"Путеводная звезда."

Анастасия не переставала смеяться. Даже угрозы евнуха не имели над ней силы. Девушку, буквально, втолкнули в небольшую комнату и предусмотрительно заперли. Она не возмущалась, не билась в закрытую дверь, а упала на колени, пытаясь совладать с душившим ее хохотом. Впервые ей было так легко, так хорошо. Она не подозревала о буре, которая произойдет после ее попытки побега.
О чем ей рассказывали девушки? Что ждет наложницу, посмевшую сбежать или отказаться от ночи с Султаном? Либо темница, либо смерть. Причем первый вариант тоже был далек от идеала, в таком случае девушка спасала свою жизнь, но могла ли спасти свой разум? Несколько знакомых ей наложниц успели побывать в темнице за непослушание. Они рассказывали, что время в таком месте замирает. Провинившаяся девушка может столкнуться не только с парочкой крыс, но и с кровавыми царапинами на стенах, оставленными предыдущими бедняжками. Для разума подобное место настоящее испытание и долго там не выдержать. Лучше выбрать физическую боль, вытерпеть позорную публичную порку, чем отделиться от социума. Но долго девушке думать над своей судьбой не пришлось. Не успела она прийти в себя, как дверь открылась, и мрачный евнух Исмаил окинул девушку недобрым взглядом.
- Идем. Султан требует тебя к себе. Он лично решит твою судьбу.
Что это значит? Султан желает ее выслушать? Анастасия слегка пошатнулась при попытке встать. Стараясь не показывать свою взволнованность словами евнуха, она гордо подняла голову и шагнула в коридор.
И вот она идет по золотому пути, о котором мечтают многие наложницы. И о котором когда-то мечтала она. Только так ли? В ее мечтах она шла к Султану с трепетом в сердце, с уложенными локонами, ароматно пахнущей, в наряде, стоящей настоящей гурии и обещающей бесконечное наслаждение. А на деле ее вели к нему, как преступницу в обносках. Единственное, что сходилось, - ее сердце готово было выпрыгнуть из груди при мысли о встрече с ним.
Анастасия поклонилась хранителю дворцовых покоев. Тот, перекинувшись с евнухами взглядами, понятными только им, кивнул и освободил проход. Двери перед девушкой открылись, и дальше уже она следовала одна, не обращая внимания на красоту помещения. В мерцании факелов она лишь видела силуэт человека, чей образ хранила все это время в сердце. Девушка в нерешительности замерла возле закрытых дверей, боясь пойти навстречу судьбе. Вспомнив дворцовые уроки, она склонилась перед Султаном в глубоком реверансе. Тот не заставил себя ждать. Повелитель сам подошел к ней и приподнял за подбородок ее голову. Взгляд его глаз ее обжег. Она отвела свои глаза в сторону, слегка склонив голову. Вот она встреча с мечтой, но отчего ей так хочется сбежать?
- Скажи, Махпейкер, тебе так плохо жилось в гареме? С тобой плохо обращались? Тебя обижали? - перечислял Султан, испытующе смотря на нее.
Анастасия резко вскинула голову, набравшись смелости посмотреть Ахмеду снова в глаза, вот только теперь взгляда не отводила.
- Нет. - коротко оборонила она.
- Тогда в чем была причина твоего побега? Расскажи мне, я хочу понять.
С минуту девушка молчала, обдумывая, что сказать. Но затем слова нашлись сами по себе и полились рекой:
- Несколько лет назад меня украли у моей второй семьи, у единственной женщины, что я считала матерью, ради Султана. Мою веру, мое имя - все сменили, заставляя начать новую жизнь. И с тех пор моя жизнь превратилась в сплошное ожидание. Я ждала, что человек, которому я понравилась, и который насильно выдернул меня из привычной сферы, вспомнит обо мне. Но день за днем я лишь проводила в пустых мечтаниях. А потом... потом до меня стали доходить новости... Что мой Султан проводит ночи с другими, не вспоминая обо мне, что у моего Султана рождаются дети и, что самое ужасное - не от меня, а затем до меня дошла весть о его свадьбе с женщиной, которая ему также понравилась, как когда-то я. Только вот обо мне он забыл. Тогда я стала себя спрашивать, а зачем я здесь, если тот, ради кого я согласилась на золотую клетку, теперь с другими?

Ахмед молчал, напряженно вслушиваясь в слова девушки. Анастасия тоже замолкла. Не наговорила ли она лишнего? Хотя девушка изо всех сил старалась быть тактичной. Она думала, что при виде Султана выплеснет ему все эмоции, расскажет о своих чувствах, переживаниях, а сейчас с трудом находила слова, словно собственный язык перестал ее слушаться. Эти секунды молчания показались ей вечностью. Она видела, как изменилось лицо ее любимого мужчины. Если сначала он смотрел на нее растерянно и выжидающе, то теперь выражение лица стало злым. Девушка испугалась, когда вместо слов Ахмед схватил ее твердо за руку и повел за собой через весь дворец. Анастасия доверчиво и покорно следовала за ним, слыша, как гулко бьется сердце в груди. Может быть, в этот момент он вел ее на виселицу? Но даже такому его решению возразить она не посмела бы. Но ее опасения не оправдались. Она помнила то место, куда ее привел Ахмед. Это были покои, которая она посетила в первый же день своего пребывания в гареме - покои Валиде Хандан Султан. Сын женщины влетел к ней в комнату, не дав стражам опомниться и оповестить ту. Валиде Султан расслабленно возлежала на подушках, расшитых золотом, а одна из служанок массировала ей руки, пока другая зажигала в комнате благовония. По обстановке было понятно, что нагрянувших гостей Хандан Султан никак не ждала. Удивившись и резко опомнившись, женщина вскочила со своего места и одним движением руки отогнала служанок. Те смиренно отпустили головы и попятились к дверям, оставляя мать правящего султана наедине с сыном. Хандан, переводя взгляд с сына на Махпейкер, без труда догадалась о чем будет речь. Если бы другая какая-либо Валиде возмутилась бы поведением и проявлением неуважением, что к ней ворвались без стука, то мать Ахмеда и виду не подала. Эта женщина отличалась кротким и терпеливым нравом. Одно то, что она терпела рядом с собой Сафие Султан уже говорило о многом - властолюбием она не отличалась.
- Я пришел призвать Вас к ответу, Валиде. За всю ту ложь, что Вы мне говорили. - заговорил Султан после недолго молчания. - Всегда, когда я просил отправить ко мне Анастасию, по Вашим словам она то еще нуждалась в дополнительном обучении, то была больна. В последний раз, пару дней назад, Вы тоже убедили меня в ее серьезной болезни, но сегодня чисто случайным стечением обстоятельств я узрел ее живую и невредимую. С каких пор стало позволительно лгать своему Повелителю? Или являюсь моей матерью Вы считаете, что имеете на это право?
Негодование Ахмеда было велико. Он стал Султаном в слишком раннем возрасте и с того самого момента часто сталкивался с тем, что его считали ребенком и могли с ним не считаться, что приводило в особое бешенство Султана. И вот сейчас в его дела снова влезали, не давая даже выбрать себе наложницу на ночь. С самого начала своего правления он доказывал окружающим, что достоин этого звания. Во время своей церемонии джулюс (принесение присяги знатью) он не стал ждать, пока визири усадят его на трон, а сел на него сам без малейших колебаний. Во время таклиди сеиф — опоясывания мечом (аналог европейской коронации) — он лично опоясал себя мечом своего предка султана Османа I Гази (обычно это делал высокопоставленный священнослужитель).
- Мой правящий сын, - мягко начала Хандан. Она могла бы сказать, что была введена в заблуждение и виновата во всем калфа гарема, которая давала ей неверную информацию, могла бы соврать, что обучение девушке давалось нелегко (а ведь к Повелителю допускались только отличницы), но, видя в каком бешенстве находится ее ребенок, Султанша решилась сказать правду, имея за этим свою личную выгоду. - Поскольку в гареме управляю делами не только я одна, а еще твоя бабушка - Старшая Валиде Сафие Султан, зачастую мне приходится смиряться с ее решениями и отходить на задний план. Я хотела отправить Махпейкер Ханым к тебе еще в первый день, но именно она противостояла этому.
Мысленно женщина ликовала, видя замешательство во взгляде сына. Хандан ничего не имела против Сафии Султан, пока та стала открыто не считаться с ней.

Во время первого переворота мать Ахмеда настаивала на казни Мустафы - младшего свободного брата Повелителя, но именно Сафие тогда не дала этому случиться. Ее влияние на ее сына оказалось слишком велико, и тот послушал бабушку, а не мать. Зная упертый и тяжелый характер своего Ахмеда, зная, как тот не любит, когда лезут в его дела, видя, как эта девушка, смотрящая на мир большими и наивными глазами, завладела его сердцем, женщина прекрасно понимала, что тот не пощадит свою бабушку и отправит туда, где ей и место, и тогда, быть может, Хандан удастся оказаться ближе к сыну, удастся убедить его лишить брата жизни, ведь иначе жизнь ее собственного ребенка всегда будет подвергаться угрозам. Конечно, ей было жаль невинного мальчика, но именно в этом вопрос она чувствовала, что должна проявить твердость и не отступать. В ней говорили инстинкты защитить свое, в ней говорила мать.
- Стража! - донесся до нее голос сына-Султана. - Позовите ко мне в покои немедленно Старшую Валиде Султан.
Двое мужчин, стоявшие у дверей, без вопросов бросились исполнять приказ. Точнее, бросился один. Хандан Султан сделала шаг вперед, любезно предложив.
- Я подготовлю Махпейкер Ханым к ночи с тобой, мой сын. Сделаю то, что намеревалась сделать в самый первый день ее появления. И в последующие дни после, когда ты спрашивал, но была также остановлена твоей бабушкой.
Но Ахмед отказался от предложения матери и повел Анастасию дальше за собой. К себе. Словно не доверял эту девушку никому, словно боялся, что ее снова отнимут у него и будут держать подальше от его глаз.
Там в его покоях, она была отведена в дальней угол, затем Падишах приказал слугам покинуть его покои и не появляться до утра, что никоим образом не допускалось из соображений государственной системы безопасности. Обычно даже тогда, когда падишах проводил ночь с наложницей, слуги были невольными свидетелями этого. Двое страждущих до утра наблюдали за поведение наложницы, чтобы та вдруг не убила коварно Султана во сне, ведь не все женщины гарема были в восторге от своей участи и гаремного плена, особенно, если вспомнить, каким способом многие здесь появились. Но Ахмед внутренним чутьем доверял Анастасии, не ожидая от нее подлости. А слугам пришлось повиноваться его приказу, ведь как можно перечить тому, чья воля равно почти Божьей? Но перед тем, как остаться с ней наедине, предстоял разговор со Старшей Валиде. Та появилась в покоях Повелителя во всей своей грации и изяществе. Женщина не была смущена поздней просьбой посетить своего правителя внука. Ее взгляд изучающе прошелся по Махпейкер, но ее присутствие Султаншу не удивило. В ее позе читалась уверенность и сила, и когда Ахмед начал неприятный разговор, она до конца не ожидала возможности своей отсылки.
- Старшая Валиде, когда я взошел на престол, по правилам дворца я должен был отослать Вас в Старый дворец в Эдирне, но по просьбе матери и огромному уважению к Вам я этого не сделал, затем, когда Вы влезли в мои дела, решив за меня, что мой брат должен жить, я тоже промолчал, но вижу, что допустил серьезное упущение. Вы решили, что можете повелевать и мои гаремом, решая кому можно меня посетить, а кому нет?
Женщина улыбнулась, дипломатично пытаясь объяснить:
- Ни в коем случае, мой Повелитель. Поскольку к своему появлению Махпейкер Ханым не была обучена правилам гарема и дворца, ее было нельзя допускать к Вам. Я лично распорядилась, чтобы ее обучили Корану, языку, красивым танцам, игре на музыкальных инструментах и способах ублажения Вас, ведь пустить к Вам неопытную наложницу недопустимо. Как Вам известно, подобное обучение требует времени...
- Но она могла обучаться, и параллельно ей ничто не мешало быть моей наложницей. - прервал речи бабушки Ахмед. - Но вы этого не сделали, затем врали о ее состоянии здоровья.
- Видя Вашу одержимость и влюбленность, я лишь хотела, чтобы Вы не забыли о своей жене - Фатьме Султан. Махпейкер Ханым я и так собиралась направить к Вам после Вашей свадьбы.
- Но не направили. - сурово подчеркнул Ахмед, намекая на то, что с его свадьбы уже прошло более двух недель.

Сафие Султан выдавила из себя очередную улыбку.
- Забыла. К тому же, к тому же... У Вас есть Хасеки, которая также ждет Вашего приглашения. Ночи с четверга на пятницу принадлежат ей. Затем я не могла допустить, чтобы Вы увлеклись только этой наложницей и забыли о своем гареме, особенно в тот момент, когда у Вас не было ни одного наследника. - Анастасии, слушающей это все стороне, захотелось закричать: "А с чего Вы взяли, что я не смогла бы ему родить!?" Но она молчала, давая Ахмеду ее защитить. - Поверьте, все, что я делала, я делала ради Вас и покоя в гареме.
- Я Вас об этом не просил. - сурово заключил Ахмед. - И, чтобы Ваши игры и далее не проводились во дворце, я повелеваю Вам завтра же покинуть этот дворец и направиться в Эдирне. - ошарашенная женщина хотела возразить, но вовремя замолкла. Возможно, ее внук зол, а завтра уже не решится сослать ее? - Я обеспечу Вам достойное жалованье в месяц, чтобы Вы ни в чем не нуждались, направлю пару-тройку слуг с Вами. В вашем распоряжении будет весь старый дворец, но здесь Вас видеть я больше не желаю.
Ахмед махнул рукой, показывая Султанше, что разговор закончен, и та может идти. Сафие Султан хватило мудрости и достоинства проявить уважение и уйти, покорно приняв решение своего внука. Теперь Ахмед обратил внимание на Анастасию и жестом подозвал ее к себе. Они присели на большую кровать, укрытую балдахином, и Султан взял ее за руку. На сердце девушки сразу потеплело. Она не решилась смотреть мужчине в глаза, но, когда он заговорил, девушка подняла свой взгляд. Султан великой страны оправдывался перед неизвестной сироткой насчет своего поведения.
- Я, действительно, не забывал о тебе. Первое время спрашивал довольно часто, затем, заваленный делами, уже реже. Наша империя вела войну одновременно с Австрийской монархией и Персий, эти дела требовали моего присутствия и полного сосредоточения. Кроме того, продолжалось восстание Джелали в Анатолии, начавшееся ещё в начале правления моего отца. Мне приходилось основную часть времени проводить там, и я все время думал, что, закончив с войной, вернусь к тебе. К этому времени ты должна была пройти свое обучение. Но, как нам известно, наша встреча откладывалась по независим от нас причинам. я никого у себя не принимал и терпеливо ждал тебя. Затем я заболел, очень сильно. - перед взором Анастасии сражу же пронеслись те дни, когда дворец, словно был окутан туманом. Мало, кто верил, что Султан выживет и спасется от той болезни, от которой погибли миллионы людей. - А после болезни проснулся совсем другим человеком. Я никогда всерьез не задумывался о смерти, никогда не думал, что могу так просто сам слечь, узнал о предательстве и о перевороте за моей спиной. Затем моя матушка, бабушка - все они настаивали, что у меня есть долг перед страной, что я должен им дать наследника и ни одного, учитывая смертность детей. Тогда мне было сказано, что ты больна, и я сдался. Принял у себя Махфируз, которую ранее сам же выгонял с покоев.
- Разве, сосланная девушка может быть отправлена снова?
- Может. - кивнул Ахмед. - Если я передумал сам, либо потому что меня попросила мать. Не знаю, чем именно, но моей Валиде очень нравилась эта рабыня. Та числится у нее на особом счету и пользуется ее поддержкой. Я принял ее у себя, на тот момент мне было все-равно, кого принять. Затем была еще одна - мать Шехзаде Мехмеда, погибшая после родов. Я дал Махфируз титул Султанши и Хасеки, поскольку она, действительно, порадовала меня рождением сына. Это означало, что род султанов продолжится.
Анастасия помнила из книг, что впервые статус Хасеки был введен для любимой жены Султана Сулеймана - Хасеки Хюррем Султан. Этим статусом Повелитель тогда выделил ее среди других, обозначил ее особенность, но с того времени это слово поменяло свое значение. В наше время оно обозначало главную женщину среди остальных, самую первую, что родила сына. Девушке стало немного обидно, что не она, а другая стала обладательницей подобной милости.

Махфируз с той, что была изгнана и над которой насмехались, считалась теперь самой важной после Валиде Султан. И получила это все без любви Султана, в то время, как она, которая понравилась ему, была без ничего.
- Затем я женился на Фатьме Султан. Эту девушку я засватал задолго до того, как увидел тебя. Она мне понравилась, но, поскольку была мусульманкой, ее нахождение в гареме без никяха (законного брака) было невозможно. Я согласился на эти условия, хотя ее тетя не была довольна происходящим и до последнего отговаривала девушку. Я знаю, мне об этом сказали, но я ее не виню. тетя не была против меня конкретно, а просто хотела для своей племянницы спокойную и обычную жизнь. - Ахмед ухмыльнулся. - Наша свадьба должна была быть раньше, но я заболел. Тогда Фатьму Султан отговаривали от брака со мной, просили оборвать помолвку, но она стояла на своем и не сделала этого. Жениться на ней стало моей обязанностью. Пойми, что я за мужчина и Султан, если сегодня дал слово, а завтра забрал? К тому же ее верность мне была приятна, не спорю.
Анастасия отвела взгляд. На сердце было одновременно и радостно и грустно. С одной стороны мужчина ее мечты сидел рядом и держал за руку, а с другой... что, если в один день он будет также говорить о ней? С сожалением, что не мог уже ничего отменить? Но девушка отмахнулась от этих мыслей. Она другой человек, ее ждет другая судьба.
Их разговор с Ахмедом был долгим. Склонив головы друг к другу они шептались обо всем на свете: и о том, как им было тяжело, и о своих чувствах. Эта была ее первая ночь у Султана, и вместо ночи страсти они говорили. Но кто в это поверит? Уже даже одной этой ночью она получит статус фаворитки, став из Ханым - Хатун, а также ее имя будет написано в гаремном дневнике, который ведет евнух.
Поскольку женщин было очень много, а Султан один, то во избежание ссор между гаремными обитательницами, евнухи вели специальные записи хальветов (ночей с Султаном), чтобы была соблюдена очередность. Конечно, Султан имел право вносить правки в расписание при необходимости. Но данные дневники не только помогали предотвратить ссоры, но и заранее помогали определиться с тем, какая женщина какой по счету Султаншей станет, если родит ребенка, и каким по счету наследником будет ее сын. Выше титул получала та женщина, которая забеременела раньше, а не так, которая родила - это тоже помогали определить дневники евнухов. В случае Махфируз, поскольку с матерью Шехзаде Мехмеда, она забеременела, практически, одновременно, евнухи прибежали именно к этим записям, и первенство Махфируз было установлено официально. Данные дневники также уберегали женщин от недальновидных поступков. К примеру, спровоцировать преждевременные роды и не дай Бог родить недоношенного и нездорового наследника империи.
Из разговора с Султаном и произошедших событий дня Анастасия также приметила и особо выделила для себя, что тот не любил, когда женщины пытались управлять им или вмешивались во власть. Если поступки его великой бабушки терпели и ее муж и отец Ахмеда, то нынешний Султан доказывал и показывал, что он не такой, и с ним так нельзя. Девушка также ощущала, какая огромная ответственность и ноша лежит на ее мужчине. Со всей своей наивностью она хотела верить, что отныне у них все будет хорошо, но, разве, можно было выкинуть из их жизни теперь законную жену, которая имела на него права, главную Хасеки и двух Шехзаде? Задумавшись об этом, лицо Анастасии омрачилось, а Султан, выпустив ее руку из своей, подошел к своему столу. Девушка с внимательностью следила за его движениями и заметила, как тот подошел к ней с фиолетовым платком в руках. Анастасия сразу его узнала. В гареме часто проходили разного рода торжества (рождение ребенка, чья-то свадьба, успешная битва или просто увеселительное мероприятие для Султана), и на этих мероприятиях обязательно танцевали танцовщицы-красивые наложницы, тщательно подобранные евнухом.

Если какая-то из танцующих девушек понравилась Султану, то тот кидал ей этот самый платок (можно было обойтись и без платка, подозвав евнуха и указав ему на понравившуюся девушку), но это уже было частью обряда. И хоть Анастасия и не танцевала Султану, тот вручил ей этот платок лично в руки, давая тем самым понять, что ждет ее следующей ночью на настоящий хальвет. Щеки девушки вспыхнули, но она приняла свой допуск к его покоям без лишних слов. Поклонившись Ахмеду, ощущая неловкость от намека, что он ей послал, хотя до этого она была рядом с парнем без стеснения, Анастасия, практически, под самое утро покинула покои Повелителя. При выходе она отдала фиолетовый платочек поджидающему ее евнуху, и тот моментально ее понял, подозвав калфу со служанками и велев им привести наложницу к завтрашней ночи в порядок.
Спать Анастасия ложилась в смешанных чувствах. Ей казалось, что утром она проснется, и все окажется сном, но на утро ее сказка продолжилась. Первым же делом с утра слуги были озадачены ее переездом в отдельно выделенную комнату. Гаремные наложницы с завистью наблюдали, как обустраивалась новая комната Махпейкер. В ее отдельно выделенных покоях теперь была кровать с красным балдахином. Слуги заносили в комнаты несколько сундуков, одни были наполнены новыми платьями вместо привычных и легких шаровар, в других лежали зеркала, косметика, банные принадлежности. Также Султан выделил Махпейкер украшение с тюльпаном, который считался символом династии, соответственно их могли носить только члены династии - матери, сестры, дочери. Хоть Анастасия была лишь фавориткой, это выделял ее статус любимой женщины Султана, поднимал ее значимость в глазах окружающих. В ее комнате также стояла ваза, наполненная этими же цветами. Родиной тюльпанов была Турция, и луковицы этих цветков было запрещено вывозить за пределы Османской империи, ослушавшегося ждала казнь, поэтому девушка с удивлением рассматривала нежные лепестки цветов, видевших впервые. Изображение тюльпана также прикрепляли к шлему воинов, их щиту, что служило оберегом. В парочке из своих новых платьев Анастасия тоже заметила этот знак, расшитый золотом на красном.
Отныне ей не нужно было, как раньше, посещать общественную баню раз в неделю вместе с остальными наложницами. Статус фаворитки давал ей право на посещение хамама (ванной комнаты) во дворце в любое время вместе с другими фаворитками Султана. Только необходимо было соблюдать меры предосторожности: желательно было накидывать на себя легкую ткань при купании, поскольку гаремная жизнь была полна мелких пакостей, зависти и подсиживания. Любая неосторожность в хамаме могла сломать жизнь фаворитки. Для изощренной мести достаточно было рассмотреть тело соперницы в деталях и указать на какой-либо изъян или особенность, и как только эта информация доходила до Валиде Султан, то она могла не допустить девушку к Султану и выслать со дворца, посчитав недостойной ее сына-Повелителя. Помимо этого фаворитку могли оцарапать и сделать это намеренно, причем вымазав ногти в каком-нибудь средстве для провоцирования на лице еще большего раздражения или высыпаний. Султан и его приближенные, конечно же, обратили бы внимание на проблемы с кожей наложницы и отправили бы ту вылечиться, боясь, что та может быть заразна для Повелителя. Правда, за это время кто-то другая могла занять вакантное место. Анастасии приходилось быть теперь на чеку еще больше, чем прежде, до тех пор, пока она не получит статус Султанши. Тогда ей будет выделена личная баня и более высокая защита. Это решит часть проблем, но, что понимала девушка отчетливо, так это то, что врагов и завистниц у нее становилось все больше и больше. Она слышала о судьбах искалеченных девушек: кому-то могли изуродовать лицо, обжечь, и это могла сделать главная Хасеки в порыве ревности, и, порой, ей становилось страшно за свою жизнь, но она полагалась на Господа Бога, на его защиту от дурных людей и сглаза. Кого-то не удалось спасти, но у нее не будет печальной судьбы. Она не будет отослана, не будет изуродована, а, если не дай Бог с ней что-то случится, то не лишится своей любви.

Но еще одно событие занимало внимание окружающих. Возвышение одной, оказалось полным падением для другой женщины. В другой части дворца слуги собирали вещи Старшей Валиде Султан. Султанша, не дождавшаяся милости внука-Правителя, сказалось больной, желая вызвать хотя бы его жалость, но Султан не купился на манипуляции здоровьем бабушки и даже еще больше настоял на своем желании отослать ее, ведь неизвестно, чем была та больна и могла заразить не только самого Султана, но и его Шехзаде. Сафие Султан не осталось ничего, кроме как сдаться.
Султанша, пребывая в скверном настроении, срывалась на слугах, которые якобы как-то не так складывали ее вещи. Проводить ее в последний путь вышел не только весь гарем, но даже сама Валиде Султан. Анастасия видела, как мать Ахмеда старалась выглядеть серьезной, но в глубине ее глаз было торжество. Она теперь официально считалась первой женщиной во дворце. Ходили слухи, что Хандан Султан была одной из слабых Валиде, что видела Османская Империя, но новоназванная фаворитка видела в той хитрость. Хандан Султан была не так проста, как казалась.
Окружавшие девушки вокруг пришли не столько позлорадствовать, а посмотреть на то, как уходит легенда. Никто не сомневался, что о Сафие Султан со временем будут говорить также, как о Хюррем Султан, о Нурбану Султан. Эта женщина прочно вписала свое имя в историю. И сейчас гаремные наложницы лично лицезрели ту, знакомством с которой могли потом хвастаться перед близкими и будущими детьми.
Сафие Султан, венецианка по происхождению, рожденная в 1550 году, названная София Белуччио Баффо, была единственным ребёнком в богатой венецианской семье, её отец – Леонардо Баффо был венецианским управляющим на острове Корфу. Сама София получила довольно неплохое для того времени образование. Когда ей было только 12 во время путешествия морем её украли Османские пираты, орудовавшие на Средиземном море. На протяжение 2-х лет София получала образование в гареме, в это время она изменила своё настоящее имя – София – на Сафие, которое означает «чистая, невинная, наивная красота». Когда ей было 15 лет, её отправили к Султану Мураду III, который не смог устоять перед её достигавшими пояса светлыми волосами, выразительными глазами, высоким ростом и белой кожей, и влюбился без памяти. Когда Мурад III взошёл на престол, она стала его главной женщиной. Благодаря своей яркой внешности и острому уму, её удалось завоевать большое уважение во дворце. В этом уважении недавно ставшая Валиде Султан Нурбану усмотрела для себя угрозу, поэтому решила избавиться от Сафие. Свекровь немало подпортила крови этой величественной женщине. Нурбану Султан отсылала к сынову все новых и новых наложниц, желая ослабить влияние Хасеки на Мурада. Много ли слез пролила Сафие Султан тогда? Об этом было никому неизвестно, эта женщина была из тех, кто прячет свою боль под маской улыбки. А затем удивила не только Валиде Нурбану Султан, но и весь гарем, когда сама стала подыскивать своему Султану новых наложниц, возвысив себя в глазах Мурада и отобрав у своей свекрови то, что та считала орудием мести для нее.
Известно было, что она напрямую переписывалась с правителями иностранных государств и поддерживала с ними дипломатические отношения. В 1593 году Королева Англии Елизавета I отправила Сафие Султан в качестве подарка портрет, инкрустированный драгоценными камнями, а Сафие Султан отправила ей платье, расшитое серебром, пояс и два платка, расшитые золотом. Подобный обмен подарками продолжился и в то время, когда она была Валиде Султан. Благодаря подаркам, преподнесённым Валиде Султанше, посол Англии Эдвард Бартон играл активную роль в распределении должностей в Стамбуле. В итоге эти подарки принесли результат: Сафие Султан стала чуть ли не главным адвокатом английской королевы во дворце. В 1599 году Королева преподнесла ей в качестве подарка богато украшенную карету, а Сафие Султан стала разъезжать в этой карете по Стамбулу, что в те времена было не принято.

В ответ на эту карету, отправленную Королевой, она передала платье, пояс, два вышитые серебром полотенца, три платка и корону, инкрустированную жемчугом и рубинами.
Сафие Султан вела свои иностранные и внутригосударственные дела вне дворца с помощью киры (секретарши, поверенной в финансовых делах) – еврейки Эсперансы Малхи. Благодаря службе Сафие Султан Эсперанса Малхи сколотила немалое состояние. Помимо того она получила на особо выгодных условиях в управление стамбульскую таможню, заплатив фальшивыми деньгами. Личные сипахи Падишаха этого не выдержали и взбунтовались в 1600 году, убив Малхи особо жестоким способом. Султану удалось утихомирить военных только тогда, когда он пообещал, что вынесет Валиде предупреждение.
Говорили, что этой женщине в свое время пришлось пережить пытку, устроенную ей Нурбану Султан, когда та обвинила Сафие в колдовстве. Якобы из-за нее Султан был импотентом и не мог принять у себя других наложниц. Эта женщина прошла и через физическую боль и через моральную. Чего бы не хотела добиться ее свекровь, ей это не удалось, ведь к концу жизни Султана, Сафие Султан вновь была его единственной и неповторимой наложницей, пусть так официально никогда и не стала женой.
Как только на престол взошёл Султан Мехмед - ее сын, он первым делом приказал задушить 19 своих братьев. Это – самое кровавое (в переносном смысле, потому что при убийстве членов династии кровь не проливалась) событие Османской истории, потому что большинство убитых были ещё младенцами. Говорят, после этого народ невзлюбил Мехмеда III и ненавидел его на протяжение всего правления. Но ненавидела ли собственного сына сама Сафие? Ведь среди убитых братьев были не только сводные Султану, но и еще двое ее сыновей.
Сафие Султан была очень влиятельной во время того, как была Валиде Султан. Она приложила руку к смерти своего старшего внука, она заставила своего сына-правителя задушить задушить своего старшего сына Махмуда, поскольку его мать якобы хотела посадить его на трон. Именно Сафие перехватила сообщение, отправленное матери Махмуда, Халиме-султан, религиозным провидцем, который предсказал, что Мехмед III умрёт в течение шести месяцев и ему будет наследовать его старший сын и выставила все, как государственную измену. Султан стал подозревать сына в заговоре и ревновать к популярности шехзаде и приказал задушить Махмуда.
Мехмед III всегда советовался с ней по важным вопросам. Он даже поднял ей жалование. В то время, как Нурбану Султан было положено 2000 акче ежедневно, Сафие Султан было назначено 3000. Эти деньги ей продолжили выплачивать даже после смерти сына. Она играла ключевую роль в государственных назначениях, используя взятки и подарки. Народ и государственные чиновники знали, что все вопросы решал не кто иной, как Сафие Султан, поэтому обращались к ней непосредственно, иногда даже преграждали путь её карете, чтобы иметь возможность лично ходатайствовать о решение какого-то вопроса. Также она имела право распоряжаться государственной казной. Например, когда в 1596 году Султан Мехмед III вышел в поход на Эгри, он предоставил своей Валиде право свободно пользоваться миллиардной государственной казной. Как раз в этот период все назначения или смещения с должностей практически полностью сосредоточились в её руках. Из-за этого она нажила много врагов и злопыхателей. После того, как в Стамбул долетела весть о захвате крепости в Эгри, она раздала милостыню бедным, сиротам и вдовам.
В международной политике она, как и свекровь Нурбану, придерживалась про-Венецианской позиции. Конечно, не последнее дело в этом сыграли богатые подарки, которые она получала от венецианских послов. Поддержка Сафие Султан Венеции, предоставленные ей подарки и взятки даже были описаны в отчётах послов того времен. Например, посол Венеции Маттео Цане указывает в отчётах, что она – надёжная женщина, на слово которой можно положиться, она не ждёт от послов необходимой ей вещи в подарок, она сама просит ей необходимое. Благодаря Сафие Султан Венеция избежала многих проблем в двухсторонних отношениях с Османской Империей.

Эта женщина была той, что после восхождения своего внука Ахмеда Султана все-равно осталась при дворце и получила титул, введенный специально для нее, "Старшей Валиде Султан", чего раннее никогда не было.
Она была первой, кто завел в гареме кошку, которую любила больше, чем людей. Хоть в мусульманском мире, что она жила, кошки и считались особенными животными, ведь согласно легенде этих животных очень ценил пророк Мухаммад, (по одной версии у него была любимая кошка Муэзза. А по другой — однажды кошка спасла ему жизнь. На пророка напала змея, и животное защитило его.
Доказательством любви к кошкам в Османской империи служит то, что для этих животных, которые оказались на улице, специально строили приюты в Ускюдаре и при дворце Долмабахче.) в гареме к животным относились негативно только потому, что кошки и собаки могут передавать человеку некоторые заболевания. Да и вообще, держать животных в закрытом помещении — негигиенично. Но и здесь для великой Госпожи было сделано исключение. Белая кошечка появилась у Султанши после очередной прогулки во дворцом саду и так и осталась с ней. У животного были даже свои слуги, расчесывающие ее шерсть и следующие за ее туалетом.
И сейчас эта великая женщина уходила с того места, где любила, плакала, смеялась, где провела большую часть своей жизни, с места, где происходила история ее жизни. Только вот уносила с собой парочку сундуков, парочку верных слуг и кошку - верную подругу ее суровых дней.
Перед самым выходом Султанша в последний раз окинула взглядом дворец, а затем подняла взгляд, где на втором этаже, на крыльце, стояла Анастасия, которой она дала имя Махпейкер, тем самым благословив и одарив своей честью. Девушка похолодела, но выдержала взгляд серых глаз, направленных на нее.
Чуть позже, гарем будет говорить об этом роковом моменте. Сафие ушла, но взглядом словно дала знать, кто будет ее преемницей, наследницей, хотя эта девушка и послужила ее падением.
Конечно, уходя, Старшая Валиде Султан лелеяла надежду на свое возвращение, но вот только Султан Ахмед так и не позвал ее обратно. Если он и мог простить великой бабушке, брошенную тень на власть своей матери, но никак не на свою.
После отъезда Сафие Султан в гареме возникла странная тишина, каждая наложница ушла в свои мысли. Анастасия, казалось, тоже должна была бы быть рада, но ощущала лишь пустоту. Благо думать ей об этом долго не пришлось, за ней пришли служанки для подготовки к ночи любви с Султаном. Она посетила хамам, где две рабыни нежно и мягко обливали ее водой с эфирными маслами (в те дни, когда хальвета не было, наличие служанок с фаворитками в хамаме не предусматривалось), на лицо ей нанесли маску из глины, а потом также помогли все смыть. После ванных процедур фаворитке удалили все лишние волоски с тела с помощью теплой смеси из меда и лимонного сока, на волосы ей был нанесен крем из цветов мальвы, чтобы те стали еще мягче и шелковистее. В завершение на лицо девушки нанесли макияж: глаза выделили сурьмой, в качестве очень приятно пахнущих румян использовали порошок из бутона роз и цветов гибискуса, этот же порошок ей нанесли на губы (одна из служанок окунула палец в горячую воду, затем в порошок, а затем провела по губам Анастасии, но не переусердствовала, ведь ничто не ценилось сильнее, чем естественная красота).
И вот после многочасовых подготовок она была готова. Главный евнух дворца в сопровождении калфы и двух служанок вел теперь девушку по золотому пути. Только что готовил ей этот путь? Много золота,меха, украшений после его прохождения, как и любой другой фаворитке? Или что-то большее? Статус Султанши?Хасеки? Законной жены? Анастасия не знала, есть ли у нее гарантия счастливого будущего, что давал этот путь, но могла лишь мечтать, надеяться. На данный момент концом этого пути были двери в покои султана. Анастасия услышала стук в дверь, а затем голос Ахмеда, позволяющего войти. Ей показалось или в его голосе она услышала нотки волнения? Вот она ее волшебная ночь. Вот оно ее превращение из девочки в девушку.

И в такой важный и трепетный момент, девушка вспоминала слова, когда сказанные ей мачехой:
"У азербайджанского народа есть слово "гисмет", что означает судьба. Говорят у судьбы пять пальцев. Два закрывают уши, еще два глаза, а один рот. Чтобы не случилось, ты не сможешь избежать своей судьбы, своей второй половинки, ведь все пути ведут к ней. Когда на твоем пути повстречается тот самый, твои уши будут закрыты для сплетен и осуждений, глаза для плохого, а рот для отказа. Ты сама потянешься к нему, потому что так и должно быть, когда встречаются два человека, предназначенные друг для друга. И тогда станет понятно, почему с другими не получалось, а именно этот человек пришел к тебе, чтобы остаться навсегда. Некоторые обретают свою судьбу легко, некоторые через уйма трудностей. Но у каждого есть своей "гисмет", к которому он обязательно придет."
Анастасия внутренне чувствовала - вот он ее "гисмет", к которому она должна была прийти.
Ей бы убежать, жить обычной жизнью, но ноги отказывались.
Ей бы возразить, отказать, но язык не слушался.
Ей бы услышать, поверить в те истории и понять, что ее ждет в случае, если она останется с Султаном, но девушка не хотела ничего слышать.
Ей бы лицезреть во всей красоте опасность быть не первой Султаншей, не первой матерью Шехзаде, но и здесь она упрямо закрывала глаза.
Одно лишь было открыто - ее большое сердце для большой и невероятной любви.