Пролог.
Дункан. 23 года.
Штат Пенсильвания. "Morvena". Клуб "Darkness".
В клубе царит интимная атмосфера: приглушенная музыка, плотная, почти осязаемая тишина, разбавленная лишь шепотом голосов и звоном бокалов. В воздухе – густой коктейль из ароматов: сладковатый дым кальяна, терпкие ноты виски, едва уловимые духи. Я погружаюсь в мягкость дивана, обтянутого замшей глубокого, насыщенного кровавого оттенка. "Алый", – с видом эксперта пожимает плечами Сайлас, мой сводный брат и, по совместительству, хозяин этого места. Его дизайнеры, по всей видимости, разделяют эту точку зрения. Впрочем, что с них взять? В искусстве они разбираются не лучше, чем слепой в палитре красок. Я же, напротив, ценю нюансы. И знаю, что это далеко не алый.
Я делаю небольшой глоток виски, обдумывая происходящее. Странное напряжение висит в воздухе. Все началось несколько дней назад, когда Габриэль Рэдгрейв, мой отец, обратился к Сайласу с неожиданной просьбой. Сайлас, отскопированная версия отца (только намного приятная), но не признанный ни как сын, ни как часть "Морвены". У Сайласа не было и капли сомнения в помощи. Такой весь он — готовый помочь даже отцу, который хотел уничтожить его.
Я же, как всегда, настроен скептически. Слишком хорошо знаю своего отца, чтобы верить в его внезапное великодушие.
Первое правило которое я выучил: в нашем обществе доверие – роскошь, которую могут себе позволить только глупцы. А Габриэль Рэдгрейв – человек, которому доверять опасно. В моей жизни есть лишь горстка людей, к которым я испытываю подобие привязанности, и даже им я не позволю узнать глубину моих мыслей.
На моем лице – маска, скрывающая половину лица: черная, с извивающейся золотой змеей, чьи рубиновые глаза словно прожигают тьму. Такие же маски носят все члены "Морвены", но их змеи черные, с рубиновыми искрами в глазах. Золото – привилегия основателя, моего отца, и его отпрысков: меня и Сайласа. Хотя Сайласу пришлось немало пережить, чтобы заслужить эту честь.
На этом собрании присутствуют все, но тревожное предчувствие никак не отпускает, обостряя мои инстинкты. Мы, я, брат и два лучших друга – Аттикус Ледгер и Кассиан Хайес – работаем как единый механизм, чувства наши на пределе.
Аттикус опускается рядом, и в его обычно безразличном взгляде промелькивает тень беспокойства.
– Что-то привлекло внимание? – спрашиваю я.
– Ты заметил, кого сегодня нет? – отвечает он вопросом на вопрос.
Я оглядываю зал, стремясь убедиться, что все на месте. Дважды задерживаю взгляд на отце, ища подтверждения своим подозрениям.
– Не вижу отсутствующих, – отвечаю я.
Он смотрит мне прямо в глаза.
– Элизии нет.
Одно имя, и черт возьми, я готов сорваться с места.
– Ее родители здесь, даже Сибил. На звонки и сообщения она не отвечает. Мне это чертовски не нравится, – продолжает Аттикус.
Беспокойство искажает его лицо – зрелище редкое и оттого еще более тревожное.
– С твоей невестой все будет хорошо. Элизия сильная, как змея: гибкая, коварная, выскользнет из любой ловушки, если это значит спасение, – говорю я, хотя слова эти звучат неубедительно даже для меня самого.
– Ты не облегчаешь ситуацию, Дункан. Я уверен в силе Элизии, но сомневаюсь в милосердии "Морвены".
– Когда у нее инициация? – спрашиваю я.
В нашем обществе каждый должен заслужить свое место. Без гендерных различий. Мужчины обязаны быть сильными по природе, словно металл, выкованный в огне. Но и женщины не должны быть слабым звеном. Слабых устраняют, и инициация – наш способ выявить слабость.
– Её отец сказал ей, что примерно через неделю. Но я был бы глуп, если бы поверил хоть одной змее. И плевать, что он ее отец.
И это неоспоримая истина. Семейные узы здесь ничего не значат. В "Морвене" никому нельзя доверять, даже самым близким.
Тишину разрезает звук металла – серебряный столовый прибор ударяет по хрустальному бокалу, приковывая все взгляды к моему отцу.
– Леди и джентльмены, рад приветствовать вас на этом внеочередном собрании. В приглашениях мы намеренно утаили причину нашей срочной встречи, но уверяю, вы не будете разочарованы.
Улыбка, ядовитая и зловещая, расплывается на его лице. Инстинктивно переглядываюсь с Кассианом и Сайласом, оценивая их готовность к бою.
Мой взгляд возвращается к отцу, который тянется к бархатному шнуру, свисающему с потолка. Резкий рывок, и кроваво-красные портьеры раздвигаются, открывая огромный черный экран. Улыбка отца становится еще шире, когда он нажимает кнопку на пульте. На экране появляется девушка. Блондинистые волосы, почти белые, глаза цвета небесной лазури, кожа фарфоровая и нежная. Она подобна ангелу, потому что она — Элизия Эверквин.
Аттикус резко вскакивает с дивана и решительно направляется к экрану. Я и остальные настороженно двигаемся следом.
– Что, черт возьми, это значит? Ее инициация должна состояться только через неделю! – рычит Аттикус, в ярости позабыв об уважении к отцу, основателю "Морвены". Одобряю.
– Понизь тон, Ледгер, – надменно бросает отец. – Какое удовольствие мы получим от инициации, если она будет знать о ней заранее? Может, нам следовало еще и букет с приглашением вручить? "Морвена" – не место для слабаков, и эта инициация нам это докажет.
Аттикус сжимает кулаки, понимая, что отец прав. Ничего не поделаешь. Да и я, признаться, не в восторге от этой затеи.
Снова смотрю на экран. Элизия не выглядит испуганной. Напротив, в ее глазах – готовность, будто она предчувствовала удар в спину и заранее подготовилась к нему. Даже ее одежда говорит об этом: привычные шелковые платья и утонченные шпильки сменили удобные джинсы, топ и кеды. Она явно что-то задумала.
Я подошел к Аттикусу и сжал его плечо, пытаясь хоть немного унять его ярость.
– Успокойся. Нам остается только надеяться.
Он отбросил мою руку и с горечью выплюнул:
– Я скорее пройду этот ад инициации заново, чем буду на что-то надеяться.
В его словах была жестокая правда. В нашем мире полагаться можно только на себя, но сейчас я имел в виду совсем другое.
– Верь в нее, а не в какие-то абстрактные силы. Просто посмотри на нее. Невинная, как ангел, и смертоносная, как змеиный яд. Сегодня она пройдет эту инициацию с гордо поднятой головой, а завтра будет улыбаться тебе у алтаря, – попытался я разрядить обстановку шуткой.
– Сейчас церемония бракосочетания меня волнует меньше всего. Но ты прав.
– Ну что ж, приступим к шоу, – объявил отец, и на экране раздались первые звуки, сигнализирующие о начале трансляции.
Инициация обычно проходила на арене, на глазах у всей "Морвены". Процесс посвящения для женщин всегда был окутан тайной и тьмой, вызывая у меня недоумение. Как например сейчас, я ума не приложу где сейчас она. И всё выглядит так будто специально спланировано в пользу ее проигрыша. Чтоб вновь показать слабость женщин. Все отмахивались от этого вопроса, словно мужчинам сила дается с рождения, а женщины лишены такой возможности. Но даже идиоту понятно, что для прохождения этой чертовой инициации требуются годы изнурительных тренировок. И не только физических. Тренировки ума не менее важны. Эта инициация ломает тебя на всех уровнях: физически, эмоционально и умственно. Не все его выдерживают. Кто-то сходит с ума, кто-то едва выживает, а кто-то умирает.
– Итак, начинается первое испытание "Игра Разума". Мисс Эверквин, чтобы его пройти, вам необходимо взять свиток, прочесть загадку и вбить правильный ответ, используя буквы, выгравированные на стенах. У вас только одна попытка. В случае успеха стена откроется, и вы перейдете к следующему этапу. В противном случае вы будете лишены всех прав члена "Морвена". Приступайте, – прозвучал бесстрастный голос из динамиков.
Взгляд Элизии, острый, как у хищной птицы, выхватывал детали. Движения ее тела легкие, плавные, без намека на скованность или страх. Все внимание сосредоточено на свитке. На вид древние, но это лишь искусная иллюзия, созданная мастерами "Морвены". Ее пальцы скользят по каменной стене, выискивая нужные буквы. Без колебаний, словно она уже знает ответ, Элизия нажимает на выгравированные символы, словно это клавиши рояля, а затем нажимает на красную кнопку. Нам неизвестна загадка, но на стене высветилось слово: "Ополчение".
– Она слишком быстрая, одно неверное движение, и все кончено. У нее только один шанс, – пробормотал Сайлас, в его голосе по-прежнему слышалось опасение.
– Один шанс ей и нужен, – ответил Аттикус, не скрывая восторга и восхищения. – Она играет по своим правилам. Где каждое движение – это совершенство. Она не рассчитывает на удачу, она создает ее сама. Она – это буря, сметающая все на своем пути. Она знает, что победит. И это меня несказанно завораживает.
Все мы затаили дыхание, наблюдая, как из-под двери начинает сочиться пар. Это могло означать все, что угодно. Победу или поражение.
– Вы прошли первый этап, – сухой голос объявил с экрана.
Дверь распахнулась перед ней, словно перед королевой. С гордой осанкой и величественной улыбкой она шагнула внутрь, не сомневаясь ни секунды. Она знала, что достойна этого.
– Поздравляю, мисс Эверквин. Вы успешно прошли первое испытание и можете приступать ко второму этапу "Фактор Страха". Здесь вам предстоит столкнуться с эмоциональным давлением, которое проверит вашу стойкость, – прозвучал голос из динамиков.
Эта часть испытания – самая коварная. Она доводит людей до грани безумия, заставляя их переживать самые потаенные страхи. Элизия всегда была словно тень, скрывая свои слабости от посторонних глаз. Никто не знал, чего она боится. Она казалась непоколебимой перед лицом обычных человеческих фобий. Но был один случай из детства, который мог послужить "Морвене" ключом к ее слому.
– Ваше испытание начинается, – голос продолжал. – Прошу вас занять свое место.
На экране Элизия садилась за маленький круглый стол. Он был накрыт с безупречной элегантностью, в соответствии со всеми правилами этикета. Даже вазу с цветами не забыли. Шесть гвоздик, расставленных с идеальной точностью. Как трогательно.
– Не может быть, чтобы они это сделали, – прошептал Кассиан, в его голосе сквозило неверие.
– Это "Морвена". Они никогда не упустят возможности использовать ее самую большую и, пожалуй, единственную фобию, о которой им известно, – ответил Аттикус, помрачнев.
В этот момент появился человек в маске "Морвены" и костюме официанта, держа в руках серебряное блюдо, накрытое клошем. Он поставил его перед Элизией и торжественно поднял крышку. На блюде лежал…
– К вашему вниманию представляется изысканный живой осьминог, приправленный кунжутным маслом и маринованный в пикантном лимонном соусе.
Как и предсказывала Элизия. Она никогда не демонстрировала своих страхов, но один случай из детства навсегда запечатлелся в нашей памяти. Ей было восемь лет, и на одном из светских мероприятий подавали осьминогов. Незадолго до этого мы с Аттикусом и Элизией смотрели документальный фильм о путешественнике, который пробовал экзотические блюда в разных уголках мира. Там она узнала, что некоторые люди, отведавшие живого осьминога, погибали от того, что присоски прикреплялись к их горлу, вызывая удушье. Увидев этих существ на столе, она закатила настоящую истерику, пытаясь убедить всех, что они умрут, если осмелятся попробовать хоть кусочек.
В течение последнего года она тайно боролась со своей фобией. Чтобы никто не узнал, именно я покупал ей осьминогов, и я с Аттикусом помогали ей. Я сомневался, что "Морвена" использует именно этот страх, поскольку это казалось слишком простым решением. Но Элизия была уверена.
– Они могут думать, что мои страхи известны. Змеи, скорпионы – пусть тешат себя этой мыслью. Но я не дам им использовать их против меня. Я не настолько предсказуема, – говорила она. Теперь оставалось лишь дождаться, что произойдет дальше.
– Да начнется второе испытание.
Под пристальным взглядом камер, Элизии умело помогли нарезать осьминога на кусочки. И она съела его. Снаружи – безупречная маска спокойствия, внутри, я уверен, бушевал шторм паники. Она тщательно пережевывала каждый кусочек, прежде чем проглотить. Один, второй, третий… Когда последний кусочек был проглочен, она аккуратно опустила столовые приборы и промокнула губы салфеткой.
– Благодарю за прекрасный ужин. Я была как раз очень голодна, – произнесла она своим фирменным, мягким, но властным голосом.
– Если ты еще не влюблен в Элизию, брат, то сейчас точно должен быть, – прошептал Сайлас Аттикусу, но тот не ответил. Его лицо оставалось непроницаемым, а взгляд был прикован к экрану.
– Поздравляю с успешным прохождением второго этапа "Фактор Страха". Прошу вас проследовать за официантом, который проводит вас к финальному, третьему испытанию.
Она направилась за человеком в маске по длинному коридору, который привел ее в полумрачную комнату.
– Ваше третье испытание носит название "Тарзан". Здесь вам предстоит продемонстрировать свою силу, скорость, выносливость и, конечно же, не забывайте о разуме, – усилился голос из динамиков. – Эта полоса препятствий потребует от вас полной самоотдачи.
Яркий свет озарил помещение, открывая взору сложную и устрашающую полосу препятствий.
– Они хотят ее убить, – прошептал Кассиан, словно вынося приговор, за что Аттикус немедленно схватил его за шею.
– Не смей даже на секунду сомневаться в ней, – почти по слогам произнес Аттикус, в его голосе отчетливо слышалась угроза. – Она победит. А мы ее поддержим.
– Я не сомневаюсь в ней, но помнишь ли ты хоть одну девушку, которая проходила эту полосу? Нет. Потому что я впервые вижу эту полосу.
– Элизия – не такая, как все. Возможно, в этом и есть причина, – вмешался я, хотя внутри меня нарастала тревога.
Плохое предчувствие давило на грудь, и я уверен, что мои братья чувствовали то же самое.
Мой взгляд скользнул по залу, останавливаясь на семье Эверквин. Родители Элизии выглядели скорее надменно, чем гордо. Зато ее младшая сестра, Сибил, не могла скрыть своего беспокойства. Она нервно грызла ноготь большого пальца, а в другой руке судорожно сжимала носовой платок.
Я вновь перевел взгляд на экран, пытаясь уловить хоть какую-то подсказку. Элизия, словно ястреб, сканировала полосу препятствий, выискивая слабые места. Вспомнив слова ведущего об использовании разума, она, похоже, уже пришла к какому-то выводу. Судя по всему, первым этапом был парапет, через который нужно было перебраться, уклоняясь от летящих топоров. Затем шли столбы, по которым нужно было перепрыгнуть, чтобы добраться до трамплина, по которому нужно было подняться с помощью ножей.
Элизия ступила на парапет, осторожно выверяя каждый шаг. Она замерла, пропуская мимо летящий топор, и продолжила путь, не торопясь, но и не мешкая. Движения отточены до совершенства. С идеальной точностью она перепрыгивала с одного столба на другой, заставляя наши сердца замирать каждый раз, когда она оступалась или едва не теряла равновесие. Наконец, два последних столба остались позади. Она схватила ножи, вонзила их в деревянную поверхность трамплина и, напрягая все мышцы, начала карабкаться вверх. Ее руки дрожали с каждым ударом, но она не сдавалась. Наконец, достигнув вершины, она вымученно улыбнулась – улыбкой, полной гордости за себя. Она завершила последнее испытание, опустившись на колени, чтобы перевести дыхание.
– Испытание "Тарзан" успешно пройдено. Мы поздравляем вас, мисс Эверквин, – прозвучал равнодушный голос из динамиков.
Когда дыхание более-менее восстановилось, Элизия поднялась и направилась к выходу. Но внезапно ее нога ступила на что-то, похожее на кирпич. В ее глазах на мгновение промелькнул страх – самый настоящий, неподдельный ужас. Мы не сразу поняли, что происходит. А потом было слишком поздно.
Стрела, выпущенная из потайного механизма, пронзила ее грудь. Элизия рухнула на бетонный пол. Ее безжизненные глаза смотрели в камеру, не моргая. Экран погас.
– Нет! – взревел Аттикус. – Она прошла все чертовы испытания! Какого черта там эта проклятая ловушка со стрелами?!
– К сожалению, мисс Эверквин прошла испытания, но не выжила. Ее память будет жить в наших сердцах, и она будет похоронена с почестями, как дань уважения "Морвене". Покойся с миром, Элизия Сия Эверквин, дочь губернатора Карлайла Эверквина, – произнес бесстрастный голос из динамиков.
– Вы убили ее! – Сибил, не в силах сдержать рыдания, закричала в панике. – Вы! Ее! Убили! Она прошла все испытания, она стала членом "Морвены"!
— Знай свое место, девчонка, – холодно оборвал ее отец и, повернувшись к моему брату, добавил: – Аттикус Ледгер, понимаю, вы потеряли выгодную партию, но, уверяю вас, киска, она не единственная. Таких, как она, можно заменить сотнями. Примите мои соболезнования, кто понес эту утрату. А теперь… предлагаю продолжить вечер. Развлекайтесь. – он говорил так, словно ничего не произошло.
Казалось, в этой ситуации всем было плевать, кроме меня, моих братьев и Сибил, которую Сайлас в истерике выводил из зала. Родители Элизии отнеслись к ее смерти, как к разбитой вазе, которую можно просто выбросить и купить новую. Аттикус не произнес ни слова. Просто ушел, не сказав куда. Я тоже не мог оставаться на месте. Вышел в коридор, чувствуя, как в сердце скапливается боль, во рту – горечь, а в венах вместо крови течет ярость и жажда мести.
Я обрушил кулаки на стену, срывая злость. Схватил попавшую под руку скульптуру и разбил ее вдребезги, окрашивая свои кулаки в красный цвет. Перед глазами все померкло от ярости.
Она прошла все испытания. Она, блять, победила! Я с самого начала чувствовал, что что-то не так, и вот – они решили избавиться от нее грязным способом, ударив в спину. Не потому, что она была слабой. Они прекрасно знали, на что она способна. Именно поэтому и поступили так подло.
Не удосуживаюсь смыть кровь с костяшек, я покидаю клуб.