4.0 Пленница Обстоятельств
Милека
После того как я ушла от танца с Сираном, я чувствовала, как внутри меня нарастает буря. Злость — на себя, на влечение, которое никак не могла подавить, на его грубость и нахальство. Это было ненавистное ощущение — быть в чьей-то власти, пусть даже мысленной. Но я не могла не признать, что что-то внутри меня отзывалось на каждый его шаг, каждый взгляд.
Вечер подходил к концу. Гул музыки постепенно стихал, гости начали расходиться, а свечи медленно догорали, создавая мягкие тени по углам зала. Усталость начала постепенно накрывать меня, хотя на лице оставалась привычная маска равнодушия. Я стояла рядом с братом, готовясь вернуться в наш родовой особняк. Как всегда, чувствовала на себе множество взглядов — это была моя неизбежная реальность. Но среди всех этих взглядов были два, которые пронзали особенно сильно. Взгляды Сирана и Хасана.
Сиран не сводил с меня глаз с того самого момента, как я покинула танец. Его взгляд был пристальным, почти звериным, как у охотника, который внимательно следит за своей добычей, дожидаясь нужного момента для удара. Это было не просто наблюдение — в нём было что-то большее, что заставляло меня чувствовать его присутствие даже на расстоянии. Его взгляд был как тяжёлая нить, связывающая нас, которую невозможно разорвать. И я знала: он не отпустит меня так просто.
С другой стороны, был Хасан — мягче, но не менее настойчив. Он смотрел на меня с интересом, с тем жгучим любопытством, которое я всегда ненавидела в мужчинах. Ему было важно разгадать мою холодную маску, понять, что за ней скрывается. Я чувствовала, как за его интересом скрывается желание обладать мной, как и у Сирана, но с другой, более тонкой и опасной стороны.
Оскар, стоявший рядом, конечно, заметил их взгляды. Он был доволен. Несмотря на вспышку с Сираном, я выполнила свою часть плана. Хасан обратил на меня внимание, и это было именно то, чего он добивался. Его тонкие губы исказила насмешливая улыбка, и он повернулся ко мне.
— Ты всё же справилась, — его голос был пропитан насмешкой, как будто он сам удивлялся, что я смогла это сделать. — Поздравляю, ты сумела привлечь внимание жениха. Теперь, когда ты выполнила свою часть, дело за мной.
Я медленно повернулась к нему, мои глаза вспыхнули презрением. Я ненавидела его так сильно в этот момент, как никогда.
— О, это была не сложная задача, — ответила я с ледяной интонацией. — Но я вижу, ты продолжаешь получать удовольствие от того, как манипулируешь чужими жизнями, не так ли, Оскар?
Мои слова были колкими, как удар кинжала. Я знала, что они заденут его, и видела, как его глаза вспыхнули от злости. Но вместо того чтобы ответить, он сжал зубы, не позволяя себе открытой конфронтации. Мы привлекли внимание слишком многих влиятельных людей этой ночью, и Оскар не мог рисковать.
Я сделала шаг в сторону, поправляя подол своего платья, но ощущение пристальных взглядов Сирана и Хасана не покидало меня. Один — с решимостью и собственническим желанием, другой — с интригой и жгучим любопытством. Я знала, что оба они хотели одного и того же — обладать мной. Но у каждого из них был свой план.
Оскар, устав от молчаливого противостояния, толкнул меня вперёд, указывая на дверь.
— Пора ехать, — бросил он раздражённо, направляясь к выходу.
Я молча последовала за ним, чувствуя, как по спине пробегает холодок от их взглядов, преследующих меня даже сейчас. Когда мы вышли из зала, прохладный ночной воздух окутал меня, даря лёгкое облегчение после душной атмосферы вечера. Оскар первым сел в машину, открыл дверь для меня с нетерпением. Чёрный автомобиль уже ждал нас.
Перед тем как сесть, я обернулась на зал в последний раз. В темноте я всё ещё ощущала тот пристальный, неотступный взгляд. Сиран. Он не отпускал меня. Даже сейчас, когда мы уже покидали этот зал, его присутствие было словно тень рядом, невидимое, но ощутимое. Я знала, что этот вечер — только начало.
Сев в машину, я прикрыла глаза. Мы покатились прочь от этого праздника, но мысль о том, что я только начинаю этот путь, не отпускала меня.
Машина медленно каталась по тёмным улочкам, погружённая в удушающую тишину. Никто не произнёс ни слова, но напряжение в воздухе было настолько густым, что его можно было почти ощутить кожей. Я сидела, прижавшись к окну, стараясь не смотреть на Оскара. Его ярость накапливалась с каждой минутой, как шторм, готовый обрушиться на всё, что попадётся на его пути. Внутри меня всё сжималось, но я заставляла себя дышать ровно, пытаясь подготовиться к неизбежному.
По приезду домой, в наш мрачный, давящий особняк, Оскар молча открыл дверь и вышел первым, бросив на меня быстрый, полный ненависти взгляд. Я знала, что будет дальше. Он не станет сдерживать себя после того, как я осмелилась бросить ему вызов. Никто из родственников не встретил нас у двери — все уже знали, чего ожидать. В доме всегда царил страх перед Оскаром. Его власть и жестокость давно подавили любые попытки сопротивления.
Я последовала за ним, чувствуя, как каждая клетка моего тела напрягается в ожидании. Как только дверь за нами закрылась, он не стал ждать. Я почти слышала, как его ярость вспыхивает. Он подошёл ко мне, схватил за волосы и резко потянул мою голову вверх, заставив смотреть ему в глаза.
— Ты решила сыграть со мной в игры, да? — его голос был холодным, шипящим, как яд. Лицо Оскара перекосилось от злости. — Думаешь, я не вижу, что ты пытаешься сделать? Ты унизила меня перед Сираном. Ты ослушалась меня на глазах у всех!
Он резко оттолкнул меня, и я ударилась головой о стену. Боль пронзила череп, но я держалась на ногах. Это было только начало. Оскар подошёл ближе, и удары посыпались один за другим. Каждый его удар был наполнен ненавистью — ко мне, к себе, к своей беспомощности перед Сираном и другими мужчинами, с которыми он не мог справиться. Его ревность и зависть выплёскивались на меня, и я не могла ничего сделать, чтобы остановить это.
Он бил меня жестоко, как будто хотел сломать не только моё тело, но и дух. Боль раскалывала меня изнутри, но я не издавала ни звука. Я никогда не позволяла ему услышать мои крики. Я сжала зубы, мои мышцы напряжённо сопротивлялись боли, но внутри я ломалась.
Когда он начал пинать меня, я упала на пол. Теперь я была бессильна что-либо противопоставить его ярости. Боль захлестнула меня с такой силой, что я чувствовала, будто всё тело ломается под его ударами. Но я продолжала молчать. Только стиснутые зубы и слёзы, которые я не позволяла себе пролить. Это была моя единственная защита от его зверства.
Я видела, как наши родственники — мачеха и два сводных брата — стояли в углу комнаты, молча наблюдая за происходящим. В их глазах застыл ужас, но они не осмеливались вмешаться. Они были мне родственниками только наполовину, и каждый из них так же боялся Оскара, как и я. Их мать, моя мачеха, смотрела на это с каменным выражением лица, лишь изредка сжимая руки в кулаки, но не двигаясь. Никто из них не осмелился сделать хотя бы шаг. Страх был сильнее любого стремления к справедливости.
Когда Оскар наконец остановился, я лежала на полу, истекая кровью. Всё тело дрожало от боли, но я не шевелилась. Я знала, что любое движение могло бы разжечь новую вспышку его гнева. Я оставалась на месте, пытаясь осознать, что всё кончено, по крайней мере на сегодня.
Он стоял надо мной, тяжело дыша, его лицо снова обрело привычное ледяное выражение. В его глазах не было ни следа сожаления. Только холод и презрение.
— Замаскируй это, — сказал он, указывая на мои лицо и тело. — Мне не нужна испорченная кукла для следующих встреч. Ты должна выглядеть идеально.
Его голос был таким же холодным, как и его намерения. Потом он развернулся и вышел из комнаты, оставив меня лежать на полу, истекающую кровью и болью. Я знала, что завтра мне предстоит снова надеть маску, скрыть побои и притворяться, что ничего не произошло. Но внутри меня нарастало желание вырваться из этой тьмы, во что бы то ни стало.