Глава 16. История
Ужинали в тишине. Был только слышен стук ложек о тарелки да треск пламени костра. В опустившихся сумерках отовсюду доносилось пение сверчков, да где-то в роще, откуда они вернулись с час назад, пару раз ухнула сова.
- Вы так и будете сидеть, будто сожрать друг друга готовы? – Проворчал Элд, обращаясь к Олуо и Рико, которые, сидя друг напротив друга, периодически бросали один на другого злобные взгляды, а потом снова обращали их в тарелку.
- Я просто устал. – Буркнул Рико, откусывая кусок хлеба
– Потому что понимаешь, что ее спишут, как нестабильную, если не умеет держать себя в руках. – Отозвался Олуо.
- Значит, тебя спишут следом, как покойника! Тебе напомнить, кто схватился за оружие первым?!
- Хватит уже! – Не выдержал Элд. Ладонь его стукнула по столу, и зазвенели приборы. – Олуо! Никого не спишут!
Но Бозард не унимался, будто вообще их не слышал:
- Устал он. А знаешь, от чего ты реально устал, Рико? Метаться между этой малявкой и своими обязанностями ты устал!
Пальцы Рико, державшие ложку, сжались в кулак, аж поблели, когда он осек:
- Эй, закрой рот. Ты забыл, с кем разговариваешь?
Олуо пришлось прикусить язык, так как он не смел перечить старшему.
Но зато он обратился к Мэри:
- А ты чего молчишь?
Из ее тарелки не было съедено и ложки. Она просто сидела, глядя в одну точку, глубоко в своих мыслях. Мэри уже давно провалилась под землю из-за неловкости. За столом сидела лишь ее внешняя оболочка. Ей вообще казалось, что после всего случившегося она там лишняя. Проблем добавляло и то, что сейчас два товарища, которые не один бой сражались бок о бок и были дружны, переругались из-за нее, и того хуже, были на грани конфликта во второй раз за день.
- По сути, это все из-за тебя. Оскорбила капитана – значит оскорбила отряд. Как мы можем полагаться на тебя в бою, если даже на тренировке ты не контролируешь себя? Завтра на кого из нас ты накинешься?
Элд, хоть и требовал от Олуо помолчать, вдруг кивнул. Он ничего не сказал, но кивнул, когда эти слова прозвучали.
- Слушайте, может, перестанете уже? – Вмешалась Петра, бросив укорительный взгляд сначала на Рико, потом на Элда, и на сидящего возле нее Олуо. – Вам же сказали сегодня...
Но тут она смолкла на полуслове, а все вокруг замерли. Они обнаружили, что рядом присутствует капитан Леви. Лицо нечитаемое, руки скрещены на груди, но в глазах - предостаточно недовольства. В опустившейся ночи, чернильные волосы его казались еще темнее, отбрасывая мрачный тон чертам его лица. Никто даже не заметил, как он появился.
Все поднялись
- Я же сегодня четко приказал отставить.
Он впился режущим взглядом в Рико, потом – в Олуо. Они были на грани опять, это было заметно по пожирающим друг друга взглядам и позам готовности к атаке.
- Так нетерпится перерезать друг другу глотки – то начинайте уже. Могу помочь.
- Глотки у нас резать собрался тот, кто первым схватился за клинок.
Свирепый взгляд Рико, не мигая, впился в Олуо
- Тебе сколько лет, Рико?
Рико был старше, ему было 25, в то время, как Олуо – лишь 19. Оттого, должно быть, Леви и воззвал к голосу его рассудка. Но Рико, похоже, временно его утратил в кипевшей внутри агрессии: ему была присуща эта черта - вспыхивать подобно фитилю и искриться.
- Я так понимаю, помирать никто не спешит?
Снова взгляд на Рико и на Олуо, которые теперь стояли смирно и молчали.
Молчали все. Казалось, даже боялись дышать. И пусть адресован его разнос был лишь двоим, давление равномерно распространилось на всех.
- Ну тогда вопрос закрыт.
Мэри думала. Она не переставала думать все то время, с тех пор как Олуо сказал ей это: «Как мы можем полагаться на тебя в бою, если даже на тренировке ты не контролируешь себя?». А до этого, и сам Рико говорил нечто подобное: «Когда мы работаем вместе, мы доверяем друг другу жизни. Ты бы доверяла мне, не зная, кто я такой?». Эти слова крутились у нее в голове беспрестанно, и даже сейчас, когда Леви, не делая различий, отчитал не только двоих, но и весь отряд заодно, она не отпускала одну-единственную мысль: он почему-то не приказал им разойтись, каждому – в свою комнату, а оставил за столом. Зачем?
Леви без проблем гасил Рико и Олуо, которые один – ввиду юношекского максимализма и чувства долга, а другой – ввиду импульсивной, но отзывчивой, натуры, взорвались в противостоянии. И ему хватило бы авторитета разогнать всех так, чтобы неповадно было и нос высунуть за дверь, но Леви не сделал этого. Нужно было понять, почему. Ведь завтра накопленная ими злость снова прорвется наружу, и оба сцепятся с новой силой.
«Я думаю, он умеет видеть людей чуть глубже. Точнее, не думаю, я это знаю. Ты вряд ли встречала человека более проницательного, чем он.» - Вспомнились слова Рико. Она только сейчас уловила их истинную суть. Разрешить конфликт в тот момент могла только она. Леви это понимал с самого начала.
Мэри выдохнула.
- Разрешите, капитан?
Она сама не заметила, как подняла склоненную до этого голову, и выровняла спину. Леви перевел взгляд на нее. В глазах его еще не остыл холодный огонь, испепеливший только что каждого, до тла.
- Я должна сказать.
Головы повернулись в ее сторону. Петра в изумлении раскрыла глаза шире. Леви не ответил, но именно поэтому она догадалась, что он разрешает – иначе бы запретил прямым текстом.
- Олуо, ты полностью прав.
Покосился на нее. Олуо всегда смотрел на нее так: как будто свысока, и как будто вскользь. Не удостаивая прямым взглядом.
- Нельзя полностью доверять человеку, о котором ты не знаешь ничего. Тем более - свою жизнь. Рико, ты говорил мне то же самое, помнишь?
Парень, все еще угрюмый и не успевший остыть, встретил ее взгляд и очень сильно постарался выглядеть не столь хмуро. Но эмоции внутри не угасли окончательно и, будто стараясь смахнуть их, он провел рукой по лицу.
- Ты не обязана ни перед кем отчитываться. – Сквозь сцепленные зубы проговорил он. – Особенно – перед тем, кто готов был прирезать тебя на месте.
- А я не отчитываюсь. – Тут же отрезала Мэри.
- Как знаешь.
Уступил, судя по виду, нехотя. Положил руки на стол, одна поверх другой, плечи - напряжены.
- То, что вы видели сегодня, - это не характерно для меня. – Сказала Мэри, наконец. - Но у меня есть причина, по которой это произошло. И я думаю, мне стоит рассказать вам, кто я такая, что у меня за плечами, и, возможно, после этого вы узнаете меня лучше и сможете мне доверять. Нет, Гюнтер.
Она оборвала жестким голосом товарища , когда увидела, что тот приподнял ладонь, давая ей знак, что не стоит. Гюнтер был очень толерантным. Он, возможно, как и Рико, не хотел, чтобы она думала, будто на нее оказывают давление, или же не хотел, чтобы чувствовала себя виноватой. В любом случае, он пытался возразить и остановить ее.
Но Мэри видела, что другие не подавали ни одного признака, что ей стоит остановиться. Они хотели знать правду, просто были слишком тактичны и не говорили этого прямым текстом. Исключение составлял Рико, но он бросил попытки разубедить ее, чтобы не затеять очередной конфликт, только на сей раз – с ней.
- Если моя адекватность у вас под сомнением, а я уверена, что это так, то позвольте мне быть перед вами честной.
- Да. Уж будь добра.
Это сказал Олуо. Он, наконец, повернул голову в ее сторону, а не только глазами покосился.
Мэри посмотрела на лица каждого в отряде, ей важны были мнения всех. Рико, все еще державшийся своей точки зрения, что она никому ничего не должна, смолчал и не взглянул на нее. Петра же кивнула, но при этом, на ее лице застыло виноватое выражение. Корила себя? За что? Они оба переживали за нее - соответственно, заслуживали знать всё, и Рико – в особенности. Именно он самый первый из всех прямым текстом заявил ей, что ему важно знать ее прошлое и понимать ее. Гюнтер только что показал свою лояльность, его устраивало все и так, но Мэри понимала: его лояльность – это не доверие. Элд всегда был сдержан, но он кивнул на слова Олуо - а значит, он тоже не мог доверять ей. Оставался капитан. Если ее догадка была верна, он одобрит.
Мэри посмотрела на него последним. Выражение его лица было тем же. Не менялся, ни одной чертой не показал, важно ему или нет. Он лишь снова скрестил руки на груди, как до этого, когда подошел. Но он совершенно точно понял, почему она смотрит на него, потому что в следующий миг он сказал:
- Ты сама все только что слышала.
- Хорошо. Значит так. – И ладони ее выпрямленных рук легли на стол, как будто лишняя опора, ведь ноги оставались слабыми еще со времени тренировки. – Я родилась в Подземном городе.
Мэри хотела бы игнорировать реакции товарищей, и не смотреть на них, но она не могла не увидеть, как напряглись их тела, и как сильно они постарались не оборачиваться на Леви, но покосились в его сторону. Рико замер. Помнила, как спрашивал, где она скрывалась до встречи с отцом – вряд ли в его голове была хотя бы единая версия про Подземный город.
- Я расскажу вам, как я там оказалась.
Мэри решила сразу же переключить их внимание, чтобы они перестали строить ассоциации с тем, что такое Подземный город и люди оттуда, и уж тем более, не сравнивали ее с капитаном.
- Моя мать была наследницей довольно известного семейства, приближенного к королю. Фамилия ее была Лайт. Знатное семейство, откуда мой род, было строгих правил, оттого после университета она была сосватана с...человеком из не менее значимой семьи. Кажется, фамилия этого рода была Лейнинген, но я смутно помню.
Моя мама была слишком свободолюбива, и все эти каноны ее не устраивали никогда. В университете она встретила моего отца. Они виделись тайно, по понятной причине: моего отца могли просто убить, чтобы не стоял на пути создания союза двух влиятельных семей. Потом она забеременела, и на более поздних сроках это стало бы слишком заметным. Мой дедушка вполне мог убить и ее, думаю. По крайней мере, мать, боясь как за себя, ребенка, так и за жизнь отца, решила скрыться там, где ее вряд ли бы искали столь тщательно, как на поверхности. Все выглядело, как будто она пропала без вести. Отцу не оставила тоже ни записки, ничего. Если бы его кто-то видел с ней хоть когда-то, его бы допросили. А так, он совершенно не знал, где она, и что с ней, и что с ребенком. Не лучшее место, чтобы рожать детей, и уж тем более, жить, так?
Мэри горьковато усмехнулась, скорее, сама себе. Она кожей ощущала царившее напряжение, но пообещала себе не теряться. Ночь была на удивление тихой, лишь чуть поодаль от стола, где расцветал куст сирени, послышался шорох. Леви метнул секундный взгляд в ту сторону, Петра спешно подняла обе ноги на лавочку, а Олуо буркнул что-то вроде:
- Скажи еще, что ты ежей боишься.
Мэри продолжила:
- У нее было достаточно денег с собой. Она учила детей читать и писать, и это было ее небольшим, но заработком. Имя – выдуманное, история – тоже. Полиция наведывалась с поисками, конечно, и не раз. Но они настолько брезговали ходить по трущобам, что отделывались лишь опросами типа «Вы не знаете такую-то? Не видели тут такую-то женщину?» Как будто мама была настолько тупой, чтобы скрыться под своей настоящей фамилией. Уверена, что семья на поиск моей матери не пожалела денег. И они, возможно, обещали вознаграждение нашедшему. Бесполезно. Мотивированность полиции заканчивалась там, где начинались грязные подземные кварталы. Кстати, именно это и стало причиной того, что я пошла в полицию. Я наивно верила, что смогу организовать отряд, который наводил бы там порядки, рально наводил, и вязал бы тех скотов, которые резали людей за кусок хлеба, насиловали, грабили и избивали.
Мэри встретила Рико глазами. Они обсуждали ее бывшую работу, не раз обсуждали. Но она всегда обходилась общими фразами. Хотела верить, что теперь у него не осталось вопросов. Но Рико никак не показал, понял или нет. Просто смотрел прямо на нее, как слушатель. Все еще напряжен, мрачен, все тот же что и пятью минутами ранее.
- Вернемся к истории. – Продолжила Мэри. - Мать всегда мне говорила, что у нее отложены деньги, и я смогу подняться на поверхность. Мы прятали их так, чтобы не нашел никто, даже если к нам проберутся воры. Я должна была подняться, но не раньше, чем достигну того возраста, чтобы сама разыскать отца. Она сказала мне его имя. Джонатан Эмбер. Вот, почему я должна была немного подрасти, ибо маленький ребенок не смог бы метаться по городам или инстанциям, разыскивая человека. Мать также передала мне письмо, а на руку повязала мне шелковый платок – первый подарок ей от моего отца. Это должно было быть подтверждением того, что я – их дочь, а не самозванка. Но она не дожила до того момента. Ее убили, когда мне исполнилось 13. Об этом вы знаете.
Мэри обратила эти слова к товарищам, но не посмотрела на них опять. Пока не была готова видеть их реакцию. Больше рассматривала собственные запястья, покрытые царапинами.
- Полгода жила сама. А дальше... На меня обратил внимание один человек. Молодой человек. Жил по соседству несколько лет, и так вышло, что...я оказалась ему небезразлична.
Говорить становилось труднее. И не потому что она боялась реакции товарищей, а потому что воспоминания начинали наваливаться очень тяжким и болезненным грузом.
- Он пообещал защищать меня, что, собственно, и делал. Вряд ли он знал, что у меня были деньги. Просто, видимо, у нас было взаимовыгодное сотрудничество: он помогал мне не быть убитой, прокормиться и не умереть, я – играла роль его пары. И....однажды этот человек п-поступил со мной...ж-жестоко.
Начала заикаться, а к горлу подступил ком. Пальцы рук сжались в кулаки и разжались непроизвольным движением, как если бы тело само искало выход. Сцепила зубы. Сказать как есть, и все. Ведь именно к этому моменту она шла.
- Он напал на меня. Со спины. Угрожал м-меня убить, если я буду с-сопротивляться...
- Хватит, Мэри. – Вдруг донесся голос Рико, обрывая остаток ее фразы.
Он резко выровнялся, послал ей давящий взгляд, почти как отдавая приказ.
И она будто бы испарилась из той точки в воспоминаниях, куда сознательно себя затащила, и оказалась у стола, со всем отрядом.
- Ты не обязана вспоминать это, если тебе тяжело!
- Эй, не перебивай.
Голос Петры затушил своим нежным звоном горящий тон Рико.
- Ты говори, Мэри. Говори то, что чувствуешь, и то, что считаешь нужным.
- Да. – Отозвалась та. – Ведь чем больше я буду молчать, тем больше недомолвок я вызову.
Краем глаза видела, как Элд, подпирая подбородок сцепленными в замок руками, едва заметно кивнул ей.
- Мне пришлось уступить ему, потому что я обещала себе выбраться из этого чертового ада. Мать пожертвовала своим будущим ради того, чтобы сохранить мне жизнь. И я не хотела умереть просто так, просто от голода или от случайного удара ножом – тогда все ее усилия оказались бы напрасны.
Мэри заметила, как ее руки сами собой отнялись от стола, и она обхватила себя подрагивающими руками.
- Я вынуждена была пожертвовать....собой, чтобы выжить. Отсюда – мой страх, когда люди стоят за мной или держат меня из-за спины. То, что произошло сегодня - это следствие. Получилась очень долгая предыстория, конечно. Я не хочу, чтобы вы жалели меня или сочувствовали. Просто вы должны были знать это, а как к этому отнестись дальше и адекватная я или нет, правильно ли я поступила, или нет - решайте сами.
Только после этого Мэри нашла в себе мужество посмотреть на лица товарищей. Теперь, когда они знают это все. И она была морально готова к любой их реакции, даже негативной. Она сделала то, что должна была.
Тишина. Долгая. Она слышала, как вдалеке вспорхнула какая-то крупная ночная птица; одна из лошадей в стойле фыркнула, где-то хрустнула ветка, да беспрерывно потрескивало пламя костра. А за этим столом никто не двигался.
Никто не спешил что-то сказать. Как и ожидалось, все сидели не шевелясь и в полной тишине даже после того как она замолчала. Олуо перебирал в пальцах монету, задумчиво разглядывая поверхность стола; Элд был хмур; у него на лбу пролегла складка. Он тоже выглядел задумавшимся. Ладони Петры были прижаты ко рту, одна на другой, и в глазах ее читался шок. Пару раз она моргнула, и больше не шевелилась.
Рико. У Мэри ёкнуло в груди, когда она увидела, что он сидит, обхватив голову руками. Оба локтя на столе, волосы пропущены сквозь пальцы. Она не хотела такой реакции. Только Гюнтер один сидел ровно и прямо смотрел на Мэри. Она не взялась бы сказать за всех, но ей показалось, что он – единственный, кто слушал, абстрагируясь от чувств и вникая, а не отвлекаясь на эмоции.
- Как ты жила сама те полгода? Как нашла отца, в итоге?
«Нашел время» - едва слышно буркнул Олуо
Рико – все в той же позе, пальцы сжимают волосы; Петра прячет лицо, а капитан лишь отвлекся на минуту, чтобы отойти и взять чашку горячего, а потом вернулся на прежнее место.
Мэри мысленно была благодарна Гюнтеру, что он задал этот вопрос. Не потому что она стремилась рассказывать еще и еще и ждала, что все начнут расспрашивать ее о подробностях. А потому что хоть кто-то заговорил и вытащил ее из неловкого состояния, где беспомощно пришлось бы наблюдать воцарившееся безмолвие. Она абсолютно не знала, что им всем теперь сказать и как их переключить.
- Это произошло случайно.
И Мэри с усталостью, еще большей, нежели до начала своего рассказа, опустилась на стул. Руки – все еще словно она ими закрывается. Сейчас она просто отвечала на вопрос Гюнтера. Просто общалась с ним; остальные растворились.
- А жила... Как доводилось, так и жила. Хоть деньги и были, я их не тратила, я вообще не хотела, чтобы кто-то знал, что они у меня есть. Иначе меня бы убили. Я могла петь. На центральной улице очень часто пел один человек. У него был хороший голос, и я подумала, что смогу аккомпанировать ему. Мы друг друга выручили: я ему аккомпанемент, он – делился теми копейками, которые мы зарабатывали. Пение под гитару слушалось охотнее. Однажды я пришла, а с ним пела другая девочка. И я остановилась на полпути – не знаю, почему передумала. Но потом она догнала меня. Сказала, что не раз слышала наш дуэт, и ей хотелось бы научиться. Но я правда не знаю, что меня остановило. Я просто решила, что я лишняя, и все. Позже я часто видела ее там, поющую с ним дуэтом. Ее звали...
Мэри спотыкнулась на этом месте. Она медленно подняла глаза на капитана, будто оттягивая момент встречи его взгляда. А Мэри точно знала, что он посмотрит на нее после этого еще пристальнее, чем даже когда у нее случилась паническая атака. Так и было. Леви не сменил позу, но кружка не донеслась до его рта, остановаилась в сантиметре. Он раскрыл глаза заметно шире, чуть более, чем обычно. Не двигался, не говорил ни слова, но грудь его заметно завздымалась от участившегося дыхания. В его взгляде читался неудержимый вопрос. Один-единственный, и она знала, какой.
- Я не помню, как ее звали. – Сказала Мэри, отвечая на взгляд Леви. Она смотрела прямо, с тем же напряжением, с каким он смотрел на неё. Знала: он не поверит, что она не помнит. Ведь он понимал, о ком она говорила, но это было той темой, которую Мэри не хотела бы поднимать сейчас, при всех. Возможно, при личной беседе, хотя, какая, к черту, личная беседа с капитаном, который на дух не переносит подобные вещи?
- А отца я, повторюсь, встретила случайно.
Увела рассказ в другое русло. Нужно было говорить что-то еще, срочно, чтобы не подстегивать и без того неловкую ситуацию. Мало того, что все сидели, как в рот воды набрали, так еще и Леви теперь очень внимательно слушает ее и так до сих пор не сделал больше и глотка. Она почти физически ощущала этот взгляд — тяжёлый, сосредоточенный, пронизывающий. Он, возможно, даже сможет услышать, как бьется ее сердце – так тщательно он навострил уши.
- Вы, наверное, слышали про его помощь разведкорпусу. Конечно, слышали, Ральф тогда всю базу на уши поднял. Оказалось, мой отец поставлял лекарства и в Подземный город тоже. Немного, правда. Он делал это бесплатно, в помощь очень больным детям. В тот день, когда...когда со мной случился тот ужас, я спряталась. Я сидела в узком переулке под окном, и совершенно случайно услышала:
Это была женщина. Она благодарила, чуть ли не со слезами, а я услышала имя «Джонатан Эмбер», и больше не слышала ничего. Ну, если кратко, то так мы и нашлись. Просто волей случая, и я до сих пор считаю, что мне неспроста был дан шанс выбраться.