Глава 1. Фантазии неудачника*
Они улыбаются, а я – нет.
Они счастливы, а я – нет.
Они наслаждаются жизнью, а я – нет.
«Ты родился никем, будешь жить никем и умрёшь никем, словно тебя никогда не было». Эти слова, откуда-то взявшиеся в голове Иована точили его душу, казалось, всегда.
Хлопнув дверью, в тёмную прихожую, словно пещерку в аду, вошёл мужчина.
– Дорогая, у нас сегодня гости!
Но рядом с ним никого не было. Как обычно, у двери отлетела ручка. Как обычно, мужчина вставил её на место. Бледное лицо труженика никогда не касались солнечные лучи, а сам он постоянно замерзал, даже при невыносимой жаре. В слабой, постаревшей фигуре невозможно было узнать цветущего, сильного, уверенного, с огнём в глазах шестнадцатилетнего юношу. Это и был Иован Белоуст.
Чем больше он работал, тем меньше жил. Жил счастливо.
Прошло уже почти тридцать лет с момента той волны, прокатившейся по небу и охватившей всю планету. Что-то ужасное произошло, катастрофическое. Иован понимал: какое-то государство 25 декабря 1991 года перестало существовать. Кто его уничтожил? Как его уничтожил? Почему его уничтожил? Лягут ли с ним трупы других государств? . . . Неизвестно. Должно быть, какое-то европейское государство. Если круг сужался на Европе, по словам его отчима, профессора Сахарова.
Н-да уж, мировые правители виртуозно скрывают труп целого государства! Ка́к? Заваливая сознание Человечества всякой шелухой и мишурой. Например, глобальным потеплением, искусственно созданным НИХИЛ (запрещённая в мире организация), объявлением в розыск «Жеманного Петушарика», пропагандой сиюминутных ценностей, голодом, недружественными конфликтами, гонками вооружений, экономическими санкциями, олимпиадами и прочими конкурсами. Почему ещё никто не задохнулся от смрррада, исходящего от трупа уничтоженной страны? Как можно скрыть от всего Человечества исчезновение целого государства и десятков миллионов его жителей? Если мировым правителя это с лёгкостью удаётся скрывать, что ещё нелицеприятного они таят от широкой общественности?
Возможно, его мать с отчимом спаслись в том государстве, которое и стало целью уничтожения... Или они сейчас, наверное, загорают где-нибудь на пляже под монотонные плескания ласковых волн о шершавый шёлк золотого берега, прерываемый беззаботным птичьим щебетанием.
Иовану очень хотелось попасть в волшебный мир, в мир людей, обладающих правом на магию. Как волшебный мир изменился с 25 декабря 1991 года? Скорее всего, о-очень сильно! Каждый чародей почувствовал на себе это сотрясение мира – слабое порхание мотылька. Особенно остро почувствовали сотрясение государства-соседи, которые в первых рядах лицезрели предсмертную агонию несчастной страны и её несчастных жителей. Эту агонию можно было запросто наблюдать даже из космоса!
Уже несколько десятилетий Иован испытывал большую печаль и безнадёгу, задаваясь Тремя Важными Вопросами. Если бы он нашёл ответы на них, то обрёл бы истинное счастье, желанную жизнь и превратился бы в Мужчину Мечты.
Чем больше он работал, тем меньше думал. Думал разумно.
Первый Важный Вопрос – как мне перестать ненавидеть людей, которые не делают ничего, а получают всё, в то время как я в седьмом поту изнемогаю от усилий, чтобы заработать жалкие гроши?
Разувшись и раздевшись, он увидел, как навстречу ему вышли два существа не первой свежести. Он посмотрел на них, израсходовавших себя, с жалостью, презрением и любовью. Это были тёща, напоминающая вредную курицу, и жена, напоминающая уже давно немилого мышонка. В темноте маленькой прихожей, в которой уже несколько лет не заменялись лампы, они выглядели как жирные червяки, вылезшие из-под земли. Поздоровавшись, женщины не стали раздражать расспросами Иована, пропахавшего за двух лошадей целую ночь. Хотя им было очень любопытно увидеть гостя, который совсем не кстати заявился утром первого сентября... Гостя, которого они, как ни старались, увидеть не смогли. Из одежды на невидимом госте была лишь человеческая кожа. Пар клубился от него, словно он вышел из бани в мороз.
– Накройте стол на двоих, – попросил мужчина, делая вид, что берёт одежду своего невидимого друга и вешает её к своей куртке. – Мы с моим новым приятелем очень голодны.
– Хорошо, милый, – сказала жена и пошла на кухню.
– Твой друг будет белый или чёрный хлеб? – решила пошутить тёща. Она не знала, что только тот, кто упал ниже низкого, способен увидеть невидимого гостя.
Иован сделал вид, что слушает ответ, а потом выдал:
– Мой друг любит толерантный хлеб.
– Я часть той бесконечной мощи, всегда желавшей зла, но мастерившей лишь добро тяп-ляп, – невидимый гость подошёл к старой женщине и коснулся её своими скользкими пальцами там, куда уже давно никто не касался, что она ахнула.
Взявшись за сердце, вредная курица ушла, опираясь на костыль. Ей не хотелось бесить мужчину в чёрных потрёпанных штанах и красной помятой футболке. Насыщенно красной. К тому же, его неухоженное лицо с небритостью, пустыми размякшими глазками над пухлыми мешками, а также немного сросшимися бровями и без того почти всегда изображало усталое раздражение.
Жена и тёща принялись заставляли детей (сына и дочку Иована) идти в школу – первое сентября же. Дети упорствовали и отвечали:
– В тюрьме намного больше свободы, чем в школе!
– Пообщавшись с бомжами на улице, я больше о жизни узнаю, чем за десять лет в школе!
– Школа не взращивает цветы жизни, она их топчет!
Нагнувшись над отклеенной лентой обоев, которая завилась спиралью, Иован проводил гостя в туалет, где они помыли руки. Кухонька, такая же тёмная и крохотная, как прихожая. Там плавился мутный воздух от кипящих кастрюль. За их края вываливалась словно косматая борода грязная пена. Она шипела, соприкасаясь с горячей плитой. У маленького окошка на столе стояли две тарелки щей, один кусок чёрного хлеба, сковородка жареной картошки и куриная грудка.
Да, квартирка Иована – это не царские палаты, с роскошными колоннами, высокими потолками, изящной лепниной, причудливыми фресками, гладким и мягким мраморным полом и в ручную вырезанной мебелью из палисандра или тика...
– Присаживайся, друг! – Иован выдвинул стул с мягкой подушкой для невидимого гостя, а сам уселся на скрипучую табуретку у стены, где на трубах сушилось всякое тряпьё. – Ты мне обещал кое-что объяснить. Так почему же сегодня моя жизнь уже не будет прежней?.. Не зря кто-то сказал, что все великие дела свершаются на кухне!
Мужчина засмеялся безрадостно. Его не смущало то, что гость был соблазнительно гол, что в его невидимые колени впились песчинки и камешки, словно пару тысячелетий назад он посетил пустыню и искушал одного мужчину из Вифлеема во время сорокадневного поста...
– Искуси меня, – шепнул Иован, сладко, словно пил из медового водопада. – Искуси, ну искуси-и-и, раскуси, укуси, закуси, откуси, прикуси, подкуси... Кусь-кусь!
– За эти короткие мгновения искушений ты получишь больше наслаждений, чем за целый год обычной жизни, – невидимый друг прикоснулся своими склизкими губами туда, куда ни один традиционно мыслящий человек не прикоснулся бы.
Страстное желание Иована изменить свою никчёмную жизнь – раз и навсегда – пересилило всё на свете. Пусть глаза слипаются от усталости, прося срочный сон! Пусть ноет спина, пульсируют мозоли на ладонях, гудят ноги и на зубах скрипит ржавый осадок после мерзкого гавканья неадекватного начальства! Это уже не имеет значения.
Наступило время уделить внимание двум самым влиятельным идолам современности. Иован включил квадратный жирный телевизор, кое-как умещавшийся на вершине жужжащего холодильника. Включил не для того, чтобы развлечься, а по привычке: нравилось ему, чтобы в его ушах постоянно копошились информационные личинки. Казалось, от просмотра телевизора он уставал больше, чем от работы. Казалось, что телеведущие объясняют «учебный материал» лучше, чем учителя в школах. Посмотрев в говорящий ящик, он обретал сакральное понимание событий, происходящих в мире, он приобщался к Высшему Знанию, лёгкому и точному, в отличии, например, от посещений занудного урока физики или химии, после которого он чувствовал себя безмозглым и заведённым в тупик.
Из окна в стол вонзались лучи солнца, чёрные и холодные. Иован уже давно лишился яркости жизни. Если бы ему кто-то сказал, что солнце – жёлтое, а не чёрное, а небо – голубое, а не серое, он бы никогда не поверил в этот бред. Он уже давно забыл, что такое воздушная радость бытия. Всё из-за бесконечной усталости, отсутствия нормального полноценного отдыха.
– Как мне повезло, что я познакомился с тобой! – сказал Иован, помешивая худые щи. При этих словах впервые за много-много лет его тусклое лицо окрасилось в цвет жизни.
Второй Важный Вопрос – что же я тогда, 25 декабря 1991 года, сделал не так?
В тот день он, тогда еще цветущий юноша, потерял мать, которая хоть и оставила ему предостаточно денег и особняк, но так и не объявилась спустя почти несколько десятков лет. В тот день Иован непоколебимо верил, что всё самое лучшее только впереди. Как же он ошибался. Каждый следующий год его жизни был хуже предыдущего. И он не понимал – «пачиму».
Кем он стал? В кого превратился? В суете жизни, как в сопливом вихре унитазной воды, он слишком поздно заметил, как стал рассыпаться в ничто. У него ещё была возможность всё исправить. Он ве́рил в это. Он должен был успеть всё исправить до тех пор, пока окончательно не превратится в жалкую кучку пыли.
– Тебе налить? – спросил мужчина и подошёл к холодильнику, чтобы достать зелёный пенный напиток. – Без него я никак, а без воздуха запросто!
Какие-то никчёмные существа из всех утюгов советовали: надо принимать всё, что у тебя есть в жизни; надо быть благодарным за то, что имеешь; нужно всего лишь представить, что у тебя всё хорошо, и так будет. Иован хотел жить другой жизнью, хотел быть другим человеком. А не вот это вот всё! Иован посмотрел вокруг – и ничего особенного не увидел. Вся яркость его мира обеднела до двух цветов: красного и чёрного.
Невозможно вернуться в прошлое и исправить всё. И не надо. Сначала хоть настоящее бы изменить, подчинить себе.
– Я так рад, что ты мне поможешь! – улыбнулся мужчина. На столе уже стояли две пенящиеся кружки. Лёгкость и надежда вспыхнули на его лице сквозь плотную пелену усталости и раздражения. – Люди должны быть довольны своей участью. Люди не должны роптать на судьбу. Да кто это сказал?! Почему мне нужно этому повиноваться?! Людям должно всё нравится: их внешность и тело, доставшиеся с рождения, их родители, их интеллект, зарплата, их государство... Ты правильно сказал, что я выбиваюсь из Системы, противоречу нынешнему Миропорядку.
Когда в вашей жизни появляется нечто, готовое решить все ваши проблемы и вознести вас на недосягаемые высоты счастья, то стоит призадуматься...
Мужчина сладко предвкушал близящиеся перемены, что вот-вот на него обрушится водопад счастья и потопит его в себе. О да, Иован так жаждал этого! Он не замечал в помощи невидимого незнакомца какого-то подвоха. Мужчина даже не задумался – почему я своего бескорыстного помощника вижу, а другие не видят.
Щи, как всегда, недосолены, недостаточно жирные, но достаточно водянистые, с несколькими ниточками мяса, а картошка недожарена. Куриная грудка костлявая, со вкусом картона. Под приправой телевизора, где шла какая-то военная передача, а потом бокс, еда приобретала довольно аппетитные очертания на ложе его языка. Если политическая диарея начинала бережно вливаться в народные уши, то он сразу же выключал телевизор.
На кухню долетали радостные звуки со всей квартиры. Сегодня же утро первого сентября. Тёща смотрела развлекательное шоу. То место, куда коснулся её невидимый гость, всё ещё приятно зудело. Жена трещала с подругой по телефону на совершенно бессмысленную тему. Лишь двое детей не шумели. Он не знал, что они, сидящие в соцсетях, пропустят первое сентября и не пойдут в школу. Что не только его дети так поступят, но и почти все дети мира даже не думают собираться в школу. Тяжёлая ночная работа выбила из его головы мысль о том, какое событие сегодня будет праздновать вся планета – и волшебный мир.
Изображение на экране телевизора резко сменилось. Оно стало ядовито-ярким и перчёно-пёстрым. Вместо бокса там показывали новости: молодые люди, расслабленные и непринужденные, веселились и общались. Иован знал этих ничтожеств. Киткотеры. Блогеры самой влиятельной соцсети в мире.
– Я так хотел об этом забыть, – выплюнул Иован. – Сегодня же первое сентября. КитКот готовится отпраздновать свой Юбилей. Как можно громче, как можно пышнее! – У мужчины заболела шея. Он смотрел на телевизор сверху вниз. Но он не мог оторвать свой испепеляющий взгляд от праздничного многоцветия. – Эти позоры рода человеческого уважаемы властью. Их показывают в рекламе, ждут как экспертов на шоу, приглашают на важные политические и экономические события, а ты... ты трудись за копейки, и может быть, какой-нибудь слесарь раз в десять лет получит медаль из незолотого золота за трудовое отличие. И уделят этому событию пару секунд. Пару секунд. Вот оно – уважение к простому человеку... – Казалось, глаза Иована впали и сияли чернотой. – Друг-дружочек, ты же мне подмогнёшь?
Крышки на кастрюлях захлёбывались от грязной пенки, пыхтели едким паром.
– Милый, что за вонь прёт с кухни?! – крикнула жена. Иован не ответил, попивая пенный напиток.
– Кто важнее в этой стране: я или они? – Иован показал сначала на себя, а потом на веселящихся киткотеров. – Ничтожествам – все блага мира, а достойным – жалкие объедки? Мне нужно работать год, ломая спину, когда этот киткотер без труда получает то же, но за один день. И кто из нас полезнее для общества? Я или какой-нибудь никчёмный блогер? Если меня не будет, если таких, как я, работяг, не будет, этот мир рухнет. Всё рухнет. Ничего не будет. А если пропадут все киткотеры, то хоть какая-нибудь муха подохнет?
Когда мужчина из глубины души соскребал эти мучительные слова, табуретка под ним насмешливо скрипела и шаталась.
– Фу-у-у! – кричала тёща. – Откуда такая вонь?!
Иован не обратил внимания на её далекий крик.
– Ох, если бы соцсетей и блогеров вмиг не стало... – Мечтательно-сладко прошептал он, закатив глаза. – Особенно соцсети КитКот. ВСЕ ЛЮДИ ЖИВУТ ВО ТЬМЕ, В НЕВЕДЕНИИ. А Я ЗНАЮ! ВОЛШЕБСТВО – ЕСТЬ! КитКот и его блогеры нагло воруют его у нас! – Иован прекрасно знал, о чём говорил. Был железно уверен в своих словах. – Эти блогеры, киткотеры не заслужили того, что имеют! Богатство, красота, любовь поклонников, успех – райская жизнь... Как эти киткотеры могут хоть кому-то нравится?
– Они как клопы в медовой розе! – бесхитростно согласился невидимый друг Иована.
– Любовь миллионов к этим пустышкам – хитрый гипноз. Не любовь, а мания, – сказал мужчина уверенно. – Их не за что любить. Тех, кто ничего не делает, но получает всё. За дурнопения и танцульки? Так быть не должно.
Явились они. Бесформенная совершенно не привлекательная жёнушка и ненасытная до его зарплаты тёща. Заткнув носы, они через едкие языки пара, выползающие из-под крышек, прогудели:
– Зачем ты поставил на плиту кастрюли?!
Скрипнув табуреткой, Иован нахмурился:
– Они здесь стояли до меня.
Жена выключила газ, надев перчатку, подняла крышку и увидела там грязное месиво.
– Милый, тебе не стоило так утруждаться. Я бы все равно постирала твою рабочую одежду.
Скрипнув табуреткой, Иован изобразил спокойствие, насколько мог:
– Эти. Кастрюли. Стояли. Здесь. До. Меня.
Пока жена открывала окно, тёща ушла за освежителем воздуха, пробурчав себе под нос:
– Когда ты хоть починишь эту жалкую табуретку?!
Канал переключился. Иован не прикасался к пульту. Он увидел там южнокорейский сериал про одного бедняка и кальмаров.
– И это... бедняк?! С каких пор у бедняков идеально ровные белые зубы? А кожа почему гладка и чиста? Ему, как и мне, но выглядит он лет на тридцать. А волосы у него густые, прям как у меня... в одном месте. И синяков под глазами нет. Этот бедняк выглядит лучше меня. А я не бедняк. Фу, что за мерзость и неправдоподобие!
Когда жена ушла, огонь под кастрюлями вспыхнул сам собой с неистовой силой, а окно закрылось само собой. Мужчина меж тем переключил канал. Там говорил какой-то страшный человек в таинственном одеянии со странным символом и надписью «НИХИЛ».
– Вы когда-нибудь думали о древнеегипетских рабах? Сомневаюсь. О них никто никогда не думает. Дорогие зрители, не волнуйтесь вы так, о вас тоже никто не будет вспоминать. Ха! Подождите горевать или возмущаться, вы пока ещё не израсходовали себя! Ха! Ха! Вы просто сгниёте в земле (после своей смерти, разумеется.) И о вас никто не вспомнит. Словно вас и не было никогда на планете Земля.
«С каких это пор по телевидению разрешают произносить подобные мысли?» – подумал Иован, слушая внимательно.
– Да, вы живете в XXI веке, с множеством свобод, но хоть и вы и не рабы, но и не господины. Древнеегипетские рабы были нужны, чтобы возводить великие гробы для фараончиков. Это был их Смысл Жизни. А вы, зрители, для чего нужны им? Каков ваш Смысл Жизни? Не тот, который вы себе придумали, а тот, который они заставили вас принять? Рассказать?
– Да-да, расскажите! – кивнул Иован.
Если сначала этот страшный человек на экране произносил слова своим искажённым голосом словно вбивал гвозди в мозг слушателей, то сейчас он говорил с интонацией всезнающего воспитателя детского садика, с тонкой издевкой, но в то же время заботой:
– Всё равно вы никогда не догадаетесь о вашем истинном Смысле Жизни. Думаете, для чего-то великого и вечного вы родились? Ну хотя бы для возведения пирамиды? Ха... или для того, чтобы участвовать в важных исторических выборах? Ха... Ну холёсё, детки, сейчас скажу...
Внезапно канал переключился.
– Эй! Я хочу узнать! – крикнул Иован.
По телевизору уже показывали успешного мужчину, который в свои сорок шесть выглядел на тридцать с небольшим. В его движениях сочилась дерзость. Этот элегантный красавец спасал мир он злодеев и ходил на свидания с красивой женщиной. Он вёз её в огромный домище за несколько миллионов долларов на статусной машине.
«Эх... А ведь по сути мы с ним прилагаем одно и то же количество усилий, но оцениваются они по-разному», – констатировал Иован.
Он отложил еду, попытался облокотиться на несуществующую спинку табуретки (та заунывно скрипнула) и поддался фантазии... Фантазия и открыла ответ на Третий Важный вопрос!
– Утоли свой голод, – невидимый друг протянул свою жеманную ручку.
– Как? – Иован взял её.
– Пусть голодает миллиард человек!
– Хорошо, пусть голодает!
– Вознесись же! – возопил невидимый друг.
– Как?
Кухня исчезла из-под ног. Иована и его бескорыстного помощника вырвало через крышу многоэтажки, они быстрее истребителя добрались до самого высокого в мире небоскрёба и кое-как встали на его шпиль. У Иована закружилась голова, сдавило горло, затрепетала грудь, он даже нагнулся, чтобы не удариться головой о ярко-синее зеркало, принадлежащее солнцу. Мелкие приплющенные домики были рассыпаны вокруг пустыни, среди них неуверенно возвышались какие-то карликовые строения, а мелких крошек людей, их машинки и вовсе не разглядеть.
– Я вознесу тебя выше всех людей на планете! – возопил невидимый друг.
Иован, кажется, собрался благодарно поблевать.
Снова прыжок, резкий рывок. Ещё выше. Самый большой небоскрёб мира превратился в не более чем миниатюрную иголочку, а меньше чем через секунду и вовсе перестал быть виден на фоне величественных континентов и океанов. Иован и его друг – на околоземной орбите. Как-то неловко мужчина скукожился. От удушья, должно быть.
– Я тебе дам власть над всеми этими капиталистическими царствами! – невидимый гость простирает руки к живому лицу планеты, пока оно безмятежно взирает в загадочное око космической бесконечности. И совсем не замечает двух человечков перед собой.
Невидимый друг делает скачёк назад, на кухню, Иован чуть не теряет сознание.
Но до чего же гениально красива планета Земля! Самый редкий, самый родной бриллиант во всём космосе. Смотришь на неё – и забываешь обо всей суете, обо всех человеческих проблемах, хочешь стать частичкой этого шедевра Вселенной.
Присев на табуретку, мужчина будто бы забыл, что у него есть тело, в мышцах течёт кисель, а на плечи и макушку давят тонны воздуха.
– А что если я бы взял и уничтожил соцсети? – Закатил он от наслаждения и гнева глаза. – И начал бы с КитКот! Именно эта соцсеть открыла никчёмным существам путь к сладкой жизни, расплодила бездарности, которые получают в свои нежные ручонки всевозможные блага: деньги, статус, славу, красоту, любовь – и волшебство.
«В этой жизни всё зависит от тебя!» – пела с экрана телевизора какая-то яркая певица.
Жена Иована со своей мамой тихонько стояла у полуоткрытой двери и ужасалась, почему их труженик-кормилец разговаривает сам с собой! Они ждали подходящий момент, чтобы предложить ему отправиться спать.
– Какая несправедливость! – На усталых глазах Иована блестели слёзы. – Эти киткотеры наслаждаются всем разнообразием радостей, тратят жизнь, прожигают время миллионов людей, и получают всё, что захотят, с лёгкостью. Их могут любить только безмозглые существа, согласные жить в несправедливости, сами создающие несправедливость.
– Ничтожные становятся великими благодаря ничтожествам, – прохихикал уродливо невидимый гость.
– Уничтожив КитКот, я бы лишил киткотеров доступа к волшебству, к их богатствам. Лишил бы их всего! – Иован сжал кулаки. Его глаза налились кровью. – И как только бы они ослабли, эти транжиры пустоголовые, я бы собрал их всех в одном месте и хорошенько бы поиздевался. Показал бы истинный облик киткотеров, раскрыл бы их лицемерие! Вмиг у них не осталось бы подписчиков. Мир бы очистился. И мне бы стало лучше. Жить.
– Когда нет тех, кто раздражает, тогда живётся хорошо! – добавил невидимый гость.
– А потом, когда киткотеры чуть не сошли бы с ума от раскрытия правды, я бы отпустил их на волю. Что бы сделали с ними их подписчики? Возненавидели бы пустышек, которые мнят себя великими!
Иован говорил выразительно, словно всю жизнь таил в себе дар великого оратора. А всё потому, что говорил искренне, от чистого сердца, с полной уверенностью и правдой в глазах. Пылко, угрожающе, завистливо и мечтательно. Его лицо, озарённое счастливым сиянием, застыло в таком состоянии на какой-то миг, а потом начало медленно разбиваться вдребезги. Сначала искривились губы, потащившие за собой щёки и мешки под глазами, потом изрезались лоб и переносица. Мужчина как бы сделал предсмертный выдох. Фантазии не могут жить в реальности, как рыбы на суше. Только сейчас он осознал, что стоит на столе, кружки и тарелки опрокинуты на пол.
– Ма-амо-очка-а! Ну-у где-е же-е ты-ы? – надрывно взмолился он. Похлопал себя по щекам и слез со стола. Он захотел подержать фотографию в рамке. Семейный портрет, за которым он побежал в день злополучного отъезда. Там – мама и папа держат шестилетнего ребёнка. От них исходит священные тепло и свет. Мамочка покинула его, уехав с любовником в новую страну. Папочка покинул его, героически погибнув в аварии на атомной станции. Он остался один наедине с Жизнью и Смертью...
– Нельзя страдать вечно, – твёрдо провозгласил Иован. – Нельзя.
– Как же ты хочешь уничтожить КитКот, если у тебя нет денег? Оружия? Власти? Что у тебя есть, чтобы уничтожить КитКот? – склизко спросил невидимый друг, положив на плечо мужчины свою руку с длинными ноготочками в жёлто-фиолетовом маникюре. Во всей своей трагической неразрешимости предстал Третий Важный Вопрос.
– Ненависть, – Иован весь покрылся нервной дрожью. – Ненависть к тому, кто разрушает этот мир, мой мир... Киткотеры.
– Смотри, что будет с КитКотом, когда твои мысли обретут реальность! – Невидимый друг перестал играть ноготочками на его плече. Он поднял невыносимо горячую крышку с кастрюли, всё это время захлёбывавшейся от мерзкой пены.
Вместо своей грязной одежды в пузырящейся жиже Иован разглядел какое-то диковинное существо, нечто среднее между котом и китом. Оно было сварено заживо. Крышка с грохотом упала на кастрюлю, испугав жену Иована и тёщу. Они были в шоке и в недоумении от происходящего и смотрели на всё это сумасшествие, как подбитые попугаи, опустив челюсти.
– Через считанные секунды ты станешь тем, кем всегда хотел быть, – ласково прошептал невидимый друг. Его губы слишком красивы, чтобы быть мужскими, но и на женские они не походили.
– МОИ ВОЗМОЖНОСТИ БЕЗГРАНИЧНЫ! Я ДОСТОИН САМОЙ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ! – Иован начал бить себя кулаками по груди.
– Правильно, – невидимый друг облизнул его ухо змеиным языком. – Произнеси это миллион раз, и так действительно будет.
Иован голыми руками берётся за раскалённые ручки кастрюли и выливает на себя грязную жижу кипятка. Месиво вмиг обволакивает его с ног до головы и скользко шлёпается о пол.
– Молодец, – лукаво шепчет друг. – Обряд антикрещения пройден.
Дверь, разделявшая кухню и гостиную, заунывно проскрипела. Иован взглянул на жирных червяков, приходящихся ему женой и тёщей. Вздрогнул, устыдившись, как будто его застали за неприличным занятием.
«Милый, ты уже поел? Тогда тебе пора баиньки. Иди-ка отдыхай!» – хотела бы это сказать его жена, но она онемела от шока, как и тёща. Они наконец увидели того, с кем разговаривал Иован. Что-то среднее между мужчиной и женщиной, но не женщина и не мужчина. Какое-то отвратительное чучело в пёстром наряде человеческой срамоты. Однако что-то привлекательное в нём имелось. И что-то дьявольское.
– Зачем ты берёшь табуретку? – спрашивает тёща у Иована. Руки женщины трясутся от страха, сжимая трость. – Поставь на место!
– Пришло время её починить, – говорит он медленно и спокойно. Мужчина поднимает табуретку над своей головой и приближается к жене и тёще. (Если бы у табуретки было лицо, то оно выражало бы большее беспокойство и растерянность, чем у двух женщин). – Сейчас страдаю я, но очень скоро будет страдать весь мир.
* Если бы про меня написали книгу, то включили быв неё только одну главу. Называлась бы эта глава «Фантазии неудачника». А всеостальные главы не были бы такими страдальческими, как эта. В остальных главахвсем было бы весело и забавно жить. Называлась бы эта книга «КитКот. Один –играет, а другой – страдает». И только я бы знал два правильных ответа кподзаголовку книги!