Птичья Скала (6)
Ливорис спускался по бревнам разрушенного форта. Добравшись до земли, он посмотрел вперед. Там, вдалеке, солнце уже спускалось к горизонту и вот-вот собиралось скрыться за стенами цитадели. Что-то шумело в голове Ливориса, но ему казалось, словно это была не его голова, а шум в ней не принадлежал его телу. В душе была страшная пустота.
Ливорис шел вперед мимо мертвых тел людей, которых когда-то лично отбирал в свой отряд. Одного он увидел на турнире неподалеку от Бреттауна, другого — в монастыре на Восточном побережье, третьего он выкупил у одного богатея, который хотел пустить бедолагу на подставные бои. Четвертый попался ему в поле, это был редкий богатырь, и Ливорис предложил ему пойти с ним, оставить землю и семью, и тот согласился, хотя не обязан был это делать. Их сменяли неизвестные лица, которых привели отряды лордов, и эти люди тоже шли за ним, потому что он был их командиром. "Простите меня, — думал он. — Простите".
Между разрушенных построек, некоторые из которых уже дотлевали, загоревшись от ударов молнии, стояли люди. Они держались кругом. Ливорис подошел к ним, и рыцари расступились, пропуская вперед командира.
Изувеченное тело Брады лежало в центре круга. Ливорис приблизился к ней. Убитая, принятая войной, ее стихией, она была по-своему красива. Ее глаза были закрыты. Кровоподтеки и ссадины украшали ее лицо и походили на румяна на смуглой коже. Волосы, выбившиеся из высокого хвоста, были разметаны вокруг головы. Ее полные губы были искусаны и залиты кровью. Шея и плечи, на которых покорежился металл доспеха, были открыты. Грудь ее была раздавлена камнем, и платинки, прикрывавшие ее, отогнулись и разошлись. Длинные ноги были вытянуты вперед. Как и лицо, и руки, они несли на себе следы ее последнего боя. Ливорис окинул ее взглядом. Он никогда не видел Браду голой, никогда не притрагивался к ней, хотя мог. Никогда он не видел ее настолько одухотворенно-чистой и прекрасной. Смерть была ей к лицу.
Хейден сидел около нее на коленях, опустив голову. Иной раз он поднимал глаза к небу, и Ливорис видел его лицо, залитое слезами. Хейден не издавал ни звука, и только редкие подрагивания всего тела выдавали его молчаливый надрыв. Ливорис наблюдал за его горем. Ему вспомнилось, как он бывал на турнире, организованном одним бароном неподалеку от Викинора. Тогда он уже был командиром в королевской гвардии, поэтому, когда он случайно оказался рядом по долгу службы, его пригласили на турнир. Там-то он и увидел девушку, сильную, ловкую, яростную, сражающуюся как тигрица, как медведица, которая ни в чем не уступала мужчинам, выходившим против нее, а в чем-то была даже впереди. Чем больше он смотрел за ее движениями, тем больше он видел Силу, о которой когда-то сказал ему бывший командир Корвус, которую он, Ливорис, должен собирать, чтобы достигнуть желаемого. Когда в последнем поединке Браду перехитрил соперник, он поднялся с места и при всех пригласил дикую бестию, выбравшуюся из местной деревни, в почетный отряд королевской гвардии. После турнира к нему подошел паренек непримечательного вида и попросил взять его с собой. Уже тогда он надеялся выйти из гвардии и собрать свой отряд, и лишних рук для него не было, но паренек был уж слишком непохожим на воина. Ливорис отказал ему, но тот бросился в ноги и принялся умолять. Паренек не скрывал, что он давно следит за девушкой, сражавшейся на турнире, до смерти в нее влюблен и готов на все, лишь бы не расставаться с ней. Не зная, что еще предложить взамен, он рассказал, что знает два заклинания и имеет в роду чернокнижников. Этим он и подкупил Ливориса, который знал, что на войне магия никогда не бывает лишней, какой бы сильной или слабой она ни была. Так в отряде и появились они — Брада и Хейден. Брада, невеста, лежащая замертво, и Хейден, содрогающийся в рыданиях около нее.
Ливорис положил руку на плечо Хейдена, а затем развернулся и увидел Хемми, который стоял в паре шагов от Брады. Они переглянулись, Ливорис молча кивнул ему и пошел дальше. Кто-то догнал его и сказал, что Руфус сбежал. Лицо Ливориса не изменилось. Он не видел Руфуса на стене форта, не видел его и у пещер. В тот момент ему казалось, что Руфус затерялся среди других. Сейчас же он лишь немного удивился тому, как человек, несущий в своих глазах такую силу ненависти и отвращения, какие увидел Ливорис, может быть таким трусом.
Ливорис проходил через центр разрушенной цитадели. Вокруг лежали камни, обломки скал, рухнувшие во время взрыва, уцелевшие и сложившиеся домики, некоторые из которых еще догорали. Он старался не смотреть под ноги, чтобы не видеть трупов, оторванных частей или обугленных тел. Перед ним лежала мертвая птица, пустые глаза которой были открыты. Он подошел к ней и увидел в остекленевших глазах свое отражение. Они напомнили ему глаза его сестры, которую он не видел много лет, лицо которой, если бы не их невероятное сходство между собой, он бы давно забыл. Подойдя к крылу, он уперся в него ногой и выдернул перо грозной горной птицы.
Что-то дернулось в стороне, и краем глаза Ливорис заметил, как орк, чьи ноги были придавлены деревом, собирается бросить в него топорик. Нужды уворачиваться не было — перед смертью орк едва ли чувствовал, куда бросает и с какой силой. Он достал из ножен меч и убил орка. Липкая кровь осталась на лезвии палаша. Ливорис сорвал с груди ярко-красную ткань, которую Кирк специально для него раздобыл в городе Первомагов, и вытер ей липкую бордово-зеленую кровь орка. Бросив тряпку на землю, Ливорис подумал, что ему стало легче дышать. Он поднял глаза на небо. Близился закат, и ниоткуда взявшиеся облака над Птичьей Скалой порозовели. Рассветное небо выглядело совсем иначе, но Ливорис не мог поверить, что видел его всего несколько часов назад. Еще вчера он ждал этой минуты с нетерпением, со страстью, с какой вообще относился к будущему, особенно после предсказания жреца. Сейчас же ему было почти все равно. Сил что-то почувствовать не было.
Он посмотрел на обзорную башню. Некоторое былое напряжение вернулось к нему, и Ливорис быстрее пошел к стенам форта. Когда он был уже близко, он увидел, что другие рыцари почти разобрали завал, закрывший вход на лестницу в башне. Не говоря ни слова, он просто кивнул и помог с разборами остального. Когда дело было сделано, он открыл дверь и в окружении других стал подниматься по деревянной лестнице, усыпанной трупами орков. Ливорис старался не дышать, чтобы не чувствовать ужасного запаха на лестнице. Поднявшись наверх, он вышел на площадку. Около стены, прикрывавшей лестницу, полусидя лежали Ленси и Хельд. Одной рукой придерживая прижимавшуюся девушку, во второй руке Хельд держал свой исполинский меч. Они спали. Ливорис молча посмотрел на них. Ему показалось, что что-то все-таки дернулось внутри него, но сейчас это было неважно. Дав команду разбудить их и собраться у центральных ворот, он снова окунулся в зловонную дымку лестницы, а затем вышел на улицу.
Направившись к центральной башне, Ливорис увидел, как около фортовой стены лежал Бартрам. В его череп был глубоко всажен небольшой орочий топорик. "Бартрам Черный Эльф", — подумал Ливорис, глядя на него. Отведя глаза, он пошел дальше. У центральной башни он встретил Гиллема и Эверарда. Вместе они поднялись наверх. Окинув взглядом двор цитадели, разрушенную гору, сломанную стену левого фланга, они развернулись и посмотрели вперед, в пустыню, расстилавшуюся далеко вперед. Солнце садилось. Закатные лучи, розово-красные, сливались с кровавой картиной во дворе.
Через час, собрав всех выживших, отряд уехал на старое место у озера. За их спинами в почерневшей темноте пустынной рано начинающейся ночи ярким пламенем горел павший город.