~Галоперидол~

Артур, нахохлившись, сидел на диване и держал в руках чашку чая. Над ним стояли Альфред и Франциск, заскочивший после смены в гости к братьям.
- Выглядит неважно. Может, ему капельницу? - поинтересовался Франциск, потирая подбородок.
- Какая капельница? Пара чашек чая - и он полетит на крыльях трезвости играть в мой х-box, - зевнул Альфред, кутаясь в одеяло. За окном лил дождь. Серое холодное небо заставляло всех жителей города сидеть по домам и даже не пытаться выбраться на улицу. Франциск вздохнул и сел рядом с Артуром.

- Что вы сидите со мной, как две наседки? Марш на кухню, я приготовил пирог, - проворчал Артур, поднимаясь на ноги. Альфред с Франциском переглянулись и нервно сглотнули. Поварские способности Артура были не совсем безупречны, и иногда ужин, приготовленный любимым братом, заканчивался расстройством желудков у остальных членов семьи. Но, чтобы не оскорбить старания англичанина, приходилось с натянутыми до ушей улыбками садиться к столу. Тем более, что он, будучи в посталкогольном угаре, нашел в себе силы встать к плите. Вернее, к духовке.

- Я побежал, всех люблю, всем пока, - по лестнице сбежал Мэтт и попытался выпрыгнуть из дома, но Франциск успел схватить его за шкирку.

- Нет, сначала завтрак, - проворковал он и потащил младшего к столу. Мэтт сопротивлялся, как мог, в конце концов сдаваясь. Ему надо было ехать на очередную конференцию по лечению зубного камня и кариеса у собак, и он жаждал выйти из дома за два часа до события. Видимо, сегодня у него это не получится.

Получив по тарелке с куском пирога, друзья не успели съесть и первого кусочка, как раздалась трель дверного звонка. Артур посмотрел на Альфреда.

- Ты кого-то ждешь?

- А почему сразу я?! - Альфред встал из-за стола.

- Потому что к Мэтту ходят только дворовые псы, а они не умеют нажимать на звонок.

- То есть, это или псы, или мои любовники, - Альфред вышел в коридор. - Потому что все твои любовники уже здесь!

Франциск громко закашлялся. Пока он надсадно кашлял, Ал открыл дверь. Под стеной дождя стоял вымокший до нитки Антонио и как всегда лучезарно улыбался.

- Фредди! Я проходил мимо, а тут небеса решили прорваться и вымочить меня... Можно я загляну в гости?

Через пять минут согретый пледом и кружкой с кофе Антонио блаженно щурился на кухонном стуле, рассказывая, откуда шел и зачем. Мэтт, махнув рукой, пошел переодеваться. Франциск и Артур о чем-то горячо спорили в гостиной, изредка у Артура падала из рук пустая кружка.

- Тридцать восемь часов подряд в реанимации! Ты провел почти два дня на работе! Тони, ты псих, и в моем отделении есть койка для тебя, - сказал Альфред. Антонио провел пятерней по мокрым волосам. От влажности прядки закручивались в кольца, и сейчас испанец выглядел до невозможности трогательно. И кудряво.

- Я не виноват, что у нового врача руки выросли из задницы. Этот гад половину флаконов с растворами перебил, пока я до работы бежал. Будут ставить вопрос о его дальнейшей занятости у нас, но пока он все еще у меня в отделении. Хорошо хоть он совместитель и у нас появляется два раза в неделю.

- Работой жить нельзя.

- Можно, если в личной жизни ты живешь один.

Альфред с грустью посмотрел на друга. А ведь правда. Что еще делать человеку, живущему в одиночестве? На работе хотя бы есть коллектив, с которым можно неплохо поболтать. Доктор заводил множество бурных романов, но все они заканчивались одинаково. Дамы уходили из квартиры и жизни Антонио, раз за разом ломая его горячее сердце. Никто из женщин не мог выдержать трудового графика и одержимости работой своего избранника.

Дождь постепенно утихал. Сквозь тучи начали проглядывать золотистые солнечные лучи. Карьедо, залившись чаем по самую макушку и окончательно отогревшись, засобирался домой.

- Ко мне Гилберт собирался зайти, надо хоть салатик какой настрогать, - тепло попрощавшись с обитателями и гостями дома, он открыл дверь, но вдруг замер, смотря под ноги.

- Что там такое? Крокодила из канализации вымыло? - спросил Франциск, вытягивая шею. Вместо ответа Антонио нагнулся, что-то подбирая с крыльца.

- Нового друга никто не заказывал? - на его ладонях сидел крошечный рыжий котенок. Мокрый и дрожащий, он жалобно пищал, поджимая лапки.

- Тони, однозначно, это твой друг, посланный небесами, - Альфред подмигнул ему. Мэтт, переволновавшись, начал тараторить о необходимости кошачьих прививок, а Артур принес из ванной полотенце и аккуратно завернул маленькое рыжое в кулечек.

- Я еще не сказал, что беру его! - пытался отбиться Антонио, в конце концов крепко прижимая дрожащий сверток к груди. - Я назову его Макинтош.

- Что? Как непромокаемый плащ? - поднял брови Франциск.

- Как клинок, - промурлыкал Антонио, помахал всем рукой и пошагал по улице, пряча полотенчик за пазуху.

Все недоуменно обернулись на стоящего в коридоре Альфреда. Тот пожал плечами.

- Ну это... Клинок «Макинтош», для ларингоскопа... - попытался объяснить он, потом махнул рукой и отправился в свою комнату, прихватив Мэтта для очередного сражения на х-box.

***
Альфред вбежал в отделение, радостный, как сотня детей, которым подарили по чупа-чупсу.

- У доктора сегодня хорошее настроение? - спросила Сакура, улыбаясь и поливая цветок на шкафу поста. Она только что пришла на смену, и вид у нее тоже был вполне себе цветущий.

- У доктора сегодня настроение «выспался и отлично позавтракал»! Сакура! Пробегись по отделению, пока я завязываю шнурки.

Доктор присел на корточки, а медсестра начала рассказывать последние новости отделения, полученные от прошлой смены. Кого сколько раз рвало, кто хорошо себя вел, а кто не очень. Кого выписали, а кого перевели в другие отделения.

- Гектора забрали хирурги, у него сильные боли в правой половине живота и тошнота.

Гектор страдал идиопатическим расстройством личности, возникшим внезапно, и по этому поводу проходил усиленное лечение. Видимо, придется ему отдохнуть от лечения души и вылечить тело.

Доктор выпрямился и облокотился на стол поста, мечтательно закрывая глаза.

- Сакура, у меня через три недели отпуск. Поеду на какой-нибудь малонаселенный остров посреди океана, протяну ноги и буду лежать на горячем белом песке, попивая коктейли... Буду гладить дельфинов, гулять по курортному городку и собирать ракушки, - он открыл глаза. В конце коридора, абсолютно никуда не торопясь, шел Брагинский, насвистывая «лебединое озеро» и засунув руки в карманы больничных брюк.

- Я не понял, а... э-э-э... почему пациент, переведенный из реанимации, разгуливает по отделению? - Сакура предпочла не отвечать, сгинув где-то под постом.

Иван остановился напротив доктора и протянул ему руку.

- Доброе утро, доктор, - его голос до сих пор чуть «сифонил» после интубации, но в целом пациент выглядел вполне бодро. Альфред до этого момента видел его только в горизонтальном положении и теперь почувствовал себя маленьким и хилым рядом с ним. Пациент был на полголовы выше и имел, как говорится, косую сажень в плечах.

- Доброе утро, не то слово... Реанимация отпустила тебя пару дней назад, а ты уже на ногах. И это беспредел, - русский улыбнулся, внезапно обвивая руками поясницу Альфреда и легко поднимая его в воздух, как цыпленка.

- Доктор! Ты мне жизнь спас! - воскликнул он, кружась вокруг поста. У обомлевшей Сакуры из рук выпал телефон.

- Ваня, здесь не самое лучшее место для благодарностей! Сейчас ребята из первой палаты увидят и так же повторять начнут! Их же не усмирить потом! - Иван остановился, однако спускать доктора на пол не собирался, так и держа его в объятиях. Альфред смирился со своей участью и покорно висел в его руках. Подобным образом свою благодарность ему никто не высказывал. Приносили деньги, фрукты, колбасу, падали на колени, дарили купоны на отдых, но чтобы носить на руках... Это было что-то новенькое.

- Доктор Джонс, может, санитаров? - шепнула Сакура, пытаясь поднять с пола телефонную трубку.

- Нет, видишь ли, меня пока не бьют.

От Брагинского приятно пахло чем-то, отдаленно напоминавшим детское мыло.

- Сделай доброе дело и отнеси доктора на обход. Начнем с твоей палаты, - Иван хмыкнул и аккуратно понес врача в палату, усаживая его возле своей кровати.

- Доктор, я...

- И больше так не делай, все-таки существует этика и деонтология общения между пациентом и врачом, - сказав эту фразу, Альфред поймал себя на мысли, что разговаривает совсем как Артур. - Но мне очень приятно. Итак, твои галлюцинации... Сколько ты их видел за все время нахождения в реанимации?

- Раза три.

- И все три одинаково заканчивались?

- Да, как обычно, лентой.

- Так как ты всегда чувствуешь приближение галлюцинаций, у меня возникла одна идея... Как можно усилить действие лекарств. Вводить его непосредственно во время приступа и посмотреть, будет ли эффект и закончится ли сон так же голубой лентой.

- Угу, - кивнул головой Брагинский, поудобнее усаживаясь на постели.

- Может быть легкая тошнота и головокружение после приступа.

- Угу.

- За тобой будем присматривать я и еще один мой коллега из наркологии, ты с ним успел познакомиться в приемном отделении.

- Угу.

- Ты меня слушаешь?

Иван вынырнул из собственных мыслей и посмотрел на доктора.

- Доктор Джонс... Если меня выпишут... Ну, я хотел сказать... Вы бы сходили со мной на свидание?

Альфред выронил из пальцев ручку, надеясь, что ослышался.

- Если это шутка, то я...

- Это не шутка, я серьезен. Я даже не улыбаюсь.

Альфреда в первый раз звал на свидание собственный пациент. Он не знал, как реагировать на такую ситуацию, если в медицинском и преподавали такую тему, то пятиминутно и особо не акцентируя внимание.

- То есть даже не на прогулку, а сразу на свидание? Да, - ответил он после минутного молчания. - Только если тебе станет лучше в ближайшую неделю и ты выйдешь отсюда абсолютно здоровым. В день выписки и пойдем. Если же будет без улучшений - прости, друг, тогда придется тебе... э-э-э... как же это говорят в России... «закатать губу».

Иван вздохнул и лег на подушку, смотря в потолок. А Альфред судорожно строчил в истории болезни одно и то же слово, обдумывая внезапное предложение своего пациента. А что, вполне можно было сходить прогуляться в парк, а там уж и... Что следовало бы за этим «и», Альфред додумать не успел, в палату зашла санитарка с тазиком и полотенцем через плечо.

- Марта, ты снова перепутала палаты, первая через дверь!

- Ох, извините! - дверь тут же со скрипом захлопнулась.

- У тебя есть какие-нибудь родственники? - спросил американец, снимая очки и протирая платком стекла.

- Есть, две сестры. Отец погиб еще в армии, несчастный случай с разрывной гранатой, а мать умерла от рака. Мы остались втроем. Наша старшая сестра, Ольга... Ей пришлось стать для нас матерью. Но несколько лет назад у нас как-то не задалось и они ушли от меня. Их я не видел уже лет шесть, наверное. Или пять? У меня есть их адреса, но я никогда не мог заставить себя приехать к ним.

- Они в России? Обе?

- Да.

- А здесь, кроме сомнительной бабули, никого?

- Кстати, старушка так себе. Видит мертвых детей. Ты бы ей заинтересовался.

Альфред отмахнулся.

- Старческая сосудистая деменция, неинтересно. Вот твой случай можно описать в каком-нибудь журнале по психиатрии, плюс с такой реакцией на оланзапин... Я бы, может, даже премию получил. Что такого должно было случиться, чтобы две сестры ушли от брата?

- На меня убийство повесили.

Брови Альфреда произвольно поползли на лоб.

- Можно, я об этом потом расскажу? - русский встал с кровати и прошелся по палате. Затем вдруг сел обратно и посмотрел куда-то мимо доктора, слегка приоткрывая рот.

- Вот это не смешно, у тебя до невозможности глупое выражение лица, - заметил Альфред, быстро сообразив, что к чему, и сжимая в кармане упаковку со шприцем. Иван медленно сполз на пол. По телу прошла мелкая рябь, его сознание в который раз стремительно заглатывала тьма, он успел лишь увидеть, как мелькнуло белое пятно врачебного халата.
______
Он лежал на плохонькой подстилке на деревянном полу. Зрение постепенно фокусировалось, пока Иван не понял, что лежит в маленьком домике с прохудившимися стенами и гуляющим по полу сквозняком. У окна стоял человек и резал овощи, складывая ломтики в миску.

- Ты наконец понял, чего хочешь? - человек обернулся на шорох, когда русский попытался встать. Это был старый индиец с выцветшими зелеными глазами. В центре лба над переносицей алела бинди.

На вопрос Брагинский не ответил, наконец поднимаясь с подстилки и застывая на месте. В углу хижины лежал крупный тигр, положив усатую морду на передние лапы. Полосатую шею обрамлял тяжелый золотой ошейник с чингилом крошечных рубинов. Камни матово блестели в приглушенном свете. Тигр не проявлял никакого желания съесть незнакомца, а лишь тихо урчал во сне.

- А вдруг ты нужен здесь? - старик внимательно посмотрел на старавшегося покинуть жилище парня. - Вдруг мы тебя ждали все двадцать лет?

- Я думаю, это навряд ли, - он боком выскользнул в прихожую, увешанную яркими плетеными индийскими коврами, и открыл дверь, выходя наружу.

Иван стоял на краю дорожного моста, внизу бежала темная вода, вдребезги разбиваясь о балки моста.

- Где-то я это уже видел... - вздохнул он и взялся за перила. Протяжного воя сирены скорой помощи он не слышал, но и тогда они приехали не сразу.

Ночь давно вступила в свои права, рассыпав по небу бледные оспины звезд. Тишина, не слышно даже шелеста ветра. Только далеко внизу злилась и шумела вода.

- Ну, и почему я здесь? - вскричал он, поднимая руки к небу и едва не сваливаясь в воду. Среди звездных облаков, укутанный ночными облаками, по небесной черной глади плыл огромный кит, рассыпая вокруг себя алые искры и лениво поднимая и опуская хвост.

- Здесь реальный мир, - произнес кто-то сбоку. На перилах сидел подросток в оборванных джинсах и кожаной куртке. Из его спины топорщились огромные белоснежные крылья, то поднимались, то вновь складывались, завораживая. От них невозможно было отвести взгляд.

- Кто ты? - Иван попятился назад. Ангелы ангелами, но в этом мирке и они могут оказаться демонами и чертями.

- Я здесь, чтобы ты покаялся за все те жизни, что унес с Земли, - паренек грустно посмотрел на русского и спрыгнул с перил на мост. Поднявшийся ветер выхватил из крыла пушистое перо и понес его по воздуху, поднимая все выше в небо.

- А знаешь, почему я не буду каяться? Потому что я никого не лишал жизней, ты слышишь? Никого!

Ангел чуть улыбнулся и вытащил из кармана красную ленту.

- Она на самом деле голубая. Вот только не станет такой, пока ты не понесешь покаяние.

- За то, чего не делал?

Небожитель спрятал ленту обратно в карман джинс и откуда-то из воздуха сотворил золотое копье.

- Значит, останешься навсегда здесь.

- Признаться, таких галюнов у меня еще не было, - пробормотал Иван и бросился бежать по мосту, перепрыгивая через лужи. Мир вокруг начал дробиться на части. Небо рушилось, обваливаясь огромными кусками. Кит с высоким и оглушительным криком свалился в воду, поднимая столб брызг, который обрушился на мост. Сам мост разваливался, как пазл, оставляя сплошную черноту. Враждебно настроенный ангел пропадал в вихре, копье растворилось в воздухе. Иван добежал до конца моста и обернулся. Этого мира больше не было, он исчезал с бешеной скоростью из сознания русского.
______
- Ваня, Ваня! Дыши, давай-ка дыши, - кто-то хлопал его по щекам, довольно больно. Иван закашлялся и открыл глаза. Над ним стоял Альфред и от души шлепал его по лицу. В стороне на полу стоял лоток с вскрытой ампулой и использованным шприцем.

- Доктор... Как ты вовремя...

- Что ты видел на этот раз?

Брагинский приподнялся на локтях и пару раз моргнул.

- Мои галлюцинации... Они стали не такими красочными, но обрели немного другой смысл.

- Все видения идут из твоего разума и сознания, - Альфред помог пациенту подняться и осторожно усадил его на кровать. - Галлюцинации - очень сложный химический процесс. Иногда связаны не с восприятием, а просто сопутствуют некоторым заболеваниям. Например, дедуля с ОНМК* может видеть белую лошадь, ходящую по комнате. У меня был такой случай. Или пациентка с миокардитом, которая утверждала, что в ее мозге гнездятся змеи. Их галлюцинации не связаны с внутренними переживаниями и сознанием.

- У меня в сердце драконы гнездились, и ничего, - буркнул Иван, укладываясь на подушки. Его немного мутило после приступа.

- Отдыхай, я зайду попозже, покажу тебе несколько картинок, - Альфред подобрал с пола лоток и вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.

***
Вечер нагрянул неожиданно для доктора, который весь день бегал по отделению, купируя рвоту, излечивая аллергическую сыпь на новый медикамент и проводя ингаляцию больному с бронхиальной астмой. Мелкие соматические заболевания держали в форме и не давали присесть ни на минуту.

Поэтому когда наступил тихий вечер без происшествий, доктор умиротворенно выдохнул и отправился с обещанным визитом к одному из своих любимых и интересных пациентов.

- Итак, вот тебе карандашик, вот листочек, рисуй! - Альфред уселся возле окна палаты. Иван недоуменно смотрел на зеленого цвета карандаш и бумагу в своих руках.

- А чего рисовать?

- Нарисуй мне человека. Любого, какого захочешь.

- Это что, тест на психические нарушения?

Альфред перестал рассматривать разливающийся за окном закат и повернулся к пациенту.

- Откуда ты знаешь?

Русский рассмеялся и провел по бумаге карандашом, начиная рисовать.

Когда рисунок был готов, Альфред внимательно рассматривал кривоватого человечка с разными ногами и руками с тремя пальцами на каждой. Выражение лица у персонажа было довольно саркастичным. Ваня решил приодеть своего человека и пририсовал ему зеленую куртку и зеленые штаны, однако почему-то оставил его босым.

- Что со мной, доктор? - он сделал испуганное выражение лица и спрятался под одеялом. - Скажите, доктор, я переживу любую новость!

А Альфред вертел рисунок так и сяк, периодически вздыхая. Рисунок по всем параметрам набирал балла четыре, не больше. Из максимальных десяти.

- Это был отличный тест на гомосексуальность, и ты его с успехом провалил. Результаты положительные, - доктор помахал рисунком в воздухе. Иван выглянул из-под одеяла.

- Что? Это как? Как можно сказать об ориентации человека только по его рисунку?

- Это целая наука, мой друг. Рисунок оценивается в максимальных десяти баллах. Рассматривается в десяти параметрах. Детали одежды, волосы, выражение лица и прочее. Выше шести баллов - и ты вроде как с нормальной жизненной позицией. Меньше шести - у меня для тебя плохие новости*.

- Плохие ли?.. - судя по выражению лица русского, он готов был хохотать хоть до завтрашнего утра. Доктор за все время лечения проводил с ним разные тесты: с картинками, поговорками и задачками, но такой тест, видимо, был его личным желанием и в стандарты лечения не входил.

- Ты набрал четыре балла. А я в свое время пять, - сказал Альфред, собрал папку и вышел из палаты. Закрыл дверь и улыбнулся, слушая, как за створкой хохочет Брагинский.

- Доктор Джонс собственной персоной! - раздался чей-то звонкий голос. По коридору неторопливо шел Гилберт. - Я тебя в кабинете ждал-ждал, но потом понял, что скорее тебя черти в ад утащат, чем ты придешь в кабинет.

- А ты-то тут что делаешь?

- Так я в ночную смену пришел. Кстати, к нам минуту назад поступил новый больной.

Новым больным оказался школьный учитель географии. Психиатры парочкой отправились на осмотр. Учитель жаловался на черного демона, который «обвивал его, как змея, плевался в лицо и матерился».

- У меня две следующие смены на скорой помощи, - сказал Альфред часом позже сидя в кабинете. Учитель был усмирен убойной дозой дроперидола и спокойно спал в своей палате.

- У Хенрика тоже. Вы с ним на одной подстанции будете, вот тебе развлечение. Смотреть, чтобы он не напился на смене. Он может оперировать, когда еле на ногах стоит, но на «скорой» такой финт не прокатит. Не каждой бабке с давлением понравится, что на нее дышат перегарщиной.

- Вот вы где! - дверь в кабинет приоткрылась, впуская Антонио. Реаниматолог выглядел немного помятым, видимо, снова влез не в свою смену и пробыл дома меньше суток. - А я в ночь пришел.

Его предплечья покрывали мелкие царапины, похоже, котенок Макинтош очень любил поиграть со всем, что движется. Однако первое, что сделал Карьедо - кинулся показывать коллегам новые фотографии своего питомца, поминутно сюсюкая и поглаживая экран мобильного.

Отделение постепенно погружалось в ночную тишину. Сакура, до этого шумевшая на посту, ушла прилечь в сестринскую. Санитары сложили буйные головы на подушки в санитарской. И только в ординаторской три врача вели долгие разговоры за кружками с чаем. Альфред очень любил такие посиделки, они его заряжали на дальнейшую врачебную деятельность. Он с Гилом в силу одинаковой специализации рассказывал о болезнях разума. Рассказы Антонио были чуть более захватывающими. Он возвращал души с того света, самоотверженно, перерабатывая и отдавая всего себя отделению. Но друзья втайне лелеяли надежду, что с появлением крошечного Макинтоша Тони перестанет пускать корни в родном ОРИТ*.

Психиатрам стационаров запрещалось брать больше смен, чем положено. Объяснялось это большой нагрузкой на психику медиков. Все психиатры старше тридцати лет уже имели дефекты в «крыше», а у врачей старше сорока она начинала неистово слетать.

Альфред задремал, устроившись в кресле возле окна и мысленно смакуя предстоящие смены в «скорой помощи». Это означало, что свое отделение он не увидит как минимум неделю. На его место временно встанет доктор Ринниган, психиатр из городской больницы. Слегка со странностями, он все время ходил по отделению, уткнувшись в мобильный телефон и смотря мультики. Порой медсестрам, чтобы до него докричаться, приходилось толкать его в плечо.

Джонс улыбнулся уголками губ, приоткрывая глаза и доставая рисунок с зеленым человечком Ивана. Такой шедевр вполне мог бы занять почетное место на холодильнике рядом с каракулями Мэтта, в которых с трудом угадывались собаки и зайцы.

Иногда Альфред приносил рисунки своих пациентов домой, Артур по этому поводу нервничал и приказывал «выбросить этот мусор к чертям, а не то я их сам сожгу в туалете». Рисунки все же оставались, сложенные в папку Альфреда и припрятанные в его комнате за мягкой игрушкой-жирафом.

Какое все-таки удобное кресло... Какой все-таки приятный убаюкивающий голос у Антонио...

---------
*ОНМК - острое нарушение мозгового кровообращения. Другими словами, инсульт или инфаркт мозга.
*Тест на гомосексуальность - в работе описывается облегченный вариант теста "рисунок человека" у гомосексуальных мужчин. На самом деле используется три рисунка (мужчина, женщина и сам пациент) и оценивается по 137 параметрам.
*ОРИТ - отделение реанимации и интенсивной терапии.

Отсчёт-3415 слов👾