Le Conte №4
Ей страшно. Она озирается, прикрывая лицо капюшоном. Девушка минует восточные ворота замка, стражники ничего не спрашивают, будто так и надо. Гвен уверена, что Сейлан распорядилась об этом. Королева же. Русалка понимает, что вся легенда звучит правдоподобно. В ее миссии нет ничего опасного и противозаконного (по официальной версии). Ей надо успокоиться, но не может, потому что на нее легла ответственность за чужого человека, за сирену, являющейся истинной королевой Гласиалиса. Гвен движется по проселочной дороге, но, не доходя до ворот прилегающего города, сворачивает и идет в лес, где и протекает река, которая выходит в море. «Может, так и дольше, зато безопаснее», — убеждает себя. Рискованно идти к морю через город — гвардейцы передадут. А они стоят выше, чем простой рыцарь в стране. Ведь последние служат господам, землевладельцам, графам, герцогам, а первые — королю непосредственно.
Она впервые за столько лет выбралась из замка. С тех пор, как ее привела Сейлан и позволила остаться и работать, Гвен не покидала стены замка и не видела родных. Даже обряд кумар-энайд не завершила, хотя знает свою родственную душу. Они виделись всего лишь однажды — когда у того был обряд. Гвен двадцать четыре, она живет в замке восемь лет и практически забыла, каково это жить без страха за свою жизнь, страха сделать что-нибудь неправильное, ошибиться или раскрыть себя. Русалка держится только за Сейлан, что королеве нужна связь с подводным миром. Сама согласилась восемь лет назад подняться на поверхность, хотя интуитивно и понимала, что опасно будет. Но пошла, даже когда родители ее были против.
Ей бы сожалеть и пытаться вернуться в море, но не может. Ведь королева Сейлан дала ей новую личность, хоть и прежнее имя оставила, показала замок, обучила правилам, какие только существуют, не дает издеваться над ней и другими русалками в замке. Гвен знает только некоторых, остальные скрываются так же. Даже она, русалка, не может их всех узнать. Сливаются с общей массой — как и было велено королевой. Гвен тяжело жить, ей осточертело кланяться, убирать за господами, мыть все, что только можно, но понимает: Сейлан жизнь тяжелее в разы. Королева в замке живет сорок девять лет, она управляет страной, отдает распоряжения, о которых Гвен даже подумать не может. И тут она — русалка из клана Ферокс, работает в замке восемь лет, не являясь ответственной за что-либо, только за свою порученную работу.
Мягко, с грацией движется по лесу, осторожно ступает по высокой траве, ведь тропинки нет. Слышит пение птиц, стрекотание насекомых, даже радуется, что есть какие-то звуки, с ними не так страшно и жутко. Она боялась людей в первые месяцы, окружающие списывали это на напряжение «после смерти родителей»; русалка боялась тишины, потому что она давила на уши, списывали все на страх остаться одной; она пугалась каждой тени, потому что боялась быть раскрытой, считали — девушка шестнадцати лет находится в чужой стране, и ей страшно быть окруженной столькими людьми. Гвен бы усмехнуться с этого, но не может, потому что до сих пор жутко, озирается, пристально вслушивается в разговоры и резко реагирует на свое имя.
Осторожно подходит до быстротекущей реки, где вода бьется о камни крутого берега и попадает на землю. Она только тяжело вздыхает, ставя корзинку у большого валуна и принимаясь снимать одежду. Скидывает плащ, развязывает сероватый фартук, снимает сначала длинное платье без рукавов и с вырезами на боках, начинающиеся от плеч и доходящие до начала бедра — сюркотту из шерсти коричневого цвета, а потом простое платье с рукавами до кистей и шнуровкой спереди, которая обтягивает тело по форме корсета, — котту из темного льна. Русалка присаживается на валун, снимая ботинки из кожи и гольфы темного цвета. Берет шнурки, свисающие на груди, развязывает их, снимает корсет и кладет к остальным вещам. И, оставаясь в шерстяной юбке и белом льняном платье, служащие нижним бельем, — камизе, русалка снимает и их, облегченно выдыхая. Она оглядывает лес напряженным взглядом и аккуратно спускается к камням, а после погружается в воду практически по пояс. Гвен вздрагивает от холода, но сразу же привыкает, сосредотачиваясь на хвосте, и тут же, как она чувствует плавник, ей становится легко и хорошо, и даже холодная вода кажется теплой и приятной.
Гвен отплывает от берега и погружается в воду, плывя по течению и радуясь, что река широкая и глубокая, и русалку никто не увидит. Стаи рыб спокойно проплывают против течения, Гвен даже улыбается, глядя на их безмятежность, но моментально убирает улыбку с лица и ускоряется. Надо успеть до заката, а путь не близкий. Старается плыть глубоко, насколько позволяет дно. Русалка движется быстро, не реагирует ни на что окружающее. У нее цель, приказ, и она должна сделать все чисто и идеально. И главное — быстро.
Ее выбрасывает в море сильной волной, что чуть ли не всплывает, но удерживается в несколько метрах от поверхности, встряхивает головой и вновь погружается, но уже глубже. Гвен еще найти королей нужно, особенно короля Лингума, поэтому времени в обрез. Еще обсохнуть надо. Она специально волосы не распускала, потому что времени собрать их просто не будет. Русалка погружается все ниже и ниже, вода принимает зеленоватый оттенок. Она не останавливается даже тогда, когда хвост устает и пропускает маневр, благо скорость не теряет и глубину.
Гвен вплывает в подводный город, видит, как другие жители на нее косо смотрят, шептаться начинают, но русалке не до этого, она плывет к дворцу. Неважно, что ее грудь видят все. Ей не до слухов. Стоящие на входе стражники пытаются ее остановить, расспросить, но Гвен кидает на плаву: «Королева Сейлан. Сообщение для королей», и ее пропускают. Она наконец сбавляет скорость, рассматривает коридоры и повороты, других обитателей дворца и пытается понять, где находится совещательный зал. Только поворачивает за угол, как находит и усмехается: на входе стоят стражники, хотя обычно их нет. Не было необходимости, потому что, но понимает — видимо, это проделки Эйлин. Гвен подплывает, но тритоны копьями преграждают ей путь.
— Что вы здесь делаете? Кто вас пустил? Вам не положено быть во дворце клана Лингума, вы из клана Ферокс, — говорит тот, что справа стоит от русалки.
— Я — Гвен, русалка и служанка королевы Королевства Ноли Сейлан Морен, в прежнее время именуемой как Сейлан Мур. У меня послание для королей кланов от нее. Она послала меня лично, дав свою ракушку, — протягивает ладонь, где лежит небольшая лазурная ракушка, которую русалка захватила перед погружением в воду.
Стражник хмурится, но пропускает ее. Они вплывают совещательный зал, представая перед всеми морскими королями. Тритон представляет Гвен и передает то, что она сказала ранее.
— Ну, проплывай, русалка и служанка королевы Сейлан Мур[1], — говорит морской король, сидящий во главе овального стола на самом высоком кресле. — Я — морской король клана Лингум Даллас Мур.
Гвен приветствует его языком жестов и плывет к нему, вставая по левую руку, как бы показывая свое положение и расположение короля. Русалка еще раз делает приветственный жест, но уже остальным королям, собравшиеся в совещательном зале, и говорит:
— Королева Сейлан Мур попросила меня передать, что Эйлин Кин из клана Гласиалис в замке Королевства Ноли. Леонардо намерен на ней жениться для собственной выгоды и выгоды Королевства. По ее словам, подводным мир окажется в подвешенном состоянии, так как официально два члена королевских семей находятся в мире людей, в особенности под властью короля. Она требует, чтобы морские короли явились в замок на переговоры. Королева Сейлан Мур говорит, что он их примет в обязательном порядке. Также королева просила передать, что вам лучше подняться не с Аэквора, а с западной стороны замка. Там держат Эйлин, и находятся гвардейцы. По ее плану, они доложат королю, а Эйлин Кин будет знать, что Королева Сейлан Мур пытается помочь.
Гвен замолкает и следит за нахмуренными лицами королей, как некоторые из них перешептываются между собой, даже Даллас сдвигает брови к центру и поглядывает на тритона из Гласиалиса.
— Скажи, Гвен, — спрашивает король, у которого глаза и волосы ярко-малинового цвета, из клана Флос, — почему королева настроена в помощи сирене? Почему она раньше не помогала? У тебя есть ответ?
— Да, у меня есть ответ, — кивает Гвен и, обрадовавшись, что сама спросила такое у Сейлан Морен, и продолжает: — Она не помогала по личным обстоятельствам, она сожалела об утрате мужа, сына и внука. Однако решила помочь Эйлин Кин, потому что уверена, что та — особенная сирена, будущая королева.
Договаривает и наблюдает, как некоторые короли буквально поднимаются наверх от удивления и шока, как смотрят на короля Гласиалиса и Лингум. Они, конечно, слышали об инциденте с Эйлин, но никто подробностей не знает.
— Это правда? — спрашивает тот же король из клана Флос хриплым голосом, отчего левой рукой тянется к горлу.
— Да, — одновременно кивают Даллас и король Гласиалиса — отец Эйлин. Но потом продолжает говорить первый: — Нам надо решить, поплывем ли мы на встречу с Леонардо или нет. Вы сами понимаете, что это необходимо. Надо думать, как быть дальше. Ситуация в последние несколько лет нелегкая. Тем более, когда у него сирена со способностями.
Слушая обсуждение морских королей, Гвен удивлялась, что они все, такие разные: как их плавники отличаются цветами, а волосы вторят чешуе, какие у них мнения, а ей сейчас доступно видеть их. Она же обычная русалка из клана Ферокс, далека от жизни двора своего морского короля, у которого хвост отливает ярким солнцем. Задумывается и пропускает момент, когда все они согласны на переговоры с королем Леонардо. Как раз в этот момент Даллас и заявляет:
— Поднимусь я, как представитель всех кланов, — одобрительные кивки следуют друг за другом, — однако я хочу, чтобы со мной поплыл Ронан Кин, поскольку Эйлин — его дочь и наследница трона с четырнадцати лет наравне со старшим сыном, — нахмуренные лица, перешептывания. Им дают время на обдумывание, решение-то сложное. И вот вновь видны одобрительные кивки остальных шести королей. — Вот и славно! — и обращается король Даллас к Гвен: — Передай королеве, что мы согласны на встречу с королем Ноли. Мы прибудем завтра.
Русалка кивает, прощается языком жестов и уплывает из дворца и из моря, поднимаясь против течения по реке. Старается не пропустить нужное место и выныривает около валуна. Вокруг никого, одежда с корзиной на месте. Гвен подплывает к камням и превращается в человека, поднимаясь на сушу и начиная одеваться, хотя одежда липнет к коже. Но сейчас это не главное. Главное, что она успела, и еще не начало темнеть, и у нее хватит времени собрать ягоды, вернуться в замок и передать послание Сейлан.
***
Леонардо сидит в зале совещаний с советниками, решая вопрос предстоящих сборов налогов и предположительных доходов с земельных угодий Королевства, когда в зал нагло врывается один из гвардейцев, которые охраняют пленницу.
— Ваше Величество, — останавливается около стола мужчина, пытаясь отдышаться. — Там... там...
— Что случилось? Неужели Эйлин Кин кого-то заморозила? — с нескрываемой насмешкой говорит король, откладывая отчет о посаженых овощах одного из лорда.
— Хуже, — говорит гвардеец, наблюдая, как монарх напрягается и хмурится. — Там... морские короли вышли на берег к границе тюрьмы сирены. Мы их не подпускаем, но они требуют аудиенции с вами.
— Сколько их?
— Двое, Ваше Величество, — дрожащим голосом говорит мужчина, наблюдая, как король встает с кресла.
— Эйлин их видела? Хотя неважно, — твердо выдает король и обращается к членам собрания: — вы свободны, продолжим позже, — и обращается уже к стражнику: — Пошли.
Король выпивает залпом вино и выходит из зала. Он не верит, что морские короли соизволили подняться на поверхность, тем более, решили просить аудиенции. Он столько раз им отказывал. И ни разу они сами не поднимались на поверхность, а только посылали своих подчиненных и всегда на Аэквор. Леонардо нутром чувствует, что все это как-то связано с пойманной сиреной, все слишком сильно пекутся о ее безопасности и освобождении. И короля это напрягает: только нашел игрушку, с которой можно хорошо поразвлечься — сломать ее, показать, что подводные жители ничто перед людьми суши, а главное ‒ он желает запугать их.
Леонардо за все свое правление, за все шесть лет, что он у трона, ни разу не видел морского короля. А до недавнего времени думал, что морской король — один. А сейчас оказывается, что их несколько — не знает точно даже сколько. Он ни разу не слышал, чтобы при его дяде — короле Жане Морене — морской король лично соизволил подняться на поверхность. Даже при короле Франсуа Морене такого не было. Хотя Леонардо уверен, что при его деде морской король мог и подниматься, раз Франсуа женился на морской принцессе. Леонардо закипает от злости и негодования. Бранится про себя, чуть ли не шипит под нос и меч едва не достает. Хочет разрубить этого гвардейца, который новость принес, чтобы злость выплеснуть, но не может, не поймут. Хотя руки так и чешутся. Приходится только сжимать и разжимать кулаки и дышать ровнее, чтобы немного успокоиться и оказать соответствующий прием морским королям. У Леонардо нет другого выхода, иначе сочтут трусом, а он должен показать свою мощь. Им нежелательно подниматься на поверхность.
Король выходит к западной стене замка и позволяет гвардейцу открыть дверь в каменной стене, чтобы выйти за пределы замка как раз к месту заточения сирены. Он даже не сомневается, что в этом замешана вдовствующая королева. А пока Леонардо спускается по каменному склону к воде, кидает мимолетный взгляд на сирену, которая лежит на камнях и спит. Проходит по выстроенному ограждению, вставая около остальных гвардейцев и смотря на двух мужчин по пояс в воде с серебряными трезубцами в правых руках. У одного светло-зеленые волосы, крупное телосложение с обилием мускулов, на шее висит ожерелье, на голове корона зеленого цвета с ракушками, а глаза похожи на два изумруда, отчего Леонардо хмурится, но кивает, приподнимая уголки губ. Переводит взгляд на второго короля с жилистым телосложением, у которого также на шее висит похожее ожерелье и похожая корона на голове, только синего цвета с такими же ракушками. Его светлые волосы лежат на плечах, как у Эйлин. Леонардо сразу понимает, кто перед ним, только у этого короля глаза светло-голубые, практически бесцветные, отчего у Леонардо мороз по коже пробегает. Ощущение, будто в душу смотрят эти глаза.
— Я Леонардо Александр Кастильо, король Королевства Ноли, — доброжелательно говорит монарх, кланяясь королям, слегка улыбаясь. — Я рад вас встретить у своих границ. Мне жаль, что мы встречаемся при таких удручающих обстоятельствах. Если вы не возражаете, поднимитесь со мной в мой кабинет, и мы обговорим все насущные проблемы.
— Приветствую вас, король Леонардо Александр Кастильо, — кланяется морской владыка со светло-зелеными волосами. — Я Даллас Мур, морской король клана Лингум, который является центром всех остальных кланов подводных жителей. Сегодня я представляю интересы всех морских королей. Со мной морской король клана Гласиалис, Ронан Кин, отец сирены Эйлин Кин, которую вы удерживаете в плену. Будем рады, если вы позволите нам подняться на сушу без вреда для нашей свободы и жизни.
Леонардо слышит агрессию в чужом голосе, но только кивает с легкой улыбкой и показывает рукой на берег. Они выплывают на мелководье, где вода едва ли покрывает их хвосты, и принимают человеческие обличия. И сразу вместо хвостов на них оказываются брюки свободного покрова, цвет которых совпадает с цветом хвоста. Леонардо дожидается, пока короли подойдут к нему, и ведет в замок, внутренне находясь в легком ступоре от увиденного. Столько раз наблюдал ритуал кумар-энайд, но ни разу не видел, как они превращаются в людей. Король не может отрицать, что это некрасиво и не завораживающе, хотя и высказывает свое пренебрежение к ним.
Идя быстро, Леонардо не дает им шанса остановиться и подойти к пленнице. Леонардо не позволит этого, ведь они пришли на переговоры. Так, пусть и будут переговоры. Они проходят на территорию замка, когда Леонардо поворачивается к ним и говорит:
— Прошу меня извинить, но будьте любезны оставить ваши трезубцы у стражи, чтобы обеспечить себе личную безопасность и всех присутствующих в замке.
— Тогда прошу и нас извинить, но тогда и вы снимите свой меч и все имеющееся оружие, — спокойно говорит северный король, кивая на ножны Леонардо и виднеющиеся кинжалы в сапоге и на поясе.
Мужчина молчит, изучает их взглядом, пытаясь прочесть их эмоции, но тритоны ничего не показывают, смотрят отрешенно на него, на замок и гвардейцев. Леонардо поджимает губы и тяжело вздыхает, но ничего не говорит, разворачиваясь на каблуках и входя в замок. Он проходит по многочисленным коридорам, ведя двух морских королей в зал совещания, где недавно занимался государственными делами, хотя сейчас Леонардо этим и продолжит заниматься. Только ему кажется, что это совещание будет больше похоже на выяснение личных целей.
— Прошу, присаживайтесь, — говорит монарх, подходя к своему креслу и наливая вина. — Будете?
— Нет, но спасибо за предложение, — мягко отвечает Даллас Мур, присаживаясь справа от короля королевства Ноли, а Ронан Кин — слева, продолжая держать трезубцы в руках, касающихся пола. — Приступим?
— Конечно, — улыбается Леонардо, показывая свои ямочки, желая предрасположить двух королей, но те остаются непоколебимы. — Какова ваша цель визита?
— Ваше Величество Леонардо Александр Кастильо, — начинает Даллас, — мы все обеспокоены тем, что с начала вашего правления вы чрезмерно сильно охраняете Нулевую зону, которая в прежние времена являлась зоной союза людей и подводных жителей. С тех пор как было подписано Соглашение, воды нашего клана начали пользоваться еще большей популярностью, вследствие чего многие наши подданные приплывали к нам, чтобы провести обряд кумар-энайд. Однако в последние годы из-за чрезмерной охраны берега Аэквор и вылавливании наших подданных мы вынуждены прятаться, запрещать всем подниматься на поверхность, особенно рядом с вашими берегами. Но больше всего все морские короли, в том числе и я, обеспокоены, что вы, Леонардо Александр Кастильо, вылавливаете русалок, а потом они умирают от собственных рук. Может, это и не противоречит Соглашению, однако это вызывает сомнения в сохранении мира между нами.
— Вы хотите сказать, что готовы разорвать Соглашение и развязать войну? — поднимает бровь Леонардо.
— Ни в коем случае, тем более тогда, когда наши две поданные находятся в вашем замке: Королева Сейлан Мур и принцесса Эйлин Кин. Главная цель нашего визита — договориться о свободе сирены Эйлин Кин и попытаться урегулировать конфликт с вылавливанием наших поданных, — продолжает Даллас.
— До меня дошли слухи, что Эйлин является некоронованной морской королевой, и по отчетам стражи, которая ее охраняет, у нее есть некая сила, способная превращать воду в лед, — высказывается Леонардо, держа и разглядывая в руке бокал с вином, показывая свое спокойствие. — Знаете, я не могу ее освободить. Не тогда, когда я узнал, что она может заморозить все море.
— Но вы не имеете права удерживать ее! — возмущается Ронан, но тут же берет себя в руки и продолжает чуть мягче: — Она моя дочь, и я прекрасно осведомлен, что вы намерены на ней жениться вне зависимости от обряда кумар-энайд. Однако вы не чтите традиции предков и губите...
— Ронан, не надо, — спокойно, но жестко говорит Даллас, смотря на отца Эйлин. И тут же передает послание знаками, на которые Леонардо только суживает глаза. — Успокойся, я постараюсь все уладить. Я не позволю, чтобы Эйлин погибла здесь.
— Хорошо, давайте так: я освобожу Эйлин Кин, если у нее кумар-энайд один из вас, — делает паузу Леонардо и смотрит на каждого из королей. — Однако в этом случае я лично вкладываю клинок ей в руки и требую, чтобы она убила себя, — усмешка трогает его губы. Он должен показать всю свою власть. Для достоверности Леонардо достает кинжал из сапога и кладет на стол перед собой. — Если же ее кумар-энайд кто-то из людей, то Эйлин остается у меня и становится моей женой, королевой Королевства Ноли.
— Нам она нужна живой! — закипает Даллас. Ему совершенно не нравится предложение человеческого короля. — Она наша королева! Королева клана Гласиалис с четырнадцати лет!
— Не волнует, — небрежно кидает Леонардо, откидываясь на спинку кресла. — Я был третьим в очереди на трон после короля Франсуа Морена. Но, как видите, я сижу перед вами и правлю уже шесть лет. И мне без разницы, что часть моего народа ненавидит меня. Зато в моей стране нет восстаний, бунтов, и противники ко мне не лезут.
— Вы знали, что давным-давно у вашего Королевства было свое верование, пока к вам не проникло южное верование, Леонардо Александр Кастильо? А все потому, что мы знаем наши корни, наши традиции, а вы нет, — шипит Ронан. — Тем более у нас с вами один язык. Верните нам Эйлин, перестаньте вылавливать и убивать наших подданных, и мы больше вас не потревожим.
— Вы понимаете, что если я вам отдам сирену, то Соглашению придет конец? Что все, кто знал о вас всех, начнут охоту? — яростно говорит Леонардо. Он не может позволить такому случиться, не может позволить Эйлин уйти. Она для него слишком ценна. — Примите мои условия, и я закончу свою агрессивную кампанию. Я даже дам свое слово, что если кумар-энайд Эйлин кто-то из ваших, то ваша сирена останется со мной, и вам никто не будет угрожать.
— Кроме вас, — добродушно, но с нескрываемой ненавистью произносит Даллас, смотря в темные глаза Леонардо, но там нет ничего, кроме сгущающего мрака. — Она с вами погибнет.
— Но спасет вас, — продолжает Леонардо, видя, как его система убеждения работает, и морские короли сдаются. Им нечего предложить.
— Нам не нужно спасение, нам нужна королева.
— Которую вы не получите. Она моя. У вас и так много правителей. Либо вы принимаете мое условие, либо я стравливаю на всех живущих на суше своих псов, и вы постепенно теряете свой авторитет.
— А что насчет королевы Сейлан Мур? — спрашивает Ронан.
— Ей запрещено покидать стены замка, касательно моря. Иначе ей грозит смерть через отрубание головы, — спокойно отвечает король.
— А насчет Соглашения? — задает вопрос Даллас.
— Все зависит от того, что вы решите.
Король Лингума смотрит на Ронана и не видит ничего хорошо. Друг в отчаянии, не знает, что делать. Хотя и Даллас не знает. Леонардо загнал их в угол, им остается только согласиться. Ни один из вариантов не устраивает их обоих.
— Я не могу оставить дочь здесь, — передает знаками король Гласиалиса.
— Я знаю, мне и самому не хочется. Но у нас нет другого выхода.
— Что ты предлагаешь?
— Пока не знаю, но нам надо согласиться и обыграть его.
— Думаешь, получится?
— Надеюсь, что ее кумар-энайд не человек.
— Но тогда он может...
— Но мы можем попытаться ее спасти, если получится провести Леонардо, — показывает Даллас, смотря на задумчивого Леонардо и переводя взгляд на Ронана. — У нас нет другого выхода.
— Ну так что? — произносит Леонардо, устав наблюдать за их бессловесным диалогом.
— Мы согласны на ваше предложение, — отвечает Даллас, видя, как король Ноли скептически поднимает бровь. — Однако у нас есть одно условие. Если Эйлин останется с вами, то мы хотим обговорить условия вашего брачного союза. Насколько я понимаю, у вас же заключаются брачные договоры между королями, королевами и остальными высокопоставленными людьми?
— Конечно, — кивает Леонардо, ставя полупустой кубок вина на стол и придвигаясь ближе к Далласу и Ронану. — Только можете сказать, когда у сирены Эйлин Кин будет обряд, чтобы перевести ее на Аэквор в нужный день?
— Через три дня, — отвечает отец Эйлин и встает первым из-за стола и идет в сторону выхода, замедляясь, чтобы подождать остальных.
Ронан не может больше оставаться здесь, ему надо увидеть дочь, убедиться, что с ней все хорошо. Хотя какое может быть «хорошо», когда она четыре дня находится в заточении у деспотичного Леонардо Кастильо. Он чувствует исходящую негативную энергию от него. Голос, манеры, слова — все выдают в нем это. И Ронану совершенно не нравится, что Эйлин находится у него в виде пленницы. Ярость закипает внутри короля, стоит ему подумать, что дочь может стать женой такого человека, который не ценит ничего из существующего десятилетиями. Ронан боится за Эйлин, начал бояться с того случая, который раскрыл ее истинное лицо, что она королева. Только догадываться может, на что та способна.
Морской король не замечает ничего и никого. Останавливается, когда понимает, что столкнулся со служанкой и опрокинул поднос с чашками. Ронан наклоняется и помогает девушке собрать, но слышит их древний язык: «Королева Сейлан просила передать, что будет помогать и защищать Эйлин». Тритон только поднимает голову, как служанка делает книксен и быстро уходит, а он не успевает даже запомнить лица. Смотрит на ожидающих королей и следует за Леонардо вместе с Далласом.
Их выводят из замка через тот же вход, и они аккуратно спускаются по камням. Морские владыки молчат, но Даллас понимает по сильно сжатым губам, что Ронан чем-то обеспокоен и даже видит, как Леонардо, щурясь, кидает на них многозначные взгляды. Подходя к воде, король клана Гласиалис не выдерживает и смотрит туда, где должна быть Эйлин, и резко останавливается. Она удивленно и с надеждой смотрит на него, находясь на мелководье, будучи прикованной железными цепями. Король не может сдвинуться с места. Не может смотреть на такую свою дочь, у которой волосы спутаны и прежне не блестят, они лежат на ее плече, часть из них мокрая, но другая нет. Лицо осунувшееся, опухшие глаза, под которыми виднеются темные круги, губы искусаны и с маленькими ранками, на них нет цвета — еле розового оттенка. Ронан переводит взгляд ниже и перестает дышать, ведь поверить не может, что сейчас перед ним его дочь. Ее тело усыпано синяками, кровоподтеками. Но больше тритону становится дурно не от увиденного, а оттого, что не может ничем помочь, не может сейчас к ней подойти, освободить и увести с собой в море, где ей бы никто больше не причинил вред.
— Папа! — кричит сирена, ползя к камням и пытаясь приблизиться к королям, хоть и между ними достаточное расстояние. Она не замечает, как Леонардо делает знак рукой, и гвардейцы подбегают и хватают цепи, тяня на себя, чтобы не дать Эйлин приблизиться к ним. Сирена кричит, падает на камни, получая новые царапины и синяки, но вырывается. — Папа! Прошу, забери меня! — Эйлин пытается вырваться, не замечает, как слезы начинают течь из глаз. Не обращает внимания на это внимания, продолжая кричать.
— Эйлин... — успевает прошептать пораженный Ронан, желающий забрать дочь. Забывшись, движется к ней, но Леонардо преграждает ему путь.
— Простите, Ваше Величество, но я не могу позволить вам поговорить с ней, — равнодушием пестрит голос Леонардо. Он направляется к воде и ведет за собой морских королей, преграждая им путь к плачущей и вырывающей Эйлин.
Ронан кидает мрачный и извиняющийся взгляд на дочь, показывая знаками: «Прости, я не смог», и с усердием отворачивается. Он не может смотреть, думает, что это предпоследний раз, когда видит Эйлин. Сомневается, что Даллас придумает, как вытащить ее, и просто надеется, что судьба к его дочери будет более милосердной и дарует ей быструю смерть. Неважно даже от чьей руки. Главное: чтобы быстро и безболезненно.
Морские короли входят в воду практически по горло и только потом превращаются, тут же уходя под воду. Им обоим тяжело, но тяжелее Ронану Кин, который уже сейчас прощается с дочерью, молясь о спокойствии и счастье на другом свете.
Эйлин успокаивается не сразу. Она понимает, что проиграла, и у нее больше нет надежды на спасение, когда отец уходит с королем Лингума. Сирена понимает, что ей пришел конец, когда Леонардо подходит к ней и размашисто бьет по лицу, проходясь железным перстнем по губе, которая тут же начинает болеть и опухать. Но Эйлин не хочет сдаваться, не может позволить королю победить, растоптать ее, унизить. Она смотрит в его темные глаза с вызовом и с нескрываемой ненавистью. Обещает себе, что выживет любой ценой, лишь бы вновь оказаться в море. Хотя еще только вчера молилась на смерть. Она сделает все, что потребуется, но вернется. И плевать Эйлин хотела на мораль, которая в их мирах кардинально разная.
— Еще раз увижу такую сцену и тебе не жить, — шипит Леонардо, сжимая ее шею и поднимая сирену, заставляя цепляться за твердую руку и глотать воздух.
— Так убей, — хрипит она, и король отпускает ее, кидая на камни. Он скалится на шипение сирены и уходит. А Эйлин только осматривает себе и обещает, что обязательно выживет. Заплывает обратно в воду и лежит, прижав хвост к груди и перебирая пряди светлых волос. Вспоминает лицо папы, его слова и едва сдерживает слезы, но не позволяет им скатиться, опуская лицо тут же в воду, чтобы смыть их. Гвардейцы не должны видеть этого, Эйлин не может больше показать Леонардо, что сломалась. И неважно, что так все и выглядит.
Однако сирена не может долго находиться больше в воде, она выплывает на впивающиеся в кожу камни, лежит на них, смотря на небо, которое застилают тяжелые серые облака. Эйлин с удовольствием вернулась бы в воду, но не может физически. Вначале не чувствовала разницы, но сейчас все отчетливее понимает. Слишком много старых водорослей на дне, вода мутная, не такой она должна быть, отсутствие рыб, отчего сирена больше всего хочет выть. Ей тяжело находиться в грязной воде, ведь камни, которые ограждают ее тюрьму, не пропускают чистой и свежей воды. В этой даже соли меньше. Тяжело.
Эйлин смотрит на небо, кладет руки на живот, который больно сжимается. Не ела очень давно, ей плохо, что даже поспать спокойно не может. Не будь в ее тюрьме ограждений, на которых стоят гвардейцы, сирена смогла бы приманить рыб и поесть. И неважно, что ей, как дочери морского короля, не пристало есть как морским подданным, живущим в одиночестве и изгнании. Ведь даже у обычных семей существуют правила, как, когда, что есть, и кто будет ловить рыбу, моллюсков и собирать водоросли для обеда или ужина. Эйлин наплевала бы на правила, лишь бы поесть, потому что она уже не может выдержать боль в животе. Сирена переворачивается на камнях, подтаскивает хвост ближе к себе, что только плавник едва касается воды, кладет голову на руки и закрывает глаза, пытаясь успокоиться и уснуть. Хотя бы на время.
К сожалению, даже короткий сон выходит беспокойным. Эйлин плывет в темноте, находится в море, где никогда не была. Ей неведомы эти подводные виды. Но она продолжает плыть, хотя страх охватывает ее, и сирена не знает, куда и к кому плывет. Просто знает, что ей надо, что найдет там что-то. Надеется, сможет отдохунть в этом месте и перевести дух, потому что темнота и далекий шум волн высоко на поверхности пугает ее. Как и неизвестность. Эйлин замирает на мгновение у скалы, поднимающаяся наверх, к поверхности, и плывет туда. Стоит оказаться на поверхности, как сильная волна обрушивается сзади, заставляя сирену погрузиться в воду снова и потерять контроль над собой.
Эйлин приходит в себя и вновь всплывает, оглядываясь по сторонам, замечая, что на нее льет сильный дождь, мешая что-либо рассмотреть, а волны так и норовят ее потопить. Если бы не валуны, которые являются продолжением скалы под водой, она бы и не увидела, куда плыть. Сирена видит, как скала возвышается над водой, создавая пугающее впечатление. Уверена, что ей надо туда. И Эйлин плывет по поверхности, хотя волны и море явно против этого, но сирена не сдается. Морская вода попадает в рот и глаза, а дождь только усугубляет эффект, но Эйлин не отступает. Перестает дышать вовсе и приближается к небольшим скалам, петляя между них, стараясь не напороться ни на одну. Она не замечает, как оказывается под огромной пещерой, но хотя бы может выдохнуть.
Углубляется внутрь, смотря на камни с проступающим водным рельефом. Плывет осторожно и медленно, хотя часть волн врывается внутрь и пытаются достать сирену, но Эйлин уже далеко от них. Смотрит только вперед, правда, ничего, кроме темноты ничего не видно, но чувствует, что там что-то есть. Не знает, сколько плывет в пещере под скалой, потеряла счет времени. В один момент замечает свет, который идет изнутри. Он будто зовет ее, манит. Он такой теплый и чистый, что Эйлин плывет вперед, надеясь увидеть там кого-нибудь или что-нибудь. Но свет становится все дальше и дальше, стоит сирене подплывать к нему. Кажется, она сходит с ума.
Останавливается, смотрит на стены, которые почти сомкнулись вокруг нее, на волны, проникающие снаружи. Эйлин понимает, что это чья-то грамотно поставленная ловушка, пытается выбраться, но не получается. Стены сжимаются, вода все прибывает, и сирена погружается под воду, надеясь, что так сможет выбраться. Но ловушка продолжает удерживать ее, Эйлин не может выбраться, ведь выход не приближается, плыть против течения тяжело, а стены сужаются настолько сильно, что касаются ее кожи, практически обездвиживая. Эйлин перестает бороться, останавливается, позволяя себе потонуть. Она закрывает глаза, хочет уже сделать вдох под водой, чтобы умереть, и ее мучения закончились, но слышит громкий женский голос в голове: «Эйлин!». Сирена открывает глаза, но, кроме камней, которые сдавили ее со всех сторон, нет ничего и никого. И она снова слышит: «Эйлин!.. Это только начало... Не дай себе утонуть... А теперь проснись!»
И сирена резко открывает глаза, приподнимаясь с камней, на которых уснула. Она оглядывается по сторонам, но рядом нет никого, кому бы принадлежал женский голос. Она одна, не считая гвардейцев, которые стоят в паре шагов от нее и смотрят на море. Эйлин поворачивает голову и только сейчас замечает разбушевавшееся море, сильный дождь, молнии, гром и волны, которые ударяются об ограждение и попадают в ее тюрьму. Ей бы испугаться, что во сне было все так же, но не может. Видит, как в ее тюрьму помимо воды выбрасывает еще что-то. Даже сквозь темноту и капли дождя видит рыб, моллюсков, свежие водоросли. Идея быстро проноситься в голове, что забывает про все. Как? Кто? Почему? Все уходит на второй план, ведь она голодна, а еда как раз под рукой, стоит протянуть руку.
Сирена бросается в воду, игнорируя гвардейцев, пытающихся удержать ее за цепи — она хищно смотрит на них и вырывает удерживающие ее путы. Эйлин уплывает, насколько может, и высматривает рыбу, подзывая к себе едва различим пением. Она научилась этому еще лет в десять-одиннадцать, но применяла очень редко. Рыбы ее слушаются, хотя обычно такое возможно только королям или истинным королевам. Морские обитатели подплывают сначала с некой осторожностью, а потом окружают сирену. Эйлин ловит почти дюжину рыб, крепко прижимает их к своему телу, замораживает их магией и приказывает остальным отплыть от себя. И хоть сирене не хочется их убивать, сейчас для нее стоит одна простая цель: выжить. Собирает немного водорослей свободной рукой.
Она возвращается к берегу и кидает промерзшую рыбу на камни, отрывая им головы и вгрызаясь зубами в холодную плоть. Эйлин кусает водоросли и наслаждается едой, о которой мечтала столько времени. Для нее неважно, что рыба холодная, в каком-то смысле живая, а на нее смотрят гвардейцы с нескрываемым отвращением, сирена просто очень сильно голодна. Ей даже все равно, что чешуя также съедается, но только на третьей рыбе, когда голод слегка утихает, Эйлин соскабливает ногтями чешуйки на камни, отрывает голову и вгрызается в плоть, выбрасывая кости с позвоночником. Поднимает голову на мужчин и на немое презрение и отвращение говорит:
— Идите докладывайте своему королю, а я жрать хочу, — и возвращается к еде.
Эйлин хрустит последним хвостом рыбы, когда дождь заканчивается, и собирает последние кусочки водорослей, и отправляет их в рот. Она кидает ничего не выражающий взгляд на объедки и, шумя цепями, отплывает от берега и ложится на воду, закрывая глаза в блаженстве. Ведь наконец-то она поела, и у нее не болит живот. И сирене неважно, что будет утром, как отреагирует Леонардо.
Свежая и чистая морская вода, прохладный воздух, который слегка морозит кожу, но сирене нравится, и тишина, которую нарушает только редкий лязг доспех гвардейцев. Она привыкла к этим звукам за четыре дня здесь. Смотрит на небо, где ничего не разглядеть, даже звезд нет, думает о сне, о голосе, но, не найдя в нем ничего необычного, засыпает. Эйлин все равно, что будет завтра, через три дня, умрет ли она или останется жить, будет ли рядом с Леонардо или с родителями. Для нее в этот самый момент ничего не имеет значения, потому что обстоятельства от нее не зависят, она никак не может повлиять на них. И ей остается только погрузиться в мир сновидений и попытаться расслабиться. Все равно перед смертью не надышишься.
Солнце светит в глаза, легкая духота давит на кожу, что сирена во сне пытается погрузиться в воду все сильнее. Только неестественный пресный запах, влажность и мокрые камни указывают на то, что ночью шел дождь. Эйлин просыпается не от духоты, не от пролетающих чаек и не от влажного воздуха с характерным запахом. Она открывает глаза и сразу привстает в воде от резкого крика удивления и возмущения. Сирена вертит головой по сторонам, замечая две женские фигуры, стоящих около воды, как раз там, где Эйлин устроила свой первый обед в плену. Не сразу понимает, кто перед ней, но, подняв глаза на лица, пытается сделать поклон, но ее отрезают:
— Эйлин, дорогая, что здесь произошло? — спрашивает королева Сейлан, подходя чуть ближе, смотря, как сирена выбирается на камни.
Сейлан знала, чем закончились переговоры, и горький осадок до сих пор сдавливает ее горло, но она ничего не может сделать. Реальной власти у нее практически нет. Она решила спуститься к Эйлин, потому что слышала об истерике, об инциденте после переговоров, и не смогла в этот раз стоять в стороне. Кроме того, стража странно шепталась о сирене утром, говорили, будто она зверь. Сейлан шла к Эйлин и нутром чувствовала, что что-то не так. Не сразу заметила засохшую кровь и останки, ужаснулась, подойдя ближе, к самой воде. Королева сразу же поняла, в чем дело, и не могла упрекать сирену за содеянное.
— Ничего, королева, — отвечает Эйлин, смотря на женщину с восхищением. Не думала, что вблизи русалка, о которой слагают легенды, такая красивая и грациозная.
— Ты голодна? Я распоряжусь, чтоб тебе носили еду. Прости, я не думала, что...
— Не надо, королева Сейлан, — качает головой сирена, видя непонимание. — Вы не обязаны, ведь я не ваша забота.
— Нет, моя! — жестко говорит русалка, снимая аккуратные туфли с белыми чулками и усаживаясь на камни, опуская ноги в прохладную воду. — Как же я давно не плавала. Забыла, каково это.
— Не понимаю, — хмурится сирена. Не верит словами королевы, ее действиям и откровенно не понимает, что происходит, с чего такая любезность. Ведь Леонардо посеял сомнения в ней по отношению к Сейлан, в поддержке и защите.
— Король Леонардо Кастильо запретил мне принимать обличие русалки и плавать в море. Иначе меня ждет казнь. Я могу уплыть, конечно, но уже навсегда, без возможности вернуться. Ничего не хочешь мне сказать? — кивает в сторону остатков рыб.
— Мне было плохо после встречи моего папы, короля Далласа Мура и Леонардо, я пыталась уснуть в воде, но не получилось. Выплыла на камни, мне очень сильно хотелось есть. Потом мне приснился странный сон, а затем я просыпаюсь и вижу, как вода попадает сюда вместе с рыбой. Ну, я и поела, — безэмоционально, сухо говорит Эйлин, не смотря на королеву, сидящую слева.
— Что за сон? — спрашивает Сейлан, хмуря брови.
— Почему вам это интересно? — наконец смотрит на королеву Эйлин, замечая ошеломление. Вопрос не к месту, но она должна узнать. Хотя бы понять, кому стоит доверять, кто друг. Она не знает о королеве Сейлан ничего, кроме того, что рассказывают в сказках, ведь человеческий мир мог сильно изменить русалку за столько-то лет.
— Потому что я хочу тебя защитить от Леонардо, насколько это возможно. Он жестокий человек, — тихо отвечает Сейлан, смотря в глаза Эйлин. — Раз ты сомневаешься в моих словах и намерениях, значит, он приходил. Я просто скажу, что это я передала сообщение морским королям и пригласила в замок. Однако переговоры с Леонардо прошли не очень хорошо, и мне это не нравится. Я пообещала твоему отцу, что буду на твоей стороне.
— Что за условия? — Эйлин боится их услышать, видела глаза папы. В них было тонны сожаления и извинений, и ей страшно, раз даже королева Сейлан мнется, отводя взгляд в сторону.
— Если твой кумар-энайд подводный житель, то Леонардо тебя отпустит... Если убьешь себя, — ее голос замирает, слегка дрожит, но Сейлан продолжает, поглядывая на Эйлин: — Но если кумар-энайд кто-то из людей или Леонардо, то ты остаешься здесь. Не знаю, что придумал Даллас, иначе он бы не согласился, но в твоем случае лучше будет, чтобы ты осталась здесь.
— Я бы выбрала смерть, — отворачивает Эйлин и смотрит на водную гладь.
— Смерть все равно ничего не решит. Если есть шанс все изменить, то лучше им воспользоваться, — произносит королева Сейлан, вставая, и с помощью служанки надевает чулки, подвязывая их лентой. — Я прикажу, чтобы тебе начали приносить еду.
Эйлин ничего не говорит, продолжая сидеть на камнях и смотреть на воду. Ее это успокаивает, избавляет от тяжелых мыслей, будто переносишься в совершенно другой мир. А сейчас ей это нужно как воздух для людей. Она может обходиться без дыхания, но только в своей истинной форме, хотя сирене нравится вдыхать воздух, пропитанный солью, водой и свежестью. Сирена слышит, что кто-то пришел, но не поворачивается. Ей все равно, ей хочется перестать думать о своем угнетенном положении, о собственных желаниях и словах королевы, в которых есть доля истины.
— Ее Величество вдовствующая королева Сейлан просила принести вам еды, — доносится до Эйлин женский и приятный голос, на который поворачивается и видит девушку чуть старше себя, в простой коричневой одежде, хотя замечает, что оно состоит из нескольких платьев, с большими янтарными глазами и черными волосами. — Мое имя Гвен, и я буду вам приносить еду.
Девушка делает книксен и ставит поднос с посудой на камни, придерживая чтобы ничего не упало. Эйлин не притрагивается, не хочет. У нее все еще есть сомнения по поводу Сейлан. И она не понимает, что не так. Гвен кусает губы, бросает редкие взгляды, но потом все же шепчет на древнем языке:
— Прошу вас, поешьте. Я из клана Ферокс и служу королеве.
И это действует на сирену, Эйлин отбрасывает сомнения, доверяясь и Гвен, и Сейлан. Если у королевы есть свои люди в замке, значит, многие подводные жители на ее стороне и не имеют противоречий на этот счет. А Гвен выглядит доброй русалкой. Они редко разговаривают, но обмениваются фразами, которые скрашивают все следующие дни пребывания в роли пленницы. Сирена, наконец, относительно нормально питается, хотя это не та еда, к которой она привыкла. Но все же лучше, чем ничего или сырые замерзшие рыбины. Эйлин проводит три дня до обряда кумар-энайд практически в расслабленном состоянии, несмотря на страх и грусть. А все внутренности скручиваются в тугой узел, стоит ей подумать, что придется убить себя. Она старается не представлять это, но мысли рисуют ужасные картинки, и ничего поделать с этим не может. Сирена старается не показывать нервозность, но иногда Гвен ее раскрывает. Русалка пытается ее успокоить, подбодрить, но получается слабо. Видно по потерянным глазам Эйлин, в которых затаился страх, паника. Сирена просто существует все эти три дня, но живет во время визитов Гвен. Без нее, без ее безмолвной поддержки все не то, все ужасно и тленно.
В последнюю ночь перед совершеннолетием Эйлин не может унять сильную пульсацию в груди. Кажется, что сердцебиение слышно даже гвардейцам, но те спокойно стоят на своих постах и не смотрят на нее. Она спит беспокойно, несколько раз просыпается, а потом с большим трудом засыпает. Даже утро выдается прохладным, а солнце светит сквозь низкие тяжелые облака, хоть небо и ясное. Эйлин нервничает, сидит на камнях и с опаской поглядывает на стены замка, который возвышается большим серым пятном на фоне неба. Она не видит королевы, которая в последние три дня стояла на переходе между башнями. Даже гвардейцев, охраняющих ее, стало меньше. Она очень сильно боится, что рыдать хочется.
Леонардо приходит ближе к вечеру. Молча с несколькими гвардейцами снимает оковы и надевают наручники. Сирена и не пытается вырваться, потому что король крепко ее держит, прижимает к груди. Не реагирует на прикосновения, полностью погружена в себя. Ее поднимают и несут к замку, а потом сажают в ту же клетку на колесах, в которой и привезли в это место. Эйлин сидит тихо, молчит, сжимается, обнимая голубой хвост, у которого чешуя местами сходит. Она видит, что Леонардо скачет на каком-то животном около нее и следит за ней, и ей плохо от этого. Мемные глаза и суровый вид короля только усугубляют все. Ей не хочется даже следить за дорогой, за всем происходящим и за королем. Эйлин касается лбом хвоста и закрывает глаза, погружаясь в легкую дрему.
Морской воздух ударяет по рецепторам, и сирена моментально открывает глаза. Она вертит головой и видит море: такое чистое, свободное и прекрасное. С трудом сдерживает слезы, когда видит всю ее семью и даже короля Лингума с женой. Ее клетку открывает Леонардо, шепча, чтобы Эйлин не пыталась бежать, и берет на руки, относя на валун, где ее и поймали. Лично этим занимается, чтобы проследить за ней. Эйлин усмехнулась бы от иронии, садясь на злополучный темный камень, но чувство юмора отпадает сразу, когда видит слезы на глазах матери, сестер. Даже братья утирают уголки глаз, а отец стойко держится, хотя видно, как он плотно сжимает челюсть.
— Простите, — единственное, что говорит, смотря на семью, которую, возможно, сейчас лишится. Но и они потеряют ее, дочь, сестру, старшую сирену короля Гласиалис, наследную некоронованную королеву.
Им не разрешают разговаривать, подходить. Королевская семья стоит поодаль, переглядывается с Эйлин, но сирена пытается их запомнить, вспомнить все счастливые и грустные моменты, просто чтобы помнить о них в потустороннем мире. Она целых три дня подготавливала себя к этой мысли, но даже после слов Сейлан ей хочется завершить все так. Хоть и клялась в обратном. Боится, что все равно ничего не получится, и станет только хуже. Эйлин готова к смерти, она готова уйти, только хочет с собой забрать и чертова Леонардо, и Соглашение. Сирена сделает все возможное, чтобы потопить короля, утащить с собой в бездну. И все — ценой собственной жизни. Но это идеальный вариант, который только может быть.
Солнечный диск практически заходит за горизонт моря, Леонардо стоит около сирены, поглядывает на нее. Он напряжен, Эйлин чувствует, но она расслаблена полностью. В ней только сожаление и желание уничтожить все. Только они и держат ее сейчас. Она видела клинок у него в сапоге, прикидывает шансы выхватить его, но пока ничего не делает. Солнце практически садится, остается маленькая полоска, свет падает на голубой хвост, и Эйлин глубоко вздыхает. Последние лучи касаются ее тела, и сирена чувствует жгучую боль, которая пронизывает тело, хвост. Кажется, будто даже в голове эта боль. Она сжимает зубы, шипит, закрывает глаза, но все равно иногда их открывает, наблюдая, как хвост начинает пениться.
Морская пена обволакивает его, не оставляет ни одного свободного, чистого места. Боль уходит, но концентрируется на плавнике. Она мелкими иголками пронизывает каждую чешуйку, Эйлин чувствует руки Леонардо на своих плечах. Не замечает, что ее трясет от боли и почти кричит. Но ей не до этого. Она пытается побороть боль, но не может. Не знает, сколько это продолжается, внимательно смотрит на пену, как та рассеивается, вместе с резью. Сирена перестает дышать, когда видит имя. Поверить не может. Перестает чувствовать чужие руки. Крик боли и отчаяния распространяется вокруг, он достигает каждого, проходит сквозь каждого, заставляя ощутить страдание сирены.
Там написано:
«Леонардо Кастильо».
Сноски:
[1] Русалка и служанка королевы Сейлан Мур ‒ показывается статус как королевы подводного мира, вне зависимости от того, что она живет с людьми и является их королевой.