Письма под цветами вишни

Утром Аньцзюэ сидела в своей комнате, погружённая в игру на цинь. Легкие, мелодичные звуки инструмента заполняли пространство, но её мысли были заняты вчерашним разговором с отцом. Она думала о том, как он отказал ей в участии в деле, которое она считала важным. Хоть она и согласилась не вмешиваться, беспокойства не покидало её.

Аньцзюэ чувствовала необходимость доказать свою ценность для семьи. Она понимала, что может принести пользу, если ей дадут шанс. Её уверенность в своих способностях была сильной, и она не могла смириться с тем, что её мнение и участие были отвергнуты. Звуки циня были для неё утешением, но в глубине души она решала, как действовать дальше, чтобы показать, что она способна на большее.

Инцзе стоял у порога, и его внимание было полностью поглощено звуками циня. Каждая нота, извлекаемая из инструмента, заполняла пространство и казалась проникающей глубоко в его душу. Он был очарован тем, как Аньцзюэ умело играла, её движения были плавными и уверенными.

Он не осознавал, что его чувства к ней начали меняться, но каждая нота оставляла в его сердце лёгкий след, вызывая смятение и притяжение. Это была не просто музыка — это было что-то большее, что он не мог объяснить словами, но что ощущал с каждым аккордом.

Аньцзюэ, погруженная в свои мысли и игру на цине, вдруг вспомнила о приглашении, которое ей отправила Налань Чжи. Дочь императорского советника предложила ей прийти на чаепитие в честь Фестиваля Фонарей. Сначала Аньцзюэ колебалась, не испытывая особого желания идти на это мероприятие. Однако, подумав о том, что Чжоу Юйлань тоже может быть приглашена, она осознала, что это может быть хорошей возможностью выяснить больше о планах Чжоу Вэня и его окружения.

Аньцзюэ решила, что участие в чаепитии может стать шансом для неё узнать важные детали и, возможно, раскрыть что-то значительное, что поможет ей и её семье в сложившейся ситуации.

Когда Аньцзюэ хотела позвать служанку для подготовки наряда, в комнату уже вошла одна из её помощниц. Служанка с удивлением сообщила:

— Госпожа Ван, пришла посылка для вас.

Аньцзюэ слегка приподняла брови, удивленная неожиданным известием.

— Посылка? — сказала она, — пусть принесут сюда.

Однако служанка ответила:

— На самом деле, доставщик попросил, чтобы вы сами вышли и приняли посылку. Он хочет удостовериться, что она попала в ваши руки.

Аньцзюэ, еще больше удивленная этим требованием, встала и направилась к выходу.

Аньцзюэ размышляла, кто мог отправить ей посылку и с какой целью. В последнее время она не делала никаких заказов и не ожидала подарок.

Аньцзюэ спокойно вышла из поместья, ожидая увидеть что-то обыденное. Но когда её взгляд упал на порог, её глаза расширились от удивления. Перед ней стояли около десяти огромных сундуков, выстроенных в ряд. Она замерла, не в силах сразу понять, что происходит.

Аньцзюэ, не веря своим глазам, еще раз осмотрела сундуки. Она не могла понять, зачем и кто мог отправить ей такой объёмный груз. Легкое недоумение сменилось растущим удивлением, когда она поняла, что ни один из сундуков не был подписан, и на них не было никаких опознавательных знаков. Это было крайне необычно — такие роскошные сундуки, доставленные ей в дом, да ещё и без имени отправителя. Мысли вихрем пронеслись в её голове. Кто мог прислать их? Зачем? И что же находится внутри?

Подойдя ближе, Аньцзюэ увидела доставщика, который методично пересчитывал сундуки, не обращая внимания на её потрясение. Собравшись с мыслями, она подошла к нему и спросила:

— Что это все? Кто прислал эти сундуки?

Доставщик слегка улыбнулся на её вопрос.

— Вы молодая госпожа Ван?

Аньцзюэ кивнула.

— Мне лишь велено доставить их сюда и вручить лично вам в руки, госпожа, — ответил он ровным тоном. — Имя заказчика не указано. Он попросил передать вам эту записку.

Аньцзюэ взяла из его рук небольшой свиток, перевязанной красной нитью. Она осторожно раскрыла бумагу и внимательно прочла текст.

«Сегодня в час собаки, таверна «Белый лотос». В первом сундуке есть платье. Надень его.»

Инцзе стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Когда он увидел эти сундуки, странное чувство сдавило его грудь. Ему стало неприятно от мысли, что кто-то другой, возможно, её поклонник, прислал Аньцзюэ такие дорогие подарки.

Он почувствовал, как его настроение испортилось. Эта мысль — что он сам не в состоянии сделать такой жест — вызвала в нем неожиданное недовольство. Инцзе не понимал, почему это его так задело, но от этого осознания становилось только тяжелее.

Внезапно Аньцзюэ повернулась и посмотрела прямо на Инцзе, что заставило его почувствовать неожиданную неловкость. Ее взгляд был серьезным, но в нем было что-то еще, что он не мог сразу понять.

— Инцзе, — сказала она тихо, но решительно. — Попроси служанку подготовить наряды для чаепития.

Инцзе на мгновение замешкался, но кивнул и поспешил выполнить поручение. Однако, он не мог избавиться от ощущения, что это было не просто просьба. Аньцзюэ хотела, чтобы эти сундуки остались незамеченными, чтобы никто не узнал об их существовании, избегая ненужных вопросов и подозрений.

Аньцзюэ стояла напротив роскошных сундуков, задумчиво смотря на них. Внезапно её осенило: отправитель — Сяо Хуншань. Она обратилась к доставщикам с просьбой открыть сундуки, чтобы удостовериться в своих догадках.

Когда первый сундук был открыт, Аньцзюэ увидела внутри изысканное платье, украшенное тонкой вышивкой и драгоценными камнями. Во втором сундуке лежали золотые и серебряные украшения, сияющие в лучах утреннего солнца. Но когда были вскрыты остальные сундуки, её удивление усилилось. В них находились смертоносные мечи, луки и стрелы, сверкающие остриями.

Аньцзюэ почувствовала холодок, пробежавший по спине. Всё стало ясно: это был не просто подарок. Это была угроза. Хуншань отправил ей всё это, чтобы напомнить, что знает её тайну и может использовать это против неё в любой момент. Эти оружия символизировали его намерения и опасность, которая скрывалась за его поступками.

Аньцзюэ с интересом осматривала мечи, ощущая их редкость и ценность. Холодная сталь в её руках казалась почти живой. Но внезапно её сосредоточенность прервал голос, произносящий её имя. Минчжэ, с лёгкой улыбкой и радостным настроением, приближался к ней. Внезапно охваченная тревогой, Аньцзюэ быстро повернулась к слугам и строго приказала закрыть сундуки, стараясь скрыть содержимое от любопытных глаз брата.

Минчжэ остановился у порога, заметив множество сундуков.

— Аньцзюэ, что это там? — Минчжэ подошел ближе к сестре.

— Доброе утро, Минчжэ, — Аньцзюэ слегка склонила голову. Она пыталась казаться спокойной. — Эмм... это... — Она пыталась придумать оправдание.

Внезапно Минчжэ улыбнулся и бросил еще один взгляд на сундуки.

— Аньцзюэ, ты что, хотела сделать нам подарок в честь Фестиваля Фонарей? — Минчжэ с улыбкой взглянула на сестру.

Аньцзюэ мгновенно ответила тем же.

— А, да. Конечно, зачем же мне тогда покупать все это? — Аньцзюэ проклинала себя внутри за ложь.

— Сколько же ты накупила. Дай посмотреть. — Минчжэ шагнул ближе и собирался открыть один из сундуков, пока Аньцзюэ не переградила ему путь.

— Минчжэ, я ведь хотела сделать сюрприз. — Аньцзюэ пыталась не показывать свою неловкость.

Минчжэ, кажется, заметил беспокойство сестры. Он повернулся и взглянул ей прямо в глаза.

— Ты, наверное, чувствуешь себя обиженной. — Минчжэ взял руку Аньцзюэ и погладил.

— Нет, все в порядке. — Аньцзюэ слабо улыбнулась брату.

— Я все вижу. Хотел сказать, отец скрывал это от тебя не потому что считает тебя ненужной. Напротив, он заботится о тебе.

— Минчжэ, не нужно успокаивать меня. — Аньцзюэ высвободила ладонь из рук брата.

— Я говорю правду. Отец не хочет, чтобы ты беспокоилась по этому поводу. Ты еще молода, должна гулять с подругами, покупать платья, украшения. Наслаждайся жизнью и не беспокойся из-за этого. Мы с отцом справимся. — Минчжэ похлопал по плечу сестры. — А теперь мне нужно идти. Работа во дворце не ждет.

— Хорошо, удачного дня, Минчжэ.

Минчжэ развернулся и сел в повозку. Через окно он крикнул ей:

— Буду ждать твой сюрприз, сестра.

Аньцзюэ улыбнулась вслед. Когда Минчжэ скрылся из виду, девушка взглянула на сундуки, не зная, что с ними делать. Наконец она обратилась к доставщику:

— Занесите их в дом и поставьте в мой сад. Слуги покажут вам дорогу.

Доставщик кивнул и приказал остальным заносить сундуки в дом. Аньцзюэ еще раз посмотрела на письмо в руке. «Час собаки, таверна Белый Лотос. А еще платье.» Аньцзюэ нахмурилась. Она с детства проводила Фестиваль Фонарей с семьей. С отцом, братом, сестрой и матушкой. Но теперь Сяо Хуншань испортил ей планы. Она почувствовала злость от осознания того, что проведет праздник за напряженным разговором и угрозами со стороны Хуншаня.

Аньцзюэ сжала бумагу в руке и развернулась, чтобы зайти в дом. Но неожиданно она врезалась во что-то твердое, что заставило её пошатнуться. Её сердце на мгновение замерло, когда она почувствовала горячее дыхание у себя на макушке. Медленно подняв голову, она встретилась с тёмным, глубоким взглядом Инцзе. Его лицо, обычно спокойное и невозмутимое, сейчас отражало смесь легкой тревоги и волнения.

Инцзе на мгновение задержал взгляд на её лице, желая, чтобы этот момент длился вечно. Инцзе почувствовал странное, но неуловимое ощущение, как будто что-то важное происходило между ними. Внутри него вспыхнуло чувство неясной близости, словно он оказался слишком близко к тому, что давно старался держать на расстоянии. Он был озадачен этим мгновением, не понимая, что именно его тревожит. Его лицо залилось краской.

В этот же момент Аньцзюэ, осознав, что стоит слишком близко к Инцзе, уронила письмо на землю. Она сделала шаг назад, отводя взгляд. Инцзе быстро пришел в себя, когда Аньцзюэ отстранилась. Он глубоко вздохнул, заставляя себя вернуть привычное спокойствие, и постарался отогнать появляющиеся мысли. Эти эмоции не должны были его касаться — так он убеждал себя, возвращая сосредоточенность и дисциплину, к которым был привычен.

Заметив бумагу на земле, он мгновенно наклонился, чтобы поднять её. Он молча передал письмо хозяйке.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Аньцзюэ

Затем, без лишних слов, Аньцзюэ спокойно прошла мимо Инцзе и направилась в свою часть поместья, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Однако Инцзе остался стоять на месте, наблюдая, как Аньцзюэ уходит. Его мысли были сумбурны, а чувства смешаны. Он почувствовал, как его тело расслабляется, но внутреннее напряжение не отпускало. Он заметил, что руки немного дрожат. Когда хозяйка полностью скрылась с виду, он наконец собрался с мыслями и пошел за ней следом.

Несмотря на внешнее спокойствие, Аньцзюэ чувствовала внутреннее беспокойство из-за угрозы от Сяо Хуншаня. Она неосознанно подошла к вишневому дереву, стараясь найти записку от таинственного друга. Она надеялась, что его ответ сможет пролить свет на текущую ситуацию и предложить ей поддержку.

Под опавшими цветами вишни Аньцзюэ нашла аккуратно сложенную бумагу. Она осторожно развернула её, и её глаза скользнули по кривым строчкам.

«Жизнь полна сюрпризов. Возможно, страх уступит место чему-то благоприятному.»

Аньцзюэ улыбнулась, прочитав строки. Она посчитала ответ забавным, что это немного развеяло её беспокойство. Взяв бумагу, Аньцзюэ вошла в дом и села за свой деревянный стол. Её пальцы быстро скользили по чернилам, пока она писала ответ, тщательно подбирая слова, чтобы выразить свои мысли и чувства.

«Я думаю, ты прав. Сегодня источник моего страха устроил мне неожиданный сюрприз, хотя трудно назвать это благоприятным. А что насчет тебя, мой таинственный друг? Испытываешь ли ты страх?

Аньцзюэ еще раз пробежала глазами по строкам, убедившись, что не допустила ошибок в тексте. Она аккуратно сложила бумагу надвое и положила под старой вишней. Хотя Аньцзюэ и не знала личности того, кто оставлял ей записки, она уже считала его своим другом. Таинственным другом.

От лица Сяо Хуншаня. За час до этого.

Сяо Хуншань сидел в своём кабинете, погружённый в раздумья. Он задумчиво смотрел на бумаги перед собой, перебирая в уме варианты того, что написать Аньцзюэ. Ему хотелось снова пригласить её в ту же чайную, где они могли бы поиграть в го и провести время в более непринуждённой обстановке. Однако он хотел найти слова, которые были бы как привлекательными, так и уважительными.

В это время в кабинет вошёл Лу Вэнь, личный страж Хуншаня. Лу Вэнь был не только преданным слугой, но и надёжным другом и советником. Его уверенные шаги и строгий, но доброжелательный взгляд напоминали о многолетнем доверии и взаимопонимании между ними.

— Генерал, — начал Лу Вэнь. — Все ваши приказы выполнены.

Хуншань не ответил ему, он был погружен в раздумья. Лу Вэнь подошел ближе к хозяину.

— Генерал, вы пишете письмо госпоже Ван? — спросил он с любопытством.

— Не твое дело. — раздался тихий голос Хуншаня.

Хуншань написал кое-что на бумаге, но ему вновь не понравилось. Он с раздражением смял записку и выбросил на пол, где уже лежала куча таких смятых бумаг.

Лу Вэнь некоторое время молчал, позволяя хозяину пытаться написать приглашение Аньцзюэ. В конце концов, он не выдержал.

— Генерал, вы хотите пригласить ее в ту же чайную? — спросил он настороженно.

Хуншань не ответил, и Лэй Вэнь принял это как согласие.

— Вы планируете просто поиграть с ней в вэйци?

Наконец вопросы начали надоедать Хуншаню, и он окинул своего стража свирепым взглядом. Лу Вэнь, который привык к такому, даже не вздрогнул.

— И что ты предлагаешь? — Хуншань спросил холодным голосом.

— Надо было сразу обратиться. Я мастер в таких делах, — шутливо ответил Лу Вэнь.

— Так ты скажешь или нет? — Хуншаня начало раздражать поведение стража.

— Ладно-ладно. — Лу Вэнь покашлял, очистив горло. — Вы ведь помните, что сегодня Фестиваль Фонарей?

Хуншань не ответил. В последние дни он был занят расследованием дела родителей и обучением солдат, и у него не было времени думать об этом.

— Вы не знали? — удивился Лу Вэнь.

— И что с того, что сегодня Фестиваль?

Лу Вэнь закатил глаза.

— Неужели вы ничего не понимаете? Я говорю вам пригласить леди Ван посмотреть на фонарики!

Хуншань задумался. Он никогда не интересовался этим праздником. Одни фонарики - ничего особенного.

— Думаешь, ей понравится? — Хуншань посмотрел на письмо, заранее пытаясь придумать текст.

— Я уверяю вас, леди Ван должно понравится! Это нравится всем девушкам!

Хуншань уже мысленно согласился.

— Я знал, что вы захотите пригласить леди Ван, поэтому я заранее подготовил список трактиров с отличным видом на город.

Лу Вэнь достал с пояса бумагу и поставил на стол перед Хуншанем. Он продолжил:

— Среди них я особенно советую вам таверну «Белый Лотос». Это таверна с самым красивым видом на столицу.

Хуншань внимательно осмотрел список. Лу Вэнь написал о тавернах абсолютно все: начиная от закусок и заканчивая подробной биографией владельцев.

Хуншань представил: Аньцзюэ и он сидят за столом, любуясь ночным видом и фонариками. Она смотрит на него с благодарностью и улыбается.

Хуншань неосознанно улыбнулся, поедставляя эту сцену. Все-таки Лу Вэнь прав, подумал он. Хуншань взял кисточку и наклонился, чтобы написать письмо Аньцзюэ.

Вдруг Лу Вэнь начал:

— Генерал, вам не кажется, что отправить просто письмо будет некрасиво? — Он ухмылялся, видя заинтересованность хозяина.

Кисточка Хуншаня застыла на месте, едва касаясь белоснежной бумаги. Он взглянул на стража с любопытностью, хотя внешне выглядел серьезным.

— И что... мне следует отправить ей? — Хуншань задумался.

— Дамы любят, когда им делают подарки. К примеру, если леди Ван нравится играть на цинь, вам следует отправить его. Если леди Ван предпочитает украшения, вам следует подарить ей их. А что нравится леди Ван, генерал? — Лу Вэнь не смог сдержать любопытства. Ему хотелось узнать, что за женщина смогла растопить холодное сердце хозяина.

От этого вопроса Хуншань резко поднял голову и начал сверлить стража взглядом.

— Тебе не кажется, что ты слишком много говоришь? — раздался тихий голос Хуншаня.

Лу Вэнь мгновенно замолк. Он уже понял, что ему не следовало задавать такие открытые вопросы.

Хуншань знал, что Аньцзюэ любит заниматься боевыми искусствами. Он подумал о том, чтобы подарить ей оружие, но внезапно осознал, что дарить только мечи будет некрасиво.

Хуншань сразу же вспомнил одно платье, которое он получил много лет назад. Тот наряд принадлежал его маме. По её словам, его подарила покойная Императрица. Но мать так и не смогла поносить это платье, она считала его настоящим сокровищем.

Нежно-розовое ханьфу было выполнено из легчайшего шёлка, который мягко струился по телу. Верхний слой был украшен тонкими золотыми нитями, создающими узор цветов, распускающихся по подолу. Рукава, широкие и плавные, будто лепестки, обрамляли запястья, а завязанный на талии пояс оттенял утонченность фигуры. Цветочный орнамент, едва заметный, придавал наряду изысканность, а легкие складки ткани добавляли объема и изящества.

Хуншань представил Аньцзюэ в этом платье. «Она такая красивая в этом платье» - подумал про себя Хуншань.

От лица Аньцзюэ

Аньцзюэ и Инцзе медленно шли по тропинке, ведущей к саду, где должно было состояться чаепитие. Сад был утопающим в зелени оазисом, где высокие бамбуковые деревья создавали легкую тень, а аллеи были устланы ковром из мха и пестрых цветов. Журчащие ручьи пересекали сад, а каменные мостики перекидывались через их кристально чистые воды. В воздухе витал нежный аромат цветущих персиковых деревьев, чьи лепестки, кружась, плавно опускались на землю. Лотосы, распустившиеся в прудах, добавляли мягкие акценты к этому природному великолепию.

Как только Аньцзюэ и Инцзе приблизились к центральной части сада, их встретила Налань Чжи, элегантная дочь императорского советника и организатор этого чаепития. Каждая деталь, от расставленных столиков до ароматных цветов, несла на себе отпечаток её безупречного вкуса.

— Леди Ван, добро пожаловать на чаепитие. — Налань Чжи слегка поклонилась, приветствуюя.

Аньцзюэ ответила тем же.

— Благодарю за приглашение, леди Налань. Ваш сад сегодня особенно прекрасен.

— Рада, что вам понравилось. Проходите, вас уже ждут. — Налань Чжи указала рукой на столик, где уже сидели несколько девушек из благородных семей.

Аньцзюэ прошла по мосту и направилась к тому месту.

Девушки, заметив Аньцзюэ, встали со своих мест и слегка поклонились. Аньцзюэ ответила тем же, садясь в свободное место.
Она чувствовала разочарование, не увидев Чжоу Юйлань, и уже начала думать, что зря пришла, пока та не появилась со своим стражем.

Чжоу Юйлань, облаченная в фиолетовое элегантное ханьфу, шла в их сторону со своим стражем. На её лице заиграла легкая улыбка, когда её встретила Налань Чжи.

Аньцзюэ почувствовала одновременно и облегчение и напряжение. Она вздрогнула от осознания того, что парень, сопровождающий Юйлань, может оказаться потомком семьи Лэй.

Аньцзюэ охватило тревожное предчувствие. Она пыталась сохранить спокойствие, но в её голове уже начала формироваться мысль: если её догадки верны, то этот человек мог представлять для неё и её семьи серьёзную опасность.

Когда Чжоу Юйлань подошла к столу, все девушки, включая Аньцзюэ, вежливо встали, чтобы поприветствовать её. Юйлань ответила тем же и села прямо напротив Аньцзюэ. Хотя Аньцзюэ внешне выглядела совершенно спокойно и грациозно, её мысли были заняты подозрениями. Она время от времени украдкой поглядывала на стража Юйлань, стараясь понять, мог ли он быть потомком семьи Лэй. Тем не менее, она умело участвовала в беседе с остальными девушками, не выдавая своих истинных чувств.

Когда остальные девушки решили осмотреть сад и удалились, Аньцзюэ поняла, что перед ней открылся идеальный момент для разговора с Юйлань. Оставшись вдвоём за столом, она мысленно взвесила слова, которые собиралась сказать, и приготовилась к осторожному разговору, намереваясь узнать настоящую личность её стража.

— Леди Чжоу, — начала Аньцзюэ. — Вы сегодня выглядите прекрасно.

— Могу ответить тем же, леди Ван, — Юйлань слегка улыбнулась и сделала глоток чая.

— Сегодня я убедилась в том, что желания и правда сбываются. — Аньцзюэ спокойно налила себе чай.

— Ах, да, —Юйлань вспомнила. — Мы намеревались поговорить за чашечкой чая, если меня память не подводит.

— Как вы относитесь к этому чаю? Мне кажется, что в его аромате не хватает утончённости.

— Чай может быть различным в зависимости от момента и настроения. Возможно, он просто предназначен для расслабления, а не для изысканных удовольствий.

— Но разве не важно, чтобы всё было безупречно? Качество чая, как и всего остального, должно соответствовать ожиданиям. - Аньцзюэ с интересом разглядывала Юйлань.

— Идеальный чай – это не только его вкус, но и то, как он воспринимается в данный момент. Иногда простота может быть более значимой, чем сложность. — Юйлань ответила спокойно и уверенно.

— Возможно, вы и правы, леди Чжоу. Но я останусь при своем мнении.

Между ними ненадолго повисло молчание. Аньцзюэ с интересом разглядывала стража Юйлань. Он был довольно высок, держался спокойно и, кажется, не выражал никаких эмоций. Аньцзюэ думала, как же сможет проверить его навыки.

— Леди Чжоу, — начала Аньцзюэ. — В прошлый раз вы посоветовали мне нанять личного стража. Я прислушалась к вам и взяла себе одного.

— Правда? — Юйлань изобразила удивление.

— Да, — ответила Аньцзюэ. — Мне хотелось бы показать его вам, леди Чжоу, если вы не против.

Аньцзюэ решительно обратилась к своему стражу:

— Инцзе, подойди.

Инцзе полностью доверял своей госпоже и, не задавая лишних вопросов, был готов выполнить любое её желание. Подходя к Аньцзюэ и Юйлань, он сохранял спокойствие и уверенность, готовый к тому, что от него потребуется.

Когда он подошёл ближе, Аньцзюэ спокойно повернулась к Юйлань:

— Позволь представить тебе моего стража, Инцзе.

Она следила за реакцией Юйлань, надеясь, что разговор позволит ей узнать больше о человеке, который сопровождал её собеседницу.

Юйлань мельком взглянула на Инцзе, не проявляя никакого особого интереса. Её взгляд был ровным и безразличным, как будто присутствие Инцзе не имело для неё значения. Она спокойно вернула своё внимание к Аньцзюэ, не задержавшись на нём ни на мгновение дольше, чем это было необходимо.

— Он выглядит надежным. — тихо сказала Юйлань.

Аньцзюэ слегка улыбнулась, услышав мнение Юйлань. Она перевела взгляд на возможного потомка семьи Лэй.

— А ваш страж, видимо, предпочитает оставаться в тени. — Аньцзюэ начала пересекать опасную черту.

— Леди Ван, мой страж немного молчаливый. — Юйлань насторожилась.

— Я просто беспокоюсь за вас. Сможет ли он защитить своего хозяина в трудной ситуации? — Аньцзюэ казалась спокойной.

Инзце, казалось, понял, чего хочет Аньцзюэ, но он не был против. Страж был готов выполнить все, чего пожелает хозяйка.

Аньцзюэ, в свою очередь, мысленно просила прощения у Инцзе. Она не хотела использовать его для своих целей, но у нее не было выбора. Это был единственный способ узнать настоящую личность стража Чжоу Юйлань.

— Можете не волноваться по этому поводу, мой страж очень опытен. — Юйлань взглянула на своего стража со смесью беспокойства.

— Но мне все равно беспокойно, леди Ван. — Аньцзюэ сделала вид, будто волнуется. — Может, проверим на практике? Заодно оценю навыки своего стража. Что думаете? — Аньцзюэ слегка наклонилась, следя за реакцией Юйлань.

Чжоу Юйлань была обеспокоена. Она колебалась, думая, что Хэй Цзин может выдать правду. Девушка пыталась придумать повод, чтобы отказаться.

— Разве не запрещено устраивать поединки в таком месте?

— Нет, что вы. Устраивать поединки с целью обмена опытом никоим образом не запрещено. Смотрите, там даже есть просторный участок. — Аньцзюэ указала рукой на заднюю часть сада.

Чжоу Юйлань колебалась. Она задумалась, стоит ли принять предложение. Аньцзюэ продолжила:

— Я не буду настаивать, если вы против. Если ваш страж не в силе противостоять Инцзе, то я могу предложить вам других стражей, более опытных и искусных. — Аньцзюэ начала давить на Юйлань.

— Не стоит. Это ведь просто поединок. Я согласна. — Юйлань сдалась.

Инцзе и Хэй Цзин обменялись взглядами, полными скрытой напряженности, когда они шагнули на заднюю часть сада. Там, вдали от посторонних глаз, открывалось большое пространство, идеально подходящее для поединка. Легкий ветерок шевелил листья деревьев, придавая месту особую атмосферу. Аньцзюэ, стоя в стороне, внимательно наблюдала за каждым движением, пытаясь уловить любое изменение в настроении участников. Юйлань же чувствовала беспокойство за Хэй Цзина, ожидая начала поединка.

Поединок начался с молниеносных движений. Лезвия мечей Инцзе и Хэй Цзина столкнулись с оглушающим звуком, создавая напряжение, которое казалось, можно было осязать. Хэй Цзин двигался с невероятной скоростью и точностью, демонстрируя технику, которую Инцзе никогда не видел. Его удары были как волна — плавные, но мощные, словно каждый раз несущие в себе угрозу.

Инцзе, несмотря на ощутимое давление со стороны противника, сражался с решимостью и хладнокровием. Он не мог позволить себе показать слабость перед Аньцзюэ. Его тело, натренированное годами, проведенных на войне, двигалось почти инстинктивно, отражая и блокируя удары Хэй Цзина. Инцзе понимал, что он уступает в технике, но его воля и страх разочаровать Аньцзюэ давали ему силы продолжать сражение, не показывая усталости.

Аньцзюэ наблюдала за поединком с внешним спокойствием, но внутри неё бушевали противоречивые чувства. Она пристально следила за каждым движением Хэй Цзина, стараясь уловить узоры в его технике. Удары Хэй Цзина были незнакомы ей, но в их плавности и непрерывности она узнала черты древнего боевого искусства семьи Лэй. Все сомнения исчезли, когда она увидела специфический маневр, известный лишь в узких кругах. Теперь она была уверена: Хэй Цзин — это Лэй Вэньлун, последний наследник семьи Лэй.

Звук столкновения мечей эхом разносился по саду. Оба воина сосредоточились на своем противнике, ни на секунду не ослабляя внимание. Хэй Цзин предпринял резкий маневр, направив удар в уязвимую точку, но Инцзе, предугадав его намерение, ловко уклонился и нанес ответный удар, заставив Хэй Цзина отступить.

Мечи взметнулись в воздух и замерли у горла противника. Инцзе и Хэй Цзин, глядя друг другу в глаза, поняли, что результат боя предопределен. Они оба оказались на грани победы, но ни один не смог одолеть другого.

Мечи замерли у шеи противника, словно подтверждая: поединок завершился ничьей.

В решающий момент поединка, когда мечи Инцзе и Хэй Цзина замерли у горла противников, сердце Аньцзюэ едва не остановилось. Она изо всех сил пыталась сохранять внешнее спокойствие, но тревога за Инцзе накрыла её с головой. Несмотря на его хладнокровие и стойкость, Аньцзюэ, как никто другой, могла разглядеть усталость, скрытую за его внешней невозмутимостью.

Аньцзюэ подошла к Юйлань с лёгкой улыбкой, её лицо выражало спокойствие и уважение. Она начала:

— Чжоу Юйлань, мне было приятно присутствовать на этом поединке. Хэй Цзин действительно продемонстрировал выдающееся мастерство.

Юйлань, слегка приподняв уголки губ, кивнула в знак признания.

— Благодарю вас, Аньцзюэ. Хэй Цзин действительно является одним из лучших. Я рада, что вам понравилось.

Аньцзюэ продолжала:

— Безусловно, это было видно. Теперь я могу быть спокойна, что он способен защищать вас.

Она сделала паузу, затем добавила:

— Но, к сожалению, я должна идти. У меня есть несколько дел, которые не терпят отлагательства.

Аньцзюэ вновь улыбнулась и, прощаясь, сказала:

— Прошу, передайте мои извинения леди Налань.

Чжоу Юйлань ответила:

— Непременно. С нетерпением жду нашей следующей встречи, леди Ван.

Сохраняя свой спокойный и грациозный вид, Аньцзюэ направилась к выходу из сада. Юйлань проводила её взглядом, а Хэй Цзин, сохраняя молчание, стоял неподалеку.

У Аньцзюэ больше не было причин оставаться на чаепитии. Она была уверена: Хэй Цзин - последний потомок семьи Лэй, Лэй Вэньлун. От осознания этого по её спине пробежал холодок.

Инцзе шёл позади Аньцзюэ, стараясь не отставать несмотря на усталость. Он пытался сохранять внешнее спокойствие, скрывая боль и утомление после поединка. Порез на его руке был спрятан под рукавом, и он не хотел демонстрировать свою слабость Аньцзюэ.

Внезапно Аньцзюэ обернулась и спросила:

— Ты в порядке? - в её голосе была нотка беспокойства.

Инцзе удивлённо поднял взгляд на неё. Он не ожидал, что хозяйка заметит его состояние. Неловкость охватила его, он ответил коротко и сухо:

— Да.

Аньцзюэ уже знала о порезе на руке Инцзе, так как внимательно следила за поединком. Она достала из мешочка платок и молча протянула его своему стражу.

Инцзе почувствовал, как что-то екнула у него в груди. Он подметил про себя, что это первый раз, когда Аньцзюэ проявляет заботу о нем. Теперь он знал, что забота со стороны хозяйки стоило всего, чего он натерпелся во время поединка. Если бы у него только была возможность повернуть время вспять, он хотел бы получить больше ран.

Инцзе чувствовал радость про себя. Дрожащими пальцами он взял платок с рук Аньцзюэ и приложил к кровоточащей ране.
Когда хозяйка отвернулась, Инцзе мигом убрал платок с раны, боясь, что оно испачкается кровью.

Инцзе ближе рассмотрел узор, вышитый на платке: вишневое дерево.
Его мысли вернулись к запискам, которые он оставлял для Аньцзюэ. Он перенесся к моменту, когда стоял у дерева, держа в руках бумагу. Как он восхищался почерком хозяйки, как подолгу выбирал слова и всеми силами старался красиво писать иероглифы.

Когда они прибыли в поместье, Аньцзюэ первым делом пошла к отцу. Ей не терпелось поделиться с ним своим открытием.

Аньцзюэ постучала в дверь кабинета своего отца, Ван Шицзе. Он сидел за столом, окружённый бумагами и отчетами, внимательно проверяя их. Услышав стук, он поднял голову и кивком пригласил её войти.

Аньцзюэ вошла в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Взглянув на отца, она заметила, что его лоб был морщинист от сосредоточенности. Ван Шицзе, видя её, улыбнулся и поставил перо на стол.

— Что привело тебя сюда, Аньцзюэ? — спросил он, заметив её обеспокоенное выражение лица.

— Отец, я пришла сообщить тебе важные новости, — начала она.

Ван Шицзе поднял взгляд от бумаг, и его выражение изменилось на обеспокоенное.

— Что случилось, Аньцзюэ?

— Сегодня я пошла на чаепитие в честь Фестиваля Фонарей, куда пришла и дочь Чжоу Вэня. И я... выяснила, что её страж является потомком семьи Лэй. — сообщила она с уверенностью.

Ван Шицзе встал со стола, его лицо покрылось мраком.

— Что ты сказала? — он недоверчиво прищурился.

— Я заметила, что он использует необычные и нестандартные техники. Помню, ты говорил, что Лэй владеют секретными техниками, которые передают по наследству. Я уверена, это он. — Аньцзюэ объяснила.

— Аньцзюэ, что я тебе говорил? — Ван Шицзе нахмурился. Он явно был зол.

— Я знаю, отец. Но это не главное, Лэй Вэньлун жив! — Аньцзюэ говорила с решимостью.

— Я запрещал тебе вмешиваться в это дело! — Ван Шицзе взорвался.

— Отец, я хотела помочь. — Аньцзюэ приподняла подбородок и взглянула на отца с уверенностью.

— Мне уже известно об этом. Из-за тебя Чжоу могут заподозрить нас в том, что мы знаем правду! — сказал Шицзе, сжимая руки в кулаки.

— Отец, но... — Аньцзюэ не успела договорить, её прервал отец.

— Ты всегда все портишь, Аньцзюэ! — Шицзе сверлил её злобным взглядом. — Ты посмела ослушаться меня!

Аньцзюэ виновато опустила глаза в пол с горечью. Она хотела высказаться, но слова как ком застряли у нее в горле. Вся ее уверенность и решимость, с которыми она пришла, исчезли в один миг.

Ван Шицзе некоторое время смотрел на дочь, думая, что с ней делать. Наконец он начал:

— Стража! — крикнул Шицзе, все еще смотря на дочь.

Дверь открылась,и в комнату зашли два стража если Ван. Они выпрямились, слушая приказ.

— Заприте Ван Аньцзюэ в зале предков. Не выпускать до тех пор, пока она не перепишет сутры сердца сто раз! — его голос раздался эхом в комнате.

Стражи кивнули и мгновенно оказались рядом с Аньцзюэ. Когда стражи приблизились к ней, чтобы схватить, она резко дернулась и твердо сказала:

— Я сама дойду.

Она обернулась к отцу с обиженным взглядом, полный недовольства и непонимания, и с гордостью вышла из кабинета, не оглядываясь назад. Стражи замерли, не решаясь её остановить, и только после того, как Аньцзюэ покинула помещение, они вышли следом за ней.

Инцзе, стоявший у двери, внимательно слушал разговор, и его сердце наполнялось беспокойством. Слова Ван Шицзе и строгость наказания вызывали у него гнев и сожаление. Когда Аньцзюэ вышла из кабинета, он хотел последовать за ней, пока один из стражей не переградил ему путь.

— Вы не можете сопровождать госпожу Ван сейчас. Это запрещено.

Инцзе почувствовал себя бессильным и огорчённым. Он продолжал смотреть на Аньцзюэ, удаляющуюся по каменной тропинке, думая о том, что ему следует делать.

Аньцзюэ медленно вошла в зал предков, сопровождаемая двумя стражами. Двери за её спиной закрылись, оставив её в тишине и полумраке. Перед ней стоял старый деревянный стол, на котором уже лежали кисточка и стопка белых бумаг.

Зал предков семьи Ван был просторным и мрачным, освещённым лишь тусклыми лучами света, проникающими через узкие окна под потолком. Тяжёлые каменные стены, украшенные резными панелями с изображениями предков, создавали ощущение суровой строгости и непоколебимого величия рода. Вдоль стен тянулись ряды массивных деревянных столов с небольшими статуэтками и курильницами, откуда едва заметно поднимался тонкий дым, наполняя воздух запахом благовоний. В центре зала возвышался алтарь, на котором стояли таблички с именами умерших предков, окружённые свечами, чьи мерцающие огоньки усиливали ощущение тишины и уединённости. Пол был выложен холодными каменными плитами, на которых местами были разложены тонкие циновки для коленопреклонённых молитв.

Аньцзюэ чувствовала, как холодный воздух зала предков обволакивает её, проникая под тонкие слои одежды. Полумрак, тишина и тяжёлые взгляды резных фигур предков создавали атмосферу, от которой по спине пробежал неприятный холодок. Она села на колени, чувствуя, как каменные плиты под циновкой отдавали стылым холодом. Здесь, в этом строгом и величественном месте, её мысли казались громкими, словно каждый шорох, каждый вдох были слышны предкам, чьи образы окружали её со всех сторон.

Аньцзюэ сидела на холодном полу зала предков, её колени затекли от продолжительного сидения. Лишь мерцающий свет свечей освещал её работу — она осторожно переписывала сутры, каждая черта и штрих должны были быть идеальными. Ночь окутала город, и звуки праздника фонарей, доносящиеся издалека, напоминали о том, что она была лишена возможности участвовать в этом семейном торжестве.

В то время как её семья веселилась и отмечала фестиваль в городе, Аньцзюэ оставалась одна в тишине и полумраке. Звуки веселья, которые доносились до неё издалека, лишь усиливали её чувство одиночества и разочарования. Каждый раз, когда она поднимала взгляд от бумаги, её взгляд задерживался на старинных реликвиях и статуях, окружающих зал. Эти символы семьи и предков, казалось, молчали в осуждении.

Аньцзюэ сидела на холодном полу зала предков, её колени затекли от продолжительного сидения. Лишь мерцающий свет свечей освещал её работу — она осторожно переписывала сутры, каждая черта и штрих должны были быть идеальными. Ночь окутала город, и звуки праздника фонарей, доносящиеся издалека, напоминали о том, что она была лишена возможности участвовать в этом семейном торжестве.

В то время как её семья веселилась и отмечала фестиваль в городе, Аньцзюэ оставалась одна в тишине и полумраке. Каждый раз, когда она поднимала взгляд от бумаги, её взгляд задерживался на старинных реликвиях и статуях, окружающих зал. Эти символы семьи и предков, казалось, молчали в осуждении.

Аньцзюэ чувствовала, как её глаза начинают тяжело смыкаться. Ночь медленно сгущалась вокруг неё, и усталость становилась всё более заметной. Сутры, которые она переписывала, казались ей бесконечными, и каждая строка требовала всё больше усилий.

Аньцзюэ, несмотря на усилия, уже не могла бороться с усталостью. Пальцы её рук, державшие кисточку, дрожали, и слова на бумаге начали сливаться в неразборчивые каракули. Время от времени она зарывалась в сон на несколько мгновений, лишь чтобы снова проснуться и продолжить работу.

Наконец, ночь настигла её, и она, не в силах бороться с неизбежным, опустила голову на стол и заснула. Сутры, над которыми она работала, остались наполовину написанными, и в тишине зала предков только слабый свет свечей освещал её усталое лицо.

Инцзе осторожно вошел в зал предков через окно, стараясь не шуметь. Он нес в руках фонарь, сделанный своими руками для фестиваля фонарей, и теплый плащ. Он проскользнул в полумрак, его глаза привыкли к тусклому свету свечей.

Когда Инцзе вошёл в зал предков, его взгляд сразу упал на Аньцзюэ, мирно спящую на холодном полу. Трепет волнения захватил его сердце при виде её в тусклом свете фонаря, который он принёс. Её лицо будто сияло невидимой, но явной красотой. Он чувствовал, как его сердце забилось сильнее, а дыхание замерло от волнения.

Она выглядела так, будто сама ночь застыла в её объятиях. Мягкий свет играл на её чертах, подчеркивая их и придавая дополнительный шарм. Она спала так спокойно, что её дыхание казалось музыкальным сопровождением этой ночи.

Инцзе подошел к Аньцзюэ и тихо накрыл её тёплым плащом, стараясь не разбудить. Затем он осторожно сел рядом, наблюдая, как мягкий свет фонаря освещал её лицо.

Он почувствовал, как его сердце учащенно забилось, когда он всматривался в её черты. Её спокойствие и красота завораживали его. Желание прикоснуться к ней было почти невыносимым, но Инцзе знал, что не может позволить себе этого. Вместо этого он аккуратно убрал прядь волос с её лица, стараясь не касаться её. В его душе разгорается нечто большее, чем просто преданность стража к своей госпоже.

Инцзе не мог оторвать взгляда от Аньцзюэ всю ночь. Он оставался рядом, наблюдая, как лунный свет играл на её лице, и чувствовал, как внутри разгорается тепло. Только когда запели первые птички, он нехотя поднялся и тихо покинул зал, чтобы его присутствие осталось незамеченным.

Когда Аньцзюэ проснулась, её взгляд сразу упал на фонарь, стоящий на столе, и тёплый плащ, который укрывал её. Она почувствовала удивление и озадаченно огляделась, пытаясь понять, кто мог позаботиться о ней этой ночью. В голове крутились мысли, но ответа не находилось.

Но кто бы это ни был, Аньцзюэ знала, что этот человек хотел ей добра. Она посмотрела на фонарь, и на её лице появилась едва заметная улыбка. В душе Аньцзюэ чувствовала благодарность к тому, кто так  позаботился о ней в эту ночь.

Аньцзюэ взяла кисточку и снова погрузилась в переписывание сутр. Она чувствовала, как спокойствие постепенно возвращается к ней, а мысли о таинственном незнакомце придавали ей сил. С каждым иероглифом её рука двигалась увереннее, а в душе появлялось всё больше решимости завершить начатое.

Закончив переписывать сутры, Аньцзюэ аккуратно положила кисточку на стол и попыталась встать. Ноги онемели от долгого сидения на коленях, и, едва встав, она ощутила резкую боль. Чтобы сохранить равновесие, Аньцзюэ оперлась на край деревянного стола. Ощупав шероховатую поверхность, она порезала палец, и на нём появилась тонкая царапина. Несмотря на лёгкую боль, она лишь сжала губы, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения.

Аньцзюэ медленно поднялась и, пытаясь не показывать усталость, выпрямилась и направилась к выходу. Стараясь не хромать, она уверенно шагала по холодному полу. Открыв тяжелые двери зала предков, Аньцзюэ, не говоря ни слова, вышла наружу и направилась к своему дому., держа в руках стопку бумаг.

От лица Сяо Хуншаня

Сяо Хуншань сидел у окна таверны "Белый Лотос", откуда открывался вид на ярко освещенный город, утопающий в огнях Праздника Фонарей. Он пригласил Аньцзюэ сюда, но её место напротив оставалось пустым. Время тянулось медленно, небо начало светлеть, но Хуншань все еще ждал.

Сяо Хуншань сидел с закрытыми глазами, стараясь отрешиться от шума праздника. Он вслушивался в каждый звук, надеясь среди них различить её легкие шаги. Но время шло, и кроме веселья снаружи и тихого шороха утреннего ветра, он ничего не слышал.

Эта ночь стала самой длинной в его жизни. Его терпение было на пределе, но он не мог заставить себя уйти, не увидев её. Когда за окном начали петь птицы, дверь таверны тихо открылась, и в комнату вошёл его верный страж, Лу Вэнь. Сяо Хуншань не сразу заметил его появление, настолько погружён был в свои мысли.

— Генерал, утро наступило, — тихо произнёс Лу Вэнь, бросив взгляд на своего командира, сидящего в той же позе, в которой он оставил его ночью.

Сяо Хуншань наконец открыл глаза, услышав голос своего стража. Его взгляд остался направлен в одну точку, словно он  все еще продолжал ждать. Не меняя позы, он тихо спросил:

— Она выходила куда-то прошлой ночью?

Лу Вэнь склонил голову, уважительно отвечая:

— Господин, вся семья Ван, кроме госпожи  , отправилась праздновать фестиваль в городе. Она оставалась в поместье всю ночь.

Сяо Хуншань слегка напрягся, его мысли заполнились тревогой. "Неужели она заболела? Или произошло что-то серьёзное?" — раздумывал он, пытаясь найти объяснение её отсутствию.

Лу Вэнь, заметив, как его господин погрузился в мысли, с беспокойством спросил:

— Господин, может, мне выяснить, в чем дело?

Сяо Хуншань молчал, продолжая размышлять, что же ему следует предпринять. Внутри него боролись сомнения и беспокойство. Через некоторое время он внезапно поднялся со своего места и решительно произнес:

— Нет необходимости. Я сам отправлюсь в поместье Ван.

Лу Вэнь удивился, но не стал задавать лишних вопросов, понимая, что решение господина было окончательным.