Часть 3
Ее отчим - единственный, кто замечает ее разбитую губу.
Они завтракают перед возвращением домой, когда Деймон хватает ее за подбородок, грубо прикасаясь пальцами к ее коже.
— Что случилось?
Наказывающие губы, наказывающие поцелуи.
Эймма поражена, у нее перехватывает дыхание.
- Ничего.
- Не лги, - приказывает Деймон, его отвращение к ее уклончивости очевидно. - Похоже, ты чуть не прокусила себе губу.
Эймма вырывается из рук отчима, проводя пальцами по порезу на нижней губе.
— Эймма, - прошептал он. Эймма, он дышал в ее легкие.
— Должно быть, я сделала это во сне.
Солгать легко, когда испытываемый ею стыд так велик.
Деймон окидывает свою падчерицу критическим взглядом. Он - человек, который наслаждается обманом, но в данный момент он не подвергает сомнению ее ложь.
- Ты должна быть осторожна, дочка, - шепчет Деймон, и Эймма знает, что в его глазах светится любопытство, которое, как она знает, вернется и будет преследовать ее. Ее отчиму нравится узнавать секреты. Он охотится за правдой так же, как его дракон охотится за мясом. Эймма знает, что ее секреты небезопасны, когда за ними охотится Деймон. — Я думаю, что за этот визит пролилось уже достаточно крови, не так ли?
Она видит обезглавленного мужчину с высунутым языком и дрожит.
— Когда мы уезжаем?-Нетерпеливо спрашивает она. Она мечтает о свободе Драконьего камня и бескрайних небесах узкого моря. Она хочет быть на вершине Арракса, никем не замеченная, даже самими Богами.
- Достаточно скоро, - говорит Деймон, оглядываясь через плечо на остальных членов их семьи, которые пируют. Рейнира держит Визериса на коленях, а Джоффри играет со своей едой. Эйгон беспокоит Джейса, но старший слишком сосредоточен на том, чтобы залечивать свой синяк под глазом, фиолетовый и уродливый. Эймма морщится при виде этого.
— Твоя мать захочет сначала попрощаться с королем. Тебе следует присоединиться к ней.
Эймма съеживается при мысли о гниющей коже и зловонном дыхании.
- Король видел меня прошлой ночью.
— Не спорь со мной, Эймма, - предупреждает Деймон, - Я выиграю. Я всегда выигрываю.
——————-
Король умирает.
Эймма задерживается на пороге его спальни, прислушиваясь к тихому бормотанию матери и стонам деда. Джоффри прижимается к ней, охваченный ужасом при виде разлагающегося короля.
— Эймма?- Ее мать зовет ее. -Он хочет тебя видеть.
Король шепчет ее имя, протягивая к ней руку. Его пожатие такое же, как у Незнакомца, холодное и липкое. Интересно, так ли выглядит смерть? Неужели так умирают драконы?
— Девочки мои, девочки мои, - стонет король, и из его глаз текут слезы.
Ее мать вытирает их, скрывая свое горе.
— Все в порядке, отец.
Но Эймма считает, что это худшее, что она когда-либо видела.
— Вы должны быть терпеливы, девочки мои, - выдыхает король. —Терпение - это сила дракона.
Он кашляет с хрипом.
- Ты должна... - выдыхает он, сжимая ее руку, как будто она - якорь, а он - корабль в шторм. - Ты должна помириться с ними, Рейнира. Мир - это единственный путь вперед.
Эймма знает, что мир не играет никакой роли в их будущем.
Ее мать цепляется за руку дочери, когда они покидают королевские покои, преследуемые Незнакомцем, который существует в его тени.
- Мы должны сделать, как он говорит, - бормочет Рейнира, не отрывая взгляда от семиконечной звезды. Эймме интересно, что же ее мать увидела в Богах, которых так почитала королева. Видит ли она наше отпущение грехов или нашу погибель? - Мы должны стремиться к миру, Эймма.
— Джакейрис...
- Прошлой ночью он поступил опрометчиво, - говорит Рейнира. - Он все еще учится тому, что значит быть драконом. Как управлять своим огнем.
— Джейс никогда этому не научится, - говорит Эймма. -Он родился с огнем Балериона в животе. Он не знает, как контролировать свой гнев или волнение.
— Он научится.- Рейнира сглатывает. - Но тебе это и не нужно.
Эймма вскидывает голову.
- Ты мой миротворец, - бормочет Рейнира, поглаживая щеку дочери. Она хмурится, когда замечает порез на губе, но ничего не говорит. — Иди, помирись со своими дядями и тетей...
— Мама!
- Они не хотят с тобой ссориться, - возражает Рейнира. - Мы не должны расстаться врагами, Эймма. Король болен. Мы не знаем, сколько времени у нас осталось. Если мы откажемся от привязанности и примем враждебность, то, когда я взойду на трон, начнутся беспорядки. Я этого не хочу.
— Они ненавидят меня, - шепчет Эймма, думая о грубых руках и нежных поцелуях. - Они ненавидят меня, мама.
Взгляд Рейниры смягчается.
— Хелейна не уходит. Иди попрощайся.
Эймонд стоит у дверей покоев своих сестер, когда слышит ее голос.
Комнату наполняет тихий шепот, смешанный с криками детей.
Эймма Веларион стоит перед своей серебряной сестрой, стройная и смуглая, и в ней есть все, чего нет в Хелейне. Он ловит себя на том, что ощупывает ее кожу в поисках каких-либо следов их общего греха. Он хочет найти синяки на ее бледной коже - свидетельство того огня, который они разделили на тот краткий миг.
Прежде чем убежать.
Боги, она плакала так, словно Незнакомец взыскивал с нее долг.
Даже сейчас, при воспоминании о том, как она убегала, у него щемит в груди.
« Хватит прятаться», - думает он. «Я не тень».
— Сестра, - говорит он, входя в апартаменты Хелейны. Эймма бледнеет при звуке его голоса, ее спина выпрямляется, а кулаки сжимаются по бокам. Он задается вопросом, это гнев или стыд? -Племянница. Я не ожидал увидеть тебя здесь.
— Она в гостях, - объявляет Хелейна, широко улыбаясь и сияя глазами. В последнее время у нее мало посетителей. —Она пришла навестить нас. Попрощаться.
— Так скоро уходишь? - Спрашивает Эймонд, и в его голосе появляются насмешливые нотки. —Какой позор.
Он думает о ее губах, отчаянных и нетерпеливых. О ее теле, цветущем и обнаженном.
На вкус она была как апельсин, терпкая и сладкая одновременно.
Эймонд не хочет пробовать ничего другого.
Он смотрит, как она сглатывает, костяшки ее пальцев побелели, а зубы впились в нижнюю губу. В этот момент она превратилась в нервную женщину, ее щеки вспыхнули, как у девушки в первую брачную ночь. Он задается вопросом, ненавидит ли она его. Он надеется, что она желает его.
Боги, она плакала, когда его пальцы касались ее груди. Боги.
Он мог бы стать Богом, думает он. Он мог бы стать ее Богом, если бы она этого захотела.
Но она сбежала с разбитой губой и пылающим сердцем, забрав с собой то, что осталось от его достоинства. Сначала это был его взгляд, а теперь она завладела его желаниями. Она погубила его, и ей даже не понадобился нож, чтобы расчленить его.
- Это позор. - Эймма прочищает горло, как будто ей трудно подобрать слова. Он понимает, что она просто вежлива. - Мы с мамой надеялись остаться на некоторое время. Она скучает по королю, когда мы на Драконьем камне.
— Недостаточно, чтобы прислушиваться к его приказам, - замечает Эймонд. -Я, кажется, припоминаю ярость моего отца, когда он узнал о решении моей сестры выйти замуж за своего дядю. Никогда еще я не видел, чтобы король так хорошо владел своим гневом.
— Король великодушен в своем прощении, - признает Эймма. -Моя семья это хорошо знает.
Эймонд усмехается.
— Твоя мать это хорошо знает. Ты, с другой стороны, не сделала ничего, что могло бы оскорбить его светлость. Даже нанесение увечий родственнику короля не избавило бы тебя от его насмешек.
Эймма вздрагивает.
— Я была ребенком, Эймонд.
— Ты была достаточно взрослой.
— И ты все еще обвиняешь меня в грехах моего детства?-Догадывается она. -Мне извиниться сейчас? Или мы должны ходить вокруг да около еще десять лет?
Хелейна хихикает, ее глаза остекленели.
— Око за око.
Эймма замирает, олицетворяя беспокойство. Эймонд задается вопросом, что это - страх, который она испытывает, или чувство вины. Интересно, что еще скрывается в тайниках ее сознания. Какие еще секреты она скрывает?
- Зачем мне извинения? Спрашивает Эймонд, делая шаг вперед. Он подходит достаточно близко, чтобы почувствовать жар ее тела и увидеть разбитую губу. Он хочет попробовать ее на вкус. Он хочет погубить ее. - Если бы я искал лжи, мне не нужно было бы стучаться в твою дверь. Двор и так полон гадюк, которые торгуют ложью ради власти и наживы.
- Я знаю о дворе, дядя, -бормочет Эймма. - Ты забываешь, что я жила здесь когда-то.
Он думает о широко раскрытых карих глазах и об обещании не говорить правду.
— Забыл?- Повторяет он. -Я постоянно вспоминаю о твоем присутствии в этих стенах, принцесса. Это мучение, поверь мне.
Два дракона пристально смотрят друг на друга, полные противоположности. Тьма и свет, день и ночь. Правда и ложь. Принц и бастард.
Они стоят на краю обрыва, цепляясь пальцами ног за край. Эймонд хочет прыгнуть. Эймме хочется убежать.
- Я не хочу больше мучить тебя, дядя, - бормочет Эймма, подбирая юбки и склоняя голову перед своей тетей. - До свидания, принцесса Хелейна. Я желаю тебе хороших вестей в грядущие дни.
Хелейна рассеянно улыбается и шепчет:
— Берегись ужаса на спине дракона, племянница.
Эймма встречает взгляд фиалковых глаз и снова убегает.
————————-
Она идет так быстро, как только позволяют ее ноги.
Эймма слышит за собой шаги, чей-то взгляд устремлен ей в спину, а пальцы тянутся к ее юбкам. Она ускоряет шаг, но не может сравниться с воином, который следует за ней по пятам, когда она ныряет в пустую комнату. Она пытается закрыть дверь, но его силу не так-то легко сдержать.
Эймонд врывается в комнату, расправив плечи и сосредоточенно глядя перед собой.
- Что ты делаешь?- Эймма тяжело дышит, наблюдая, как он запирает дверь.
Они оказались в неиспользуемой части крепости Мейгора, в одном из соляриев старой королевы, который пылился с момента ее смерти. Говорят, король мало изменился с тех пор, как его первая жена истекла кровью на родильном ложе. Ее тело, возможно, было сожжено драконьим огнем, но очевидно, что король хранил ее призрак в своих собственных склепах.
Пыль оседает на реликвиях прошедших десятилетий, и Эймма представляет себе женщину, в жилах которой течет ее кровь, развалившуюся на стуле у окна. Говорят, ее бабушка была красивой женщиной со светлыми волосами и глазами старой Валирии. Может, Эймму и зовут так же, как ее, но она знает, что она совсем не похожа на королеву, которую любил ее дед.
- Дай нам побыть наедине, - бормочет Эймонд, смахивая пыль со стула и садясь. Он закидывает ногу на ногу и наклоняется вперед. - Садись, племянница. Я не хочу, чтобы ты снова убегала.
Эймма сглатывает, впиваясь ногтями в ладонь. - Ты не можешь держать меня здесь взаперти.
- Не так ли?
— Моя мать отправится на поиски.- Эймонд, похоже, не растерялся. -Мой отчим будет искать меня.
Фиалковые глаза встречаются с ее темным взглядом.
— Ты боишься, что он и мне отрубит голову, племянница? Тебе не о чем беспокоиться. Я не боюсь Деймона Таргариена.
А тебе следовало бы бояться, думает она.
— Веймонд Веларион тоже не испугался, и теперь он мертв.
Эймонд прищелкивает языком.
— А что ты думаешь о действиях своих отчимов?
Эймма моргает.
— Я помню, ты как-то утверждал, что ударить человека сзади - это не благородно, - объясняет Эймонд, откидываясь на спинку стула. -Ты все еще придерживаешься этого мнения? Или Драконий камень изменил тебя?
У Эйммы отяжелел язык, в голове вертится миллион вежливых ответов. Мы должны заключить мир, Эймма.
— Защищать тех, кого любишь, - великая честь, даже если при этом ты проклинаешь богов.
Эймонд усмехается.
— Такая вежливая, племянница. Ты можешь говорить мне правду. Ты уже привлекла мое внимание, украла мой поцелуй. Неужели ты все еще не боишься обидеть меня?
— Я ничего не крала.
- Полагаю, ты права. Я отдался по доброй воле, - признает Эймонд, облизывая губы и наклоняясь вперед. Он похож на дракона перед трапезой. Эймма задается вопросом, не станет ли она его обедом. -Хочешь знать правду?
Он не дает ей ответить.
- Я уже довольно давно думал о том, чтобы поцеловать тебя, - признается Эймонд, вставая со стула. Эймма испуганно отступает на шаг. - Я часами думал о руках, которые завладели моим взглядом. Мне было интересно, какова ты на вкус.
Ее колени ударяются о спинку стола, на который она опирается спиной.
Эймонд продолжает приближаться.
- Мне было интересно, покраснеешь ли ты, когда я возьму твой первый поцелуй, - шепчет Эймонд, проводя пальцами по линии ее подбородка.- Ты такая красивая, когда распутничаешь.
— Я не...
- Так вкусно, - бормочет он, глубоко вдыхая. - Я бы лакомился тобой каждый день, если бы у меня была такая возможность.
- Я не кусок мяса, Эймонд, - огрызается Эймма, толкая его в грудь. - Я принцесса.
Он не улыбается и не смеется. Он просто наблюдает за ней.
— Я знаю, кто ты, бастард, - шипит он.
Ее гнев - это адское пламя, обжигающее ее кожу и поджигающее конечности. Именно в пламени она взмахивает рукой и бьет серебряного принца. Он вскрикивает от шока, когда его голова откидывается назад. Этого движения достаточно, чтобы повязка с его глаза упала на пол.
Ладонь Эйммы щиплет, а щека становится свекольно-красной.
Эймонд поворачивается к ней лицом, медленно обнажая ту сторону своего лица, которую она не видела много лет. В отверстии, которое она выдолбила, сверкает в полумраке комнаты гигантский сапфир. Он протягивает руку, чтобы вытереть кровь с губы, облизывает языком кровоточащую рану. - Это было не очень приятно.
Через секунду он пересекает комнату, хватает ее за руки и прижимает к стене. От удара воздух вырывается из ее легких, и она задыхается. Его руки сжимают ее кожу, которая вспыхивает под его сапфировым взглядом.
- Отпусти меня, - рычит она, вырываясь из его хватки.
Он прищуривается и крепче прижимает ее к себе. - Перестань сопротивляться, Эймма. Перестань пытаться убежать.
Она видит отчаяние в его глазах и чувствует огонь в животе.
- Ты ненавидишь меня
Он качает головой.
— Ты хочешь моей смерти.
Он прищелкивает языком.
— Ты хочешь меня.
Его улыбка горькая и искаженная, как и биение сердца в его груди.
— Скажи мне, племянница, насколько ты похожа на свою мать? Ты поступила бы так же, как она? Согрешил бы ты так, как согрешила она? Ты бы рискнул всем ради шанса получить "серебряных крошек"?
У нее перехватывает дыхание. Ее сердце учащенно бьется.
- Ты бы затащила своего дядю в постель? Спрашивает он, посасывая губами ее подбородок. Ее голова откидывается назад, и у нее перехватывает дыхание. - Я мог бы доставить тебе удовольствие. Я мог бы увенчать тебя.
Его язык скользит вниз по ее шее, оставляя на коже отпечаток удовольствия.
Его пальцы добираются до выреза ее платья, теребя шнуровку.
Его бедро втискивается между ее ног, и она прижимается к нему.
- Ты уже положила глаз. -Он прижимается своим твердым пахом к ее, и с его губ срывается стон. - Ты можешь взять все, что я могу предложить.
Его губы так же наказывают, как и его слова, его язык проникает в ее рот. Она ощущает вкус ягод и сладостей, а в его дыхании ощущается богатство придворного обжорства. Когда он посасывает ее язык, она чувствует себя такой же распутной, как он и утверждал, и прижимается бедрами к твердости под его бедрами. По ее телу пробегают искры удовольствия, и она чувствует, как внутри у нее все сжимается.
— Возьми это все, - умоляет он, прикусывая ее подбородок. - Возьми мой меч. Возьми мое сердце. Возьми все это.
Его руки тянутся к подолу ее юбки, обхватывая ногу, чтобы обхватить свое бедро. Его пальцы скользят по ее чулкам, прежде чем они поднимаются все выше и выше. Эймма ослеплена своей похотью, ее разум поглощен ненасытным голодом, который она испытывает, когда он прикасается к ней там, куда никто другой никогда не стремился проникнуть.
— Боги, боги.
— Я не Бог, - шепчет он, доставляя ей удовольствие. - Назови меня по имени, племянница.
— Эймонд, - восклицает она, и слезы текут по ее щекам, когда она погружается в океан желания. Эйфория не похожа ни на что, что она когда-либо испытывала раньше. Она настолько всепоглощающая, что ее глаза закрываются, а разум взрывается радостью от его прикосновений.
Эймма слышит, как бешено колотится ее сердце, когда она, наконец, спускается с облаков и открывает глаза своему дяде, который наблюдает за ней с самодовольной ухмылкой на лице и влажными пальцами у губ.
— Я мог бы дать тебе все, чего ты так желаешь, если бы ты только позволила мне.
Эймма кладет руку на сердце и чувствует, как внутри у нее все сжимается от страха.
— Почему?- Она спрашивает. -Это должно быть моим мучением? Это должно быть наказанием?
Он выпрямляет спину и прищуривает глаза.
— Все, что я делаю, должно быть жестокостью по отношению к тебе?
- Я больше ничего не знаю, - объясняет она. —Ты играешь с людьми, Эймонд. Я слышала, что о тебе говорят. Дикий и своенравный. Неумолимый и подлый.
— И ты прислушиваешься к шепоту? Спрашивает он. - Я думал, твоя мать отвергает все слухи как ложь.
Глаза Эйммы вспыхивают. - Мне не нужно слушать сплетни, чтобы понять твою натуру, Эймонд. Я терпела твои раны и хранила твои секреты, и я знаю, что в твоем сердце есть жестокость.
— Ты ничего не знаешь о моем сердце, - шипит он, сжимая руки в кулаки. -Если бы ты знала, ты бы не убежала.
Эймма бросает взгляд на дверь и шепчет:
— Я не убегаю.
- Пока нет, - бормочет он, вытирая губы и садясь на стул, на котором сидел незадолго до этого.
Эймма поправляет юбку. - Если бы я могла узнать твое сердце, что бы я нашла?
Он смотрит на нее глазами цвета фиалки и сапфира, и она задается вопросом, есть ли у него вообще сердце.
- Огонь и кровь, - передразнивает он слова их семьи.
— Ты играешь со мной, - выдыхает Эймма, и по ее коже пробегает тень отвращения. - Ты дразнишь меня.
— Я поступаю с тобой так же, как ты поступила со мной, - бормочет Эймонд, глядя на нее снизу вверх. —Тебе это не понравилось, племянница? Ты получила удовольствие. Я дал тебе это.
— Удовольствие, о котором я не просила!
Она собирается уйти, но Эймонд оказывается слишком быстр и хватает ее за руку. В его глазах читается ненависть.
— Знаешь, что бы они сказали, племянница? Если бы услышали, что ты позволила мне сделать с собой в этой комнате? Двор назвал бы тебя шлюхой. Они бы сказали, что ты - второе пришествие своей матери.
— Заткнись.
— Я всего лишь говорю правду, - усмехается он, впиваясь ногтями в ее руки. -И правда в том, что надвигается хаос, дорогая племянница. Король умирает, и в войне мало приятного.
Ее глаза расширяются.
— Ты говоришь о государственной измене.
- Меня мало волнует измена, меня интересует только правда, - ворчит он, крепче прижимая ее к себе. - Ты хочешь знать, почему я тебя целую? Ты хочешь знать, в какую игру я играю? Мою собственную . Я хочу тебя и поэтому поцеловал. И я сделаю это снова.
Она вырывает свою руку из его хватки.
— Нет, ты этого не сделаешь.
Эймонд улыбается, наблюдая, как она идет отпирать дверь.
— Я всего в нескольких шагах, дорогая племянница. Если ты позовешь, я приду. К черту последствия.