Глава 16. Зимняя гроза
Зимой не бывает грома и грозы, но напряжение висело в холодном, снежном воздухе декабря, вибрировало, опускало уголки губ. Приближались выборы.В последние дни перед голосованием Виктор работал по восемнадцать часов, почти не спал, ел только для того, чтобы не упасть в обморок. Саша неизменно находился рядом с ним. Иногда помощник просто сидел в комнате с учебником немецкого, иногда приносил шефу кофе или бутерброд с сыром. Его забота, само присутствие Саши бодрило Виктора, заставляло работать усерднее.Пахомов гнал от себя мысли о чувствах. Думать о порочном влечении не хотелось. Виктор позволил себе просто проживать эту любовь – молчаливую, больную, вдохновляющую на работу. Скрытную. Неприемлемую. И, похоже, невзаимную. Саша ни словом ни обмолвился о памятном разговоре в кабинете. Пахомов воспринял молчание как мягкий способ сказать «нет» и смирился с этим. В конце концов каждый человек должен в своей жизни пройти через невзаимность. Пусть у него, Пахомова, этот этап и выходит таким странным и абсурдным. - Ты же помнишь, в какой графе ставить галочку, да? – попытался нервно пошутить Виктор за завтраком незадолго до выборов. - Конечно. Рядом с какой-нибудь фамилией, - невозмутимо ответил Саша и сделал глоток зеленого чая.- И на какую букву эта фамилия?- Слишком сложные вопросы для 7 утра, шеф.- Гаденыш, - устало улыбнулся Пахомов и уставился в газету. Буквы перед его глазами плясали и сливались, накатывала усталость. Неожиданно Виктор ощутил, как его руку накрыла теплая ладонь. Поднял глаза. Саша улыбался ему почти нежно, его голубые глаза в обрамлении светлых ресниц смотрелись кусочками весеннего неба среди холодной зимы.- Я всегда на вашей стороне, Виктор Сергеевич. В любой, даже самой дикой ситуации, я всегда буду рядом.У Пахомова перехватило дыхание. Ему только что ответили взаимностью? Или это усталый и измученный мозг принимает желаемое за действительное? Пытаясь справиться с эмоциями, Виктор бросил:- Вот что делает с людьми хорошая зарплата.Саша улыбнулся снова и сжал почти до боли руку Пахомова.- Я обещаю, - только и ответил парень.День выборов объявили выходным. Саша отправился к своей семье, чтобы проголосовать вместе с ними. Виктор не хотел отпускать мальчишку, но поводов удержать его рядом придумать не смог.- Завтра жду в офисе, - только и сказал он на прощание.Саша улыбнулся, кивнул и уехал.Голосование самого Пахомова обставили как событие. Камеры следовали за ним вплоть до избирательной кабины, и обратно – до автомобиля. Разумеется, Виктору, как кандидату в губернаторы, следовало сказать несколько слов.- Какими бы ни были результаты, я уверен – народный избранник сделает всё для процветания Волнограда!Бессмысленный позитив, рядовое лицемерие политика. У всех свои интересы, любой здравомыслящий человек это понимает. Но надо. На традициях, ритуалах и банальностях стоит этот мир. Не худший фундамент, если подумать.В обед Виктор отпустил Диму до конца дня. Водитель благодарно кивнул, отдал шефу ключи и отправился к жене и сыну. Снова семья. То, чего, похоже, у самого Виктора никогда не будет.Пахомов долго маялся, блуждая по пустому дому, и успел до смерти надоесть Клину Петровичу.- Хватит маячить у меня на кухне! – наконец взорвался домоправитель. – Я готовлю праздничный пирог, ты мне так весь настрой собьёшь! - Рано праздновать-то, - скучно ответил Пахомов. – Ещё не факт, что мы победим. - Рано – не рано, а пирог нужен. И лучше всего тесто поднимается, когда вокруг не ходят всякие унылые и беспокойные...- Клин Петрович попытался подобрать слово, но так и махнул рукой. – Иди уже куда-нибудь, ей-богу!- Да куда мне идти? - Да хоть на набережную! Давно что ли воздухом дышал? А сейчас там красиво, хорошо, снежком припорошило, небо чистое. Виктор пожал плечами и последовал совету домоправителя. Почему бы и нет, в конце концов? Может быть, даже удастся пересечься с Сашей. На это Пахомов втайне надеялся больше всего. Погода действительно была чудесной. Ближе к вечеру пошел легкий пушистый снежок. Он покрывал разноцветную набережную как сахарная пудра, и казалось, превращал её в пряничный домик из детской сказки. Сердце кольнуло любовью к этому месту. «Как странно», - подумал Пахомов, - «Я живу тут совсем недолго, но действительно хочу сделать этот город своим. Хочу, чтобы тут развивалась промышленность, туризм, культура. И не потому, что это первый шаг на пути в большую политику. Просто мне тут нравится».Пахомов гулял, никем не узнанный, между горожанами, вдыхал свежий морозный воздух и любовался бликами, отраженными от стекол кафе. И очень хотел разделить этот вечер с кем-то. Точнее с одним конкретным человеком. Судьба странно относилась к Виктору Пахомову. Она вроде бы любила этого сдержанного и жесткого человека, иначе как объяснить поразительное везение, сопровождавшее его всю жизнь? С другой стороны, любовь эта была суровой. Пахомов всегда узнавал то, что его касалось, даже если информация эта могла причинить ему боль. Так было с Ариной, с Томо, с родителями. Оказываться в нужном месте в нужное время – такая уж ли эта удача? Виктор замерз. В конце набережной он наткнулся на маленькое кафе и решил зайти согреться. Местечко оказалось уютным и не особенно людным. Столики отделялись один от другого высокими прямоугольным кадками с густо посаженными растениями. Виктор заказал чай. Напиток принесли в изящной фарфоровой чашке, такой маленькой и тонкой, что, казалось, её можно сломать случайным движением руки. Пахомов вдыхал аромат черного чая с примесью каких-то трав и наслаждался моментом. Он погрузился в ощущения, почти впал в транс, когда до его слуха донесся смутно знакомый голос. - Когда ты ему скажешь? Это не может продолжаться вечно. Он рано или поздно узнает обо всём, так пусть лучше от тебя.Кира Огурцова. Видимо, пришла пообщаться с кем-то из друзей. Виктор попытался вновь сосредоточиться на чае, когда услышал...- Совсем не обязательно узнает. Саша говорил тихо, но они сидели слишком близко. Виктор хотел было встать и уйти, чтобы не подслушивать чужие разговоры, но Саша продолжил:- Он столько времени не замечал этого, а ведь мы жили в одном доме. Зачем мне теперь ему говорить? Изящная фарфоровая чашка внезапно стала очень тяжелой. Виктор откинулся на спинку стула и почти почувствовал затылком мягкие волосы Саши. - Ты должна ему сказать, Саш. «Должна?». Виктору показалось, что он ослышался. - Я ничего не должна, Кира. Точнее не так. Я должна сохранить о себе хорошее впечатление, добрую память. Виктор... - тут голос запнулся, прервался, будто говорившему не хватало воздуха, - Он доверяет мне, понимаешь? И сейчас всё ему выложить? Должна, значит. Ситуация становилась всё более нереалистичной и странной. Виктор уже готов был поверить в то, что у него галлюцинации от недосыпа, но голос Саши продолжал. - Осталось ведь совсем немного. Объявят результаты, я доработаю до конца контракта и уйду. Может быть даже раньше. «Он...Она уже всё спланировала...». Запах чая, минуту назад такой терпкий и приятный, теперь отдавал чем-то гнилым.- Вообще удивительно, что он за всё это время так и не понял, что ты девушка, - в голосе Киры ясно слышалось сочувствие. - Насколько слепым надо для этого быть.Саша фыркнула. - Помнишь, как говорила Катя? Что во мне от женщины только ХХ хромосома, и больше ничего? Ну, видимо она права. Меня окружает множество мужчин, которые до сих пор думают, что я парень. И Пахомов...- Саша снова прервалась, сделала глубокий вдох. – Пахомов тем более ни о чем не догадывается. Тонкий фарфор треснул. По пальцам Виктора потекла кровь. Испуганный крик официантки всполошил заведение. Пахомов резко встал, бросил на стол купюру. Обернулся. На него в немом изумлении таращилась Кира Огурцова. Виктор схватил пальто и вышел, почти выбежал из кафе. Не прошло и минуты как кто-то схватил его за руку. Кожевник, ну, конечно.- Отвали от меня! - прорычал Виктор сквозь зубы.Саша отпрянула. В первый раз Виктор увидел растерянность на её лице, однако девушка тут же взяла себя в руки.- Дайте мне возможность всё объяснить! – твёрдо попросила Саша, хотя голос её ощутимо дрожал. - И у вас рука в крови!Пахомов остановился. Осмотрел с головы до ног человека, в которого десять минут назад, казалось, был влюблён. Человека, который почти год обманывал его. «Человека, который несколько раз спас тебе жизнь», - напомнил внутренний голос. Саша стояла перед ним в одной голубой толстовке, без куртки. Снег падал на её светлые волосы, таял на щеках. «Красивая девушка», - невольно подумал Пахомов и сам удивился тому, как странно прозвучало это по отношению к Кожевник. - В машину, - резко бросил Виктор. Саша покорно села на пассажирское сиденье. Всю дорогу до дома они ехали молча. Виктор упорно смотрел исключительно на дорогу, сосредоточенно накапливая в себе ярость. По черной коже руля размазывалась кровь из пореза. Дома их встретил изумленный Клин Петрович.- Саша? А ты как тут? У тебя ж выходной.Пахомов не стал ничего объяснять домоправителю. Он практически взлетел по вверх по лестнице, в кабинет. Саша спешила следом.Едва за ними закрылась дверь, Пахомов перестал сдерживаться. - Ты женщина, - выплюнул он. Это слово застыло в воздухе как оскорбление, как самое яркое и жесткое обвинение в предательстве.Саша опустила голову. Она ничего не отрицала, ничего не говорила. - Ну и? Куда делась твоя решимость? Ты тут хотела мне что-то объяснить? Так вперед! Я слушаю! - А что я могу сказать? - Саша подняла голову и угрюмо посмотрела на Виктора. – Теперь вы знаете. Только это ничего не меняет. Я тот же самый человек, который честно работал на вас и с вами всё это время. - Честно? Ты смеешь использовать это слово теперь?!Ярость накатывала на Виктора волнами, он уже почти кричал.- Кто ты? Что ты вообще такое? Какие ещё сюрпризы меня ждут, а? Может, у тебя трое детей от трёх разных мужчин! Может ты шпионка Рябинина или Грекова! Я не знаю! Тот же самый человек? Какой человек? Саша подняла голову, её глаза пылали яростью. "Как же она хороша!" - мелькнуло в голове Пахомова. - "Она!".- Я - тот самый человек, который спас вашу жизнь, защищал ваше тело и вашу репутацию! - И тебе за это отлично платили! Ты же ради денег пришла сюда! Саша презрительно скривилась. - Ну конечно. Деньги. Какое угодно отношение можно купить? Вы же сами понимаете, что это чушь собачья! Мне не нужно было рисковать ради вас жизнью. Но я делала это, и сделала бы снова, хоть вы и ведёте себя как последний козёл! Пахомов сжал руку в кулак, сдерживая гнев. - Я уважала вас! И уважаю до сих пор. Я училась у вас, восхищалась вами! - Я признался тебе в своих чувствах! - прервал её Пахомов. В его груди кипел гнев, его нужно было выплеснуть. - Я себя педиком считал из-за тебя! Уже собирался в монастырь ехать, грехи отмаливать! Славно же ты, наверное, повеселилась, глядя на это! Типичное бабское развлечение - водить за нос мужчин! - Да не водила я вас за нос! - воскликнула Саша. В её голосе послышались слезы, но она тут же справилась с собой. - Не будь ты девкой я бы тебя ударил, - бросил Пахомов сквозь зубы. - Так вперёд! - Сашу перекосило от злости. - Давайте! И посмотрим кто из нас будет валяться на полу! Пахомов отвернулся. В нём бушевала буря и справиться с ней казалось было невозможно. - Убирайся! - рявкнул он, не оборачиваясь. - О, я совсем не собираюсь тут оставаться! - незамедлительно последовал ответ. - Если неподходящее строение моих гениталий важнее всего, что было, мне тут действительно нечего делать! Пахомов увидел в отражении оконного стекла, как Саша пошла к двери. На пороге она обернулась и бросила:- И, к вашему сведению, мой ответ: да, я бы осталась с вами, несмотря ни на что. Я не считаю вас чудовищем. Я хочу быть с вами. Но видимо теперь это не имеет совершенно никакого значения! И перевяжите уже руку, наконец! Хлопок двери ударил по ушам и нервам Виктора. Пахомов бессильно прислонился к стеклу. Перед глазами мелькнули вспышки наступающей мигрени. Он вышел из кабинета как раз вовремя, чтобы увидеть, как Саша сбежала вниз по лестнице с сумкой в руках. На пороге дома она обернулась, но так ничего и не сказав, вышла из дома, громко хлопнув дверью.Ночью Виктора скрутила боль. Мигрень была такой яростной, что казалось мозг отмирал, агонизировал в черепной коробке. Виктор пытался положить на лоб холодный компресс, опускал голову целиком в ванну со льдом – ничего не помогало. Вспышки боли петардными взрывами проносились перед глазами. Пахомов из последних сил дотянулся до таблеток и выпил тройную дозу обезболивающего, в тайне надеясь, что утром получится не проснуться. Сны полнились тошнотворными лабиринтами и гипнотическими спиралями, в которых потерялся, увяз маленький беспомощный человек. - Я ненавижу тебя, Саша! - простонал Виктор, всплывая из мучительного сна, - Где тебя носит?!Утром боль утихла, оставив после себя мертвенное отупение и печаль. Виктор призраком спустился к завтраку. Клин Петрович поставил перед ним чашку крепкого черного кофе. Пахомов благодарно кивнул, выпил, скривился. Домоправитель покачал головой. - Что вчера случилось? Где Саша?- Уволился, - бесцветно ответил Виктор и, оставив недоеденный завтрак, отправился обратно в спальню. Боль накатила снова, уже не такая сильная, но выматывающая в своем постоянстве. Порез на ладони саднил. Виктор так и не перевязал руку.Через два дня объявили результаты выборов. Пахомов Виктор Сергеевич стал губернатором Волнограда.