Глава 2
На рассвете следующего дня герцог Анвинг, словно призрак, стоял у камина в своём рабочем кабинете. Утро встретило его жестокой реальностью: вокруг глаз залегли глубокие тени, а лицо, некогда цветущее, теперь выглядело бледным и болезненным. Но более всего его терзала душевная мука.
Последние дни мысли о брате не давали ему покоя. Лицо Элисии теперь ассоциировалось с той ужасной ночью, когда он был вынужден лишить жизни своего брата. Возможно, в глубине души Анвинга и таилась капля милосердия, но с течением времени оно превратилось в холодную, расчётливую ненависть.
Смерть Фридриха стала для герцога своего рода избавлением, а исчезновение Генри принесло ему новую надежду. Теперь он был уверен, что сможет занять место брата на троне. Империя будет спасена, и именно Анвинг вернёт ей былую мощь и величие.
— Что с вами, ваша светлость? — спросила герцогиня, осторожно подходя к нему. — Вы выглядите бледным. Что-то вас тревожит?
Анвинг продолжал смотреть на огонь в камине. Его глаза блестели, а пальцы слегка подрагивали. Он был погружён в свои мысли и не замечал герцогиню. Но вскоре он собрался с силами, повернулся и улыбнулся ей.
— Ничего, — сказал он. — Просто вспомнил, что совсем скоро мы будем править вместе. Совсем скоро...
Он нежно взял её за подбородок и с любовью посмотрел в её лицо.
— Я очень счастлив, — прошептал он. — Мой брат Фридрих погиб. А мы даруем этому миру нового наследника. Это ли не счастливая судьба? Увидишь, нас запомнят как одних из величайших правителей эпохи. Наступит новая эра. Понимаешь?
Дальше всё случилось само собой. Он начал её целовать, и она ответила с такой же страстью. Её губы, мягкие и податливые, тянулись к его. Через некоторое время они лежали, обнявшись, на широкой постели и целовались долго и страстно, словно не могли насытиться друг другом.
Герцог любовался её обнажённым телом, наслаждаясь его совершенными очертаниями и формой груди. Женщина ласкала его по щеке и улыбалась — довольная и спокойная. Затем она спросила, понравилось ли ему.
«Как же могло не понравиться, — подумал Анвинг, — когда ты так чудесно пахнешь».
Он молчал и слегка улыбался, поглаживая её волосы. «Мы так хорошо понимаем друг друга, — подумал он. — Мы просто созданы друг для друга».
Но тут он заметил, что её улыбка изменилась. Весёлое озорство в её глазах исчезло, уступив место тревоге и беспокойству. Анвинг почувствовал неладное. Она отстранилась и нахмурилась, глядя ему в глаза.
— Что случилось? — спросил он. — Ты что-то задумала?
Герцогиня грустно улыбнулась:
— Боюсь, тебе это не понравится...
Она опустила глаза, избегая взгляда.
— Что случилось? — повторил Анвинг.
Некоторое время она молчала. Наконец, подняв глаза, тихо произнесла:
— Ты знаешь, что твой отец не согласится просто так. Он будет поддерживать Элисию, даже в обход закона.
Анвинг понял, что беспокоило герцогиню. Если принц не объявится, с позволения отца Элисию могут объявить королевой. Это обрушит весь план. Но Анвинг упрямо не хотел этого принимать.
— Принц потерял память и считает себя сыном крестьянина. Нашему человеку можно доверять, да и в той глухой деревне никто никогда до этого не видел принца.
— Но как долго мы сможем скрывать его местонахождение? — наконец сказала герцогиня. — А Элисия... Она его сестра. Она сказала что будет искать его несмотря ни на что.
❋⌑≫─━━┉┅∎⋉⋇⋊∎┅┉━━─≪⌑❋
Элисия сидела в своих покоях, погруженная в мысли. Фрейлина заботливо помогала ей сменить наряд к завтраку, но принцесса была рассеянна, её взгляд блуждал где-то далеко за пределами комнаты. Утренний свет, пробивающийся сквозь окна, окрашивал море в алый цвет, и солнечные блики играли на серебряных бортах кораблей, словно россыпь драгоценных камней.
День обещал быть ясным, хотя туман всё ещё окутывал море, и тяжёлые волны накатывались на скалистый берег. В саду щебетали птицы, а тонкие листья деревьев едва слышно шелестели. Этот утренний ритуал повторялся каждое утро в замке, но сегодня Элисия чувствовала лёгкую грусть, словно её сердце сжималось от божественной красоты природы. Она скучала по отцу, который, как она знала, наблюдал за ней с небес. Его любовь и мудрость были ей так необходимы.
Отец всегда говорил, что отсутствие ясности — знак правильного выбора пути, и что нужно чётко представлять свою цель для верных решений. Эти слова часто звучали в её голове, но сейчас они казались лишь пустыми фразами.
Фрейлина протянула ей чашку ароматного чая, и Элисия, поблагодарив, сделала несколько глотков. Она продолжала смотреть в окно, когда вдруг почувствовала резкую боль в сердце. В глазах потемнело, и она, выронив чашку, рухнула на пол. Испуганная фрейлина тут же позвала целительницу.
Элисия лежала на холодном каменном полу, пока целительница пыталась спасти ей жизнь. Её мысли путались, и она поняла, что кто-то пытается избавиться от неё, помешать ей найти Генри. Страх перерос в гнев. Она должна была выяснить, кто стоит за этим предательством.
Целительнице удалось нейтрализовать яд, и вскоре Элисия почувствовала тепло в своём теле. Она поднялась с пола, её глаза сузились от решимости.
— Вам нужно быть осторожнее, — попросила целительница.
— Спасибо, я знаю, — твёрдо сказала она, её голос был полон уверенности.
После этого целительница вышла за дверь.
После смерти отца дворец превратился в гнездо интриг и предательства. Мысль о том, что Генри мог стать жертвой такого же предательства, была невыносима.
— Мне нужно найти моего брата, — пробормотала принцесса себе под нос. — Он единственный, кто может всё объяснить и исправить.
Словно по сигналу, вперёд шагнула фрейлина Виолина. Её лицо было спокойным, но в глазах читалась решимость.
— Ваше высочество, — начала она тихим, но твёрдым шёпотом, — я должна вам кое-что сказать.
Элисия подняла на неё глаза, её румянец медленно возвращался.
— Что случилось, Виолина? — спросила она, чувствуя, как сердце забилось быстрее.
Виолина глубоко вздохнула, её рука дрожала, когда она достала маленький сложенный листок пергамента.
— Я получила это прошлой ночью, ваше высочество, — сказала она, понизив голос почти до шёпота. — Это от Генри.
Глаза Элисии расширились, и она взяла письмо дрожащими руками. При виде печати с перстня брата её захлестнула волна надежды и страха.