Эдельвэйс. Тайна авантюриновых жемчужин.

Жемчужина силы заставит сломаться.
Смелость и стойкость, упорство и воля.
Её тот заполучит, кто сможет расстаться
С бездумной войной и достигнет контроля.

©Отрывок из поэмы о десяти авантюриновых жемчужинах Докопанца Открыванского (перевод с древнеморского Простофиля).

Акир доверял Эллару. И давно решил, что, если понадобится, умрёт. Но Исва не воин, а всего лишь маленькая девочка. Поэтому, как только тёмная пелена вокруг рассеялась, и он понял, что оказался на пороге собственного дома, то наклонился к ней и тихо произнёс:

— Не бойся, у меня есть план.

Никакого плана у Акира не было, но он надеялся, что что-нибудь придумает. Как поступил бы Эллар на его месте? Нужно подумать. Нет времени думать, но нужно. Акир знал, что сторожа тут нет. Сама фамилия клана охраняет это здание от лишних людей. Вероятнее всего никто не заметил, каким чудесным образом они здесь оказались.

Акир постучал в дверь. Исва заподозрила неладное, но замешкалась от большого числа потрясений и не успела ничего предпринять. Дверь отперла эльфийка как две капли похожая на него, она отшатнулась и воскликнула:

— Мелкий?! Мы думали, ты сгинул! Ни слуха, ни духа, ни хрена от тебя не было!

— Мне удалось сбежать. Эта преступница была с ним, — ровным голосом произнес он.

***

Исва воткнула тонкую иголку, и белая ткань впитала капельку крови. Девочка поднесла палец к лицу, чтобы рассмотреть место укола.

— Странно, — задумчиво протянула она. — Считается, что эльфы не жестокие. Но таких изащрённых пыток я и представить себе не могла.

После того, как Акир объявил, что она преступница и помощница Шалиаса братоубийцы, девочку поместили в И. И. У. Д. О. П. З. Г. То есть Исправительное и исцелительное учреждение для особо опасных преступников «Змеиное гнёздышко». Не прошло и дня, а её уже раздражало это место.

— Не соглашусь с тобой, — осторожно возразил, сидящий рядом с Исвой орк. — Я побывал в пяти тюрьмах. И вышивание крестиком — меньшее из возможных зол.

Эльфийка, которая здесь была главной, заметила Исву и подбежала к ней с взволнованными вопросами: «Поранилась? Покажешь? Дашь ручку, я вылечу?». От её прикосновения, ужасное ранение растаяло на глазах и палец стал как новый. Исва поблагодарила её, но не искренне.

— А что это у тебя? Цветочки? — целительница склонилась над вышивкой.

— Это раздавленные черепа моих врагов. И немного крови, — ответила Исва.

Когда эльфийка отошла, девочка буркнула себе под нос:

— Она издевается? Зачем тратить магические силы на такую ерунду? Здесь что-то не чисто.

— Целители не могут увидеть чью-то боль и не вылечить, у них бзик такой. Некоторым легче, а некоторые совсем себя контролируют, животным помогают и даже растениям. Так что у них мана никогда долго не копится, — объяснил орк. — Я это в книжке прочитал.

— Тебя, значит, и читать тут научили? Ты так совсем учёным станешь.

Орк смущённо поступил глаза и стал ещё быстрее выводить стежок за стежком на своём кусочке ткани.

— Зовут то тебя как, учёный?

Орк наклонился к ней для рукопожатия и представился:

— Дубак Обалделый с южных степей, приятно познакомиться.

Исва брезгливо отвела от себя его руку свежеисцелённым указательным пальчиком.

— А я неуловимая мрачная Поганка, чьё имя заставляет дрожать улицы живущего в тумане Хлад-Непля.

Разумеется Дубак ей не поверил. Девочка показалась ему забавной, он погладил её по волосам и не заметил как Поганка мило улыбаясь, стащила у него из кармана перочинный ножик.

***

Фанутэун Багнолир был достоин этого портрета во всю стену. Казалось, лезвие его меча блестит на свету, слева раскинул мощные крылья сокол, а огромная волна справа уже готова обрушиться на эльфа и скрыть его в мрачной пучине. Море было символом того, что Фанутэун совершив ровно шестьсот сорок семь подвигов, канул на самое дно морское.

Акир приподнял край рамы и заглянул за холст. Стенка как стенка, никаких подсказок.

— Уважаемый дядя, — обратился Акир к изображённому на картине. — Послушайте, что я думаю. Эллар Ардонский не может ошибаться. Он считает, что рандомная телепортация Криадонского леса должна была привести нас к другим жемчужинам. Если рассуждать, какую из них должен был найти именно я, то становится очевидно, что это жемчужина силы. Какая же ещё? Ты, дядя Фанутэун, определённо являешься её владельцем. По крайней мере, являлся. Я не знаю никого, кто был бы достойнее тебя. Итак. Ответь, куда ты её спрятал?

Эльф с картины, как и положено портрету, молчал и не шевелился.

— Акир! Акир, ты вернулся! — раздалось из каредора.

Зуньта — ураган ростом в один метр, сшибая всё на своём пути, бросилась к нему обниматься. Акир поднял её на руки и сказал:

— Разве ты сомневалась во мне? Я всегда буду возвращаться. Меня никому не победить!

— Разве никому? Тебя обвёл вокруг пальца какой-то шут, — послышался голос главы клана.

— Не «какой-то», а убивший самого Эллара Ардонского, — парировал Акир, не оборачиваясь. — Кстати, я понял, что косы мне совсем не идут. Не мой стиль.

Это был Есутаэль Багнолир собственной персоной. Эльф, который по слухам, никогда в жизни не улыбался. Его родной отец.

— Зуньта, иди, погуляй, нам нужно поговорить.

Как только эльфийка убежала, он продолжил:

— Не смей даже думать о том, чтобы предать семью. Испортишь свою репутацию сейчас — не сможешь уже стать главой клана.

— Почему именно я должен им стать? Почему не Тэника, Анни, Риниоса, Гераиль, Санити... — начал перечислять Акир, а затем остановился, сделав вид, что о чём-то вспомнил. — Ах да. Я совсем забыл, что ты ненавидишь женщин.

— С чего ты это взял?

— У меня восемнадцать старших сестёр, одна младшая, а ты хочешь, чтобы главой клана стал я! Что может быть очевиднее? Знаешь, за эти дни случилось много всего. И теперь мне кажется немного странным тот факт, что вся наша большая и «дружная» семья боится тебя. Почему все уверены, что стоит им сделать ошибку, и ты убьёшь их не задумываясь? Почему Багнолиры считают добрые слова признаком слабости, а заботу друг о друге парком? Мы как будто не эльфы, а стая волков. Хотя, кажется, и животные сентиментальнее нас. Какой во всём этом смысл? Разве плохой характер — залог успеха? Зачем мне натачивать себя, избегая мягкости, если у меня всегда под рукой острый кинжал?

Глава клана тяжело вздохнул:

— Ты слишком глуп. Ты жил в мирное время, тебе всего два десятка лет!

— Три, — исправил его Акир. — Мне уже тридцать один.

Возникла неловкая пауза. Акир чувствовал, как на свет пытается вырваться его обида и старался использовать специальную дыхательную технику для того, чтобы успокоиться. Но это плохо помогало. Он отвернулся и произнес немного изменившимся тоном:

— И как мы, Багнолиры докатились до службы тому человеку, Ламбергу?

В этот момент всё его тело пронзило яркое и неожиданное чувство. Есутаэль взял его за руку. Для отца Акира такой жест был наивысшим проявлением нежности, на который он только был способен. Акир на всякий случай сжал его ладонь покрепче.

— Тебя хотели объявить предателем и убить, — сказал Есутаэль. — Ты дал опасную клятву. По твоим словам выходит, что Шалиас запретил тебе выдавать его местоположение. И многие теперь пытаются понять. Мог ли он так же повелеть тебе отправить воду в городе и никому об этом не говорить? Мне с трудом удалось убедить их. И знаешь, почему я встал на твою защиту?

— Вряд-ли из-за того, что любишь меня.

— Именно. Я просто увидел, что ты лжёшь. Расскажи, как дела обстоят на самом деле.

— Поздно. Ламберг уже успел пробраться к тебе в голову.

— А это ты с чего взял?

— Буквально сегодня я слышал, как его расхваливали Тэника, Анни, Риниоса, Гераиль, — снова взялся перечислять Акир.

— Я не сказал им, — перебил его глава клана, — Они не знают. Акир. Я скажу тебе, но им не рассказывай. Пусть твои сёстры будут спокойны, благодаря своему неведению... Истар Ламберг не так прост. Я бы никогда не отдал Миторию в руки человека. Но он обманул меня и...

Есутаэль сделал долгую паузу. Он и Акиру не хотел об этом говорить. Но выбора нет. Его единственный сын не должен считать его изменником и перебежчиком. Глава клана понизил голос:

— Человек держит вашу мать в заложниках. Я не должен был вестись на шантаж, но...

— Не должен был?! Мы сегодня же её вытащим! — воскликнул Акир, вынул из-за пазухи тонкий блокнот и стал листать его, пытаясь вникнуть в неровный почерк.

Заметив, что отец непонимающе смотрит на него, Акир пояснил:

— Как только я оказался здесь, Истар Ламберг связался со мной, я наплёл ему, как сильно ненавижу Шалиаса, что мечтаю стать на твоё место поскорее и тому подобную чушь. А потом немного поболтал по душам с его главным подхалимом Сохраниром. Уцорум, оказалось, не плохой парень и он за нас. Рассказал, что Ламберг не доверяет своей памяти и хранит свои тайны на бумаге. А потом я просто стащил у него записи. И... — он открыл нужную страницу. — Вот! Идём сейчас, пока человек ещё не понял, что его надули. Не стоило сомневаться на твой счёт...

Акир ещё не закончил фразу, а они уже летели вниз по лестнице. Есутаэль взял, протянутый ему блокнот:

— Я, конечно, Багнолир, но не идиот. Постой, пусть Тэника отправится с нами... И... Я горжусь тобой. Ты рассуждаешь как Ардонский.

— Кстати. Эллар Ардонский жив. Ох... Стоило с этого начать, да..?

***

— Но ведь вы понимаете, что обворовывать добрых людей — не честно.

Исва даже на секунду задумалась.

— В каждом человеке есть зло. Даже в самой мне, — доверительно поведала девочка. — А как вы уже упомянували, обворовывать можно только злых людей... Я забыла, в чём состоял вопрос?

Психолог совсем растерялся. Видимо, он привык спрашивать пациентов о том, как прошло их детство. Но детство у Исвы, очевидно, ещё не прошло.

— Если наш разговор упёрся в стенку, значит, мне лучше оставить вас наедине, — невинно хлопая глазками, предложила Исва.

— Хорошо.

Эльф подошёл к двери и открыл её, Исва обдала его взглядом победительницы, встала и направилась к двери, но стоило ей сделать пару шагов, как он захлопнул дверь и преградил ей путь.

— Я тебя обманул. Ты не можешь выйти.

Исва вернулась к стулу, но эльф снова опередил её:

— Нет, тебе нельзя садиться.

Она замерла. Здесь никто ни разу не говорил с ней в таком тоне.

— Я тебе вру, у меня нет права запрещать тебе сесть.

— Глупый дядя не сможет доказать ничего такими трюками.

Он прикинулся глухим и переспросил:

— Как ты меня назвала?! «Рогокурпой»? Какое плохое слово, это серьёзное нарушение правил, сейчас я позову охрану!

Исва пыталась было возразить, но поняла, что была теперь слишком беспомощной. Нужно было просто кивать и поддакивать. Зачем же она стала спорить? Её руки дрожали. А эльф внезапно рассмеялся.

— Я снова вру. Никто не запрещал тебе использовать бранные слова. Что смотришь? Нервы сдали?

— Вы злой.

— Я не злой. Я всего лишь пошутил. А вот ты Исва — по-настоящему злая. Мои шутки ты забудешь быстро, а вот украденные вещи не возвращаются. Ты портишь окружающим жизнь. Каждый у кого ты что-нибудь стащила тебя ненавидит. Ты не вписываешься в общество. Тебя сюда и посадили потому, что ты всё портишь. Никто не хочет жить рядом с вором. Как бы не были переданы твои друзья, они уйдут от тебя, когда ты проявишь свою натуру. А скоро ты станешь ещё хуже. Маленькое воровство влечёт за собой большое, а потом будут разбой и убийства.

— Нет...! Я...

Исва не ожидала, что подобное может оказать на неё хоть какое-то влияние. Но она вспомнила, каким спокойным был голос Акира, когда он отдал её сюда. Наверное, без неё ему действительно стало лучше жить.

— Вы точно психолог? — изо всех сил сдерживая слезы, уточнила девочка.

— Нет, — честно признался эльф. — Психолог случайно заперся в шкафу. А я пришел сказать тебе, чтобы сегодня ночью ты не ложилась спать. И больше не воруй.

Он вышел, а когда Исва выбежала за ним в коридор, то эльфа уже нигде не было. И хотя она, обычно, не слушала никаких советов, этой ночью не смогла заснуть. Лежала на шикарной мягкой кровати, смотрела в чистый белый потолок и размышляла о том, что возможно здесь не так уж плохо. Вставать рано не нужно, еда вкусная, никто не кричит, не дерётся. К тому же Исве обещали, что её научат читать.

Часы на стене показывали сорок пять минут первого. Свеча почти догорела. Скоро станет совсем темно. Она уже засыпала, но её разбудил металлический шум.

— Исва! Ты тут?! — шептал кто-то.

Девочка натянула на голову одеяло. Ей показалось, что этот голос звучит у неё в голове, но кто-то постучал по стеклу, и она поняла, что шёпот доносится от окна, занавешенного шторой. Из открытой форточки.

— Ты голубь, который пришёл отомстить? — уточнила она.

— Какой ещё голубь, с ума сошла?! — возмутился голос, в котором теперь легко было узнать Акира. — Окошко открой.

Багнолир держался на одной руке и энтузиазме. К сожалению, стена была слишком гладкой, чтобы уцепиться за что-то кроме единственного крюка, который он сам воткнул сюда только что.

Прошло ещё секунд тридцать. Акиру эта тишина надоела, и он воскликнул чуть громче, чем следовало бы:

— Ты издеваешься?!

— Я одеваюсь! — отозвалась Исва. — Если соскучился, нужно было прийти днём.

Она отодвинула штору:

— Здесь была решётка.

— Я её сломал.

— Ох, Акир. Как тебе не стыдно? Ломаешь то, что не строил.

— Открой окно.

Исва отвела взгляд. Тяжело с ним говорить. И с чего вдруг решил прийти за ней? В этот момент её поразила внезапная догадка. Если бы она исчезла из дома Багнолиров, то причастность к этому Акира была бы очевидной. А если сбежала из тюрьмы, то не ясно кто ей помог. Таким образом, Акир сейчас может просто взять её и увести куда угодно, с какой угодно целью.

— Не открою, — произнесла девочка твёрдо.

— Обиделась?

— Нет. Просто... Без своих новых друзей я отсюда не уйду!

Акир тяжело вздохнул и уточнил:

— В каких камерах твои друзья?

— Не знаю. Один высокий, второй низкий, у третьего голубые глаза, а четвёртый — орк.

— Ясно.

Акир мягко спрыгнул вниз и куда-то ушёл. Исва его манёвр повторить не смогла бы. Слишком высоко. Ей оставалось только наблюдать.

Сначала всё было спокойно. Потом зажглись огни. Стало очень шумно. Крики, звуки ломающихся дверей и топот. На освещённой площадке возник силуэт того самого орка, ставшего теперь предводителем толпы из преступников. Завязалась драка. Кажется, процентов шестьдесят заключённых пытались помочь тюремщикам. Оказывается, промывка мозгов работает отлично.

— А ведь он говорил, что мечтает стать художником... — сама себе сказала Исва, наблюдая за тем, как Дубак Обалделый, орудуя лишь голыми руками, выбил у кого-то меч.

Девочка встала ближе ко входу в свою камеру и раскрыла краденный перочинный ножик. И как раз вовремя. Дверь распахнулась.

— Ну всё, все свободны. Среди них, видимо, и твои друзья. А теперь идём.

Стоило Акиру переступить порог, как Исва набросилась на него, намереваясь воткнуть в него нож. Эльф был слишком быстрым, он легко перехватил обе её руки.

— Ехцаньский предатель! Я же сказала, что никуда не пойду с тобой!— крикнула девочка и попыталась пнуть его ногой.

В глазах потемнело. В начале Исва решила, что её ударили по голове, и она скоро потеряет сознание. Но боли она не чувствовала, а зрение постепенно возвращалось. Всё как и в тот первый раз, когда девочка перенеслась в Митто-Иррли.

— Получилось, получилось, получилось!

Это был голос Шалиаса Ардонского.