Взгляд тьмы
Кроваво-красные следы тянулись по белоснежному полу, словно призрачные пальцы, зовущие вглубь кошмара. Они были не просто пятнами — они были отпечатками чужой агонии, оставшимися в реальности даже после смерти. Девушка шла медленно, словно каждый шаг по этим следам забирал часть её разума. Воздух становился гуще, пахло медленно гниющим мясом.
Дверь в конце коридора была массивной, чёрной, словно обугленной. Узоры на ней пульсировали, будто дышали. Она протянула руку — пальцы дрожали — и толкнула створку.
За дверью — тьма, пропитанная звуками. Скрежет кости, капанье крови, далекий стон, почти как детский плач. В центре этой картины стоял он. Мужчина. Его спина была напряжённой, будто он только что совершил нечто великое... и ужасное.
Перед ним — тела. Брошенные, искривлённые, вывернутые. Словно сама жизнь была выжата из них и выброшена прочь. Наверху — её названный брат, лицо которого было перекошено страхом, навсегда застывшим перед смертью.
Элария не закричала. Она не могла. Горло сдавило так, словно кто-то сжал его рукой.
Мужчина чуть повернул голову. В этой кромешной тьме она разглядела только его глаза — спокойные, чужие, как у того, кто давно перестал быть человеком. Он заговорил. Его губы шевелились, но из них не доносилось звука. Только шёпот внутри её собственной головы:
"Ты знала, что это случится. Ты сама привела его ко мне."
Она хотела отвернуться, бежать, но ноги вросли в пол. Запах крови стал невыносимым. Он хлестал по ноздрям, подступал к горлу. А затем она поняла — это не только кровь. Это страх, который пахнет именно так.
Мужчина начал медленно разворачиваться. Элария не поднимала взгляда. Её тело знало — если она увидит его лицо, то потеряет всё.
Слишком поздно.
Он уже стоял в шаге от неё. Холод прошёл по позвоночнику, когда его дыхание коснулось её кожи.
"Теперь твоя очередь."
Она проснулась с хриплым вдохом, будто её вытолкнули из воды. Комната показалась слишком светлой, слишком реальной. Холодный пот стекал по вискам, капал на подушку. Элария села, провела рукой по тыльной стороне руки— шрам. Шершавый, старый. Напоминание.
За окном медленно ползли первые лучи солнца. Они не согревали. Только раздражали.
Стук в дверь. Голос.
— Госпожа?..
Знакомый голос, но не родной. Он звучал обеспокоенно, как будто из вежливости, а не из участия.
— Вы в порядке?
Она молчала. Несколько секунд.
— Всё в порядке, — ответ прозвучал слишком ровно, чтобы быть искренним.
Она встала, подошла к зеркалу. Отражение встретило её с равнодушием. Лицо бледное, волосы прилипли к шее. Глаза казались пустыми, как у куклы.
В этот момент дверь распахнулась — без разрешения.
— Элария... — Мужчина в белом остановился в проёме. — Что случилось?
— Дурной сон, — холодно произнесла она, не глядя на него.
Он смотрел на неё дольше, чем следовало.
— Ты выглядишь неважно. Лицо всё мокрое, ты...
— Я же сказала — всё в порядке. — На этот раз её голос стал резче.
Он прикусил губу и отвёл взгляд.
— Нам нужно будет сегодня посетить несколько мест... Надеюсь, ты не забыла?
— Я ничего не забываю.
Молчание.
— Я подготовлюсь, — добавила она и прошла мимо него, не прикоснувшись, не взглянув. Оставив в комнате холод, запах пота и неразрешённое напряжение.
Мужчина закрыл дверь чуть сильнее, чем нужно было. Его пальцы дрогнули, будто он хотел что-то сказать... но передумал.
Она сидела на заднем сиденье машины, молча смотрела в окно. Мир за стеклом был слишком живой — прохожие, дети, солнце, запахи утреннего города. Всё это раздражало. Казалось, реальность нарочно делала вид, что всё хорошо. Но Элария знала — это иллюзия, и под ней что-то гниёт.
Солнце медленно поднималось, отбрасывая жёлтые тени на стекло. Свет резал глаза, как лезвие.
— Остановись у Главного Храма, — сказала она, не отрывая взгляда от дороги.
Водитель кивнул. Он не спрашивал причин. Никто уже давно ничего у неё не спрашивал. Даже те, кто считал себя близкими.
Машина свернула в сторону и вскоре остановилась у белоснежного дворца — места, где, по слухам, обитают живые образы богов.
Но Элария знала — это место тоже давно мертво. Просто оно ещё не осознало это.
Она вышла. Воздух у Храма был чище. Слишком чистый. Искусственный. Протерянный.
Проходя по каменным ступеням, она чувствовала, как тишина становится плотнее. Людей было мало. Несколько паломников молча склонялись в молитве. Её никто не остановил. Все служители уже давно знали: она — особый гость, и её присутствие не подлежит обсуждению.
Внутри храм был ещё более ошеломляющим. Потолки терялись в высоте, колонны казались старыми, как само время. Стены были покрыты фресками — история богов, высеченная в камне и золоте.
Их было восемь. Или должно было быть.
Первым — Бог Солнца и Очищения, ослепительный и жестокий. Его глаза смотрели вниз, словно судили каждого входящего. Его руки тянулись к земле, обжигая всё, к чему прикасались.
Рядом — Бог Времени. Сломанные часы у его ног, цепи на запястьях. Он смотрел вбок, как будто сам не знал, что он делает здесь.
Третьей была Богиня Ветра — тонкая, почти прозрачная, вся состоящая из движущихся линий и голосов. Листья, волосы, лица — всё смешано в её образе, вечно ускользающем. Она сидела на гигантском дереве, которое, казалось, прорастало из самой стены.
Ниже, словно тяжёлой глыбой, стоял Бог Войны — Таррок. Огромный, в грубой броне, с клинком, от которого исходило шипение — не от жара, а от душ, запертых в металле. Из его груди вырывался не крик, а рев безумия, передающийся в вибрациях камня.
Справа от него — Богиня Справедливости и Разрушения. Её лицо было разделено: одна половина — белоснежная, холодная и прекрасная, как ледяная статуя; вторая — обугленная, с обнажённым черепом и пустой глазницей. В руках — чаша весов. В одной — зола, в другой — слёзы. Весы никогда не были уравновешены.
Ниже всех изображён ещё один Бог Времени, но иначе. Он сидел на механизмах, спиной к зрителям. Циферблаты, песочные часы, шестерёнки. Никто не знал, почему его рисуют дважды. И почему вторая версия — такая молчаливая, отвернувшаяся.
В самом центре — Богиня Начала. Её руки были раскинуты, из ладоней лился свет. Лицо не выражало ничего — ни любви, ни гнева. Только странную, тяжёлую пустоту. И всё же от неё исходило тепло. Или казалось, что тепло. Никто не знал точно.
Но была одна, кого не было.
Богиня Луны.
Её имя здесь не упоминалось. Её лик стёрт. Ни одной тени. Ни одного символа.
Когда-то её образ был на этом потолке — серебряный, таинственный, с глазами, как бездна. Но люди восстали. Её обвинили в падении Империи, в предательстве, в том, что она приносила не свет, а соблазн.
И теперь её присутствие изгнано. Осталось лишь одно место, где она ещё жила — на крыше, где никто не смотрит.
Только одинокие, как Элария.
Но даже там — лишь тень.
Элария не задержалась. Все эти образы были ей знакомы. Слишком знакомы. И всё же каждый раз они давили на грудь. Как напоминание. Как приговор.
Она прошла дальше, её шаги эхом разносились по мрамору.
Тишина обволакивала, как саван.
И в этой тишине... она наконец могла дышать.
Пройдя глубже в стены здания, она думала лишь о нём. Стоя перед массивными дверями, без стука и без вежливости, Элария открыла их. Дверь была тяжёлой, но она уже привыкла — тысячи раз открывала её раньше.
Как и ожидала, на рабочем месте никого не оказалось. Лишь огромные стопки бумаг, которые от ветра, дующего из распахнутого окна, разлетелись по полу, словно отражая безнадёжность хозяина кабинета. Элария глубоко вдохнула и подошла к окну. Тёплый ветерок коснулся её лица. Вид отсюда был великолепен и неотразим — впервые за долгое время она позволила себе улыбнуться.
Повернувшись обратно, она заметила знакомые длинные волосы, белое одеяние и цепочку, свисающую с плеч. Подняв голову, девушка встретила взгляд того самого человека. Он смотрел на неё с тёплой улыбкой, но она лишь хмыкнула и прошла мимо.
Мужчина тихо выдохнул, смирившись с её холодом, и с озорной улыбкой спросил:
— Неужели ты обижаешься на меня?
Элария не ответила. Она опустилась в уютный мягкий диван и, наконец, расслабилась. Он подошёл ближе и сел напротив на кресло.
— Держи.
В его руках была цепочка с голубым сапфиром.
— И что это? — пробурчала она.
— Что значит «что»? Это украшение в единственном экземпляре. Специально для тебя купил.
— С каких пор ты такой щедрый?
И всё же она взяла цепочку и внимательно её осмотрела.
— Откуда ты её достал?
— Я многоуважаемый человек, мне её сами принесли.
— И что же наш многоуважаемый отец всех святых забыл на чёрном рынке?
Мужчина усмехнулся, провёл рукой по своим белым волосам, блеснувшими на солнце, и хитро взглянул на неё золотыми глазами.
— Ты же знаешь, я там просто так не бываю.
— Искал кое-что... и ты узнаешь это потом.
— поняла
Холодно ответила девушка. Мужчина сразу уловил этот холодный тон, но решил промолчать
— Ну, надеюсь ты не обижаешься... — его голос стал мягче, но в нём всё ещё сквозила игривость. — Я не могу рассказать тебе то, что искал. Но могу поделиться кое-чем другим.
Она приподняла бровь, в её взгляде мелькнуло любопытство.
— я вся во внимании.
— Я нашёл местонахождение проклятого таро.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь шумом ветра за окном.