Глава 18
Мэй изучала свое отражение в зеркале. Потом сделала еще добрый глоток водки. Вот теперь она опять могла быть сильной!
Она все вокруг сможет изменить, если просто разделит постель с Чонгуком. Всего-то на одну ночь. Разве это так трудно? Ведь когда-то она с ума сходила от любви к Чонгуку. Он великолепен. И она уверена, у него большой опыт в сексе. Он успокоит ее и поможет расслабиться.
Внизу позвонили в дверь. Она взглянула на часики. Подошло заказанное такси. Мэй стала спускаться по лестнице. Она все еще нервничала, потому что чувствовала себя ужасно трезвой. Интересно, когда же алкоголь возымеет, наконец, действие и придаст ей твердости, которой ей так недостает?..
Пока один из членов команды подсчитывал прибыль, Чонгук поминутно поглядывал на часы. Рассеянный взгляд его то и дело обращался к входным дверям отеля.
Осмелится ли Мэй появиться?
Жена..
Чонгук усмехнулся. Он расставил ей ловушку, но нужно быть начеку, чтобы самому не попасться в нее. А ведь, пожалуй, если Мэй примет такой унизительный вызов, это отлично докажет, что нет ничего, чего она не сделала бы ради денег. Если он и отличался чем-то особенным, так это способностью распознавать женщин, готовых ради денег заложить душу дьяволу.
А ведь всего пять лет назад он доверял ей... На самом деле его очаровали ее беззащитность и невинность, и он до сих пор этим мучился. До того дня в церкви Чонгуку никогда и в голову не приходило, что Мэй может быть хитрой и лживой. Что она из тех женщин, которые сталкивают одного мужчину с другим ради достижения собственных целей. У нее это хорошо получилось. Перес, этот неженка и завистник, вздумал ревновать, а вскоре решил жениться на ней. После этого Чонгук твердо решил, что его никогда не разжалобят женские крокодиловы слезы и рассказы о преданности родителям.
В лифте отеля Мэй рассмеялась, а когда закрыла глаза, ей показалось, что мир вокруг завертелся. Она редко прикасалась к спиртному, а в больших количествах и вовсе никогда, потому сейчас ей трудно было понять: то ли она слегка перебрала, то ли переусердствовала в своем стремлении решить проблему. Голова у нее кружилась, и никак было не собраться с мыслями.
Дверь в номер открыл не Чонгук, как она ожидала, а один из его служащих. Неуверенно держась на высоких каблуках, она вошла. Глаза Чонгука остановились на ней. От него не укрылись ни распущенные волосы, ни малиновая помада на пухлых губах, ни подчеркнуто низкий вырез на груди, ни короткая юбка, которая не скрывала длинных ног.
У Чонгука перехватило дыхание. Мэй была воплощением женственности, такой он ее никогда не видел. Куда делась девчонка с серьезными глазами, какой он ее помнил? Куда делась плохо одетая вдова, которую он видел сегодня утром? Сейчас, с распущенными золотистыми волосами, огромными, серыми с поволокой глазами, великолепной фигурой, она выглядела потрясающе. Он ощутил некоторое напряжение в теле.
Она попалась! Можно сказать, спикировала в ловушку, которую он ей и поставил.
- Чонгук, - прошептала она, когда за последним из его помощников закрылась дверь. Манящие губы произнесли его имя довольно невнятно.
В своей серой в полоску рубашке - он еще раньше снял пиджак и галстук - у него был такой мужественный вид, что сердце Мэй пустилось вскачь. Да еще эта появившаяся к вечеру щетина на скульптурных скулах и взлохмаченные черные волосы с легким намеком на кудри... Сквозь тонкий хлопок рубашки тоже проглядывало что-то темное. Мэй всегда нравилось, когда мужчина выглядел мужчиной. Признаться, не так уж много представителей сильного пола, знакомых ей, отвечали этим требованиям..
- Я думал, ты не придешь, - с грубой прямотой признался он.
Она слегка порозовела. Он ведь работал, когда она вошла, значит, действительно не ждал.
Мэй стиснула руки:
- Значит, ты даже лучший шантажист, чем сам думал.
- Ну, какой-то выбор всегда есть, милочка, - напомнил он, растягивая слова. Он видел, как она до крови вонзила ногти одной руки в ладонь другой.
- Очевидно, мне следовало послать тебя к черту, - бросила в ответ Мэй
, удивленная не только тем, что в ней пробудился характер, но и собственной глупостью. Похоже, он пригласил ее лишь для того, чтобы еще немного поупражняться в унижении.
- Однако не послала же, - протянул Чонгук , заметив, что она опять говорит невнятно. Он удивился. Неужели Мэй выпила? Раньше, насколько он помнил, она почти не притрагивалась к алкоголю.
- Еще не поздно! Так ты в такие игры играешь? Сказал, что хотел, а как сказал, так сразу и расхотел? - съязвила Мэй.
- Разве ты не знаешь мужчин? Большинство из них считает, что дороже всего ценится недосягаемое.
- Я думаю, мне нужно уйти. - Она плавно поднялась, но как раз в этот момент желудок дал себя знать. От сильной тошноты у нее на лбу выступил пот.
- Черт возьми... нет! - Раздираемый безумной, несвойственной ему нерешительностью и желанием утолить сексуальный голод без дальнейших хлопот, Чонгук тоже вскочил. И как раз вовремя. Он увидел, что она покачнулась. Лицо у нее посерело. - Что случилось? Тебе плохо?
- В ванную... - с трудом произнесла она и рукой зажала рот.
Мэй неловко упала на колени на светлый кафельный пол шикарной ванной комнаты. Тошнило ее так, как никогда в жизни. Между приступами рвоты она все пыталась извиниться.
- По мне, так пьянство - большая гадость, - холодно объявил стоявший в дверях Чонгук - Позови, если тебе понадобится помощь. А я подожду в гостиной.
- У тебя нет жалости? - Крупные слезы катились по щекам Мэй. Она задыхалась и от позора и унижения еле произносила слова.
- Нет, и постарайся это хорошенько запомнить! - И без сожалений Чонгук захлопнул за собой дверь.
Решительно выбросив из головы картину ее страданий, Чонгук в отвратительном настроении вернулся к компьютеру и работе. Сын алкоголика, он был очень умерен в собственных привычках, и ему было омерзительно ее состояние. Как смела она явиться в таком виде? Неужели она считает, что для него приемлемо подобное поведение? Или она думает, что он захотел бы ее в любом состоянии, даже в таком пьяном?
Неужели она считает, что для него приемлемо такое поведение? Или она думает, что он захотел бы ее в любом случае?
Она почти бесшумно вошла в комнату, но он видел, каких усилий ей стоит просто передвигать ноги. На бледном, с полусмытой косметикой лице ни тени улыбки. Босая, она больше не походила на женщину, которой давно за двадцать. Словно девочка... У нее была такая тонкая талия, она казалась такой маленькой, такой хрупкой, словно птичка.
Стоп! Никакого сочувствия, никакой симпатии и жалости!
Чонгук стиснул губы. Это женщина, на которой он должен будет жениться и которая, возможно, со временем родит ему первого ребенка.
(Мне немного неловко писать этот роман, так как не мой, даже хотела удалить, но вот захотелось поделиться историей, которая самой понравилась)))