Любовь моя, Гордость моя

Ева сидела в библиотеке, в которую по-хозяйски врывались сквозь помутневшие окна лучи утреннего солнца. Вокруг звучал размеренный шорох страниц, слышны были негромкие разговоры и шаги от стеллажа к стеллажу. Прошла уже почти неделя учёбы в Хогвартсе, о котором Ева всегда так мечтала. Пелена восторга, застилавшая ей глаза первое время, спала, и теперь Штольц уже куда лучше осознавала, где она находится. У этого осознания был знакомый привкус.

В семь лет Ева пошла в школу вместе с магглами, среди которых она жила. Волшебные способности к тому моменту уже проявились у девочки, но родители всё же решили не оставлять её без образования, пока не придёт письмо из Ильверморни. Ева училась прилежно, никогда намеренно не демонстрируя, что чем-то отличается от своих сверстников.

С самого начала она всей душой надеялась на то, что однажды письмо вырвет её из обычного мира, доступного всем детям вокруг, и унесёт в другой, волшебный, где Ева будет учиться колдовать, а не складывать скучные цифры и разбираться, почему в рассказе табурет был именно из чёрного дерева.

Пока учительница в строгих очках объясняла, какими же потёмками была душа автора произведения, Ева аккуратно выводила в тетради рисунок: животное, наполовину бывшее конём, наполовину – орлом, держит в клюве цветок и смотрит прямо на того, кто нарисовал его.

«Это тебе», - написано внизу.

Единственный, кто, кроме родителей, решился бы подарить Еве цветок тогда.

-Снова рисуешь своих львов?

Штольц так задумалась над своим маленьким шедевром, что не заметила, как к ней подошла учительница, привлекая внимание остального класса. Подняв взгляд на женщину, скрестившую руки на груди, Ева выпрямилась и вступилась за свой рисунок:-Вы что, не видите? Это не лев, а гиппогриф.

-Да какая разница, ты не слушаешь! Нечего рисовать их на моём уроке!

С этими словами учительница схватила со стола рисунок и, под возмущённые крики Евы о том, что она уберёт его, понесла бумажку к мусорному ведру.

Штольц вскочила с места, но не смогла подбежать к учительнице, чтобы остановить её. Она лишь молча стояла и смотрела, как женщина с ледяным голосом рвёт на клочки так старательно выведенный рисунок и отправляет его в чёрную корзину около выхода.

Потом были вызовы родителей, выговоры на собраниях – словом, всё, что в таких случаях бывает в маггловских школах. Но дома Еву никто наказывать не собирался. Мама обещала ей, что скоро всё закончится, и девочка пойдёт в другую школу. Там все будут понимать и принимать её странности, ведь все вокруг будут такими же. Никто больше не отнимет у Евы рисунок и не будет заставлять её читать скучные книжки.

Штольц искренне верила в это. Она этим жила.

Каждый день, идя в нелюбимую, холодную и бесчувственную, как те, кто населял её, школу, девочка думала, будто добровольно входит в клетку. В клетку, где она должна ждать, пока её почтовый ящик не наполнится чем-то кроме счетов за коммунальные услуги.

Каждый день, начиная с самого первого, Ева заглядывала в ящик и проверяла, есть ли в нём хоть что-нибудь. Возвращаясь со школы, она останавливалась, открывала маленькую скрипучую синюю дверцу и заглядывала внутрь, ища заветный конверт.

Штольц знала, что письмо придёт, когда ей исполнится одиннадцать, но в глубине души она надеялась, что там, в школе, над ней сжалятся и возьмут учиться пораньше, ведь злые учителя не были единственной проблемой Евы.

Магглы (не-маги, как Штольцы называли их в те годы) атакуют, если напуганы. Ева не знала, боялись ли её детишки-магглы, которые учились с ней в одном классе, но они атаковали, значит, это было так. Они не раз говорили Еве, что она «странная», и Ева никогда не понимала, почему. Может, причина была в том, что Штольц не играла с одноклассниками, предпочитая сидеть в одиночестве и рисовать? Или в том, Ева что ходила домой одна и практически ни с кем не разговаривала, постоянно встревая в стычки с преподавателями на уроках?

Но до поры до времени девочка не обращала на это внимания, считая сверстников просто глупцами, которые ничем не отличаются друг от друга. Все они были для неё одинаково злыми клыкастыми чёрными маленькими монстрами, которые не кусаются, а только громко щёлкают зубами, чтобы внушить страх. Но Еву так просто не напугаешь!

Однажды, ближе к концу начальной школы, она шла домой, как обычно, в одиночестве, и по привычке остановилась около почтового ящика, чтобы проверить его. Положив сумку со сменной обувью на землю, Ева открыла скрипучую дверцу и, не успев поймать себя на мысли о том, что внутри ящика всё ещё пусто, вдруг услышала за спиной чьи-то голоса и гнусное хихиканье. Обернувшись, Штольц увидела одноклассников, которые, как оказалось, незаметно шли за ней от самой школы.

-Что ты там высматриваешь? Письмо от Санты? – громко спросил один из детей, приближаясь к Еве.

-Это не ваше дело, - спокойно ответила та, поднимая обувь с земли.

-Что, даже он не хочет с тобой общаться? – под дружный гогот товарищей, мальчик сделал шаг вперёд и подошёл к Еве вплотную. – Даже Санта тебя ненавидит. Тебя ненавидят все. Ты ненормальная.

-Почему это? Что я вам сделала? – возмутилась девочка, храбро глядя в глаза обидчика и уже готовясь начать с ним драку.

-Да мы все уже видели твои рисунки, пока ты в столовую ходила, - хохотнул мальчишка и со зловредной ухмылкой вынул из кармана несколько смятых бумажек.

Ева в ужасе проверила свою тетрадь в сумке – из неё были варварски вырваны несколько листов.

-Что тут у нас? Зверушки? – продолжал насмехаться мальчик, разворачивая бумажки под смех своих товарищей. – Что написано? «Птица-гром». Это ещё что? Ты это выдумываешь? А ты в курсе, что те, кто много выдумывает, лежат в психушке, а? Тебе туда самая дорога!

Ева несколько мгновений ещё смотрела на то, как одноклассники разглядывают её рисунки, смеются, мнут и рвут их, пририсовывают зверям огрызком карандаша лишние рога или огромные ресницы...Девочка не выдержала. Бросив все сумки на землю, она бросилась на того, кто держал в руках остатки её шедевров. Ева схватила обидчика за волосы и, буквально вцепившись в них мёртвой хваткой, закричала:

-Ты заплатишь! Заплатишь! Ненавижу!-Пусти! – верещал в ответ поверженный на землю мальчишка. – Пусти, психованная!

Но Ева ничего не слышала. Она мечтала выдрать все волосы этому мелкому гаду, который был лишь одним из тех, кто отравлял ей жизнь, и отомстить за всё плохое, что ей наговорили. Мальчуган не мог сбросить с себя одноклассницу, он был не в силах даже пошевелиться – так сильно его держала за волосы Ева.

Соратники мальчика хотели было броситься ему на помощь, как вдруг им обоим на мгновение показалось, что на пустующей улице подул лёгкий ветерок, который за пару мгновений многократно усилился. Затем металлический столб, на котором держался почтовый ящик, резко согнулся пополам сам по себе.

В страхе хулиганы замерли, показывая на него пальцами, а в это время за их спинами уже появились прибежавшие на крики родители Евы.

Девочку пытались оттащить, но она тянула и тянула обидчика за волосы, выдирала их клочьями, крича, что сейчас вырвет с корнем их все. Она не слышала ни криков, ни слёз мальчика, ни мольбы оставить его в покое, ни просьб простить его.

Было собрание с директором. Конечно, начались разбирательства, кто виноват, но родители Евы сами изъявили желание немедленно забрать дочь из этой школы, не дожидаясь, пока её выгонят за ещё один подобный проступок. И мать, и отец считали, что Ева поступила правильно, не собираясь её осуждать. В это время сама Штольц сидела в коридоре с совершенно спокойными глазами... и конвертом в руках.

-Эй, переведёнка!

Еву оторвал от мыслей о прошлом чей-то знакомый голос. Из-за стеллажа с учебниками по травологии вышел сам староста Слизерина, Джеймс Рэндалл, держа в руках какую-то книгу.

-Зови меня по имени, пожалуйста, - спокойно произнесла девушка, возвращаясь к реальности. – Я – Ева, а не «переведёнка». Мне неприятно, когда на том, как я попала сюда, заостряют внимание.

Помедлив пару мгновений, староста согласно кивнул. Казалось, на его лице на мгновение промелькнуло искреннее удивление.

-Хорошо, Ева. Я хотел спросить, не у тебя ли сейчас «Дополненная История Магии» за седьмой курс? Мадам Пинс сказала, что ты её взяла.

Посмотрев в тёмные глаза Джеймса, Штольц окинула стопку книг на столике возле неё отсутствующим взглядом. Мысленно девушка была сейчас далеко от Хогвартса, там, в Америке.

-Да, кажется, где-то здесь... - пробормотала Ева, приподнимая стопку книг, чтобы достать нижнюю.

-Что такое? Кто-то обидел? – скорее насмешливо, чем участливо поинтересовался Джеймс.

-Я просто уже давно сижу здесь, - отрезала в ответ Ева. – Устала. Вот, держи свою «Историю».

С этими словами она сунула книгу старосте и вернулась к чтению. Джеймс уже собирался уходить, как вдруг, сделав шаг назад, произнёс:

-А я-то думал, ты пойдёшь в Хогсмид. Сегодня же суббота.

-Мне нужно читать, - холодно ответила Ева. – Потом схожу, завтра.

Ей вдруг показалось, что она слишком груба со старостой, поскольку нахлынувшие воспоминания слегка подпортили ей настроение. Подняв глаза на Рэндалла, Ева увидела застывший на его лице немой вопрос.

-Прости, - уже гораздо спокойнее произнесла она, беря себя в руки. – А ты сам чего не в Хогсмиде?

Внезапно удивление Джеймса сменилось угрюмой серьёзностью, он даже слегка нахмурился.

-Не ты одна много учишься, Ева. Кто-то же должен зарабатывать очки для факультета.

С этими словами Рэндалл ушёл, прихватив с собой «Дополненную Историю Магии».

Некоторое время Ева ещё смотрела вслед старосте, собираясь с мыслями. Она вдруг осознала, что Джеймс, похоже, как и она, проводит всё свободное время здесь. Подумать только: жизнь такого человека, как он, – успешного, уважаемого и всеми любимого – состоит только из тренировок на квиддичном поле и учёбы в библиотеке. Джеймс отвечал практически на каждом уроке, успешно справлялся с домашними заданиями, а всё лишь потому, что он сутки напролёт учился, точно так же, как и Ева. Может, не такие уж они и разные? Девушке вдруг показалось, что с этой точки зрения староста – не такой уж и павлин, и ему правда есть, чем гордиться.

Ближе к обеду все, кто был в библиотеке, начали расходиться, но Ева продолжала сидеть на своём месте, игнорируя урчание пустого желудка. Судя по шуршанию страниц за соседним стеллажом, Джеймс ещё был там. Штольц тихонько закрыла книгу и хотела уже встать и пойти к Рэндаллу, желая завязать с ним более-менее приятный разговор, чтобы сделать первый шаг в сторону хотя бы товарищеских отношений, ведь таких, как староста, нужно держать поближе, как вдруг дверь в библиотеку с грохотом распахнулась.

Осторожно выглянув из-за стеллажа, чтобы посмотреть, кто так «шикарно» входит в место, где надо вести себя тихо, Ева увидела одного из близнецов Тейлоров, крепкого плечистого Джека. Его густые тёмные волосы были, как всегда, взлохмачены, словно он вообще никогда не расчёсывался. Мантия была в пыли, а у подола её даже можно было заметить клочья старой паутины.

Сделав несколько больших шагов вперёд, к стеллажу, где сидел Джеймс, Тейлор поздоровался с ним, но в ответ староста негромко приказал:

-Осмотри здесь всё. Нас не должны услышать.

Поняв, что сейчас Джек заметит её и лишит возможности узнать, о чём он секретничает с Рэндаллом, Ева быстро окинула взглядом стеллаж – прятаться было негде. Тогда, не дожидаясь, пока Тейлор увидит её, Штольц тихонько вынырнула из-за книжного шкафа и, пробежав несколько пролётов, спряталась за самым дальним, надеясь, что громила не будет проверять всю секцию библиотеки.

Так и случилось: Тейлор обошёл три пролёта с каждой стороны и вернулся к старосте, не дойдя до прячущейся Евы. Пока она еле слышно кралась назад, ей удалось сначала краем уха уловить лишь часть разговора двух слизеринцев, а потом услышать его достаточно чётко:

-Не думаю, Джек, что он на это способен, - негромко произнёс Рэндалл. – У него мозгов не хватит.

-Я тебе точно говорю, следил за ним всё утро! – живо отвечал ему Тейлор, хватая ртом воздух. – Я просидел около кабинета два с половиной часа и всё слышал. Мактавиш всерьёз собирается вынести на обсуждение снятие тебя с поста старосты факультета. Он это с Флитвиком обсуждал, значит, на полном серьёзе хочет избавиться от тебя.

Еву словно молнией ударило. Стэнфорд Мактавиш – это когтевранец, действующий староста школы. Чем же ему не угодил со всех сторон идеальный Рэндалл?

-Тогда он должен знать, что если продолжит поползновения в мою сторону, - уже намного холоднее произнёс Джеймс, - его сестра Алиса может попрощаться с местом в нашей команде.

Алиса Мактавиш. Да, Ева видела её на отборе в команду, который проходил в четверг. Именно эта белокурая невысокая пятикурсница стала новым вратарём команды Слизерина по квиддичу. Неужели Джеймс готов шантажировать её старшего брата местом Алисы в команде, лишь бы сохранить свою должность?

-Будет сделано, - спокойно ответил Джек. – Я ему передам, шеф.

«Шеф? Это что ещё за обращение?» - с отвращением подумала Ева.

Она, конечно, думала, что Тейлоры для Джеймса – это свита и личная прислуга, но чтобы так буквально...

-Прекрасно. Я рад, что у меня есть такой соратник, как ты, - в голосе Рэндалла послышалась улыбка. – Я обещаю, если ты будешь со мной всегда, тебя ждёт щедрая награда, Джек.

Послышалась возня. Судя по всему, староста начал собираться. Ненадолго повисла пауза, и Ева, тихонько закинув в сумку свои книги, на цыпочках пошла к выходу из библиотеки.

-Кстати, а где твой брат? – раздался за её спиной голос Рэндалла.

-Я не видел Джона с утра.-Надеюсь, он тоже делом занят.

Поглядывая назад, чтобы не попасться на глаза Джеймсу, Ева быстро выскользнула из библиотеки и внезапно врезалась в чью-то грудь. От испуга Штольц подпрыгнула, и её сердце буквально ушло в пятки, когда она, повернув голову, увидела перед собой Джонатана Тейлора – ещё более сонного, чем обычно.

-Что это ты тут вынюхиваешь? – раздражённо бросил слизеринец, поправляя мантию. – Нечего тебе здесь делать, переведёнка.

Ева не нашлась, что ответить, и побежала прочь. Её колени и руки подрагивали, но Штольц всё же нашла в себе силы добежать на одном дыхании до входа в Большой Зал.

Всё, теперь Джон расскажет обо всём старосте, и плакала репутация Евы на факультете. Она знает о том, что Рэндалл – шантажист, и теперь он будет пытаться обезопасить себя от позора, а кто знает, на что он способен?

Тяжело дыша, Штольц смотрела назад, в сторону библиотеки, пока студенты один за другим входили в Большой Зал на обед. Боясь, что вот-вот из-за угла вынырнет Джеймс с близнецами и покарает её за любопытство, Ева так глубоко задумалась, что даже не заметила, как кто-то подошёл к ней, и вновь вздрогнула, едва смугловатая рука аккуратно коснулась её плеча.

-Ева? Что с тобой?

Штольц вскрикнула и облегчённо выдохнула, увидев рядом Мэтта.

-А, это ты. Ты меня напугал, - улыбнулась она. – Привет.

-Почему не заходишь? Ждёшь кого-то? – поинтересовался гриффиндорец, приподнимая одну бровь.

-Нет, - ответила Ева, ещё раз глянув в сторону библиотеки.

Посмотрев в глаза собеседника, Штольц прочитала в них нескрываемую тревогу. Похоже, Мэтт и правда волновался за новую знакомую. Стоит ли рассказать ему то, что Ева услышала пару минут назад в библиотеке? Стоит ли подвергать риску ещё и его, или всё-таки теперь, когда Рэндалл узнает, что Штольц за ним следила, ей одной с ним не справиться?

-Что-то не так, - нахмурился Мэтт, скрещивая руки на груди.

Однако Ева всё же решила ничего не говорить. Они недостаточно близки с Мэттом, чтобы втягивать его в подобное. В конце концов, он с Гриффиндора, так что все эти интриги – вообще не его забота.

-Всё в порядке. Я просто немного устала, в библиотеке торчала с самого утра, - ответила Ева, натягивая улыбку, чтобы скрыть своё волнение.

Мэтт, похоже, не очень-то поверил ей, но всё же расспрашивать не стал. Они ещё немного поговорили о предстоящем маггловедении в понедельник, после чего разошлись по своим столам. Ева села в середине, чувствуя, как подступает к горлу бешено колотящееся сердце. Нельзя вечно избегать Рэндалла; если он уже знает, что она подслушивала, можно только догадываться, какая кара ждёт её за это...

Мысли Евы прервала компания юношей, спешно вошедших в гудящий Большой Зал. Штольц замерла: Джеймс шёл впереди, по бокам двигались невозмутимые Тейлоры. Джонатан бросил на Еву взгляд, и на его лице на мгновение появилась ухмылка. Штольц почувствовала, как потеют ладони.

Однако когда трое слизеринцев сели за стол, Джеймс на Еву даже не взглянул. Понятно, что если бы он уже знал о том, что новенькая подслушала их с Джеком разговор, он мог бы не показывать этого внешне, но почему-то только сейчас в голову Евы ворвалась неожиданная мысль: а что, если Джонатан не сказал старосте о том, что наткнулся на неё?

Как только эта мысль посетила голову слизеринки, Джон тут же бросил на неё ещё один взгляд и улыбнулся. В глазах его не было ничего хорошего, однако, судя по выражению его лица, он действительно не рассказал Джеймсу ничего – оно выражало только спокойствие и даже... доброжелательность?

Еве стало немного легче, она даже захотела есть. Всё ещё с тревогой поглядывая на Джона, не сводившего с неё глаз, Штольц принялась за картофельное пюре, как вдруг прямо рядом с ней плюхнулся на скамейку, прерывая игру в гляделки, не кто иной, как Ричард Рид.

-Привет, Ева! – весело сказал он, пододвигая к себе тарелку с куриными сосисками. – Не мог никак подойти к тебе и поздравить с зачислением в нашу команду! Я видел, как ты играешь, знаешь, а ты не так уж и плоха!

Ева не сразу сообразила, что говорит слизеринец – она ещё была занята мыслями о том, что произошло в библиотеке.

-Да, спасибо, Рик, - отвлечённо произнесла Штольц, ковыряя еду вилкой. – Не мог бы ты не отвлекать меня, когда я ем?

Ева честно не могла придумать другой предлог, чтобы не разговаривать с назойливым шестикурсником.

-Знаешь, если Рэндалл будет тебя обижать на тренировках, - будто не замечая слов Евы, продолжал Рик. - Ты его не слушай. Он без своих оценок и места ловца вообще никто. Его не любят здесь, просто боятся.

Девушка заинтересованно посмотрела на Рика. Теперь разговор с ним уже не казался ей бесполезным и раздражающим делом, не заслуживающим внимания.

-Не любят? – переспросила она. – А я думала, что он здесь вообще всеми обожаем...

-Ага, а я – садовый гном, - закатил глаза Ричард.

«Отличий не так уж и много», - подумала Ева.

-Папа Джеймса – глава Департамента Магического Правопорядка в Министерстве Магии, - продолжал Рид. – А мама владеет целым магазином в Косом Переулке. Рэндаллы очень богатые и важные. Более того, они чистокровные, так что многие их уважают и боятся. Но я не считаю, что так надо.

-Да ладно, - Ева, усмехнувшись, приподняла одну бровь, подперев кулаком голову. – Быть не может. Ты, такой великий слизеринец, так близко к Джеймсу, и не обожаешь его?

-Если честно, - Рик перешёл на громкий шёпот, едва различимый в гуле Большого Зала. - Я его терпеть не могу. Но если он будет твоим врагом, учиться здесь ты не сможешь, а мне ещё Ж.А.Б.А. сдавать.-И почему же ты не любишь его? – Ева всё ещё была настроена скептически.

-Мои родители тоже работают в Министерстве. Они говорят, Генри Рэндалл – тот ещё деспот и тиран, и все, кто находится в его подчинении, просто молча страдают, не в силах с ним ничего сделать.

Ева даже не удивилась. Кем ещё может быть отец такого шантажиста?

-Расскажи подробнее об этом, Рик, - попросила она, внимательно глядя на собеседника.

Тот уже собрался что-либо ответить, как вдруг посмотрел куда-то за спину Евы, в сторону начала слизеринского стола. Проследив за взглядом Ричарда, девушка поняла, что и Джеймс, и Тейлоры смотрят сейчас на них, не говоря друг другу ни слова.

Нервно сглотнув, Ева сделала вид, что не придала этому значения и, вернувшись к слегка остывшему пюре, негромко сказала Рику:

-Может, поговорим об этом как-нибудь наедине?

-Это опасно, знаешь ли, - пожал плечами Рид, беря пару куриных ножек. – Я тебе это сказал только для того, чтобы ты не лезла, куда не просят. Не расспрашивай никого о Джеймсе – и тебе хуже будет, и тому, кого спросишь. Я, конечно, ненавижу его, но открыто выступать против него не буду. Родителей уволят.

С этими словами слизеринец начал есть, а Ева осторожно перевела взгляд снова на старосту. Молодой человек шептался о чём-то с постоянно кивающим Джеком, который не сводил глаз с новенькой.

Не доедая, Штольц встала, чувствуя, как пропадает её аппетит.

«Нет, повторения того, что я уже пережила, не будет. У меня всё будет хорошо», - твердила она себе, выходя из Большого Зала.