Навстречу тебе, сквозь века

Они укрылись в заброшенном павильоне у реки — деревянные балки потемнели от времени, крыша просела, но внутри было сухо, а снаружи тихо. Документы спрятаны, Ин ушёл на связь с дворцом, и впервые за многие дни у них было несколько часов — без шпионов, без стражи, без страха.

Даон сидел на полу, обняв колени, и смотрел, как в окно сочится свет фонаря, колышась на волнах. Джусон стоял у двери, прислушиваясь, но спустя минуту повернулся, снял верхний слой брони и опустился рядом. Тишина между ними была не тяжёлой — наоборот, тёплой, как дуновение весны.

— Ты когда-нибудь думал, что окажешься в таком... хаосе? — прошептал Даон.

— Я — да. А вот ты... — Джусон слегка усмехнулся. — Ты должен был пить чай и спорить о музеях.

Даон криво улыбнулся.

— Я бы не променял это ни на что. Даже если каждый день рискую сломать шею, выбить зуб, или быть убитым политикой. Потому что я встретил тебя.

Слова сорвались раньше, чем он успел их обдумать. Джусон повернулся к нему медленно. Глаза, вечно настороженные, вдруг стали мягкими.

— Ты... — начал он, но остановился. — Ты не обязан это говорить.

— Я не обязан. Но я хочу.

Молчание. Только ветер шевелил плетёные шторы. И тогда Джусон протянул руку — неуверенно, чуть дрожаще — и коснулся пальцами щеки Даона. Неуверенный жест, будто боялся, что тот исчезнет.

Даон замер. Потом, так же медленно, накрыл ладонь своей.

— Мне страшно, — признался он. — Но не из-за войны. Из-за того, что, если это кончится, я не знаю, где окажусь. И где будешь ты.

— Я буду там, где ты захочешь. — Голос Джусона был тихим, но в нём звучала клятва.

Они сидели так — близко, но не дальше. Пока. Сердце Даона билось в унисон с дыханием Джусона. Он не знал, что ждёт их дальше, но сейчас это не имело значения. В этом павильоне, забытом миром, он был просто собой. А рядом был тот, кто его видел — и принимал.

Джусон отвёл взгляд. Его рука дрогнула, будто коснулась огня, и он поспешно отдёрнул её.

— Прости... — тихо сказал он. — Я не должен был...

Даон не отстранился. Он смотрел на него внимательно, почти пристально. Тишина вновь легла между ними, но теперь в ней было напряжение — не страха, а чего-то неразрешённого.

— Почему ты извиняешься? — мягко спросил Даон. — За то, что почувствовал? Или за то, что я заметил?

Джусон сжал кулаки, дыхание сбилось. Он встал, подошёл к стене, будто та могла дать ему ответ.

— Потому что это... — Он запнулся. — Это против правил. Против долга. Я — солдат. Я — человек, за которым следят. Если узнают... если... Я не могу позволить себе слабость.

— Любовь — не слабость, — сказал Даон. — Ты сражался, ты защищаешь, ты выбираешь каждый день — и среди всего этого нашёл в себе место для тепла. Разве это слабость?

Он подошёл ближе, медленно, как к раненому зверю. Джусон не отстранился, но напряжённо стоял, будто держал стену плечами.

— Ты боишься не мира. Ты боишься себя. Что, если тебя увидят настоящим, и отвергнут? — Даон чуть улыбнулся. — Тогда пусть первым увижу тебя я. Я — не отвернусь.

Джусон обернулся — в его глазах была буря. Страх, желание, боль — всё сплетено в одно. Он смотрел на Даона, как утопающий на руку помощи.

— Даон...

— Я здесь.

И тогда Джусон шагнул вперёд. Медленно. Как во сне. Его рука вновь коснулась щеки Даона — но теперь не дрожала. А в следующую секунду их губы встретились — осторожно, почти невесомо, как лепесток, упавший на воду.

Это не был поцелуй страсти. Это был поцелуй признания. Тихий, но вечный, как обещание.

Когда они отстранились, Джусон всё ещё держал его за лицо, будто боялся, что всё это исчезнет.

— Я не знаю, что будет дальше, — прошептал он.

— Я тоже. Но я знаю одно: мы вместе. Пока сами не решим иначе. А пока...- Даон снова припал к его губам.

И за окном по-прежнему шумела река, не зная, что в павильоне у берега двое решили не отступать.

Джусон всё ещё не отпускал Даона, когда за спиной раздался сдержанный, но весьма выразительный кашель.

— Ох... Прошу прощения. Я думал, вы обсуждаете стратегию.

Они отпрянули друг от друга так резко, что Даон едва не споткнулся о выбитую плитку на полу, а Джусон чуть не врезался спиной в растрескавшуюся колонну.

Ин стоял в проёме двери, приподняв бровь и с самым невозмутимым выражением лица, на какое только способен человек, увидевший будущего полководца и таинственного гостя в довольно красноречивой позе.

— Ты... давно тут стоишь? — сипло спросил Джусон, словно надеясь, что ответ будет «только вошёл».

— Достаточно, чтобы оценить обстановку. И удостовериться: «взаимопонимание» между вами достигнуто, —заметил Ин. — И... стратегия явно не та, о которой мы вчера говорили.

Даон вспыхнул до ушей.

— Это не... Мы просто обсуждали моральный дух!

— Конечно, — сдержанно кивнул Ин. — В очень практической форме, надо признать.

Джусон фыркнул, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть не то раздражение, не то смущение.

Даон тоже поспешно отвёл взгляд — в сторону полуразвалившегося стола, на который он до этого облокотился, — и только сейчас заметил, что на нём лежала старая карта, явно принесённая кем-то из них ещё утром. Подушек и ковров тут, к счастью, не было — лишь пыль, прогнившие балки и лёгкий запах сырости.

Ин, не выдержав, позволил себе едва заметную улыбку.

— Король передаёт: операция готова. Нам нужно быть наготове. Министр и казначей что-то заподозрили.

Настроение сразу сменилось. Но в этом павильоне, среди теней и пыли, всё же осталась одна вещь, которая делала их сильнее.

Когда Джусон посмотрел на Даона снова, в его взгляде уже не было страха — только решимость. И Даон, отвечая, едва заметно кивнул.

Они больше не были одни.