Глава 8.
Во всех секторах после этой игры начинала нарастать недоверчивая и холодная атмосфера. Никто из бывших заключенных не желал сомкнуть глаз, ведь если только попробуешь – тут же задушит кто-нибудь.
- Ха-ха-ха! – смеялась Настя, которая сидела теперь рядом с каким-то бизнесменом, красивым, солидно выглядящем мужчиной лет 30. – Вы только посмотрите, Александр Петрович! - указывала она на большой экран, в котором одновременно показывали 8 секторов в 8 окошечках. – Как они теперь обособлено-то друг от друга!.. Мы посеяли в них корень сомнений и подозрений!
- Эм... - забеспокоился бизнесмен, - но как, однако-ж, быть-то, если вдруг на мой нумер нападут другие нумера и задушат его ночью? Я бешеные деньги на три нумера поставил!
- Это сколько, интересно знать? – лениво через плечо бросила Настя и снова повернулась к экрану.
- Кхм... - замялся бизнесмен. – Ну, по... по три миллиона на каждого нумера.
- Так вот, значит, как низко вы оцениваете человеческие жизни, - снова засмеялась она, - а меня вы бы на сколько оценили? Сколько я, по-вашему, стою, а? – язвительно и с ухмылкой наезжала она на совсем уже потерявшегося и покрасневшего мужчину.
- Ну... - не смог выговорить бизнесмен.
- Правильно! – подхватила она. – Я бесценна!
Во всем зале зааплодировали и к ложе Насти приблизилось несколько солидных мужчин в смокингах, держащих в руках коктейли. Приблизился и коррумпированный депутат Коневский, обладавший широким чемоданом денег, широкой голивудской улыбкой и не менее широким брюхом. Вместе с ним пришел и продажный судья – Лыжин, а также подоспел и упомянутый ранее Харитонов - эксцентричный банкир. Известно, что в каком-либо кругу мужчин, если объявится там хоть одна более или менее привлекательная девушка, то за ее внимание тут же начинается между этими самцами ревностная борьба, в нашем случае мужчины наперебой щеголяли своим состоянием пред Настей.
- Господа, я не продаюсь за деньги! – проговорила она весело.
- Быть не может, чтобы у столь прелестного и умного создания, как вы, было сердце, которое бы и служило предлогом к любви, - заржал Коневский, ощерив ряд желтых зубов.
- Верно, - поддержал его Харитонов, - в нашем мире порочен тот, кто обладает сердцем, не обращаясь к истинной человеческой ценности – к деньгам. Да, ценности у всех людей разнятся, но я не буду лжецом, если скажу, что все их побуждения и стремления ведут лишь к одной цели, к одной идее и ценности – к преумножению своего богатства, как к главному фактору выживания.
- Ну так что, Настасья Николавна, - хохотнул один из трех джентльменов в смокингах, - не желаете ли приумножить свое богатство? Мы втроем могли бы вам заплатить...
- Я подумаю... - отозвалась она, - впрочем, ваше предложение я не одобряю. Это скучно. Джентльмены, предлагаю заключить пари. Если в конце следующей игры ваша ставка, ваш нумер будет стоять еще на ногах, то, я клянусь, я дам тому бесплатно.
- Эта акция распространяется на весь зал? – хохотнули с задних рядов.
- Верно! – в упоении воскликнула Настя. – Делайте ставки, господа! Но при этом должно сработать еще одно условие, - добавила она, - моя ставка должна быть уничтожена.
- А на кого вы поставили? - спохватился Коневский.
- На Николая Волкова, - отвечала она, - на того парня с длинными черными кудрявыми волосами.
- Вот как!
- Ага. – продолжала она. – Если все условия к концу следующей игры будут выполнены, то бишь: ваша ставка осталась в живых, а моя – мертва, то тогда и с моей стороны будут выполнены обещания согласно пари. Если случится все наоборот, то каждый, кто заключил со мной пари, должен будет заплатить мне в пять раз больше, чем он поставил денег на нумер.
- Хо-хо! – заржал Коневский. – Лично я в деле! А кто мужик, тот тоже не будет отмалчиваться в сторонке!
- Так и быть, - согласился Харитонов, - я хоть и за всю свою жизнь ни разу не прикоснулся к женщине по причине того, что мне омерзительны эти твари и я признаю лишь господство мужчин, но все-таки женские крики, страдания и мольбы о пощаде крайне возбуждают меня! А тут еще и избалованная племянница Комаринского, которая явно будет плакать в случае поражения.
- Господа, я делаю ставку! – заявил судья Лыжин.
Во всем зале послышались пьяные крики одобрения и восхищения. Люди впали в дикое состояние азарта. К своей племяннице подошел Комаринский и сказал:
- Ты хорошо оживила публику, умничка! Да еще и заставила их сделать новые ставки! Горжусь своей племяшкой!
- Прекрасно! – заявил Харитонов и его круглые линзы блеснули. – Таким образом, можно заранее гарантировать проигрыш этого Волкова.
- Браво! – похвалил его Четков. – Вы очень тонкий наблюдатель! Как вы могли заметить такую мелочь? Даже я не обратил внимания на это, когда старик присел. Ведь он все обыграл так, как будто расстроился от грозящего поражения. И при этом ухитрился покраснеть, согнуться в три погибели и засунуть дротик в свой ботинок!
- Да, – сдержанно продолжал Харитонов, как будто выстраивая у себя в голове кудрявую махинацию и пытаясь сдержать силы ликования, которые непроизвольно вырываются, но он хочет выплеснуть их в финале своих действий, поэтому старательно сдерживается. – Теперь нам всего лишь потребуется поставить этого старика в пару с Волковым, и тогда, - могу вас в этом уверить, - чеховское ружье выстрелит.