Глава 6: Шепот заговорщиков
Воздух в тронном зале, еще вчера наполненный почтительным трепетом, сегодня был заряжен иным — густым, липким молчанием, что таило в себе бурю. Трандуил сидел на своем троне, и каждый взгляд, устремленный на него, он чувствовал на себе, как легкое покалывание иголками. Это был не прежний страх или обожание. Это было ожидание. Испытание.
Его указ о защите Триэль и ее магии повис в воздухе тяжелым свинцом. Никто не осмеливался оспаривать его вслух, но и согласия в опущенных глазах не читалось. Он видел, как эльфы переглядывались, когда он произносил ее имя. Как сжимались пальцы на рукоятях мечей у стражей, когда он приказывал считать любую угрозу в ее адрес угрозой трону.
Советник Келебор, его некогда верный слуга, стоял, уставившись в каменный пол, и его поза была красноречивее любых слов. Молчаливое осуждение. Предательство, еще не свершившееся, но уже зреющее в тишине.
— Довольно на сегодня, — отрезал Трандуил, вставая. Ему было душно. Стены зала, witnessившие тысячелетиям его правления, внезапно стали теснить его.
Он ушел, оставив за спиной гул недосказанности.
---
В кулуарах власти, там, где свет факелов не достигал углов, а шепот был громче крика, собирались те, кого новый порядок пугал больше всего.
Старый лорд Келебор стоял в центре небольшой группы эльфов в богатых одеждах — военачальников и потомков знатных родов.
— Он ослеплен, — прошипел один из воинов, Гвайдир, с шрамом через бровь — память о битве с пауками. — Эта... ведьма очаровала его. Ее магия оскверняет наш лес! Я видел эти цветы. Они пахнут не Лихолесьем, а чем-то чужим.
— Он назвал это «благословением», — вставила другая эльфийка, Аэрин, чей род вел свою историю от первых стражей этих земель. — Но благословение не сеет раздор. Взгляните на нас! Мы, верные слуги трона, вынуждены прятаться и шептаться, как предатели.
Келебор поднял руку, призывая к тишине. Его лицо было маской мудрой скорби.
—Наш король несет тяжелую ношу. Его сердце... омрачено прошлой болью. И эта незнакомка нашла в нем слабое место. Мы не можем выступить против него открыто. Это расколет королевство. Но мы должны защитить Лихолесье. И... возможно, самого короля от него самого.
— Что вы предлагаете? — спросил Гвайдир, и в его глазах вспыхнул огонек.
— Наблюдать, — холодно ответил Келебор. — И ждать. Ее магия — ключ. Если мы поймем ее природу, мы найдем и способ ее обезвредить. Без прямого вызова. Ради спасения нашей земли и нашего короля.
Их взгляды встретились в полумраке, скрепленные молчаливой клятвой. Шепот заговорщиков начал свой ядовитый путь по корням Дворца Эльфов.
---
Триэль пыталась читать в библиотеке — свитки с историей Лихолесья, которые ей любезно предоставили по приказу короля. Но буквы расплывались перед глазами. Она чувствовала это. Враждебность. Она витала в воздухе, осязаемая, как запах грозы.
Эльфийка-служанка, принесшая ей еду, не подняла на нее глаз, ее пальцы дрожали, когда она ставила поднос. Двое стражей у ее дверей, обычно бесстрастные, сегодня смотрели куда-то мимо нее, их позы были неестественно напряжены.
Она вышла в свой сад — ее единственное убежище. Но и здесь, среди сияющих цветов и сочной зелени, ее настигло чувство чужого взгляда. Острого, недоброго. Она обернулась. В высоком узком окне галереи мелькнула тень и исчезла.
Сердце Триэль упало. Она поняла. Приказ Трандуила не сделал ее своей. Он сделал ее мишенью. Она была чужим цветком в ухоженном, но ядовитом саду придворных интриг.
---
Трандуил стоял в своем кабинете, сжимая в руке тяжелый хрустальный кубок. Он видел. Видел отстраненность Келебора. Видел страх в глазах слуг. Он был королем, а не слепцом. Балансировать на лезвии ножа между долгом перед всем народом и желанием защитить одного-единственного человека оказалось мучительнее, чем сражаться с целой армией орков.
Дверь тихо открылась. На пороге стояла Триэль. Она была бледна, но ее подбородок был высоко поднят.
— Мне не нужны телохранители, — сказала она тихо, без предисловий. — И не нужно приказывать им любить меня.
Он поставил кубок. Ее прямота, как всегда, обезоруживала его.
—Это не вопрос любви. Это вопрос закона и порядка.
— Нет, — она сделала шаг вперед. Ее зеленые глаза сияли в сумерках комнаты с новой, горькой решимостью. — Это вопрос твоего слова. Ты поставил его на кон ради меня. И теперь они проверяют его на прочность. Проверяют тебя.
Она подошла так близко, что он чувствовал исходящее от нее тепло.
—Я не просила этой защиты. Но раз ты ее дал... — она запнулась, и в ее голосе послышалась неуверенность, которую она так яростно пыталась скрыть. — Не отступай. Ради них. И... ради себя.
Он смотрел на нее, на эту эльфийку, которую весь его двор считал слабой и уязвимой, и видел в ней силу, которой не хватало многим его воинам. Силу принимать правду и не бежать от нее.
Он медленно кивнул. Никаких клятв, никаких громких слов. Просто кивок. Но в нем было больше решимости, чем во всех его прежних указах.
В эту ночь они стояли у окна, глядя на темнеющий лес. Они не касались друг друга, но между ними возникла новая, невидимая связь — не просто влечение, а союз. Союз двух правителей, один — королевства, другая — своего собственного страха, против шепотов, ползущих из теней.