Архипелаг: Ю

***

Помещение, не смотря на свою тесноту, было довольно уютным — кабинет наполнен разной любопытной утварью, мебелью, озарён светом ламп с заритовыми кристаллами и теплом слабо потрескивавшего, предварительно закрытого решёткой, камина. Среди вещей можно было разглядеть покрытые пылью книги, свитки и стопки бумаг, странные на вид инструменты и колбочки с цветной жидкостью – чернила – в одной из которых находилось продолговатое перо. Всё это разполагалось на столе и полках небольшого шкафа. Рядом с колбочками и бумагой было множество следов от клякс, оставленных явно неаккуратной рукой одного из стражников, ибо мисудра Штрын так никогда не пишет. Её руки очень тонки, а движения уверенные и аккуратные, когда как у стражников, особенно у Эдмунда, крупные и малость дёрганные. Складывается впечатление, что он не особо обучен письму и от неуверенности в своих ведах трясётся, ляпая крупными каплями на лист и стол. Неподалёку была скамейка, предназначенная явно не для детей – слишком высокая. Над ней, на стене, висели картины. Первая демонстрировала красивые, освещённые закатом воды моря, на горизонте можно разглядеть остров с гигантским замком и лесом, рядом с которыми плавали маленькие, относительно его размера, кораблики. Дворец, в отличии от окружения за пределами суши, был словно в тени, но от чего — ясно не было. Снизу, на рамке картины, была подпись: "Закат" Автор: Дантес Кох. На другой картине был портрет, изображавший хмурое, суровое лицо старика в короне и мантии. Он смотрел настолько пристально, что зрителю невольно становилось тревожно. Будто осуждал тебя, ругался... Наверняка старика заставили усесться на этот неудобный, но богатый на резьбу стул, от чего злобно сверлил взглядом художника, намекая ему на скорое окончание дела. "Король Марингар" — гласило название картины. Автор указан не был. Не успев должно переключится на следующую картину, внимание химерки пало на вошедших в комнату воспитателя и душеведа. В этот момент девочка держала в руках одно из перьев, вытащенное ранее из уже валявшегося на полу пузырька. Половицы заляпаны чернилами как накапавшими с пера, так и разлитыми из чернильницы.

— У-у-ух, малышка! Ты весь пол испачкала! Смотри сколько клякс! Так нельзя! – начала отчитывать её Лирра, укоризненно размахивая пальцем.

Химерка заметно погрустнела, опустив голову и виновато спрятав за спину обчерниленные руки.

— Ой, нет-нет-нет-нет-нет! О-ох, теперь и одежда испачкана...

— Да успокойтесь вы, судра Штрын, - сказал подошедший к шкафу душевед, - Это всё мелочи, не нужно так нервничать.

— Стараюсь, но без трав никак не выходит! – начала пререкаться жена.

— Вы их не приняли сегодня? – спросил врач, осматривая статуэтки.

— А у меня есть на это лишние витки?! Да, я ведаю про разписание приёма лекарств и вполне могла бы как-то правильно разпорядится круглежом, но когда мне об этом думать?! У меня итак дельцов не хватает, приходится за двоих пахать!!

— Опять кричите...

— И без тебя слышу!! Я не старая кляча, не способная собственный голос услышать!!! – пуще загремела гласом воспитатель, разпушив живую шевелюру.

Душевед с разворота и блеском в очках одним ловким движением закинул в образовавшийся рот орущего воспитателя маленькую пилюлю. Та аж поперхнулась, но проглотила её.

— Кхе-кх-х, что это... за дрянь?! – давясь вопросила злюка.

— Моё новое успокоительное. Ношу для таких случаев. Заодно и проверим его.

В этот момент у Лирры "ноги" подкосились и она рухнула на пол — настолько сильно разслабилась от одной маленькой пилюльки. Девочка аж отскочила в сторону от чуть не упавшей на неё жены и спряталась за стол, слегка выглядывая. С трудом встав на четвереньки, воспитатель кое-как доползла и забралась на высокую, рядом стоящую скамейку, улеглась на неё.

— Лучше, мисудра Штрын? – спросил душевед, достав из сумки книжечку и ручку для записей.

— ... в... ве-ес-сьма-а... – дыша с приложенным усилием, проговорила она, – ... но... нов... вое..?

— Да, недавнее изделие, – не прекращая записывать отчёты в книжечку говорил он, – Смог опробовать сей образец только на вас в данный момент. До этого были ещё два. Пациенты после них так как вы оторваться от пола не смогли... Да и говорить тоже не вышло.

— У... Умерли...? – попыталась испугаться Лирра.

— Конечно нет. Они живы, но более не рискуют нервничать. Не хотят вновь глотать то, что я за это даю. Предпочли обходиться аптеками, – закончив записывать наблюдения отведил муж.

— ... ох... ну... ну ла-адно... – тянула слова как чулок на ворсистую ногу Лирра, – ... Я... я-же по... прошу вас прине... сти гото... вую... Не... такую... Мне... нра-авится...

— Увы, лекарства делаются не быстро. Вам придётся ждать, – наклонившись и глядя прямо в сонные глаза Штрын, сказал душевед, – Да и уровня Достоинства вам чутка не хватает для их обладания. Немного по ступеням подниметесь и тогда заимеете.

— ... я... не против... – выдавила последнюю речь перед ночёвкой воспитатель, уткнувшись "носом" в мякоть лежбища.

— Вот и отлично. Что-ж, теперь перейдём к делу... – затейлевым тоном заявил врач, не разсчитывая на услышанность дамой, и посмотрел девочке в глаза, от чего последняя забеспокоилась и сховалась.

Душевед из-за занявшей лавочку жены уселся на небольшой табурет напротив химерки, старательно не показывавшейся из-за мебели. Он был не удобен, так как сделан для детей, но это его не смутило. Она-же, видя высокую, худую фигуру в сером балахоне и очках, повалившую воспитателя одной конфеткой, не решалась высовываться. Вдруг он такую-же даст...

— Хм-м-м... хорошо, – принюхиваясь, пробормотал муж.

Фигура поспешно начала записывать свои наблюдения. Химерке стало любопытно. Медленно выйдя-з своего укрытия, попробовала аккуратно заглянуть в книжку, надеясь увидеть что-то красивое и не потревожить мужа. Душевед заметил и решил подыграть. Малышка увидела, как на чистом листе начала появляется маленькая девочка. Спустя несколько перст, рисунок был готов.

— Скажи, кто это? - задал он ей наводящий вопрос.

Химерка непонимающе наклонила голову.

— Хорошо...

Душевед взял лежащее на столе зеркальце и поднёс его к девочке. Как и ожидал врач, в реакции на собственное отражение наблюдалась озадаченность.

«Хм-м, собственная внешность для неё в новинку. Видимо, никогда не натыкалась на зеркальную поверхность. Следовательно, жила не у реки... если дикая...»

Душевед продолжил строчить. Химерку немного пугала эта игра. Ей хотелось уйти...

— Прежде чем начинать процедуру, я-бы хотел услышать твоё имя, – резко оторвался от заметок доктор, – Мисудра Штрын не удосужилось его назвать, потому пойдём в лоб. Всё-таки, неудобно получается...

Любимый взгляд химеры не заставил себя ждать. Непродолжительная пауза дала понять врачу, что девочка его не понимает.

— Х-х-хорошо. Предположим, что у тебя его нет, значит я буду называть тебя "малышкой". Идёт? – стрельнул душевед взглядом поверх очков.

Отведом послужило молчание – знак согласия.

— Прекрасно! Тогда начнём, – хлопнул в ладоши доктор так звонко, что девочка аж вздрогнула, – Я сейчас буду тебе показывать картинки, а ты реагируй на них, хорошо? – спросил он, снова повторив властный взор.

Девочка снова непонимающе глянула на фигуру в балахоне.

— М-м-ми-и? - голова склонилась на другой бок.

— Да, я покажу, а ты отведишь, – будто поняв её вопрос, подтвердил муж.

Он достал несколько картинок, на которых были пятна разных форм.

— Скажи, что ты здесь видишь? - показал одну из картинок душевед.

Химерка начала вглядываться в картинку. Чёрная клякса была похожа на чудище из леса, что пыталось её съесть. Девочке стало жутко и она скукожилась от накатившего на неё страха, будто ожидая, когда картинка оживёт и сделает ей больно.

— Тебе оно что-то напоминает? – спросил врач, старательно вслушиваясь в запах.

Девочка только жалобно посмотрела на него, боясь издать хоть какой-то звук.

Следующая попытка донести образно до неё мысль, что пятно на бумаге ничем не отличается от чернил на полу и в чернильнице, предварительно указывая на них пальцем, не увенчалась успехом. Вместо этого химерка ещё больше напряглась и отстранилась от запачканной части пола, думая, что ещё не засохшая жидкость обретёт форму дымящегося чудища и нападёт на неё...

— Понятно... – тон душеведа был омрачнён двояким осведомлением.

Немного пошуршав в своей сумке, он достал большое яблоко. Девочка, увидев его, быстро позабыла о страхе и пришла в восторг, замахав хвостом. Такое-же красное и огромное, как в руке у врача, она недавно съела на завтрак и ей очень понравилось. Изо рта заметно потекла слюнка, сообщая о желании химерки слопать соблазнительную вкусняшку. Душевед ожидал этого и потому незамедлительно поделился с ней фруктом, разрезав его пополам своим ножом и спрятав вторую половинку обратно. Осторожно, но с нетерпением, малышка выхватила лакомство из рук и быстро начала уминать за обе щеки. Когда-же от яблока остался кусочек огрызка, она протянула с ним руку к высокой фигуре, ожидая когда он его заберёт.

— Н-на! – радостно выдала девочка, глядя на мужа сверкающими от счастья глазами и виляя хвостом.

Душевед забрал огрызок и осмотрел его.

— Косточки на месте...

Завернув мусор в один из лежащих на столе листков, поспешно отметил увиденное в своей книжке. Химерка удивилась такому действию, так что аж сломанный хвост успокоился. Когда она в виток зоресхода отдала огрызок Эдмунду, тот лихо разпотрошил его и вытащил все до единой косточки, и, не забыв поделиться ими с братом, съел, разплывшись довольной миной на лице. Сидящий перед ней муж-же напротив – улыбнуться не захотел. Девочка решила, что он не ведает о их вкусности, и потому, дотянувшись до свёртка с мусором, захотела показать, что это можно кушать. Развернув бумагу, она вытащила из огрызка несколько косточек и сунула прям под нос не замечавшему её врачу. Тот аж отдёрнулся от неожиданности – сильно погряз в писанине – и удивлённо уставился на малую, держащую перед ним лакомство.

— У... укусненько! – вновь легонько замахав хвостом, воскликнула девочка.

— О, благодарю, – душевед слегка прищурился от демонстративной улыбки, – Не стоит, я не хочу это.

Муж медленно отодвинул в сторону маленькую ручку химерки, показывая своё нежелания есть этот мусор, и продолжил писать. Последняя была уверена, что тот так и не понял её. В этот момент, доктору захотелось зевнуть. Воспользовавшись обстоятельством, легонько подпрыгнув, она сунула косточки в рот так резко, что фигура аж отшатнулась назад, чуть не упав с детского стульчика. Проглотив то, что так настойчиво пыталась ему предложить малышка, он недовольно зыркнул на неё. Нахмуренные брови и озлобленные глаза разрушили ожидание девочки лицезреть такое-же радостное лицо, как у братьев, от чего перестала махать хвостиком и улыбаться. Душевед глубоко вдохнул, успокоился – лишний раз чувствовать страх не хочется.

— Впредь, мелюзга, попрошу вас так не делать. Мне это не приятно, – говорит строго, но спокойно он.

Малышка, слегка надув губки, опустила взгляд.

— Нам нужно продолжить осмотр. Пожалуйста, обрати на меня внимание.

Взяв в руки другую картинку, он показал её девочке. На сей раз пятно было красным и круглым, как только что съеденное яблоко. У химерки снова потекли слюни, захотелось опять ощутить вкус сладкого фрукта. Высунув язык, лизнула картинку, желая почувствовать его, но вместо этого на нём была лишь горечь чернил. Она брезгливо скорчилась от противного вкуса, резко спрятав язык.

— ...б... Бя-яка! Бя-яка!

Душевед не разтерялся, дал ей стакан воды, стоявший на столе. Малышка поспешно осушила весь сосуд с надеждой, что вся эта "бяка" пропадёт.

— Хм-м-м... Любопытно, – наблюдения спешно записываются врачом в книжку.

Отложив принадлежности на стол и убедившись в сонном состоянии бонны, муж снова начал возиться в сумке. Спустя половину персты вытащил очень необычный прибор: вытянутый, с ножкой как у кубка, на оной был склёпанный, латунный шарик, одним из секторов которого была маленькая дверца; над сферой поменьше, на тоненькой подставке, находилась уже побольше и стеклянная, разделённая на двое горизонтально с пятью петлями-закрывашками; внутри, из подставки, выглядывали несколько механических лапок, одни похожие на клешни, а другие на резцы; на верхней половине, макушке шара, снаружи установлена небольшая, заполненная серебристым металлом, прозрачная цилиндрическая антенна внутри спирали, заканчивавшаяся направленным плоской стороной к сфере бубликом из такой-же латунной пружины; из ножки-же, под сектором-дверцей, выпирал рычажок размером с половину мизинца, а с противоположной стороны выходила кожаная с разкладным каркасом внутри трубка, заканчивавшейся конусом в форме вытянутого, пятигранного бутона, висящая на крючке, торчащего из металлического перешейка между сферами.

Устройство по размерам было довольно громоздким и точно не могло поместиться в маленькой сумке так, чтоб его изначально не было видно. Удивление такому волшебству сделало глаза малышки размером с недавнее яблоко – большими и круглыми. За громадой вслед ловкие руки нашурудели маленький свёрток из плотно сплетённой лозы.

— Малышка, подойди поближе. Мне нужно измерить твой рост.

Смотря в глаза, доктор одним движением звонко развернул ленту, показав её испещрённость с обеих сторон чёрточками-й символами. Обстановка по ощущениям химерки нагнеталась чем-то таинственным. Желание уйти в комнату Лирры и спрятаться под одеяло подступало всё ближе и ближе... Напуганность и без запаха была очевидной, что на руку душеведу не шло. Сложив в одну ладонь мерило, второй из сумки достал ранее отрезанную половинку яблока, предложил съесть поднесением поближе к трусишке. Отведом на диво оказался отказ – опыт с картинкой дал свои плоды.

— Ла-адно, попробуем по-другому... – положив обратно в сумку вкусность, а на стол мерную ленту, протянул доктор, – Давай поиграем! Сколько видишь пальцев?

Вытянутая ладошка из тёмной материи, похожая на плоское, овальное щупальце, разделилось на пять частей, стала похожа на четверню стражников. К девочке вернулась озадаченность, вновь склонившая своим весом головку на бок.

— Давай вместе посчитаем. Ра-аз... – второй рукой муж указывал на один из отростков, – Два-а. Три-и. Четы-ыре... Повторяй за мной, не бойся.

Спокойствие тона перенялось в настроение малышки и, всё также не понимая что нужно делать, она просто продолжила с любопытством наблюдать.

— Хм, молчание – твой конёк, а непонимание – его всадник... ну, хоть успокоилась...

Пятипалая ладонь снова стала эллипсом неправильной формы и уже на пару со второй слилась воедино, образовав фигуру яблока. Цвет в районе плода перетёк из чёрного в серый.

— А это тебе ведомо? – с лёгкой игривостью вопросил врач, не ярко сверкнув улыбкой.

Мордашка химерки озарилась восторгом. Ещё одно волшебство! Да и похожее на её! Превращение! Просидев с открытым ртом недолго и глазами больше прошлых, напуганных, малая довольно захлопала в ладошки, завиляла хвостиком, заскакала на месте и залилась смехом.

— Ещё-ё-ё!!! – восклицала она, затмевая возросшую улыбку душеведа своей, более лучезарной и зубастой, – Хотю-хотю-хотю-ю-ю!!! Ёщё-ё! Ещё-ё!!

Успех поднял унылое настроение мужа и тот сам загорелся азартом игры.

— Хорошо-о, малая. А вот это кто?

Бывшее яблоко сгустилось, забурлило и преобразилось в спящую на данный момент высокую фигуру. Малость погодя, отвед не заставил себя ждать, явившись доктору указательным пальцем, устремлённым в сторону Штрын.

— В-воть! – звонко, вкрадчиво и с уверенностью, как удар о наковальню, прозвучала девочка, – Тётенька! Тётенька – сонная мойдаска!

— Сообразительная! Да и разговорилась как! А вот это что?

Руки снова стали неясным облаком и поменялись в угловатый цветок с тремя тычинками, на конце которых были шарики. Здесь малышка медлила дольше. Она понимала, на что это похоже, но как называется – не знала, от чего отвечать не хотелось. Единственное слово, что пробуждало хорошую ассоциацию, протяжно выскользнуло:

— Ле... ле-каэ-ства.

Этот вариант привёл за собой смятение. Доктор ни разу не слышал и уж-тем более не вычитывал из книг Архива, чтобы зимозвоны использовались во врачевании, потому, откуда возник такой довод, ясно не было...

— Хм-м-м, ну допустим. Л-лекарство! – подыграл ребёнку муж, подняв руки к потолку.

Девочка, не услышав отрицания, удовлетворённо захихикала. Она ждала следующей загадки, но внезапно цветок превратился обратно в ладошки, а душевед захотел что-то сказать.

— А теперь поиграем в другую игру, малышка! Я покажу тебе одну занятную вещь, от которой ты точно будешь в восторге! Но... – взгляд доктора многозначительно уполз к мерилу, а сформировавшийся палец будто постукивал по воздуху, отчеканивая акцент, – ... необходимо подыграть. Это занятие на двоих.

Чудо-сумка снова открыта. Руки опять заняты поиском. И удивление, спотыкаясь как недавно колобок о ковёр, поспешило назад.

Душевед вынул несоразмерный, деревянный куб, усеянный со всех сторон крышками, и воздвиг сию махину рядом с устройством. Присмотрев нужную номерную ручку на нём, выдвинул длинную, худую шуфлядку, откуда достал ещё один кубик, но полностью голый и металлический, матово отливавший на свету тёмно-серым. Затем размеренно, один за другим, вскрыл замочки, не дававшие куполу изобретения сбежать в случае тряски. Поднял его за антенну и положил внутрь железяку, после проведя обратную процедуру. Левой сняв с крючка трубку, а правой взявшись за ножку, врач предварительно прокашлялся и монотонно, выдыхая, произнёс в неё:

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а...

Это обескуражило девочку не меньше, чем абсолютное ничего, последовавшее за пришедшей тишиной, но доктор будто так и задумал. Он взял со стола ленту и один её конец придавил ногой, а второй натянул на макушку. После полученных замеров, он снова проголосил в трубку и вдруг... что-то щёлкнуло! Послышалась гудение, вибрация, а внутри колбы лапки внезапно ожили! Они подхватили аккуратно положенный кубик и начали его вертеть дошлыми лапками, а резцами быстро-быстро царапать поверхность. Стекло хоть и заглушало звук, но он всё равно был неприятен девочке, от чего ушки мигом закрылись ладошками. Не смотря на это, зрелище всё равно завораживало... Через некоторый круготёк, нестерпимое пение машины окончилось и душевед вынул изнутри уже украшенный невероятным орнаментом, будто сошедшим с мельком увиденной картины, висевшей рядом с портретом, матовый кубик. Его красота поразила химерку...

— О-о-о-о... кьясяту-у-уйка... – очарованно протянула она не только голос, но и махонькие ручки к нему, дабы хоть прикоснуться на миг.

Врач-же не стал увиливать, дал подержать, за чем последовало закономерное, требовательное "Хотю!". Без промедления, муж в качестве отведа забрал обратно игрушку и помотылял рукой с мерилом.

— Если хочешь кубик – надо меряться, – утвердил он факт.

Но девочка мириться с этой вещью не хотела. Ей не нравилась полосатая, искаляканая ленточка, потому она настойчиво попросила блестяшку обратно, притопнув ножкой.

— Нет, мелюзга! Пока не померяешься – кубик не получишь! — снова повторил условие врач, спрятав руку за спину.

Не стерпев такой дерзости, малая, надув губки и нахмурившись, побежала, взобралась на высокий стул Лирры и с него перелезла на стол. Теперь прибор был в её руках! Она могла сделать столько красивых кубиков, сколько захочет! Осторожно осмотрев со всех сторон большой короб, она дёрнула за одну из ручек. Словно сам по себе, потревоженный ящичек выдвинулся и внутри оказалось много кубиков даже меньше того, что за собой спрятал дядька! Пытливость потянула за поводья и в итоге абсолютно все ящики были открыты и в каждом кубики были разного размера! Но из одного и того-же материала, что немного разстроило девочку. Она хотела себе розовый...

— Присмотрела? – приподняв игриво лысую бровь, спросил у неё врач.

Вопросительный тон отвлёк химерку от раздумий, разтерял малясь, но не на долго. Серьёзное "Блестяску хотю!" подчеркнулось глухо лапкой и вынутой из среднего ящика самой маленькой фигуркой. Проворно, но не спеша, повторив действия мужа для открытия сферы, малышка с долькой напряжения, постоянно одёргиваясь, положила его посредине – боялась, что клешни схватят за ручку. Нагнулась за трубкой, посмотрела внутрь из любопытства, и точно также выдохнула протяжное "А-а-а-а-а"... К её печали, ничего не случилось. Видимо, пока не помириться с ленточкой, чудо не будет...

И словно слыша мысли, душевед подозвал к себе, без лишних звуков развернув роковое мерило. Не видя другого выхода, химерка вернулась тем-же путём обратно и встала перед мужем, недовольно отвернувшись в сторону.

— Старшим лучше ведать, как мир дела творит. Необходимо их слушаться, малышка, – поглаживание головы хоть и нехотя, но отведило слабым вилянием кончика хвоста, – Не дёргайся, больно не будет...

Эти слова... они напомнили девочке чудище. То самое, что хотело её сожрать... но смотря на мужа, ничего страшного в нём не было. Ни огромных, белых глаз без зрачка, ни широкой, тающей пасти, ни длинных языков, ни даже волнующегося тела как у воспитателя... Пока медленный холодок шёл вальяжно по позвоночнику, доктор успел взять меру, достать соотведствующего размера куб – он был побольше – и поместить рядом с маленьким, избранным химерой.

— А теперь говори, всё нужное включено, – не поддельной улыбкой привлекал к делу душевед.

Ситуация не из приятных. С одной стороны не унималось чувство тревоги, что так и гнало пинками из помещения. Муж, такой-же тёмный, и с теми-же словами монстра, творит странные вещи. Может Бука научился быть таким? Не бурлящим, без страшной морды и рук. Он пробовал тогда, но сыпался, а здесь совершенно целёхонький... С другой-же стороны непреодолимое желание заиметь блестяшку с очень красивым узором. У бонны такой махины в комнатке не было, как и кубика, а значит только врач сможет его подарить... но что будет потом?

Взяв в ручки вытянутый, латунный цветок, девочка ещё раз протяжно поделилась с устройством голосом. Оно опять щёлкнуло, загудело и лапки внутри подхватили уже два кубика сразу и начали вырисовывать одинаковые узоры, в некоторых местах напоминавшие милые сердечки...

После уборки всего лишнего со стола и ещё нескольких упражнений, которым химерка не сильно была рада, в отличии от новой игрушки, муж разбудил уснувшую мисудру Штрын и огласил диагноз:

— У неё проблемы с пониманием речи и ассоциациями.

— ... о-о-о... ох... – начала просыпаться от тряски Лирра, – ... голова... кругом... б... больно...

— Ага. Благодарю... – достал он снова свою книжечку и поспешно записал побочный эффект лекарства.

— А... А, что... вы говорили? – сильно щурясь, спросила бонна.

— Говорю, проблемы с пониманием речи и ассоциациями, – повторил ей диагноз врач, приблизившись к уху.

— У... кого? – немного отодвинувшись от шума и шатаясь на локтях переспросила воспитатель.

— У вас... – закатив глаза, отведил душевед.

— О..! У меня..? – диво заставило мисудру взбодриться.

— Де-евочки, девочки. Успокойтесь, – на лице врача проступила ухмылка.

— А... о, и... как это лечить? - выдавила из себя вопрос Штрын. Глаза так и норовились закатиться и отправить дальше путешествовать по миру грёз.

— Если с речью ещё можно что-то сделать, научить хотя-бы понимать что значит каждое слово, то вот ассоциации неизлечимы. Она их понимает по своему и "правильность" никак ей не навяжешь, из чего вытекает ряд проблем. Примером может служить тест с картинками. Она подумала, что красная клякса из-за схожести с яблоком будет иметь такой-же вкус, и потому захотела её съесть, а чёрная, вероятно напомнив ей подражателя, заставила съёжиться от страха. Она воспринимает цвет буквально, будто черты объекта зависит от него, а не является его следствием, отражением.

— Ох... значит... видела... – сощурилась от не самой приятной вести Лирра, – А что... с её речью? Она-же... как мы гово...рит. Как... она может не... понимать... нас? Ой! – соскользнула голова с ладони и ударилась лбом об скамью. Малышка тоже тихонько ойкнула.

— Вот тут я сам не уверен... Скорее всего, проклятие наложено, – оставаясь невозмутимым задумался душевед, поправив очки и посмотрев в заметки, – У химер это нормально, всегда рождаются с определённым недостатком, но делать вывод рано. Она ещё совсем мала, не всегда подвох даёт в таком возрасте о себе ведать.

— Ох... бедняжка... – потирая лоб, раздосадовалась судра.

Лирра с трудом встала со скамьи и, опираясь о стол, попыталась доковылять до девочки, однако не устояла и упала на колени. Химерка-же быстро подбежала к ней и схватилась за руку, спрятавшись за её спиной.

— Вам придётся уделять ей очень много витков, если вы хотите её научить общаться с другими ликами, – не обратив внимание на упавшую жену, продолжил говорить врач, – Без должного внимания она так и останется непонимающей девчонкой.

— А как-же... другие дети? Я должна за... ними также... приглядывать... пока главмы... не придут... – еле держа голову и шатаясь спросила Лирра.

— Просто водите её за собой и попутно всё объясняйте. Можете свой подобный метод придумать, – спокойно отведил душевед, нагнувшись к Лирре.

— Ох... хорошо... Лекарство отпустит и тогда... придумаю. Сейчас мало что... соображаю... – повернувшись к химерке отведила мисудра. Та тоже на неё посмотрела.

— Вот и отлично. Если что-то ещё понадобится — зовите, – уже на пути к выходу дал совет врач.

— ... угу...

Душевед, подойдя к двери из кабинета, остановился и слегка обернулся.

— Ещё кое-что: если у неё нет имени – придумайте его. Очевидный совет, понимаю, но лучше это сделать прямо сейчас. Весь сеанс называть её "малышкой", лично, было... неловко...

Воспитатель, смотря на девочку, начала пытаться шевелить опьяневшими мозгами. Химера-же, видя напряжённое лицо Лирры, негромко спросила:

— М-ми-и?

Лирра, слегка улыбнувшись, отведила ей:

— Хм-м... точно... так я тебя... и назову... Ми...