Когда Истина горит

До города они добрались ближе к полудню следующего дня. Небо было тусклым, будто само сомневалось, стоит ли светить над этим местом.

Вельрин встретил их молчаливо. На подступах не было охраны, лишь пара покосившихся постов, давно не обновлявшихся. Город казался живым, но в нём отсутствовало пульсирующее движение — ни шума, ни торговцев, ни собак. Окна в большинстве зданий закрыты изнутри ставнями. Люди, что мелькали на улицах, двигались быстро, с опущенными головами.

Кест первым нарушил тишину:

— Здесь слишком тихо. Я не люблю, когда даже уличные шавки молчат.

Мияр хмыкнул, оглядываясь:

— Может, всех шавок сожрали?

— В этом городе хочется напиться, — бросила Рин и сплюнула в сторону. — А потом кого-нибудь побить.

Тавиан молчал, но глаза у него сузились. Он ехал рядом, напряжённый. Спина прямая, левая рука держала поводья, правая — чуть ближе к рукояти катаны.

На центральной площади их встретили. Два стража в чёрной форме без опознавательных символов и чиновник в тёмном плаще, с лицом человека, которому плевать на их миссии, регалии и уставы.

— Отряд из Цельфариса? — спросил он, даже не представившись.

Рин спешилась и скрестила руки на груди.

— Отряд капитанов Калвен и Альвариса. Мы получили предписание на проверку храмовой территории и зоны искажения на южной окраине.

— Этот приказ устарел, — отрезал чиновник. — Согласно новым распоряжениям, доступ к объекту закрыт. Храм оцеплен. Проводятся восстановительные работы. Вам придётся ожидать прибытия делегации Совета.

— Сколько ждать?

— Неделю. Может, больше.

Тавиан усмехнулся. Рин уловила движение его плеча и знала, что он сейчас сдерживает желание врезать кулаком. По уставу нельзя. По-человечески — стоило бы.

— Вы что-то скрываете, — сказала Рин. — Город вымер. Люди боятся даже говорить. Поток нестабилен, а вы отводите глаза. Прекрасный спектакль, только вот мы не в театре.

Чиновник посмотрел на неё без выражения. Словно уже сто раз слышал подобные обвинения. Словно его уже сто раз пытались припугнуть, но всё это давно ему надоело.

— Я повторюсь. Доступа нет. А если вы попытаетесь войти без разрешения, ваши действия будут расценены как вмешательство в работу Совета.

— Совет может засунуть своё разрешение себе в ж...

— Капитан, — тихо бросил Тавиан. — Не здесь.

Кест за спиной усмехнулся. Мияр прыснул, но тут же прикрыл рот рукой. Чиновник не моргнул.

— Ваш отряд размещён в западном секторе. Условия простые. Прошу не выходить за периметр и не задавать лишних вопросов. Дождитесь приказа.

Он ушёл, сопровождаемый стражей, даже не оглянувшись. Селлис подошла ближе, поправила лямку на плече.

— Прямо-таки радушный приём. Чувствую себя как дома.

Рин посмотрела ей в глаза.

— Ты уверена, что мы в правильном городе?

Селлис кивнула.

— Вельрин. Старый потоковый узел. Храм на окраине с историей, куда не суют нос без особого допуска. Всё как в инструкциях. Только вот... — Она взглянула на небо. — Воздух дрожит, а Поток нервничает. Я слышала это в пещерах Пепельных. Только тогда мы нашли трёх мертвых следопытов. Без глаз.

— Отлично, — протянул Лорас. — Снова приключения на жопу. Только лично моя жопа уже устала.

— Отдыхать будешь на том свете, — сказала Рин. — Сейчас располагаемся. Потом будем думать, как обойти этих шавок. Я что угодно готова поставить, что внутри храма не восстановление, а какая-то подготовка.

Тавиан подошел ближе, взглянул на неё.

— Ты хочешь нарушить приказ?

— Я хочу знать, на каком этапе нас начнут убивать.

Он смотрел долго. Потом чуть кивнул.

— Тогда начнём с разведки, это по твоей части.

К вечеру Вельрин казался ещё глуше, чем днём. Сумерки не принесли привычных уличных звуков — ни криков пьянчужек, ни детских голосов, ни даже лая. Казалось, весь город замер, притворившись мёртвым.

Отряд обустроился в предоставленном здании — старая гостиница у западной стены, когда-то бывшая резиденцией городского картографа. Внутри всё пыльное, но пригодное: деревянные койки, душевые и кухня.

— Хоть блох нет, — заметил Лэйн, бросив рюкзак. — Уже достижение.

— А что, ты их обычно с собой возишь? — лениво спросил Лорас, проходя мимо с кружкой.

Рин осматривала карту города, раскатанную на столе. Подошёл Тавиан, кивнул на северный сектор.

— Здесь обломки. Старый разлом Потока, перекрыт лет пятнадцать назад. Уцелели храм и архив.

— Значит, туда и пойдём, — сказала Рин. — Но не всей толпой. Нас и так держат на прицеле.

Селлис опустила кружку с чаем.

— Я могу пройти через западную часть. Поток в этих зонах... нестабилен, но предсказуем, если знаешь, как слушать. Возьму одного, этого хватит.

Рин прищурилась. Потом повернулась к Кесту.

— С ней пойдёшь ты.

Он фыркнул, но не возразил. Только поправил клинок на бедре.

— Если она решит свести меня в храм на жертвоприношение, я тебя потом во сне задушу.

— Тогда убей быстро. Я устала.

Селлис бросила на Рин взгляд — мягкий, почти тепло-ироничный.

— С твоими людьми всегда так душевно.

***

Рин и Тавиан вышли в город после захода солнца. Просто в плащах, как странники. Улицы пусты, но они чувствовали на себе взгляды. Открытые окна, чьи-то шаги в глубине переулков, тени, что стояли, не шевелясь.

На рыночной площади было всего трое — женщина, торгующая странного цвета кореньями, старик, перемещающий ящики, и мальчишка, что следил за ними слишком внимательно.

Тавиан отошел к лотку, Рин же направилась к мальчику.

— Ты из местных? — спросила она.

Он молчал, только сжимал в пальцах кусок ткани.

— Люди здесь боятся. Ты тоже боишься?

— А вы... — выдавил он, не поднимая глаз, — ...вы пришли, чтобы разбудить его?

Рин не сразу поняла.

— Кого?

Мальчик поднял глаза. Янтарные, как у неё. Слишком яркие для ребёнка.

— Его. Кто спит внизу. Он зовёт во снах. И говорит, что скоро вы придёте.

Тавиан оказался рядом. Рин не моргала.

— Кто тебе это сказал?

— Никто. Он сам. Через Поток.

— Где ты его слышал?

— В храме. Но теперь нас туда не пускают. Потому что он сердится. Говорит, те, кто должны его спасти, ведут за собой ложь.

Мальчик вырвался и убежал в переулок. Растворился в темноте.

Рин выдохнула. Пальцы дрожали. Чувствительность её дара начала вибрировать — что-то рядом искажалось. Слова мальчика не были обычным бредом.

Тавиан положил руку ей на плечо.

— Это звучит как очередная проблема на наши задницы.

— Это звучит, как то, чего мы боимся найти.

***

Тем временем Кест и Селлис уже добрались до развалин. Кест недовольно дернул поводья и спрыгнул с лошади.

— У тебя всегда такой стиль разведки? Тени, руины и подозрительные обвалы?

Селлис бросила на него взгляд поверх плеча.

— Если хочешь, можешь остаться ждать. Только предупреждаю — возвращаюсь я не всегда в

том виде, в каком ухожу.

— Прекрасно. Люблю сюрпризы. Особенно, когда меня ими не душат.

Они выбрали северо-западный обход. Район полуразрушенных складов и арочных переходов, когда-то принадлежавших магистрату знаний. Теперь всё здесь было либо запечатано печатями Потока, либо заморожено решением Совета. Официально — «временно недоступно».

Кест осторожно провёл пальцами по закопчённому знаку на стене.

— Эти круги... Старые. Но кто-то недавно их обновлял. Магия ещё тёплая.

— Тебя не смущает, что в закрытой зоне осталась активная печать?

— Меня больше смущает, что она... не сдерживающая.

Селлис присела, коснувшись земли двумя пальцами. Поток под ними дёрнулся, как раненое животное, но не укусил. Она прислушалась.

— Здесь кто-то работал. Не зачищал, не скрывал, а обустраивал. Словно готовил к повторному входу.

Кест вытащил кинжал. Ему не нравилось, когда Поток гудит у позвоночника.

Они шли вглубь. Камни под ногами стали влажными. Стены покрылись чёрным налётом. Не плесень, а тонкий слой потокового следа — как после краткого искажения. Селлис поднесла к этому руку. Магия затаилась.

— Это не от течи. Это след ритуала. Не больше двух дней назад.

Кест сжал рукоять.

— Прекрасно. Нас встречают с враньём из администрации, а сами устраивают игрища за спинами Совета.

— Что-то мне подсказывает, им Совет уже давно не указ.

Они подошли к бывшему архиву. Каменная арка, от которой осталась треть, вела в чрево здания, где запах сырости перебивался странным металлическим оттенком. Селлис прошла вперёд, остановилась у провала в полу.

— Сюда бы свет...

— Или глупца, который полезет первым. Вот он я, — буркнул Кест и, не дожидаясь, осторожно начал спуск.

Он шёл первым, медленно, проверяя каждый шаг. Селлис за ним. Внизу был туннель, частично обрушившийся, но достаточно проходимый. Потолок низкий, воздух стоял.

— Это старые каналы, — прошептала она.

— И теперь тут водятся фанатики?

— Если бы они просто водились.

Они замерли почти одновременно.

Впереди кто-то шептал. Не громко. Но слова различались — один и тот же фрагмент, повторяемый с разной интонацией.

Селлис дала Кесту знак. Он двинулся вперёд, укрываясь за остатками колонны.

Человек сидел у стены. Один. Грудь покрыта вырезанными символами, некоторые ещё кровоточили. Он повторял:

— Поток знает. Поток дышит. Поток очнется.

Кест поднес палец к губам. Селлис кивнула.

Они вышли почти одновременно.

— Не шевелись, — скомандовал Кест. — Мы не хотим тебе вреда. Если только ты не решишь, что хочешь причинить его нам.

Фанатик поднял глаза. Его зрачки были расширенными, будто Поток переполнил череп.

— Вы... не те, кого он ждал.

Селлис подошла ближе.

— Кто ждал?

— Он. Верий. Он слышит тех, кто близко. Он чувствует... Око. Она рядом. Она несёт с собой ключ.

— Ключ к чему?

— К распаду. К очищению. Она должна быть первой. И ты... — он уставился прямо на Селлис. — ...ты должна помочь ему. Как обещала.

Кест замер. Селлис едва дёрнулась. Голос фанатика стал выше, срываясь на визг:

— Ты принесла их к нему. Ты нарушила печать. Привела к Оку. Ты—

Кест не дал закончить. Быстрый удар по горлу и всё стихло. Он вытер лезвие, лицо её было спокойным, почти холодным.

— Он бредил. Мозг развален. Потоком пробито все. Никакой пользы. — Кест посмотрел на неё долго. — Он знал, кто ты.

— Он знал, что я женщина. В остальном — паранойя.

— Ты не из тех, кто просто забывает такие фразы.

— Я не забываю. Но и не паникую. Ты бы мог взять его живым?

— Он бы продолжил визжать.

Они молча выбрались наверх. Воздух снаружи был холоднее. Над Вельрином уже поднималась тень.

Селлис не сказала ни слова. Впереди она видела храм. В темноте купол казался чёрным, как пустота. И всё, что шевелилось внутри, уже звало по имени.

Когда Кест и Селлис вернулись, солнце уже село. Остатки тусклого неба слились с дымкой, что медленно ползла над городом, как сдержанное дыхание чего-то, что затаилось под улицами. Лорас встретил их у двери.

— Вы живы, и это уже хорошая новость. Хотя от Кеста воняет, как от болота.

— Скажи спасибо, что не принёс сувенир из мясной лавки, — буркнул Кест, протискиваясь внутрь.

Селлис молча прошла за ним. Рин уже ждала. Сняла перчатки, жестом отослала Мияра и Лэйна, оставив в комнате только Тавиана и Лораса.

— Говорите, — коротко бросила она.

Кест первым снял капюшон, отряхнул плащ.

— Мы наткнулись на следы свежей потоковой активности. Местами — ритуальные круги. Магия старая, но усиленная недавно. Кто-то в этом городе готовит что-то внутри старых каналов.

— Вы кого-то нашли? — спросил Тавиан, облокачиваясь о стену.

— Одного фанатика. Полуживой, весь в шрамах. Нес чушь, но... цеплялся за конкретные образы. Говорил о каком-то «Оке», о женщине, которая «несёт ключ». Упомянул Верий. И, что хуже, узнал её, — Кест кивнул в сторону Селлис. — Или сделал вид.

Рин чуть дёрнулась.

— Что он сказал?

Селлис не изменилась в лице. Ответила ровно:

— Назвал меня помощницей. Мол, я привела всех к нему. Это был бред. Но... слишком конкретный.

— Вы его убили? — уточнил Тавиан.

— Он был нестабилен. Если бы продолжил кричать, то нас могли накрыть. Или хуже, увёл бы за собой, — Кест устало опустился на табурет.

— Вы действовали быстро, — сказала Рин.

Лорас закрыл журнал, встал.

— Ночь на дворе. Я предлагаю — дежурство по сменам. Поток зашевелился. Я это чувствую. Что бы тут ни было — оно не спит.

***

Ночь пахла сыростью и пеплом. Поток притих, но не исчез — будто лёг спать где-то под городом, изредка перекатываясь под камнем, как уставший зверь. Дозор длился уже третий час. Смена должна была прийти с рассветом, но сейчас никто не хотел никого будить.

Рин сидела на карнизе одной из разрушенных арок, смотрела вниз, туда, где пустые улицы замирали в чёрной тишине. Тавиан стоял рядом, не отвлекаясь. Он был спокойным, как всегда, но ощущалось напряжение в плечах, словно он не мог до конца расслабиться, даже рядом с ней.

— Можешь помочь? — Бросил Тавиан, не поворачиваясь. — Ремень перекрутился.

Рин подняла бровь, но всё же подошла. Ремень действительно сбился. Но он вполне мог поправить его сам. Это был не зов о помощи. Это было приглашение.

И в этот момент его рука легла ей на талию. Осторожно, просто чтобы она вдруг не потеряла равновесие. Но тепло от пальцев пошло выше, чем нужно. Глубже, чем нужно. Она замерла.

— Ты просто так держишься за меня или пытаешься сохранить равновесие? — спросила она, тихо.

— Всё сразу, — также тихо.

Он повернул голову. Тепло от его пальцев будто всосалось под кожу, растекаясь к центру. Она поправляла ремень, но вся концентрация сдвинулась в точку соприкосновения. Его дыхание касалось её шеи. Слишком близко.

Он не смотрел на лямку. Он смотрел, как дрогнула жилка у неё на шее. Как губы чуть приоткрылись — от концентрации или от напряжения. Или и от того, и от другого. Рин знала, что он чувствует.

— Готово, — сказала она и отвернулась.

Он не двинулся. Только голос, почти шёпот:

— Если ты ещё будешь так прикасаться ко мне, то я могу и не сдержаться. А мы на задании, капитан Калвен.

Она ухмыльнулась.

— Ты же сам меня попросил. Вот и сдерживайся, капитан.

Рин вернулась к арке, но садиться не стала. А он так и остался — с поправленным ремнём, с пульсом в горле и с проклятым жаром, который не мог выплеснуть. Чтобы хоть как-то разбавить напряжение, он хрипло попросил:

— Можешь рассказать что-нибудь о себе? Что-то... о детстве, например?

Она задумалась. Затем тихо, почти шёпотом, начала рассказывать.

— Ну, в детстве я часто убегала из дома. Пряталась на крыше казарм. Там был единственный камень, на котором можно было лечь так, чтобы ни один взгляд снизу не достал.

Тавиан бросил короткий взгляд, но ничего не сказал. Она продолжила.

— Я думала, если лечь, закрыть глаза и не шевелиться, то всё пропадет. Шум, голоса, ругань, Поток. Но он всё равно приходил. Подбирался из-под ног, под кожу. И шептал.

— Ты тогда уже слышала его?

— Не как сейчас. Тогда я думала, что просто схожу с ума. А когда сказала матери, она ударила меня. Сказала, если ещё раз проболтаюсь, меня сочтут порченой и заберут на изучение.

Тавиан встал рядом. Держался на расстоянии, но близко, чтобы она чувствовала — он рядом.

— И что потом?

— Она нашла способ... выдрессировать меня. Каждый раз, когда я упоминала Поток или вела себя «странно», она лишала меня еды. Била. Или заставляла стоять в снегу по колено. Часа по два в мокрых ботинках.

Тавиан сильно сжал кулак, но не перебивал.

— Знаешь, что обиднее всего? — Рин горько усмехнулась. — Я всё равно любила её. Даже когда ненавидела.

— Это не слабость, — сказал он, глядя вперед. — Это неумение перестать тянуться к тому, кто должен был быть твоей опорой.

— Мне тогда снился один и тот же сон. Я стою по колено в воде, вокруг тьма, как в этом долбаном городе. А из глубины поднимается голос. Невнятный, но отчётливо зовущий. Я тянусь, и в этот момент просыпаюсь в холодном поту, с криком. Поток звал меня ещё тогда.

— Почему ты решила, что это был Поток?

— Не знаю. Просто... чувствовала. Он говорил правду. В этом сне я впервые узнала, когда отец умрёт. И он умер точно в срок. После этого я не сомневалась. Он шептал правду, даже если я не хотела её слышать.

Тишина между ними сгустилась, но не стала тяжелой. Скорее — внимательной.

— Ты боишься его? — спросил Тавиан.

Рин чуть вздрогнула. Не от холода — от вопроса. Пауза затянулась.

— Немного. Потому что он знает меня лучше, чем я сама. Он знает, когда я лгала, даже себе. И не прощает.

— Но ты до сих пор с ним.

— Потому что он часть меня. Как бы я ни старалась это вытравить.

Тавиан кивнул. Долго молчал. Потом, глядя на неё, сказал:

— Знаешь, я не умею говорить правильно. Ни с кем. А с тобой особенно. Но... ты не одна.

Рин посмотрела на него, а в глазах что-то дрогнуло.

— Я это слышу. Просто иногда мне трудно в это поверить. Но ты... ты бываешь чертовски убедителен.

Тавиан усмехнулся, чуть покачал головой.

— А ты убедительна, когда не пытаешься казаться сильной.

Она прищурилась, боковым взглядом оценивая его.

— Это ты к чему? Надеешься, что сейчас я вдруг стану мягкой, податливой и прижмусь к тебе, как хорошая девочка?

— Если ты хоть раз будешь «хорошей девочкой», я, скорее всего, испугаюсь и вызову целителя.

Рин усмехнулась и поправила прядь, которая щекотала щеку.

— Ну, можешь и не надеяться. Но прижаться я все-таки могу. Холодно, всё-таки ночь.

Она чуть подалась в сторону, прижимаясь плечом. Он не сдвинулся, а потом, почти лениво, скользнул ладонью вниз по её спине. Пальцы были теплыми, цепкими, уверенными.

— Мы просто согреваемся, — буркнула она.

— Разумеется. Я просто держу тебя за талию, потому что забочусь о состоянии твоих почек.

— Ага. Тогда не забудь погладить немного ниже. Мои бёдра тоже мёрзнут.

Он ухмыльнулся, скользнул ладонью ниже.

— Никаких приказов. Но если скажешь — я согрею всё, что ты мне позволишь.

Она резко развернулась к нему. Глаза в глаза.

— Если ты хоть раз скажешь что-то в духе «сначала работа, потом чувства» — я тебя ударю. Мне и так уже хреново, потому что я хочу тебя больше, чем положено.

— Звучит, как вызов, — прошептал он, наклоняясь ближе.

— Это предупреждение. Не думай, что ты единственный, кто умеет справляться с этим.

— Я не справляюсь, — признался он. — Я просто делаю вид, что держу себя в руках.

— Плохо держишь, — бросила она, уткнувшись в его плечо. — Очень плохо. Я уже чувствую, как мне в бедро...

— Сойдёмся на том, что это моя катана.

Она рассмеялась. Рин запрокинула голову, ощущая, как он гладит по пояснице — лениво, но безошибочно, точно зная, где ей приятно.

Где-то внизу лязгнула створка, послышались шаги. Рин чуть обернулась, но не сразу отстранилась. Её бедро всё ещё касалось бедра Тавиана. Он только сильнее сжал пальцы на талии, будто предупреждая: «пока не всё».

Из-за угла показались двое.

— Тсс, — бросил Кест, — если они трахаются, мы лучше уйдем тихо. Я не готов снова видеть чужую задницу на дозоре.

Рин лениво отстранилась и встала ровнее.

— Если бы мы трахались, ты бы услышал это ещё внизу. Голос у меня звонкий.

Лэйн остановился. Он замер на полпути, взгляд скользнул по ней — чуть дольше, чем нужно. На лице было что-то между неловкостью и горечью. Он отвёл глаза и резко кивнул, будто сам себе.

— Простите, капитан... Я не знал, что вы...

— Что я что? — спокойно переспросила Рин.

— Лэйн, хватит, — вставил Тавиан. — Мы просто смену ждали.

— Конечно, — отозвался Лэйн, сжав губы.

Кест зевнул, опёрся на стену.

— Я, конечно, верю в дисциплину, но, капитан Калвен, если вы всё-таки когда-нибудь захотите потрахаться под звездами — дайте мне знать. Я найду подходящую точку обзора и принесу выпивку.

Рин усмехнулась и встала. Проходя мимо, хлопнула Кеста по плечу.

— Мечтай, что тебя позовут.

— Уж точно не Лэйна, — буркнул Кест в сторону, уже тише.

Рин уловила, как Лэйн сжал челюсть. Не сказала ничего. Он смотрел на них с тем лицом, где всё слишком ясно: он видел слишком много, понял слишком поздно. И проглотил всё, ничего не сказав.

— Ладно, — пробормотал Кест. — Смену мы взяли. Можете продолжать свой... согревательный дозор.

Рин встала. Прямо. Спокойно.

— Спасибо. Поток пока затаился. Но он всё ещё дышит.

— Принято — тихо отозвался Лэйн.