Когда Истина горит

Солнце било в окно так нагло и прямолинейно, будто специально. Рин минут десять боролась с подушкой и одеялом. Мысли били тяжелыми волнами. Вчерашний разговор с Тавианом возвращался урывками, как синяк, на который постоянно давишь пальцем. Каждое слово отзывалось в голове тупым стуком и жгучим зудом. Она завернулась в простыню, простонала в потолок, будто тот мог дать ответ, но его не было. Было липкое раздражение и усталость, с которой невозможно спорить. Встав, Рин натянула рубашку, пригладила волосы, собрала их в узел. В зеркале мелькнуло лицо — тень самой себя. «Хрен с ним», — подумала она и вышла в коридор.

Кухня встретила запахом пережжённого кофе и бумагами, разбросанными по столу. Лорас сидел там, как у себя дома: сутулясь, обложенный кружками и какими-то списками, чертыхаясь под нос, словно мир целиком зависел от того, правильно ли он напишет отчёт. Завидев её, он поднял бровь, лениво постучал ложкой по краю стола.

— Ну ты и выспалась. Я уже думал, ты умерла.

— Ни того, ни другого, — буркнула Рин. — Просто размышляла, как бы тебя убить и при этом не попасть под трибунал.

— Не переживай. Я сам дам показания, что заслужил, — невозмутимо бросил он.

Она рухнула на стул рядом, зевнула так широко, что чуть не вывихнула челюсть.

— Есть что-нибудь кроме кофе и говна?

— Есть говно с кофе. Хотела — получай.

Он подвинул ей кружку. Рин сделала глоток, скривилась и едва не сплюнула обратно.

— Ты вообще когда-нибудь учился варить кофе?

— Я учился складывать кишки обратно в людей, колоть противоядия и отличать настоящую кровь от театральной. Кофе — побочный эффект.

— С твоим кофе кровь пускать проще, чем пить его.

Лорас хмыкнул, но в этот раз не ответил шуткой. Он чуть откинулся назад, посмотрел на неё внимательнее, как умеет только он — будто невзначай, а на самом деле пристально.

— Ты сегодня какая-то... другая.

— Опухшая? — хрипло усмехнулась Рин.

— Нет. Мягче, — сказал он после короткой паузы. В голосе не было издёвки.

Она моргнула, чуть сбитая с толку. Слово резануло неожиданно глубоко — так, будто он попал пальцем в то место, которого она сама старалась не касаться.

— Мягче? — переспросила Рин.

— Не в плане груди, — тут же отозвался он, уголки губ дернулись. — Хотя...

— Лорас, — предупредила она устало, но без злости.

— Всё, всё. — Он поднял руки, словно сдаваясь. — Просто раньше ты с утра смотрела так, будто уже кого-то убила и ищешь второго. Сейчас у тебя в глазах... — он чуть склонил голову, прищурился, будто подбирая точное слово, — не знаю, некое тлеющее смирение. Как будто ты дала миру фору.

— Я просто не хочу разговаривать до завтра.

— Возможно, — кивнул он, но взгляд не отвёл. — Но это всё равно не похоже на тебя.

Повисла короткая пауза. Лорас барабанил пальцами по кружке, будто решая, стоит ли продолжать. В конце концов спросил:

— Ты с ним говорила, да?

Она не уточняла, с кем. Он и так знал.

— Говорила, — тихо.

— И?

— И пока всё.

Он присвистнул, изобразил, будто записывает что-то невидимым пером в воздухе:

— «Капитан Калвен проявила признаки эмоциональной открытости. Зарегистрировано: один случай из миллиона».

— Повторится — будет случай смерти, — заметила она сухо.

— Так и запишем, — беззлобно согласился он.

Рин сделала ещё глоток. На этот раз не скривилась — вкус показался терпимым, даже нужным.

— Он тебя задевает, — сказал Лорас спокойно, без тени шутки.

— С чего ты взял?

— Потому что сегодня ты не орёшь. — Он пожал плечами. — А когда ты не орёшь, значит, думаешь. А когда думаешь — значит, тебя кто-то зацепил.

Она поставила кружку и посмотрела прямо.

— Он задевает всех. Просто не все признаются.

— Верно, — кивнул Лорас. — Но только ты признаёшься хотя бы себе.

Рин резко выдохнула, чуть усмехнувшись, но взгляд остался серьёзным.

— Он меня бесит.

— Конечно. — Лорас откинулся на спинку стула, потянулся. — Вот и поговорите об этом в постели. Лучшее место для выяснения отношений.

Рин рассмеялась неожиданно тихо, но искренне. Смех вышел хриплым, будто освободил в груди зажатый узел.

— Ты конченный.

— А ты — моё проклятие, — с довольным видом заключил он. — Теперь иди и скажи своему капитану Ледышке, что у него, оказывается, есть шанс на оттепель.

— Никогда больше не говори «Ледышка». С каждым разом я теряю уважение к себе.

Лорас поднял кружку, как бокал.

— За твою потерю достоинства.

— И твою профессиональную деградацию, — подхватила она.

Они чокнулись и выпили.

***

Тренировочная площадка гудела, как улей. В одном углу — удары клинков по зачарованным щитам, в другом — вспышки заклинаний, похожие на короткие молнии. Воздух был густ от жара магии, запаха пота и металла. На боковом секторе уже собрались свои: Кест, Мияр, Лорас. И в тени, чуть в стороне, — Тавиан. Он не тренировался, просто стоял и смотрел, будто оценивая людей.

— Капитан, — окликнул Рин один из старших солдат. — Желторотики ждут, чтобы ты глянула, как они выросли. Или хотя бы перестали жрать грязь лицом.

— Грязь — источник минералов, — отрезала она, подходя.

Кест скрестил руки на груди, усмехнулся так, будто ждал этого ответа:

— Наше солнце всё-таки встало! Тебя с утра видно не было. Кто-то решил выспаться на год вперёд?

— Еще слово — и я проверю, работает ли твоя магия против собственного лица.

Мияр прыснул. Лорас обменялся с Тавианом коротким кивком — и тот так же едва заметно ответил. Как будто между ними шла невидимая переписка, до конца понятная только им.

— Сегодня парами? — уточнил Кест, но в голосе сквозило любопытство, почти злорадное.

— Нет. Сегодня — демонстрация. Приказ сверху. Координатор хочет видеть, как работают капитаны в связке.

Мияр фыркнул, Кест приподнял бровь.

— Ты с ним? — кивок в сторону Тавиана.

— Ага, — спокойно. — Будем показывать новичкам, как не надо друг друга убивать.

— Ну... удачи, — пробормотал Мияр. — Только не перевозбудитесь.

Рин метнула в него тренировочный нож. Тот свистнул у щеки и вонзился в щит рядом. Специально мимо, но достаточно близко, чтобы Мияр больше не комментировал.

Под куполом, сплетённым из магических плетей, всё стало глуше. Звуки снаружи уходили на второй план, а внутри оставалось только дыхание и ощущение сжатого пространства. Задание простое: отразить три атаки — магия, физический контакт, и имитация ментального давления. Тавиан встал рядом. Его плечо почти касалось её. Взгляд скользнул по её фигуре — не задерживаясь, но всё равно чувствуя.

— Готова? — спросил он ровно.

— Всегда.

— Сомневаюсь.

— Еще слово — и я тебя придушу.

— Держись. Сорвёшься потом.

Она прикусила губу. Чёртов сарказм — снова пробивается, как трещина в доспехе.

— Начали, — скомандовал куратор.

Первый импульс. Рин среагировала мгновенно: магическая сеть вспыхнула, расползлась по земле, ловя давление. Второй — клинок. Тавиан шагнул вперёд, сталь встретила сталь, он отбросил удар так, будто делал это сотни раз рядом с ней. Он двигался так близко, что их шаги совпадали, дыхание сливалось, развороты будто подчинялись одному ритму. Между вспышками и перекатами Рин ловила обрывки звуков — его дыхание, чуть чаще, чем требовала нагрузка.

Третий импульс. Они синхронно ушли вниз, избегая магической вспышки — и в этот миг оказались щекой к щеке. Горячая кожа, запах металла и чего-то терпкого. Он напрягся. Она сбилась с дыхания. На долю секунды бой перестал существовать.

— Ещё немного, — пробормотал он ей прямо в висок.

— Ты про тренировку? — голос у неё дрогнул. — Или про это?

Он задержался рядом.

— Уже не уверен.

Они разошлись синхронно, будто отрезанные от единого движения. Купол словно запомнил этот миг их близости — и ударил усиленным импульсом, резким, как плеть. Воздух дрогнул. Тавиан выставил барьер, жестким рывком удерживая пространство, а Рин собрала нити в узел на границе поля. Еще секунда — и купол погас, как лампа.

Тишина.

Они остались в центре, дыша в унисон. Аплодисментов не последовало — только сухое подтверждение наблюдающего мага:

— Демонстрация окончена.

Кивок. Свободны. Рин первой нарушила тишину.

— Если бы на заданиях ты двигался так же гладко, как на тренировке, у нас давно был бы идеальный отряд.

Уголок губ Тавиана дернулся.

— Если бы ты меньше пялилась на меня, я бы не сбивался с ритма.

— Ты тоже пялился. — Она прищурилась. — Я чувствовала.

— Ты вообще слишком много чувствуешь.

— А ты слишком много молчишь.

Он посмотрел прямо, чуть дольше, чем было необходимо. Взгляд, в котором читалось слишком много.

— Похоже, сегодня будет тяжелый вечер.

— Или интересный, — ответила она, и голос её прозвучал тише, чем хотелось.

Она развернулась и пошла прочь. Тавиан задержался, стоял, как будто проигрывал в уме десятки возможных продолжений этой сцены. И только потом медленно двинулся за ней.

К вечеру по штабу разлилась вязкая усталость. Тела отработали своё, голоса стихли. Солдаты расползались по ярусам: кто-то остался шлифовать удары, кто-то спустился в баню, где половина кранов не работала, зато можно было курить прямо там, не боясь выговора.

Рин устроилась в общем зале, на краю дивана. Перед ней — пачка отчетов, которая давно превратилась в подставку для фляжки. Она смотрела на стол, но мысли крутились вокруг другого: Тавиан, демонстрация, его дыхание рядом. Щека к щеке. Руки — так близко, что оставалось только протянуть...

«Если бы он тогда поцеловал меня... я бы не отстранилась».

Мысль простая, короткая. Но от её честности внутри вспыхнуло раздражение. Мимо прошёл Мияр, махнул рукой. Рин кивнула, даже не поднимая глаз. Через минуту в зал вошёл Лорас, сел рядом.

— У тебя лицо тошнотворное, — сказал он с ленивой усмешкой. — Как будто ты подавилась эмоцией.

— Если я в тебя запущу фляжкой, ты лишишься зуба.

— У меня протез. Можешь не сдерживаться.

Она метнула. Он поймал. Отпил, поморщился.

— Теплое. Как твой ледяной дружок?

— Очень смешно. Иди к черту.

— Уже бывал. Там без тебя скучно.

Она закатила глаза, но спорить не стала.

Поздно вечером их вызвали в оперативную. Не тревога — просто аккуратное уведомление: «Через десять минут собраться». Пришли все, даже Кест, который обычно опаздывал на три проклятия. Координатор стоял в зале — сухой человек, серый взгляд, без искры. Он не повышал голос.

— Отряды Альвариса и Калвен. Приказ Совета: направиться в Вельрин. Диагностическая операция. Поток в районе нестабилен. Возможен контакт с носителями искажений. Срок выхода — двое суток.

Рин приняла свиток. Едва коснулась его — по позвоночнику прошел тонкий импульс, словно Поток в городе уже протянул к ней невидимую нить. Она подняла глаза — и встретила взгляд Тавиана. Он понял без слов. Рин свернула лист. Сухо сказала:

— Вельрин. Скучала по храмам.

— Хоть бы раз без крови и катакомб, — проворчал Лорас.

— Надейся дальше.

Кест усмехнулся.

— Значит, снова мы лезем в задницу истории?

Рин подошла к окну. За стеклом вечер разливался густым вином, и в его глубине отражались их лица — усталые, но всё те же.

— Опять храм. Опять Поток. И снова мы. Совет, видимо, решил не напрягаться с разнообразием.