19 Тэ Ён
Всё, вроде, произошло так, как я хотел. Хан Ин Дже повержен, его фирма рухнула, акции обесценились. Меня поздравляли с победой. Но внутри — пустота.
Никакого торжества. Никакого облегчения. Ведь Дже Юль так и не объявился.
Всё, что я получил от него — одно-единственное сообщение:
"Не переутомляйтесь и не подвергайте себя опасности. Живите полноценной и счастливой жизнью."
Я перечитывал эти строки каждое утро, словно проклятие. Искал там скрытый смысл.
Но чем чаще я смотрел на эти буквы, тем сильнее разъедала боль. Они становились не заботой, а ножом, вонзённым в сердце.
Каждый день начинался с ненависти — к себе, к своей жизни, к его молчанию.
Каждую ночь я засыпал, обнимая подушку, пропитанную слезами. Там, во сне, он иногда приходил ко мне — живой, рядом. Но утро стирало эти призраки, и пустота становилась ещё невыносимее.
Со Те держался рядом. Друг. Спаситель. Он молча подставлял плечо, когда я шатался, и умел вовремя отшутиться, когда тишина давила на виски. Никогда не задавал лишних вопросов, просто принимал мою слабость как часть меня.
Тэха был другим — мягче, осторожнее. Он умел слушать. Не торопил меня с ответами, просто сидел рядом, пока я искал слова. Иногда приносил кофе, иногда вытаскивал на люди, объясняя это «рабочим визитом». Я знал: они оба видят мою боль, но не пытаются вырвать её силой. Они просто были рядом. И именно это не давало мне окончательно провалиться в бездну.
Я надевал дорогие костюмы, рисовал на лице улыбку. Люди верили, что я холоден и сосредоточен — и даже перестали задавать лишние вопросы. Но они не знали, что я изнутри разваливаюсь на осколки.
Альфы продолжали крутиться вокруг меня. Их ароматы, их феромоны, их внимание. В другое время я бы чувствовал раздражение или злость. Но теперь — ничего. Их запахи стали для меня пустыми, как воздух.
Даже когда кто-то пытался накрыть меня плотной волной феромонов, я оставался холоден, неподвижен. Как будто моё тело и душа навсегда отказались принимать кого-либо, кроме одного.
И всё это только подтверждало самое страшное — меня больше не трогал никто. Никто, кроме него.
"Даже если весь мир рухнет, — признался я сам себе однажды ночью, — я всё равно жду только его."