Глава X - Лето в кадетском галстуке
Посвящается политическим заключённым
Оливер Бок
11 мая 2962 года
Большой зал Академии был одним из любимых мест Оливера - не только на Гефесте, но и вообще. Как и всё в Империи, он был оформлен орлом, но в этот раз орёл был действительно интересным. Маленькая головка орла выступала сценой, а корона на ней расходилась назад лучами, на которых могли разместиться музыканты. Вверх шла лестница - по шее орла, через его тело и вплоть до хвоста. На "перьях" крыльев и хвоста располагались сиденья, и из-за того что крылья загибались, они формировали амфитеатр. Хвост, соответственно, был выше всего, а голова сидела внизу. Если посмотреть сверху - действительно орёл.
Их заводили из приватного места орла, и дальше они расходились по лучикам и ступенькам орлиных перьев. В зал вырывалось изумрудно-зелёное море парадных кадетских мундиров, заполняя его либо потом, либо дорогими духами которыми их родители пытались этот пот заглушить. Не очень успешно.
Оливер искал его. Глаза скользили - то вверх, то вниз, то направо, а может быть, иногда, просто так! - И налево. Где же он? Где же он? В толпе таких одинаковых кадетов... как же можно было его найти?
Эмиль не должен был быть далеко.
И вот он, был.
Здесь.
Эмиль был высоким, выше, чем нужно, наверное. Широкие плечи, почти лысая голова с гладким пушком от бывших волос, аккуратные глаза в интересном разрезе, смуглая кожа обтягивала череп достойный работы Микеланджело...
- Дорогие кадеты!, - огласил голос со сцены.
Оливер не заметил как они сели. Обзор был неплохой, да. На сцене был сам Гауфен.
- Дорогие кадеты Империи, - повторил он. - Мы собрались с вами в этот особый для нашей Родины день. День, когда на свет появилась наша страна - такой, как мы знаем её сейчас.
Эмиль...
- Альберт II боролся - как и каждый из нас - в первую очередь за сохранение Империи. За сохранение её в свете нарастающей борьбы между мятежными баронами, которая грозила разрушить нашу державу.
Зачем ему слушать это деда...
- И зачем они его пригласили, - шепнул ему на ухо Роберт.
- И не говори..., - промямлил Оливер.
- Нет, я тебе клянусь, я слышал эту речь раз триста...
- Да, да.
Отстань! Эмиль немного склонил голову.
- Мы выстояли! Мы выстояли революцию - мы выстоим и патриамское нашествие. То, что сейчас происходит на Уммо - не вопрос газет и журналистов, рейтингов политиков и предметов обсуждения сената. То, что происходит на Уммо важно для каждого из нас. Не только для вас как для будущих офицеров Империи, но и для вас как для граждан. На Уммо мы охраняем будущее, безопасность, процветание нашей страны.
Прикрываясь уммитами как живым щитом, конечно...
- Мы воюем за человечество. За человечество в целом. Патриам - враг не только нам...
Новые слова Гауфена накрывались дымкой. Защита. Орда. Эмиль! Необходимая мера. Наши ребята.
- Пойдём, спустимся? Я хочу поговорить с ним, - голос Роберта резко прорвал этот парад иллюзий.
- Да, давай.
А как же Эмиль? Хотя, пусть будет. Ещё свидимся. Когда ещё с Гауфеном можно будет поговорить?
Очередь, ожидаемо, была долгой. Оливер и Роберт, однако прошли чуть быстрее - Гауфен старался отвечать скорее. Заметив их, он улыбнулся.
- Здравствуйте, господа. Как вас зовут?
Он сидел на летающем табурете, забросив одну ногу на другую, и обхватил обеими руками колено верхней ноги. Его жутковатые - другого слова Оливер не нашёл - разве что, хитренькие, глубокие, сверкающие глазки прыгали то на одного, то на другого.
- Ты! - он ткнул острым пальцем на Роберта, - Ты, я подозреваю... Роберт? Сын лорда Пайпера?
- Так точно, - улыбнулся и наклонил голову Роберт.
- Рад, рад видеть что твой отец не отдал тебя в сенаторы, - широко улыбнулся Гауфен, возвращая руку на колено. - Признаться, я не знаю места скучнее зала Сената. А ты кто?
- Оливер Бок. Сын Германа Бока.
Рот Гауфена распахнулся широко как трюм звездолёта. Его глаза из маленьких горизонтальных щёлочек превратились в обычные блюдечки. Со слезинкой на углу, как заметил Оливер.
- Ты... случаем... не внук Пауля Бока?, - с той же энергией спросил Гауфен.
- Да.
- Не может того быть! Ха-ха! Невероятно!
- Да, я знаю. Легенда космофлота...
- Нет, нет, какая там легенда! Мой старый друг Пауль.
- Ваш друг?
- Да. Добрый друг. Я... Я сожалею. Обо всём что случилось.
Слеза попыталась проскочить у Оливера, но он сдержал её.
- Спасибо.
- Если бы я мог как-то помочь, - сказал Гауфен, понурив голову, - Я же знаю старика Шухарта, твоего деда, правильно? Я бы мог помочь его дочурке, твоей матери. Белле?
- Да.
- Если хотите, можете обращаться к нам. Можете прийти в гости, даже. Моя внучка - твоя ровесница, я думаю, вы с ней подружитесь.
- Хорошо. Я передам матери.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- Если бы...
- Всё хорошо.
Повисла нелёгкая пауза. Сзади шёл шёпот других людей из очереди, требовавших внимания императорского военного советника.
- Приятно познакомиться, Оливер Бок. И с вами, Роберт Пайпер.
- Взаимно.
- Взаимно.
Они отошли, молча. Следующий подбежал к Гауфену - и тот так же ярко смеялся.
12 мая 2962 года
- Многие из молодых кадетов не понимают важности теории игр в военном деле. Сегодня я попытаюсь это исправить.
Герр Ханеке, преподаватель математики, был обладателем довольно заурядного класса. Эллипс с голографом посередине, и лектор, расхаживающий в центре. Он одевался как человек конца XX века, за что над ним часто смеялись - коричневая жилетка с ромбиками, клетчатая рубашка, слегка обвислые брюки и всё это до боли коричневое. Что у него нельзя было отнять, так это умения объяснять математику.
- Теория игр в своей основе является не больше и не меньше того, что сказано в её названии. Теория, изучающая игры. Вы можете спросить - и зачем же нам изучать игры? Мы же ведём войну, тут не до игр! Глупая ошибка, господа, если такой вопрос появился у вас в голове. Игра - идеальная модель того что происходит на поле боя. Есть правила, есть противник - и вы соревнуетесь с ним. Вы играете с ним.
- Мы будем изучать шахматы? - не выдержал Оливер.
- В какой-то момент, да. Интересная и старинная игра.
- Давно решённая.
- Конечно. Спасибо, Оливер.
Сколько стыда... Он решил перевести внимание на Эмиля. Лекция всё равно вводная, чего бы ему было беспокоиться. Сегодня он хотел хоть как-то сформулировать свои чувства. Сделать с ними хоть что-то.
Любовь? Какая может быть любовь между мужчиной и мужчиной? Наверное, может... почему бы ей и не быть - но это не любовь! Это, хм, привязанность? Страсть? Интерес? Влечение? Что это?! Что же это такое? Может быть - оно ничто?
- Оливер?
- Да?
- Ответь пожалуйста.
- Конечно.
* * *
- Сколько вы пронесли? - спросил Карл-счетовод, тончайший очкарик, сидевший на входе в их потайное убежище - дырку за одной из кроватей в общежитии. Оливер помнил их счастье, когда они нашли её.
- Пять ампул, - он достал из кармана две заветных бутылочки фиолетового алкоголя, а Эмиль и Роберт показали две и одну.
- Пойдёт, - улыбнулся Карл. - Эй, там? Стаканы не разбили?
- Как?
- Да я не знаю.
- Заноси!
Карл заполз через прикрытую доской дыру, а за ним прошли ночные добытчики.
- И вот он, великий Электро! - улыбнулся Лаури, белобрысый и голубоглазый финн, сидевший на жёлтой подушке в углу убежища.
- И тебе здравствуй, - шмыгнул Оливер.
- Дурацкое прозвище, Олли, - сказал Эмиль.
- Правда? - медленно спросил Оливер, поворачивая лицо. Испуг?
- Тебе нужно что-то более... масштабное.
- Хм..., - Оливер сел в угол напротив Лаури.
- Доставайте своё барахло.
Что-то масштабное, значит... что же его удивит? Хм. Есть ли идеи?
- Озимандия.
- Что это, - спросил Роберт.
- Это царь... который жил очень много лет назад. Тысячи и тысячи, и он правил в стране Египет на Земле.
- Да, я знаю, - сказал Карл. Там пирамиды как на Марсе.
- Это на Марсе пирамиды как в Египте, - шикнул Эмиль.
- Вот. И я подумал. Звучит - масштабно. Великий древний царь, который многое построил.
- И правда, - улыбнулся Лаури. - За Озимандию!
Друзья подняли бокалы, чокнулись, и тот вечер прошёл в разговорах.
* * *
Вечер, а вернее уже ночь, продолжилась когда Оливер и Роберт проскользнули на крышу Академии. Беготня по тесным коридорам, лестницам, случайные роботы или ксеносианцы не мешали, они ухватились за стремянку, они поднялись.
Ночи в столице странные. Огромный город, полностью расположенный под поверхностью планеты, вместо звёздного неба смотрел на них небом металлическим. Было слышно отдалённое жужжание моторов и обогревателей, поездов, кораблей, отбывающих в космопорт. Даже этой искусственной ночью, созданной чтобы людям было легче спать, Гефест кипел жизнью. Где-то был слышен смех, где-то крики, где-то музыка, где-то вздохи, где-то лаяла собака. Смеха и музыки было даже слишком много. Столица пахла синтетикой, но синтетикой прожитой. И здесь люди живут, как гласит поговорка - а здесь люди живут!
- Роберт, я хотел тебе кое-что сказать, - вдруг вырвалось из Оливера.
- Конечно. Валяй.
- Ты знаешь... знаешь... я думал об этом и довольно немало последнее время... - Оливер вдруг почувствовал как заболела голова, как появился пот, как он стал красным и как крыша под ним стала как батут, который прогибался, прогибался, но обратно выгнуться не мог.
- О чём ты думал?
- Об Эмиле. Он мне нравится.
Лицо Роберта окаменело и побледнело настолько, насколько возможно.
- Он тебе что?
- Да.
- Оливер, - захохотал Роберт. - Ты сколько выпил?
- Я...
- Дружище! Ты же не из этих. Давай знаешь что, мы пойдём вниз, ты поспишь... Господи, а Эльза? Ты Эльзу на лысого променять хочешь, гомосеком прослыть?
- Я...
- Оливер, - Роберт взял его за плечо. - Я не скажу никому. Но пожалуйста, в следующий раз когда пьёшь - следи за объёмом. Хорошо?
- Хорошо...
- Поздно уже. Пошли.
Что это было? Почему? Почему всегда так! Так он и знал, этим всё и должно было закончиться, только этим! Как хорошо. Как хорошо что я не сказал Эмилю. Гора с плеч, гора с плеч, больших широких моих плеч лишилась гора...
Наоборот?
Наверное. Но всё же лишилась.
Спать спокойно Оливер всё же не мог.