Танцы на стекле

Не сказать, что Марселла ненавидела учебу, но и нельзя назвать ее девушкой, обожавшей получать знания. Но в то утро, в ее первый учебный день в Академии, она проклинала того, кто вообще придумал учиться.

За пару дней выходных ей не удалось окончательно перестроиться под жизнь фейри. Многие распорядки местных жителей ее все еще пугали. Пришлось подстраиваться под новые правила: бодрствовать большую часть суток, уметь отсыпаться за несколько часов и видеть в темноте без свечей. Марселла вполне смирилась со своей судьбой и приняла свою участь. Д'арэн молчал про ее попытку побега и относился к ней с братским теплом, отчего Марселла не чувствовала себя одинокой. Но она слишком явно ощущала, что у старшего брата множество тайн, возможно, даже раскрываемых его с плохой стороны. Хотя говорить о добре и зле в Фейрилэнде вообще невозможно.

День не задался, потому что, во-первых, ее заставили проснуться раньше обычного. Несмотря на будильник, заведенный и так на рассвет, хотя многие в это время еще спали, Линнет разбудила ее раньше, причем уже полностью готовая, словно с минуты на минуту собиралась на деловую встречу или в паб с подружками. Линнет выглядела всегда в одном стиле, поэтому трудно было сказать, она собирается работать или пить с подругами.

Ее заставили идти собираться, а затем Линнет предупредила, что лично проконтролирует сборы Марселлы на учебу. Неужели ей настолько не доверяли? После того, как она наспех приняла душ, мачеха по-настоящему собиралась ее контролировать. Она протянула ей платье, которое посчитала нужным. Коричневого цвета, со слегка расклешенной юбкой и оборкой по низу. Затем затянула ей черный корсет, явно туже, чем это делала Аннет, и заставила надеть длинные чулки и туфли. После – стала заплетать волосы, ловкими пальцами превращая их в косы. Косы вскоре превратились в два пучка на голове. Шпильки, конечно, Линнет с максимальной неаккуратностью запихивала в голову девушки, но Марселла молчала, не смея жаловаться.

Выйдя в коридор, Марселла поняла: не спал уже весь дом. Двери хлопали в разных частях особняка, отовсюду доносились голоса, кто-то спешил, бегал, торопился, собирался. Такой хаос охватил Марселлу, что она испуганно прижалась к стене и первые пару минут даже не хотела идти вниз, куда уже спустилась Линнет.

За завтраком все наперебой старались рассказать планы на день. За столом собралась вся семья, служанки носились вокруг них, создавая иллюзию вертящейся комнаты. Громко бил ложкой по столу Ониши, генерал скупо рассказывал о изменениях в армии, Линнет говорила о последних пиках моды, Аннет без умолку твердила про подозрительного советника Фури, Алдис не останавливался рассказывать про оружие и тренировки, Д'арэн отмахивался от назойливых вопросов мачехи и служанок, которые были недовольны тем, что парень какой день молчит. Марселле было тошно от всего этого шума. Радовало только то, что на нее в этом хаосе никто не обращал внимания.

После завтрака Д'арэн поторопил Марселлу. Служанка поставила на стол две корзинки, в каждой из которых лежали по два пирожка, по два яблока и пустые небольшие бутылки, накрытые мягкими желтыми полотенцами.

– Воды нальешь по пути, рядом с мостом не наливай, помнишь, Д'арэн?

– Ты напоминаешь мне об этом каждый день, – хмыкнул парень, обнял наспех служанку и, схватив корзинки, направился на улицу. Марселла тоже попрощалась со служанкой, и кухарка пожелала ей удачи в первый учебный день. Каждый шаг фейри был чужд для нее, а их образ жизни и подавно.

Они вышли навстречу первым лучам солнца и поплелись к конюшне. Конюх уже готовил лошадей, доедающих свой завтрак. Марселла схватила за запястье брата, остановила и нервно сглотнула.

– Думаешь, я сумею хотя бы залезть на коня?

Д'арэн глянул на сестру, скептически прищурился, а затем, закатив глаза, подошел к конюху и сказал ему что-то на фейрийском. Тот кивнул, поклонился и вывел на улицу лишь одного коня. Д'арэн ловко прицепил две корзинки к седлу, затем две сумки с учебниками и книжечками для записи лекций и подошел к сестре, подставляя ей руки, чтобы она могла залезть. Было максимально неловко, но по-другому Марселла бы не сумела забраться на коня, к которому так близко стояла впервые. Д'арэн залез следом, и, хотя в седле стало тесно двоим, брат держал достойную для комфорта сестры дистанцию.

Когда они уже тронулись с места, и у Марселлы закружилась голова от странной свободы и особой атмосферы конного путешествия, Д'арэн наклонился к ее уху и зашептал. Ветер свистел в ушах, поэтому приходилось говорить как можно ближе.

– Мне придется сказать отцу, что ты не умеешь ездить на лошади. Он должен взяться за твое обучение.

Марселла пожала плечами, мол, она не виновата. По центру города на учебу никто не добирается на лошадях, поэтому ей простительно.

Марселле за эти пару дней так и не удалось посмотреть природу Фейрилэнда, а теперь она видела местность за пределами особняка и клочка леса, где они гуляли с Д'арэном. Прямая дорога, пустая, одинокая, вела через поля, к очередной части леса. Природа восхищала и заставляла сердце трепетать. Вековые деревья, мягкая трава, чистое небо. Это было больше, чем превосходно. Это было слишком идеально.

Один раз Марселла даже так засмотрелась в бескрайнюю даль леса, что едва ли не упала с коня, благо вовремя подхватил Д'арэн. Затем спустя минут десять-пятнадцать быстрой езды на лошади они оказались у реки, где Д'арэн остановился. Он набрал кристально чистой воды в пустые бутылки, плеснул ледяных капель себе на лицо и вернулся на коня, продолжая путешествие.

Мост был деревянный, но хорошо укрепленный. Доски не скрипели, не пугали, что могут развалиться в любой момент. Они достойно переправили на другой берег Д'арэна, Марселлу и коня. И, судя по фонарям и благоустройству, здесь бывали довольно часто и мостом пользовались тоже. Хотя, как по-другому, если по всей территории течет река, от самого Дворца, а затем уже расходится на притоки.

И почти сразу показались корпусы Академии. Марселла, наверное, ничего не ожидала, но все равно ей показалась странным старинное каменное трехэтажное здание, соединенное коридорами. Оно больше напоминало старинный замок, нежели Академию. Ставни окон были распахнуты, по стенам вился плющ, на черной выгнутой крыше словно вырастали на глазах черные шипы. Огромные двухстворчатые двери были заперты, но на крыльце рядом, выложенным из камня, стояла группка подростков-фейри и тихо переговаривалась, изредка смеясь. На территории в центре разместился каменный фонтан. Вокруг была идеально подстриженная трава. Слева от стен каменного здания разместилась группа учащихся, которые внимательно слушали учителя, сидя прямо на траве. «Парковка» для лошадей была правее, каждому животному присваивался свой номер, а конюх раздавал сено и разливал воду.

– Они учатся прямо на улице, пока другие болтают? – спросила Марселла, наклонившись к уху Д'арэна. Тот беззаботно кивнул, словно ничего необычного не видел. Впрочем, для него и правда не было ничего необычного.

Они отдали коня, Д'арэн вручил Марселле ее корзинку и сумку. Они вышли на главную поляну, парень поздоровался с ребятами у входа, после чего распахнул массивные входные двери, пропуская сестру внутрь.

Парадная представляла из себя огромный коридор-арку. Потолок и верхние части стены расписаны какими-то моментами из жизни фейри. Вот они собирают ягоды, вот строят Дворец, вот сражаются, вот отмечают очередную победу. Арка коридора расходилась на три части. Одна вела в длинный коридор-переход в другой корпус с панорамными окнами без стекол, а два других были широкими, с мраморными полами. В коридоре одного из них висел лист расписаний, где занятия писались на человеческом и фейрийском. Коридор расходился на двери, по-видимому, ведущие в кабинеты. Здание больше походило на музей исторического наследия, но точно не на учебное заведение, пусть даже для знати.

В коридорах толпились ученики. В основном, они выглядели, как фейри. Острые уши, изредка хвосты или рога. Но были и другие местные «национальности». Прошли две горгульи, у стены стояли две девушки-амфибии, за угол свернула бледнокожая толпа подростков, напоминающих внешностью Линнет, которая была привезена из Северной Ормандии.

Подростков было слишком много для такой знатной Академии. Понятно, что ученики приезжают из всех ближайших королевств, но их все равно было много для восприятия Марселлы. Она к толпам фейри еще не привыкла, она-то на улочках Дворов еще не была, даже не представляет, как выглядят ее жители.

Д'арэн обнял сестру, отсалютовал ей и бросил быструю фразу.

– Встретимся на большой перемене для обеда, – и растворился в толпе.

И Марселла осталась одна посреди шумного коридора, среди незнакомых подростков и молодых людей, которые не обращали на нее никакого внимания. Ее охватила паника. Ее бросили, оставили, чтобы она сама выбиралась из этой темноты, в которой ее заковали. Массивные расписные стены давили, студенты вокруг слишком громко смеялись и разговаривали, игнорируя Марселлу, словно ее вовсе там нет.

Узнав, что у нее будет урок социальной науки, Марселла направилась прямо по коридору в соседний корпус, пытаясь найти нужную аудиторию. Когда двери кабинетов открывались, из них выходили учителя или ученики, Марселла замечала, что аудиторий с обычными партами, как в ее школе, мало. Где-то горой свалены подушки, где-то стоят чучела животных, где-то стойка колб, а где-то попадаются стандартные столы.

В кабинете, где у Марселлу должен был быть первый урок, стояли в три ряда одиночные парты, за учительским столом доска, рядом карта, а следом разные плакаты, нарисованные подростками. Марселла, заняв свободную парту, подошла к карте. На ней довольно подробно описывался Фейрилэнд. Красиво изображался Дворец, были показаны Благой и Неблагой Дворы, дома знати, широкая река, вытекающая в море, порт, Академия, а затем и Северная Ормандия с островами за морем Мэн. К ней незаметно подкралась учительница, молодая девушка-фейри в очень больших круглых очках. Они мило поздоровались, та спросила у Марселлы, как ей Академия. Кажется, ее предупредили, что переводится сюда девушка с именем Хизер. Марселла постаралась быть максимально вежливой и долго объясняла, что это ее второе имя, которое привычнее для отца.

Как оказалось, отсутствия внимания со стороны остальных учеников – настоящие благословение. На уроке все стало только хуже. Пока молодая учительница рисовала мелом на черной доске линии между словами синонимами в местной экономике морской торговли, подростки шептались между собой. Пусть Марселла слышала не так хорошо, как фейри, она отлично различала их слова даже на фейрийском. Они обсуждали, что новенькая в классе – дочка генерала, что она, Марселла, не как все ожидали, а выглядела совсем по-другому. Все обсуждали то, что она человек и вроде как сестра Д'арэна со старшего курса. Лекция длилась шестьдесят минут, которые показались для Марселлы настоящим испытанием. Столько шушуканий за спиной она не слышала никогда. Все старались ее обсудить, заявить, что ожидали высшего уровня. На втором уроке ситуация повторилась.

Когда прозвенел звонок на перемену после второй лекции, Марселла пулей вылетела из кабинета, все еще слыша за спиной смешки. Она так устала, хотя на деле не смогла получить знания, думая только об осуждении других. Ей хотелось плакать, но позволить себе такого она не могла.

Марселла даже не знала, где находилась столовая, и не представляла, к кому обратиться. Станут ли ученики, которые только что обсуждали ее, помогать? Может, найти какого-то учители и спросить у него? Проще было выйти на улицу, сесть у фонтана и съесть свой обед там. Марселла поплелась в сторону выхода из Академии.

В коридоре на нее налетел Д'арэн, прячась за ее спиной и громко хохоча. Корзинки в руках у него не было, а сумка на плече болталась из стороны в сторону. Ему навстречу бежали высокие парни, тоже громко смеялись и тормознули перед Марселлой. Один из них манерно поклонился, взмахнув рукой, а другой поздоровался на фейрийском.

– Киде, – что означало «привет». Марселла кивнула, но поздоровалась на человеческом. Д'арэн вылез из-за спины сестры, но все еще держался за ее плечи.

– Она не говорит на фейрийском. Это Марселла. Марселла, это мои друзья, Маркус и К'инэ. Парни, это моя сестренка.

Марселла растерянно глядела на парней. Они спросили у нее, как ей Академия и куда она направляется. Голос вышел слабым, и Д'арэн даже подбодрил Марселлу, мол, нечего стесняться. Знал бы ее брат, что пережила Марселла за эти два занятия.

– Пойдем с нами в трапезную? Нам там место уже заняли, пообедаешь с нами.

– С радостью, – облегченно выдохнула Марселла, понимая, что ей хотя бы не придется есть в одиночестве у фонтана.

Ребята медленно зашагали в потоке подростков, которые постепенно рассасывались в разные стороны. Д'арэн сказал, что обеденный перерыв очень длинный, и они многое успеют, поэтому Марселла особо тоже не торопилась, шагая между друзьями брата и самим братом. Вот только далеко из коридора второго корпуса уйти им не удалось.

Прямо по коридору, им навстречу, шагала группа молодых людей. Слева направо шли два парня и девушка. А один из них – Нортон! У Марселлы даже в глазах потемнело от ярости, когда она увидела принца. Д'арэн, конечно, предупреждал, что тот тоже учится в этой Академии, но Марселла не думала, что они отыщут друг друга в первый же день.

Нортон сверкнул взглядом. Он заметил Марселлу, выделил ее в толпе серых учеников АЗБИН. Она пылала к нему яростью, недовольством, желанием высказаться, но молчала, лишь сделав незаметный шаг в сторону брата, пытаясь то ли спрятаться, то ли найти подмогу.

Д'арэн, кажется, почувствовал перемену в настроении Марселлы и устремил взгляд прямо, увидев младшего принца с его друзьями. Д'арэн никак не отреагировал. Нортон имел странную репутацию в Академии. Он был особенным даже для фейри, но при этом сам по себе, по мнению Д'арэна, не представлял ничего интересного. Вся его ценность заключалась в одном – в статусе. Он являлся принцем Фейрилэнда, и это, конечно, решало многие его проблемы. Они знали друг друга. Д'арэн и Нортон учились на одном курсе и общались с самого детства. Хотя это общение смело можно назвать вынужденным. Король и генерал думали, что их дети-ровесники сумеют поладить и найти общий язык, станут друзьями, но этого не произошло. Парни находились настолько в разных мирах, что даже в детстве не смогли подружиться.

Несмотря на это, они остановились поздороваться. И компания Д'арэна, и компания Нортона замерли на некотором расстоянии друг от друга. Д'арэн улыбнулся, Нортон кивнул. Они уже виделись сегодня, но почему-то внутренний голос приказал поздороваться еще раз.

Марселла прожигала Нортона взглядом. Ей хотелось вцепиться ему в глотку. Он считал ее слабой и беспомощной, считал ее лишь тенью Джулии, едва ли не открыто смеялся на аудиенции с королем. От того, что Марселла правда чувствовала себя таковой, ненависть к Нортону росла сильнее. И, судя по черному взгляду его искрящихся глаз, это было абсолютно взаимно.

Нортон выглядел статно, как и следует принцу Фейрилэнда. На нем белая рубашка, белые брюки, черные мундир с золотыми пуговицами, высокие сапоги. На голове все тот же золотой венок, в ушах серьги, на пальцах кольца. Его бледное лицо с острыми скулами ловко маскирует эмоции, но черные глаза выдают правду. Марселле хочется съежиться и исчезнуть, лишь бы не смотреть на высокую худощавую фигуру Нортона. Он ухмыляется. Марселле кажется, что он этой ухмылкой напоминает ей то, какой слабой и бледной она была на аудиенции с королем. Сегодня, в коридоре Академии, поддаваясь раздражению и смятению, она отвернулась, больше не желая смотреть на хищный оскал принца.

Рядом с ним стоял парень. Невысоко роста, широкоплечий, с пшеничными волосами и холодными голубыми глазами. Его острые уши были слишком длинными. На нем был синий мундир с золотыми пуговицами и черные брюки. Толстые руки с короткими пальцами он скрестил на груди. По другую сторону от Нортона стояла девушка, напомнившая Марселле Линнет. Она была высока, стройна и симпатична. Ее бледная кожа сливалась со светлым мраморным полом. Длинные белоснежные волосы развевались за спиной. В голубых глазах горело пламя, на губах застыла легкая улыбка. Белые ресницы и брови пропадали на светлом лице. Но выглядела незнакомка приятно и очень мило, не вязалась со строгим лицом светловолосого парня и ухмылкой Нортона. На девушке было длинное синее платье с рукавами-фонариками, на талии оно затянуто поясом.

Д'арэн пожал руку Нортону и парню в синем мундире. Марселла слегка кивнула всем, но смотрела только на блондинку, мило улыбающейся ей. Казалось, она не торопилась обсудить и пустить сплетню, что Марселла дочь генерала. Девушка точно также не знала Марселлу, как и Марселла ее, отчего между ними не возникло напряжения.

– Марселла, ­– повернулся к ней Д'арэн. – Это принц Нортон, но, кажется, вы уже знакомы, – Д'арэн незаметно подмигнул Марселле и продолжил представлять ей молодых людей. – Это Лоцеа Фури, сын советника Фури, а также Амелота Эхара, младшая дочь короля и королевы Северной Ормандии. Амелота, Лоцеа, Нортон, это Марселла, моя сестра.

– Мы уже с ней знакомы, – сверкнул глазами-безднами Нортон.

– Правда? – искренне удивилась Амелота. Она повернулась к другу и, насупившись, уставилась на него. Голос у нее был приятный, мягкий. – Ты не рассказывал, что знаком с дочкой генерала Маро. Я вовсе не знала, что у него есть дочь! Мне очень приятно познакомиться с тобой.

Марселла улыбнулась. Слова девушки звучали искренне.

– Взаимно.

Нортон продолжал прожигать взглядом Марселлу.

– Ты учишься на первом курсе? – мило спросила она.

– Вроде того, – заправила прядь волос за ухо девушка. – Правда, пока не очень понятен устрой вашей Академии. Мне...такое в новинку.

Прожигающий взгляд Нортона все еще направлен на Марселлу.

– Ты жила в мире людей? – удивилась Амелота.

– Да. Я человек.

Огонек блеснул в черных глазах. Он знал правду.

– Ладно, Амелота, – довольно грубо прервал ее вопрос Лоцеа, нахмурив брови. – Отправимся в трапезную. Кажется, и Д'арэн уже спешит.

Д'арэн нахмурился. Они могли пообщаться или пойти в столовую вместе. Но, похоже, они спешили в другое место, раз направлялись им навстречу. Лоцеа обычно был не против компании Д'арэна и его друзей, но сегодня, недовольно разглядывая Марселлу, скорее тащил своих друзей вперед. Вот только Нортон не спешил уходить. Лоцеа сделал шаг вперед, намекая, что пора идти дальше, но Нортон сверкнул глазами, зыркнул на него, и тот замер, насупившись. Его холодные голубые глаза рассматривали Марселлу с необъяснимым презрением.

– Постой, Лоцеа, – отмахнулась Амелота. – Я хочу еще пообщаться с Марселлой. Она премилая девушка! Эти прекрасные шоколадные волосы! Ты выглядишь очень эффектно.

– Спасибо...ты меня смущаешь.

Амелота хихикнула. Она оглянулась на Нортона, который внимательно взирал на Марселлу, пихнула его локтем в бок, и повернулась к Д'арэну, спрашивая у него про какой-то проект. Все понимали, что разговор сходит на нет, что пора расходиться, а комплименты Амелоты исчерпали себя, но Д'арэн и Нортон продолжали стоять напротив друг друга, выжидая чего-то. Д'арэн специально отвечал слишком медленно, растягивал предложения, а Нортон, вставляя свои слова, не разрешал брезгливому Лоцеа уходить.

По коридору, в толпе учеников, пронесся вихрь и налетел на спину Нортона, обнимая его за шею. Принц даже не шелохнулся, ни одна эмоция не дрогнула на его лице. Кажется, он точно знал, кто может его так поприветствовать.

Этим вихрем оказалась девушка. И, когда Марселла пригляделась к ней, она отметила, что девушка необычайной красоты. Она была идеальна, самой красивой девушкой, которую Марселла когда-либо встречала. Она высока, стройна, ее черные, как воронье крыло, волосы закрывали спину, а большие черные глаза и длинные ресницы выделялись на фоне бледного лица. Она нежно улыбалась, открывая ровные зубы. Даже ее острые уши выглядели изящно. На ней было шелковое черное платье с белым воротником и манжетами на длинных рукавах.

Марселла, с трудом стряхнув наваждение с глаз, обратила внимание, что вечно грубый Нортон не скинул с себя рук девушки. Она обняла его нежно, со стороны показалось, что совсем не по-дружески. Марселле стало жаль девушку, вдруг она невеста Нортона. Такая прекрасная юная леди явно могла найти жениха и получше. Марселла бы точно не сдержалась перед ней. И все же удивляло, как она могла выбрать, такая красавица, Нортона. Пусть он и младший принц, но ведь жуткий грубиян и избалованное дитя Дворца. А как Нортон выбрал такую красавицу? Любил ли он ее?

Девушка звонко чмокнула его в щеку и захихикала, пытаясь стереть с лица парня след губной помады. Нортон до сих пор никак не реагировал, похоже, привык к девушке. Правда, затем он обнял брюнетку, достаточно крепко прижав к себе за талию. Девушка отлипла от него, широко улыбнулась и кивнула только Д'арэну. Наверное, никого другого она не знала или же просто не удосужилась с ними поздороваться.

– Кассандра, прекрати разыгрывать свои сцены, – безэмоционально попросил Нортон. Он не выглядел раздраженным. Поведение девушки никак его не задело.

– Ну, Нортон, я выражаю свою любовь к тебе! – она громко захохотала и, вцепившись в рукав мундира, потащила его в сторону. – А теперь пошли, пора обедать! Я жутко хочу есть.

И на этот раз Нортон сопротивляться не стал. Стоило девушке потащить его, так он сразу же повиновался и отвернулся от Марселлы. Некая Кассандра и рядом не стояла с Лоцеа, ее он слушался и едва ли не подчинялся. Неужели у них такая любовь, которая смогла растопить холодное сердце Нортона?

Д'арэн же подхватил под локоть Марселлу, махнул Амелоте, которая шагала позади остальных, и потащил вперед своих друзей. Только они отошли от компании старшекурсников, как Маркус сразу начал обсуждать синий мундир Лоцеа, переводя всю встречу в шутку. Похоже, нельзя назвать их близкими друзьями. Но вот Марселла еще долго чувствовала на себе этот черный взгляд, прожигающий до души. А еще думала о незнакомой брюнетке, которая так по-хозяйски поцеловала Нортона, а он любовно обнял ее. Марселла задумывалась о ее необычайной красоте и харизме, излучавшейся издалека. Некая Кассандра, ее внешность и поведение глубоко засели в душе у Марселлы, и она никак не могла отпустить образы темноволосой красавицы.

– Эй, ты чего? – толкнул ее локтем Д'арэн, когда Марселла не посмеялась с очередной, на этот раз по-настоящему смешной, шутки Маркуса. Она махнула рукой и отвела взгляд. Делиться мыслями не хотелось. – Колись, сестрица, что гложет?

– Кто такая эта Кассандра?

­– А, ты о Драммондах все думаешь? – усмехнулся Д'арэн. – Кассандра родная сестра Нортона.

– Сестра? Во Дворце есть принцессы? – удивленно хлопнула глазами Марселла. Сердце кольнуло какое-то странное чувство. Что это? Облегчение? Радость за Кассандру?

– Конечно, ты не знала? Похоже, тебя не успели представить всем во Дворце. Вообще Кассандра не очень любить заниматься политикой, наверное, поэтому ты не встретила ее в день аудиенции. Ей по душе свобода. На самом деле она прекрасная девушка.

– Я заметила. Она очень красива. Но мне почудилось, будто она любовь Нортона.

– Ларсе? – удивился Д'арэн. «Ларсе» на фейрийском означало любовь. – Я скорее поверю, что в Фейрилэнде опять случится дворцовый переворот, нежели у младшего принца появится любовь его жизни. Неужели ты еще не поняла, что он не создан для любви?

– Это уж точно!

***

Такая странная мелодия играет во дворе Академии. Девушка проводит изящными пальчиками по струнам арфы, создавая нежную мелодию, заполняющую пространство вокруг. Марселла сидит у фонтана, доедая остатки яблок, положенных служанкой перед учебой. Закончился третий урок, осталась практика на улице. Д'арэн где-то на втором этаже в дальнем корпусе, поэтому Марселла решила не искать его: после уроков все равно увидятся. Во дворе она ждет своей участи, очередного занятия, где все будут шептаться о ней, потому что в жизнях местных фейри ничего не происходит, им требуется обсуждать хотя бы чужую жизнь. К тому же, Марселла не особо желает встретить кого-то знакомого, поэтому прячется в одиночестве во дворе.

Из дверей Академии появляются два парня. Марселла ежится при виде знакомых лиц младшего принца и сына советника. Но тут ее отвлекает бумажный сверток, летящий прямо в ее сторону. Вокруг свертка небольшое серое облачко. Марселла сразу догадывается, от кого послание, так аккуратно свернутое письмом. Серое облачко испаряется, и бумажка падает прямо в руки девушки. Она хихикает, словно получает записку от тайного любовника, и осторожно разворачивает желтоватый лист.

«Глянь в седьмое окно второго этажа, считая справа. Там тебя ждут самые красивые глаза брата. Не увижу тебя, запущу в тебя пару камней. С братской любовью, Д'арэн».

Марселла усмехнулась и подняла взор к каменному зданию Академии. Принялась считать окна. В одном из них и правда стоял Д'арэн, машущий ей так активно, будто они не виделись несколько дней. Марселла рассмеялась и помахала ему в ответ рукой с бумажкой. Тут же в окне возникли лица Маркуса и К'инэ. Да уж, с ними Марселла точно не пропадет в Академии. Быть может, не все так плохо, как казалось? Подумаешь, обсуждают. Когда-то же им надоест рассуждать о жизни дочери генерала, и они переключаться на кого-то другого. Тогда Марселле станет жить легче. А сейчас ее поддержат друзья, верно? Но друзья ли они?

Нет, все не просто плохо, а ужасно. Два парня, вышедших из здания, направились в сторону Марселлы. Конечно, она надеялась, что они идут просто к фонтану, но надежды не осталось, когда Лоцеа, сверкнув белыми зубами в пугающем оскале, сказал.

– Эй, принцесса генерала, где твои дружки? Так быстро бросили? – отчетливо слышалась издевка в его словах. Марселла поджала губы. Лоцеа и Нортон возвышались над ней, явно имея преимущество в силе. Марселла не хотела давать Нортону повода вновь насмехаться над ней или одаривать этими насмешливыми взглядами, поэтому она спокойно ответила.

– Лоцеа, это не твое дело.

– Ох, наша принцесска в одиночестве! Никто не захотел общаться с человечишкой, правда? – он пихнул локтем Нортона, но тот продолжал молчать и только смотрел на Марселлу своими черными глазами, не поддерживая, но и не останавливая друга. – Зачем вообще такой уважаемый генерал Маро удочерил тебя? Ты же беспомощная! Тебя убьют, хорошо если через год в Фейрилэнде. Кому ты тут нужна? Или веришь, будто ты сильная и добьешься всего, как твоя бесподобная сестрица?

– Лучше заткнись, Лоцеа, – уже грубее сказала Марселла, поднимаясь с земли. Она не собиралась раздувать с Лоцеа конфликт, но ее раздражало поведение парня. Тот криво усмехнулся и опять пихнул локтем молчаливого Нортона. Как же это было отвратительно, Лоцеа, издеваясь на Марселлой, пытался доказать Нортону, что он «крутой».

– О, наша принцесска стала смелее! Ты трусиха, Марселла, ты ведь боишься нас.

– Это ребячество, Лоцеа.

– Не-ет, Марселла, это мы с Нортоном пытаемся объяснить тебе, где твое место. Не зазнавайся и не верь в себя, будь неприметной, иначе тебя очень быстро уничтожат. Твой братец, хоть и тот еще идиот, немного поумнее тебя, а ты пытаешься показаться крутой.

– Во-первых, кто из нас еще пытается показаться крутым? Во-вторых, по-моему, твой Нортон молчит. Скажите мне что-нибудь, Ваше Высочество. Я так слаба и беспомощна, как говорит ваш друг? – сверкнула глазами Марселла в сторону Нортона, но тот на провокации не повелся. Он продолжал буравить взглядом Марселлу и молчать, словно немой. Девушка только фыркнула.

– Да чья ты дочь, Марселла? Твои родители продали тебя?

– Чего тебе надо, Лоцеа? – устало спросила она. – Я вас не трогаю, и вы меня не трогайте.

– Ну уж нет, не уходи от вопроса, трусишка. Кто твои родители? Они продали тебя? Ты в рабстве? Интересно, выкупили бы тебя для Дворца, например, для короля? Или для одного из принцев? Или для советника? Или для его сына, крошка? – он сверкнул глазами, и Марселлу затошнило.

– Какой же ты все-таки урод, Лоцеа.

– Краше тебя.

– Заткнись, Лоцеа.

– Не смей затыкать мне рот, – фыркнул он и сделал слишком уверенный шаг к Марселле.

Ее это задело. Слишком сильно. Сегодня весь день обсуждали, что она дочь генерала, что она не так красива, как все ожидали, что она скромна и неинтересна. Но слова Лоцеа добили ее. А Нортон при этом стоял рядом. Нет, конечно, она не ожидала, будто он начнет ее защищать, но и что позволит так оскорблять ее, тоже удивило. Неужели с ней было все настолько плохо? Почему Лоцеа решил выделиться перед Нортоном, оскорбляя именно ее? Он нашел слабое звено? Нортон разболтал, что Марселла слабая и беспомощная? Что за нее некому вступаться? Ведь Маро не пойдет защищать детей, он верит, что они все справятся сами.

Гнев вскипел в Марселле. Ведь Д'арэн говорил, что Марселла сумеет найти свою роль в Фейрилэнде, но не будет же она вечно играть главного изгоя! Ей не нравится шепот за спиной, оскорбления от Лоцеа, эта ненависть к самой себе в душе. Что толку крови фейри в Марселле? Какой вообще толк от Марселлы?

Ярость внутри становилась ощутимой, собиралась в комок энергии, которая разрывала Марселлу на части. Она раньше не испытывала ничего похожего, и ей стало трудно дышать, когда странное чувство, возникшее после гнева, заполняло ее тело, скручивая жизненно важные органы в тугой узел.

Странная сила внутри пугала, и Марселла бросила взгляд в окно, где стоял ее брат. Ей казалось, что она не справится с этой мощью внутри нее, и ей требовалась срочная помощь. Д'арэн смотрел на нее очень даже внимательно. Следил, что происходит. Кажется, ситуация с подошедшими парнями его тоже напрягала. Когда он заметил распахнутые от страха глаза Марселлы и слегка искрившие руки, на которые она сначала даже не обратила внимание, он сорвался с места в надежде, что успеет минуть все корпусы и выбраться во двор, чтобы остановить Марселлу. Но было слишком поздно. Сила фейри была намного сильнее человеческого тела. И пусть она не проявляла себя шестнадцать лет, ее время пришло. Гнев помог ей освободиться и проявить себя.

Марселла непроизвольно вытянула пальцы вперед, раскрывая ладони. Энергия, копившаяся внутри, выплеснулась наружу, но с такой силой, что не только освободила душу Марселлы, но и создала взрыв, который слегка откинул в сторону рядом стоящего Нортона и со всей мощью обрушился на Лоцеа. Его отбросило назад, и парень упал на траву, пытаясь закрыть лицо руками. Резкая вспышка света озарила участок при Академии. На миг Марселла ослепла, а затем зрение и ясность ума вернулись к ней.

Перед ней на траве, в шагах пяти-шести, лежал Лоцеа. По щеке у него текла кровь, светлые волосы слегка опалились, в помутневшем взгляде мелькал страх вперемежку с гневом. Его мундир был порван, а руки, которыми он закрывал лицо, исцарапаны. Нортон стоял с другой стороны. На ногах, в целой одежде и без крови. Только на щеке осталось пятно сажи, возникшей после взрыва. В его черных глазах не было страха, только удивление и, кажется, любопытство. Никакого огня не последовало после взрыва. Легкий звон в ушах сменился криком подростков, шумом отовсюду и поспешным сбором учителей. Марселлу трясло. Она никак не могла понять, что только что сотворила своими руками.

После выплеска энергии последовало опустошение. Она позволила оттащить себя в сторону кому-то из учителей, причем так грубо, словно она рвется в бой и хочет изуродовать Лоцеа. А ей хотелось. Очень хотелось. Лоцеа попытались поднять, но он не мог стоять на своих двух. Нортон находился рядом, но при этом не рвался в помощь другу, наверное, понимая, что найдутся другие, менее «крутые», чем он, которые будут ползать на траве и стараться поднять на ноги сына советника.

Д'арэн прорывался сквозь толпу подростков. Он не успел остановить Марселлу, но хотя бы сейчас решил помочь ей и успокоить. Все-таки Марселла явно не ожидала, что все произойдет именно так.

Немедленно вызвали генерала Маро. Его дочь в первый учебный день взорвала Лоцеа Фури! Естественно, моментально вызвали к директору и посадили на стулья перед директорским столом. Марселла знала, за дверью подслушивает Д'арэн, который сильно волновался насчет случившегося.

Марселла была уверена, что ее уже отчислили и выгнали с позором из Академии, что дома отец ее убьет за это. Директор предъявлял Маро о том, что Марселла нанесла ущерб школе, что пронесла с собой взрывчатку. Никто и не задумался, что у Марселлы могут быть силы. Ведь практически все были уверены в том, что она человек.

Вот только генерал вовсе не был расстроен или обозлен ситуацией, что Марселла взорвала сына советника короля. Маро, сидя на стуле перед директором Академии, в которой когда-то учился сам, светился от счастья. Он не возлагал никаких надежд на Марселлу, ведь она была его единственной дочкой, в которой смешалась кровь человека. Но она в свой первый день смогла пронести взрывчатку и пощекотать нервишки сыну советника. Он гордился Марселлой. Теперь в его голове поселилась мысль воспитать из Марселлы солдата, чтобы она пошла в армию, и Маро мог хвастаться еще и дочерью.

Марселла была счастлива, что никто не верил в ее силы. Пусть лучше отец думает, что она раздобыла где-то взрывчатку, нежели сконцентрировалась сама и выплеснула энергию на Лоцеа.

Директор сделал выговор, но особо идти против генерала не собирался. Маро передал свои извинения семье советника, но, в целом, не раскаивался за поведение своей дочери. После чего покинул кабинет вместе с ошеломленной Марселлой. В коридоре на них набросился Д'арэн, едва ли не сбив с ног сестру. Он обнял ее и зашептал на ухо, что готов помочь и дать показания против Лоцеа, но Марселла его успокоила: отец доволен. Даже Д'арэн, зная отца всю свою жизнь, с трудом поверил в это. Но Маро посчитал, что эта ситуация не проблема, а выгода.

И, выходя из здания школы под пристальным взглядом шепчущихся подростков, Маро сказал дочери с гордостью.

– С этого дня я буду обучать тебя мастерству боя.

И вдалеке, на горизонте, сверкнула молния и раздался гром.