Тени страсти

После ужина Беатрис вышла на балкон своей старой комнаты. Ночь была тихая, пахло липами, а вдалеке гудел город. Она закурила, но сигарета дрожала в пальцах.

Двадцать два года. Двадцать два года я живу без него. Он даже не посмотрел на меня. Он просто ушёл. Потому что я — девочка. Потому что не оправдала его ожиданий. Разве я виновата в том, что родилась такой?

Сердце бешено заколотилось. Дыхание стало прерывистым. В голове пронеслись обрывки: мама в слезах рассказывает почему ушел отец и можно даже сказать,что она меня в этом винила,но когда я окончила школу,это прошло.

Беатрис резко схватилась за перила, пытаясь вдохнуть глубже, но воздух застревал в горле. Мир вокруг словно поплыл, звуки заглушились.

— Беатрис? — голос мамы прозвучал тревожно. Она вышла на балкон и сразу поняла, что что-то не так. — Доченька, дыши! Слышишь? Смотри на меня.
Глаза Беатрис были полны паники. Она хватала ртом воздух, но казалось, что лёгкие не наполняются. Мама прижала её к себе, обняла крепко, как в детстве.
— Всё хорошо, я рядом. Ты не одна. Вдохни. Выдохни. Смотри на меня.
Беатрис сжала её руку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Слёзы хлынули сами собой.
— Он... он не хотел меня... — выдохнула она между рыданиями. — Я была... ошибкой...
Мама прижала её голову к своему плечу.
— Нет, нет, любимая. Ты не ошибка. Ты — моё лучшее решение в жизни. Ты мой смысл.
Эти слова прорезали гул в голове, и постепенно дыхание выровнялось. Паника отступала, оставляя усталость и дрожь в теле.

Беатрис ещё долго сидела рядом с мамой, цепляясь за её руку, словно за спасательный круг. В груди всё ещё жгло, но внутри появлялось ощущение: может, я всё-таки стою чего-то... может, я нужна, несмотря ни на что.
Утро после ужина было тяжёлым,она спала в своей старой комнате. Беатрис проснулась с опухшими глазами, голова гудела. Она посмотрела в зеркало и едва узнала себя: бледная кожа, усталый взгляд, но где-то глубже — та самая пустота, которую она привыкла глушить алкоголем, сигаретами, гонками.
Она наливала кофе, но руки всё ещё слегка дрожали.
Что это было вчера? Паника? Слабость? Нет... это что-то глубже. Это сидит во мне с того самого дня, как он ушёл. Я ненавижу его. Но ненавижу ли? Или просто хочу хоть раз спросить: «Почему?»
Она вспомнила, как мама прижимала её к себе, и слёзы снова выступили на глазах.

— Сколько можно убегать? — прошептала она сама себе. — Я взрослая. Я юрист. Я могу защищать других. Но кто защитит меня?
Она впервые всерьёз задумалась о том, что не справляется одна.
Ближе к обеду Беатрис открыла ноутбук. Пальцы медленно, с сомнением, набрали в поиске: «Психолог в моём городе».
Её сердце снова заколотилось, но уже не от паники, а от страха перед неизвестностью. Она перелистывала сайты, смотрела фотографии специалистов. Все они выглядят такими уверенными. Смогу ли я рассказать им то, что прячу от всех?
На одном сайте она задержалась дольше. Женщина лет сорока, с мягким взглядом и простой улыбкой. Внизу было написано: «Специализируюсь на работе с тревожными расстройствами, детскими травмами и кризисами идентичности».
Беатрис закрыла ноутбук, но потом снова открыла. В груди билось: сделай шаг.
И она написала:
«Здравствуйте. Хотела бы записаться на консультацию».
Когда сообщение было отправлено, ей стало странно легко. Как будто она впервые за долгие годы выбрала не разрушать себя, а дать шанс на исцеление.
Беатрис откинулась на спинку стула и улыбнулась самой себе.
Может, я всё-таки смогу построить жизнь. Для себя. Не для кого-то ещё. Для себя.
****
Кабинет оказался совсем не таким, как представляла себе Беатрис.
Она думала — холодный белый свет, строгий стол, куча бумаг. А вместо этого её встретила тёплая комната: мягкий диван, кресло, на полках книги и растения, на стенах акварельные картины.
Женщина с добрыми глазами встала и протянула руку:
— Беатрис? Очень рада видеть вас. Я доктор Мария Степаненко, но можете звать меня просто Мария.
Беатрис кивнула, неуверенно присела на край дивана.
Зачем я здесь? Что я скажу? Что она может понять?
Мария мягко улыбнулась:
— Я знаю, что первый шаг самый трудный. И я хочу, чтобы вы знали: здесь вы в безопасности. Всё, что вы скажете, останется только здесь.
В груди Беатрис всё сжалось. Она обхватила колени руками и выдохнула:
— Я не знаю... с чего начать. Я даже не уверена, что это... поможет.
— Начните с того, что привело вас сюда, — спокойно сказала Мария.
Молчание. Часы тикали громче обычного. Беатрис сжала кулаки.
— Вчера... я думала, что умру. Мне стало так плохо, я не могла дышать. Всё это из-за... — её голос сорвался, — из-за того, что я вспомнила. Отец. Его не было. Он ушёл ещё до того, как я родилась.
Мария внимательно слушала, не перебивая.
— Он... не хотел дочь, понимаете? — Беатрис засмеялась нервно, со слезами в голосе. — Я всю жизнь живу с этим. Я ненавижу его. Но ещё больше ненавижу то, что иногда... хочу его увидеть.
Слёзы покатились по щекам. Она прикрыла лицо ладонями.
Мария подалась чуть вперёд:
— Это очень тяжёлое чувство — жить между ненавистью и желанием быть любимой. Вы носите это в себе с детства, и это не ваша вина.
— Но я сильная, — почти крикнула Беатрис. — Я должна быть сильной. Я не хочу быть слабой!
— Быть сильной — не значит всё держать в себе, — мягко ответила Мария. — Иногда самая большая сила — признать свою боль.
Беатрис замерла. Эти слова задели её глубже всего.
Я привыкла доказывать. Всегда. Что я могу сама. Что не сломаюсь. Но может быть... я уже сломана? Может, сила — это не в том, чтобы молчать, а в том, чтобы научиться говорить?
Мария тихо сказала:
— Это начало. Мы вместе будем искать путь, чтобы вы могли жить, а не только выживать.
Беатрис подняла взгляд, полный боли и надежды одновременно.
И впервые она почувствовала: может быть, у неё есть шанс.
****
Дверь кабинета захлопнулась за её спиной.
Воздух был свежим, но в груди всё равно давило. Беатрис вытащила сигарету, закурила и почти сразу затушила — дрожали руки.

Мозгоправ... ха. Она думает, что я тут плакать буду каждую неделю? Что это что-то изменит? Нет. Я слишком долго сама вытаскивала себя из грязи. Никто меня не спасал — ни отец, ни Сэм, ни даже мама, когда я ночами закрывалась в комнате. Только я. И так будет всегда.

Она села на мотоцикл. Металл под ладонями был холодным, но знакомым.
Завела мотор — и мир тут же заполнился ревом. Сердце билось в унисон с вибрацией двигателя.

— Вот он, мой настоящий психотерапевт, — усмехнулась она себе под нос и выжала газ.

Город пронесся мимо размытыми огнями. Ветер хлестал по лицу, слёзы высохли, и в голове осталась только пустота.
Она знала — сегодня ночью будут гонки на окраине, на старом шоссе. Там, где собирались такие же, как она: потерянные, но голодные до скорости.
*****
Беатрис приехала. Рёв моторов, запах бензина и сигарет, крики толпы — всё это заглушало её внутренний хаос.

— Беа! — кто-то крикнул из толпы. Один из байкеров, с которыми она гонялась раньше. — Ты сегодня с нами?
Она сняла шлем, волосы рассыпались по плечам. В глазах блеск упрямства.
— Конечно. Я не для того сюда приехала, чтобы смотреть.
Я не хочу больше копаться в прошлом. Не хочу чужих слов. Мне нужна только дорога. Только риск. Только скорость. Пусть адреналин прожигает меня до конца. Пусть лучше я умру на трассе, чем снова открою душу кому-то, кто никогда меня не поймёт.
Она встала рядом с другими гонщиками.
Зелёная ракета на старте. Мотор ревёт.
И в тот момент, когда свет дал старт, Беатрис рванула вперёд.
Ветер рвал из неё все мысли. Внутри звучал один голос:
Мне не нужен мозгоправ. Мне нужна только свобода.
Ночь была густой и влажной, фары машин вырезали из темноты тонкие полосы.
Беатрис сидела на байке, скользя пальцами по рулю, будто гладя живое существо. Мотор урчал, готовый взорваться мощью.
— Ты уверена? — подмигнул один из гонщиков. — Трасса сегодня мокрая, после дождя. Можно не удержать.
Она закурила, глубоко затянулась и бросила окурок под колёса.
— Если боишься — сиди дома. Я пришла побеждать.
Старт.
Дорога рванула под колёсами, сердце сжалось. Ветер ударил в лицо, капли дождя хлестали, как иглы. В какой-то момент колесо сорвалось в скользком повороте. Мотоцикл повело, и на долю секунды она увидела, как асфальт стремительно приближается.

Вот он, конец.

Но в последний миг она выровняла руль, рывком подняла байк, зубы стиснуты, глаза горят. Толпа взревела.
Она финишировала первой. Сердце колотилось, в ушах звенело.
Кто-то из парней хлопнул её по плечу:
— Ты сумасшедшая! Я думал, всё — ты улетела.
Она сняла шлем, улыбнулась так, что в улыбке не было ни капли тепла.
— Я никогда не улечу. Я сильнее этого.
Внутри, конечно, знала — секунды отделяли её от смерти. Но именно это и давало ей вкус жизни. Не психотерапия, не разговоры, не пустые попытки «забыть». Только этот край. Только скорость. Только дым в лёгких и алкоголь на языке. Без этого — она не была бы собой.
Позже, уже сидя на капоте машины с бутылкой виски, Беатрис смотрела, как остальные веселятся, и думала:
Может, я и живу неправильно. Может, кто-то скажет, что я себя гублю. Но это мой выбор. Это мой способ не дать прошлому разорвать меня окончательно.
Она сделала глоток, закурила новую сигарету и усмехнулась.
— Пусть весь мир идёт к чёрту. У меня есть дорога.
******
Офис был огромным, строгим, пахнущим дорогим кофе и кожей. Сэм сидел за массивным столом отца, уже полностью вошёл в роль нового хозяина бизнеса. Его руки — с выступившими жилами и кольцом на большом пальце — листали документы, но глаза скользили мимо строк. Он стал другим: деловым, собранным, внешне спокойным.
— Сэм, — в кабинет вошёл его давний друг и партнёр по делам, Итан. — Ты в курсе, что у нас тут в городе завелась легенда?
— Какая ещё легенда? — голос был сухим, он даже не поднял головы.
— Девчонка, которая гоняет на мотоцикле так, что мужики рядом смотрятся, как школьники. Сегодня ночью опять выиграла гонку. Чуть не разбилась, но вышла из поворота так, будто это вообще часть шоу. Все о ней говорят.
Сэм сжал ручку, которая треснула под пальцами. Он наконец поднял взгляд:
— Имя.
Итан усмехнулся.
— Беатрис.
Тишина. Внутри Сэма что-то дернулось, будто натянутая струна. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, стараясь не выдать эмоций.
Беатрис. Значит, ты всё ещё ищешь край. Ты не изменилась. Или изменилась — но так, что я едва тебя узнаю.
— Ну и что? — ровно произнёс он. — Пусть гоняет. Это не моё дело.
— Да ладно, — Итан сел напротив. — Ты бы видел, как про неё говорят. Одни обожают, другие считают сумасшедшей. Но никто не остаётся равнодушным. Сэм, она делает то, на что мужчины даже не решаются.

Сэм поднялся, подошёл к окну. Ночной город горел огнями. В отражении он увидел себя — чужого, жёсткого, с бородой и усталым взглядом.

Она пьёт, курит, рискует жизнью. И, кажется, ей плевать. А я? Я не имею права вмешиваться. Я сам ушёл. Я выбрал холод. Я выбрал бизнес. Но почему, чёрт возьми, меня всё ещё цепляет каждый её шаг?

— Закрой эту тему, — резко сказал он, вернувшись к столу. — У нас контракт с инвесторами, вот чем мы должны заниматься.
Итан кивнул, но улыбка на его лице осталась. Он видел — Сэм неравнодушен.
А Сэм, оставшись один, ударил кулаком по столу так, что стеклянный стакан с водой разлетелся вдребезги.
— Чёртова ты упрямица, Беатрис...

Город гудел, как улей. Где-то на окраине, в старом промышленном районе, собиралась толпа. Люди стояли вдоль асфальтовой дороги, освещённой лишь фарами машин. В воздухе пахло бензином, сигаретами и адреналином.

Сэм сидел в чёрной машине, припаркованной чуть в стороне. Он не хотел светиться, не хотел, чтобы кто-то узнал, что он здесь. На нём был тёмный костюм без галстука, ворот рубашки расстёгнут. В руках он сжимал сигарету, хотя давно бросил.

И вот она.

Беатрис вышла из толпы. В кожаной куртке, узких джинсах,которые так облигали ее джинсы,что мне штанах становилось тесно, волосы выбивались из-под шлема,отросли у нее они.На её лице было спокойствие, почти холодное равнодушие, но глаза... глаза горели. Её мотоцикл — чёрный, с яркими красными полосами — грохотал, как зверь, готовый к прыжку.
Толпа завизжала:
— Давай, Беатрис!
— Ставлю на неё!
— Она порвёт любого!
Сэм сжал челюсти. Ты всегда выбираешь край. Даже когда это может тебя убить.
Старт.
Рёв двигателей.
Мотоциклы рванули вперёд, как молнии.
Сэм не отрывал от неё взгляда. Она летела, будто не чувствовала страха. Входила в повороты на пределе, где другой давно бы улетел в кювет. Толпа визжала, ставки делались тут же на месте.
Он видел, как она чуть занесла мотоцикл, но Беатрис выровняла — мастерски, хищно, красиво. Сэм даже не заметил, как сам задержал дыхание.
Когда гонка закончилась, она оказалась первой. Толпа ревела от восторга. Беатрис сняла шлем, волосы упали на плечи, щеки были раскраснелы, губы дрожали от адреналина. Она улыбалась. Та самая улыбка — дерзкая, настоящая.
Сэм откинулся на сиденье. Сердце билось слишком быстро.
Ты изменилась. Стала жёстче, холоднее, но всё равно... ты светишься. Даже в этом аду. Даже с этим мотоциклом, даже с бутылкой в руке. И я ненавижу себя за то, что всё ещё хочу тебя.
Он бросил недокуренную сигарету в окно и завёл мотор. Уезжать. Сейчас же. Пока она не увидела. Пока не почувствовала его взгляд.
Но когда машина тронулась, Беатрис вдруг подняла глаза. Она стояла посреди толпы, а взгляд её метнулся прямо к чёрному автомобилю на краю улицы.
И на миг — она будто узнала.