Глава 3
Без трех минут восемь Анечка, сильно хромая, появилась в травмпункте.
— Ах! — закатила она глаза и совершенно обессилено повалилась в руки охраннику. — Ах, как болит! Я подвернула ногу! Сломала! Помогите!
— Тебе надо в поликлинику, — простуженным голосом просипел мужчина. — Это в ста метрах от нас.
— Там еще закрыто! — всхлипнула Анечка. Из широко распахнутых голубых глаз полились неправдоподобно большие слезы. — Ах, я еле дошла до вас! Помогите мне!
Охранник подхватил больного ребенка на руки и быстро понес по коридору в приемный покой.
— Мне будет больно? Что с моей ногой? Меня положат в больницу? Мне отрежут ногу? — сыпала Анечка вопросами, громко постанывая и кусая губы. — Я умираю? Спасите меня! Помогите!
Мужчина пытался успокоить девчонку, но та лишь громко рыдала. Он бормотал, что все в порядке, что через пару месяцев она и не вспомнит о травме. Анечка уткнулась носом в широкое плечо охранника, щедро оросив его горючими слезами. Он аккуратно посадил страдалицу в потрепанное кресло, пододвинул банкетку, чтобы ноге было удобно, и ретировался.
Анечка осталась одна. От волнения руки взмокли, ноги дрожат. От жары на лбу и под носом выступили крупные капли пота. Она расстегнула дубленку, вылезла из глубокого кресла и принялась заново пересчитывать время дороги, нервно шагая туда-сюда по маленькому фойе. До проходной идти двести метров — три... ну четыре минуты. Остановка совсем рядом, шагов пятьдесят — еще минута. Плюс время на переодевание... Итого десять минут максимум. Но при условии, что Андрей вышел сразу же за охранником, то есть пока тот нес ее по коридору.
Послышались голоса. Врачи расходились по рабочим местам. Она испуганно посмотрела на часы — пять минут девятого! Почему так рано?
Превозмогая боль и стараясь не хромать, девочка незаметно прошмыгнула мимо двух медсестер в дальний холл, где сидит охрана, преграждающая путь в стационар. Именно через эту внутреннюю дверь больных поднимали в приемный покой. Теперь надо выйти на улицу через вход стационара. Охранники не видят друг друга, они не поймут, куда делась «больная» и откуда взялась «здоровая» Анечка.
— Куда в отделение без бахил и в верхней одежде? — подскочил второй охранник, заметив нарушительницу. — Еще нет приема. Вот после четырех и приходи.
— Дяденька, — заканючила Анечка. — Ну, мне очень нужно. Ну, пожалуйста.
Только бы не переиграть, только бы выгнал!
— Не могу я тебя пустить, дочка. Вечером приходи, — извиняющимся тоном ответил охранник, подталкивая ее к выходу. — Мне попадет, понимаешь? Работа у меня такая...
— Если работа, то правила надо соблюдать. Извините, — и девочка почти бегом похромала по вычищенной до льда дорожке.
Она миновала проходную с таким видом, какого не было даже у Наполеона, захватившего Москву и считавшего себя победителем. Самодовольно улыбнулась, оглядываясь на кирпичное здание. Какая же она молодец! Великолепная актриса!
Дойдя до остановки, Анечка с ужасом обнаружила, что все переживания и труды совершенно напрасны — Андрея здесь нет. Она еще раз окинула недовольным взглядом дядьку, трех старушек и тетку с ребенком и горько усмехнулась. Обидно. Она наврала родителям, что ей срочно надо к Лане в половине восьмого утра. Она устроила весь этот балаган в травмпункте, рискуя попасться на глаза кому-нибудь из знакомых и опозориться по полной программе, а этот глупый субъект мужского пола куда-то делся! Нет, правду говорят, что все мальчишки трусы, а у некоторых это, видимо, врожденное состояние! Анечка расстроено закусила нижнюю губу. Чтобы она еще раз связалась с каким-нибудь мальчишкой — дудки! Не бывать этому никогда! Только с Ланкой зря поссорилась! Говорила же она — не лезь не в свое дело! Теперь засмеет... Анечка грустно вздохнула. Не скажет она подружке, что чуть не украла Андрея из больницы. Нечего ей знать. Тогда и смеяться будет не над чем.
— Ань, а мы долго тут стоять будем? Честно говоря, очень холодно, — раздался голос за спиной.
Она удивленно обернулась и не смогла скрыть улыбки. Андрей выглядел смешно в папиной осенней одежде на несколько размеров больше. Он пританцовывал от холода, спрятав руки в длинных рукавах. Нос и уши покраснели, щеки румяные. Длинные ресницы побелели от инея. На улице было минус восемнадцать.
— Где ты был? — возмутилась она больше для вида.
— Там, за палаткой, — он показал головой на ларек с хлебом. — Врачи шли с работы, я решил, что надо спрятаться. А то, как я им объясню, что делаю на остановке? Они-то меня хорошо знают.
— А ты меня видел?
Андрей кивнул. Подбородок задрожал. Зубы начали выбивать отчаянную дробь.
— Так почему же сразу не подошел?
— Говорю же, врачи стояли в двух метрах от тебя. Лор, невропатологиня и две медсестры. Что я должен им сказать: «Простите, убегаю! Не поминайте лихом!»?
— Логично...
— Мы пешком или на транспорте?
— На такси, — сжалилась она.
Честно говоря, Анечка никогда не тормозила частников. Напуганная сообщениями, что именно так большинство маньяков знакомятся со своими жертвами, она предпочитала общественный транспорт. Но сейчас ждать «маршрутку» не было ни времени, ни возможности. Андрей одет очень легко. Только простудиться ему не хватало.
Машина остановилась почти сразу. И в цене разногласий не возникло. Через полчаса Анечка с трепетом переступила порог своего любимого магазина. Она впервые в жизни собиралась спустить кучу денег не на себя, любимую, а на мальчика, с которым знакома считанные часы. Еще пару лет назад папа выдал ей пластиковую карту, куда регулярно клал небольшие по его понятиям денежные суммы на карманные расходы. Но Анечка почему-то очень редко пользовалась «электронным кошельком», ей вполне хватало тех денег, что выдавала мама. Однако сегодня, доставая заветную карту, девочка испытала настоящее удовольствие: наконец-то она потратит деньги на настоящее дело. Облагодетельствовать несчастную сироту — это святое!
Шоппинг доставлял ей массу удовольствия. Они с мамой обожали ходить по магазинам и тратить деньги на всякие приятные мелочи. Но сегодняшний визит в «Арт-Галерею» истрепал Анечке все нервы. Она хотела одеть Андрея стильно, дорого и красиво. Он же, наоборот, выбирал вещи максимально простые, совершенно не ориентируясь в ценах и модных тенденциях. Анечка пыталась объяснить ему, что классические брюки и простой свитер сейчас не носят. Он наотрез отказывался от навороченных джинсов и крутой худи. В обувном отделе они почти разругались. Анечка хотела, чтобы он ходил в классных тяжелых ботинках с тупыми носами. Андрей померил их, нашел слишком неудобными и громоздкими, а потом выбрал обычные зимние ботинки без «изюминки». Такого оскорбления своему замечательному вкусу она вынести не смогла.
— Ты хочешь, чтобы надо мной все друзья смеялись? — недовольно воскликнула Анечка на весь отдел. — Такое чувство, что ты приехал из глухой деревни, ничего не понимаешь!
— Я выбираю одежду по удобству, а не по красоте, — Андрей говорил спокойно, но твердо. Поняв, что девочка обиделась, он объяснил: — Аня, те джинсы на мне не держались, болтались где-то на бедрах, я не могу в таком ходить.
— Но это модель такая! Они так и должны болтаться!
Он шумно выдохнул.
— А эти ботинки? Они не гнутся и тяжелые.
— Но это крутая фирма! Сейчас все в таких ходят!
— Ну и на здоровье. Моим ногам обувь этой фирмы не подходит, — отрезал парень.
Пришлось звать на помощь консультанта. Задачу поставили трудную: стильно, красиво и удобно. Перемерив едва ли не всю обувь, Андрей остановился на относительно симпатичных ботинках. В любом случае они были лучше предыдущих. Анечка вздохнула с облегчением. Теперь нужна куртка...
Через несколько часов они разбирали дома покупки. Анечка осталась довольна приобретениями, чего нельзя сказать об Андрее. Он считал, что куплено слишком много ненужного. Разложив вещи, девочка с удивлением отметила, что у парня неплохой вкус, все в единой цветовой гамме и одного стиля — спортивная классика. Нет, пожалуй, друзья смеяться не будут.
Она заметила, что гость держится очень скованно. Девочка рассмеялась:
— Ну что ты как не родной? Не стесняйся. Теперь ты будешь жить с нами. Вот увидишь, у меня замечательные родители. Вы обязательно подружитесь. Пойдем, я покажу тебе свой дом. — Она потащила его за руку по квартире: — Вот смотри, это моя комната. Я сама придумала, как она будет выглядеть. Всё-всё-всё от цвета обоев и занавесок, до кровати и стола. Это самая большая комната в квартире, самая светлая и теплая. Рядом спальня родителей. Мама любит минимализм и много воздуха, поэтому тут почти нет мебели, кроме кровати, пуфиков и трюмо, и постоянно приоткрыто окно, чтобы было прохладно. А занавески сшиты по моему эскизу. Вон туда, по коридору вперед, папин кабинет и библиотека. Там очень приятно читать. Папа специально купил удобные кресла, в которых можно проводить целые дни. А какой там диванчик дивный! Ну, в зале ты уже был. Вон там гардеробная, она же кладовка, тут всякий хлам хранится и одежда. В другом конце кухня, столовая и ванна с туалетом. Вот так я и живу, — скромно остановилась она в коридоре.
— Ничего себе! — восхищенно сказал Андрей, про себя отметив, что огромная квартира кажется ему маленькой. Тесно ему тут. — А кем работают твои родители?
— Мама — директор рекламного отдела у папы. А папа — хозяин огромного издательского холдинга. Он раньше работал главным редактором в очень известной газете, а потом поругался с хозяевами, уволился и решил начать свое дело. Сейчас у него самая крупная компания в Москве, — не без гордости сказала Анечка.
— А они точно ругаться не будут? Не хотелось бы ночевать на улице в такой холод.
— Расслабься! Никто тебя не выгонит. Я уже все придумала.
Парень лишь удрученно вздохнул. Авантюра с побегом нравилась ему все меньше. Если бы он знал, что Анечка из обеспеченной семьи, то никогда бы в жизни не согласился на ее предложение. Богатым людям все время мерещатся враги. И если его сегодня отсюда выгонят, он не сильно удивится. Но в настоящий момент Андрея занимало только одно — куда пойти? У него нет ни друзей, ни знакомых, никого, кто мог бы приютить его хотя бы на несколько первых дней.
— Уверена, ты мечтаешь о нормальном душе. Ванная комната туда. Я буду рядом, на кухне. Приготовлю обед. Идет? — Анечка протянула гостю чистое полотенце, зубную щетку (пожалуй, это был единственный предмет, который они купили, не ссорясь) и домашнюю одежду.
Пока Андрей мылся, она разогрела обед. За столом ее ждал новый сюрприз. Мама с детства приучила ее есть при помощи ножа и вилки. Поэтому, выкладывая на стол приборы, Анечка долго колебалась — умеет ли гость ими пользоваться, не будет ли ему неловко. Но он не только умел ими пользоваться, он делал это совершенно естественно, как будто по-другому никогда и не ел.
В джинсах и футболке Андрей выглядел гораздо симпатичнее, чем в больничной одежде. Анечка еще в магазине, пока он мерил свитера и брюки, начала заглядываться на спортивную фигуру и мускулистые руки. А сейчас, когда он сидел перед ней весь такой домашний, с мокрыми волосами и розовыми после душа щеками, когда во взгляде больше не было тоски и настороженности, когда он искренне улыбался и много шутил, Анечка вдруг поняла, что поступила совершенно правильно, не дав увезти его в интернат. Мальчишка хороший, замечательно воспитан и, главное, не глуп, что обязательно должно понравиться родителям.
***
За окном совсем стемнело. Скоро придет мама. Еще ночью Анечка придумала, что именно скажет родителям. Но чем ближе маленькая стрелочка подбиралась к цифре семь, тем больше она нервничала, прокручивала в голове предстоящий разговор, подбирала выгодные аргументы в защиту парня.
Час икс настал ровно в половине восьмого. Татьяна Ивановна пришла вовремя. Анечка накормила ее ужином, потому что знала, что с сытой мамой договориться проще, чем с голодной. Они немного пообщались на посторонние темы, и девочка осторожно начала готовить ее к главной новости.
Татьяна Ивановна молча выслушала Анечку. Было видно, что появление в их доме нового жильца неизвестного происхождения совершенно ее не порадовало. Более того, перспектива жить, пусть даже временно, под одной крышей с сомнительным молодым человеком привела ее в недоумение, а потом и вовсе в гнев. Все Анечкины аргументы не произвели на Татьяну Ивановну совершенно никакого впечатления. Она не кричала, не топала ногами, но по суровому выражению лица стало понятно, что, возможно, Андрею придется искать новое место для ночлега. Анечка приготовилась к худшему: пустить в ход тяжелую артиллерию — слезы.
— Если я правильно понимаю, Оксана Бузыкина работает медсестрой в том отделении, откуда сбежал Андрей. Дай мне ее номер телефона.
— Зачем? — насторожилась Анечка. Естественно никакого номера она матери не даст!
— Хочу поговорить с ней.
— О чем?
— О беглеце. Я же должна знать, кто будет жить в нашем доме.
— Мамочка! — радостно подпрыгнула девочка. — Андрей останется у нас? Я тебя обожаю!
— Посмотрим, что скажет папа. Принеси телефон.
Разговор с Оксаной оказался малоприятным. Мама то хмурилась, то краснела, отвечала иногда сдержанно, иногда резко. Анечка напряженно смотрела на маму и ждала окончательного решения. Кто бы мог подумать, что судьба Андрея сейчас целиком и полностью зависела от слов медсестры.
— Н-да, — задумчиво произнесла мама, положив трубку. — Ну и натворили же вы... Оксана, конечно, права. Надо было сообщить врачам, что Андрей ушел, или записку какую-нибудь оставить. Так никто не делает, дорогая моя.
— Что она сказала?
— Сказала, что все отделение поставили на уши. Ей и дежурной медсестре влетело по первое число. Оксану вообще премии лишили. Андрею в обязательном порядке требуется продолжать лечение, и надо наблюдаться у хорошего невропатолога. Она считает, что мальчишка он неплохой, и рада, что он не попал в интернат. На работе она ничего не скажет, но завтра обещает зайти и проведать пациента. Ты бы меня тоже с ним познакомила. Хочу посмотреть на это сокровище, которое так нравится моей дочери.
Анечка хотела ответить, что к «сокровищу» она равнодушна, что сердце ее болит по Олешке, но передумала: к чему расстраивать маму? Девочка грустно улыбнулась и пошла в комнату. Она бы все на свете сейчас отдала, чтобы за дверью оказался Медведев...
Уставший за день Андрей спал в кресле в обнимку с книгой. Татьяна Ивановна посмотрела на уютно устроившегося юношу и хмыкнула:
— А что? Хорошенький. Что мы читаем? О, «Философы античного мира». Серьезный парень. У моей дочери неплохой вкус. Накрой его пледом. Думаю, что диван в зале молодого человека должен устроить. Не гнать же сироту на улицу.
Разговор с папой оказался не из легких. Анечка сразу же выложила все свои аргументы. Мама в подтверждение ее слов кивала. Сергей Александрович долго читал лекцию «своим женщинам» о вреде излишней доверчивости. Потом нудно выяснял степень их с Андреем отношений. Затем решил, что надо жестко поговорить с «этим Андреем», чтобы понять, каков он. И только после допроса с пристрастием, он даст окончательный ответ. Судьба Андрея опять повисла в воздухе...
***
За завтраком собралась вся семья. На лобном месте сидел глава семейства, справа от него супруга, слева дочь. Андрея посадили напротив всех, отчего он немного смущался и краснел. Мальцевы внимательно наблюдали за гостем, тот, в свою очередь, не знал, как себя вести. К тому же все молчали, лишь приборы стучали по тарелкам. Чувствовалось некоторое напряжение.
— У вас ножи тупые. Я их вчера поточил. Но сталь плохая, они опять быстро затупятся, — тихо произнес Андрей. Должен же кто-то начать первым.
— Ой, — улыбнулась Татьяна Ивановна. — А я думаю, что это хлеб сегодня не крошится, вроде бы покупаю всегда в одном и том же месте. Оказывается, нужно было нож сменить.
— Мой дед ножи отлично точил, а вот я так и не смог научиться, — удивленно покачал головой Сергей Александрович. — Проще новый набор купить. А ты разбираешься в стали?
— Не знаю. Наверное. Моим рукам вчера было привычно возиться с камнем и доводить лезвие до совершенства. Но сталь какая-то не такая.
— Что значит «привычно возиться»?
— Дело в том, что я совершенно ничего не помню. Но если подойти к делу с умом, то можно понять, что некоторые действия или движения, которые ты постоянно совершаешь на протяжении многих лет, должны получаться автоматически. То есть, если расслабиться и начать что-то делать, станет понятно, делал ли ты это раньше.
— Согласен, — кивнул Сергей Александрович.
— Когда я точил ножи, то руки сами знали, с какой силой надо нажать на камень, как провести лезвием по бруску. Эти действия казались мне привычными. А вот когда я читал книгу, то понял, что голова работает не совсем нормально, как будто в уме я перевожу текст на доступный мне язык.
— И на какой язык ты переводил «Античную философию»? — удивилась Анечка.
— Не знаю. Я не смог его вспомнить. То же самое произошло в больнице. Я долгое время не мог понять, почему мне то это неудобно, то то непривычно. Значит, эти действия для меня не являются привычными. И имя... Звучание этого имени для меня непривычно. Такое ощущение, что я ношу чужую одежду.
— А что ты помнишь? Что тебе привычно? — озадаченно поинтересовался Сергей Александрович.
— В том-то и проблема, что ничего не помню. Вообще ничего.
— Плохо. Ладно, рассказывай, что ты помнишь из последних событий.
— Нечего рассказывать. Первое, что помню, — сильнейший испуг. Очнулся неизвестно где, боль жуткая, вокруг какие-то люди суетятся, что-то говорят, спрашивают. Мой рот им отвечает, а мозги ничего не соображают, сознание никак не включится. Потом пришел человек и начал меня убеждать, что я — Андрей Белявский, что родители погибли в автокатастрофе и никого из родных у меня не осталось. Я стал примерять имя на себя — не идет оно мне и все тут! Не мое оно, я вообще никак на него не реагирую. С родителями тоже ерунда какая-то выходит. Их имена мне ничего не говорят. Возможно, это последствия травмы... Михельсон говорит, что я обязательно все вспомню. Но пока все попытки заставить память работать с треском провалились.
— А я недавно читала в газете, что при полной амнезии личность пациента устанавливают по тому, как он ругается матом. То есть не его личность, а по диалекту и словам определяют местность, откуда человек может быть родом, — выдала Анечка радостно.
Родители посмотрели на дочь с укоризной. Она тут же покраснела и уткнулась в чашку. Кто ее за язык тянул?
— Наверное, я не ругаюсь матом, потому что мою личность по диалекту никто не определял, — улыбнулся Андрей.
Анечка покраснела еще больше.
— Когда произошла авария?
— В двадцатых числах октября. Точнее не скажу.
— Где она произошла?
— Не знаю.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Дам задание ребятам, чтобы они «пробили» тебя по своим каналам. Сейчас не те времена, чтобы и мать, и отец круглыми сиротами росли. Уверен, у тебя есть родня. А пока живи у нас. Только имей в виду: лентяйничать не позволю. На следующей неделе с Аней в школу пойдете. С директором я договорюсь. Анюта, позанимайся с ним, чтобы белой вороной в классе не выглядеть. Танечка, найди какой-нибудь хороший медицинский центр, чтобы проконсультироваться насчет травмы. Надо долечиваться. А сейчас простите, работа ждет.
Сергей Александрович вытер рот салфеткой и, поцеловав жену и дочь, отправился на работу.
***
— Бери стул и садись рядом, — Анечка включила компьютер.
Откуда-то из-под стола послышалось жужжание. Монитор замигал, замелькали цифры. Девочка набрала пароль для входа в систему и щелкнула на иконку. Андрей с интересом следил за ее действиями.
— Ты знаком с Интернетом? — спросила она между прочим. Стрелочка-курсор торопливо металась от одной иконки к другой.
Он промолчал.
— Я хочу найти время и место аварии, — пояснила Анечка. — Узнав это, мы сможем установить отделение милиции, которое проводило расследование. А там уже выйдем на оперативника, который проводил твое опознание, и узнаем у него домашний адрес.
— А в больнице нельзя уточнить? Быстрее получится, — осторожно предложил Андрей.
— Ага, и как ты себе это представляешь? Кто будет звонить в больницу? Ты? Я не буду точно. На самом деле я уже все спросила у Оксаны. В истории болезни нет ни строчки про твой домашний адрес. Значит, надо устанавливать отделение милиции самостоятельно.
— По-моему, должна быть какая-то служба, которая занимается несчастными случаями. Иначе как люди будут искать своих пропавших родственников?
— Андрей, для того, чтобы позвонить в такую службу, нам надо точно знать место и время аварии. А мы его не знаем. Понимаешь, о чем я говорю?
Пока Анечка лазила по сайтам, пытаясь найти нужную информацию, в дверь позвонили. Андрей пошел открывать. В квартиру бесцеремонно ворвалась высокая девочка, даже не соизволив поздороваться. Парень отступил вглубь коридора, опешив от внезапного вторжения.
— Вау! Какой милый экземпляр! — Лана окинула Андрея оценивающим взглядом. Потом неожиданно громко заявила: — А чего ты, Анька, его страшным и худым называла? Вполне симпатичный мальчишка. Фигура отличная! Рост тоже нормальный. А лицо ничего, приятное такое, благородное. Конечно, прическа отстой, но так волосы не зубы — отрастут. Меня, кстати, Лана зовут. — Она, словно случайно заметив стоящего рядом парня, протянула ему пуховик и шапку... — Очень приятно познакомиться. — ...и юркнула в комнату, задев полочку. Жестяные флаконы с грохотом посыпались на пол.
Андрей повесил одежду в шкаф, вернул флаконы на место и удивленно последовал за гостьей. Судя по растерянному выражению лица, Анечка оказалась не готова к приходу подруги, а тем более к такому чудесному выступлению.
— Ну, ты герой, Анька! Я бы не отважилась неизвестно кого в дом притащить.
— Лань, рот закрой! — наконец-то отреагировала Анечка. — Ты не пробовала головой думать, прежде чем что-то сказать? Иногда мне кажется, что ты в нее только ешь!
— А что я такого сказала? — притворно обиделась та, плюхаясь в кресло. — Или мой визит спутал все твои планы?
— Нет, не спутал, я только тебя и ждала. Вот сидела все утро у окна, вязала шапочку и думала, когда ж ты притащишься. Но самое ужасное в другом! Ты забыла одну замечательную древнюю японскую мудрость?
— Какую? — обалдело спросила Лана.
— Перед приходом в гости надо позвонить! — сердито зашипела Анечка.
— Я позвонила. В звонок. И ты не можешь упрекнуть меня, что я не предупредила тебя о своем визите! — язвительно заметила Ланка.
Она закинула нога на ногу и, ничуть не стесняясь, принялась рассматривать беглеца. Андрей же никак не мог понять, шутят девчонки или все-таки ссорятся.
— Ну, чем вы тут занимаетесь? — гостья оторвалась от разглядывания парня и повернулась к Анечке.
— Тебе какое дело? — огрызнулась та.
— Большое! — хихикнула Лана. — Мне тут Оксаночка кое-какую бумажку дала. Просила передать Андрею. Сказала, что вечером еще выписку сделает из его истории болезни, как дядя Сережа просил.
— Ну так давай эту бумажку!
— Не дам. Я ее отдам только при одном условии, — паясничала Лана.
— Лань, не хами! Давай записку! — злилась Анечка.
Нет, они все-таки ссорятся.
Обстановка накалялась. Еще немного и они подерутся! Он заметил, как рука Анечки сжала пузырек с витаминами, стоящий около монитора. Еще одна неудачная фраза — и он полетит в Лану.
— Стоп! — вмешался Андрей в беседу двух лучших подруг, встав между ними. — Аня, все нормально. Лана просто шутит. Она совершенно не хотела никого обидеть, да?
— Гений! — изящно ткнув пальчиком в парня, стрельнула глазками Лана. — Итак, либо вы выполняете мое условие, либо adieu !
— Лань, я сейчас не посмотрю, что ты моя лучшая подруга, как выгоню тебя взашей, чтобы ты не кривлялась! — вскочила Анечка. Из-за Андрея ей было не видно Ланку, в которую она едва-едва не метнула витаминами.
— Я сама могу уйти, только тогда ты не узнаешь его домашний адрес, а я думаю, это первое, что вы должны искать. — Лана с видом победителя посмотрела на Анечку. — А теперь мое условие: я поеду с вами. Все равно школу прогуливаю.
— Ага, и будем мы табуном по чужим квартирам ходить! — фыркнула девочка.
— Да как хочешь. Это же не мне надо!
Гостья поудобнее уселась в кресле. Андрей ухмыльнулся и неожиданно сказал:
— Знаешь, Лань, ты опоздала. Вчера Сергей Александрович все узнал, и мы через полчаса едем по найденному адресу.
Анечка с удивлением смотрела на парня, пытаясь сообразить, когда же папа передал ему адрес, если он только сегодня хотел этим заняться.
— Не Лань, а Лана, — обидчиво отозвалась наглая девчонка и недовольно закусила губку. Она задумалась на несколько секунд, а потом скромно попросила: — Возьмите меня с собой, пожалуйста. Оксана очень переживает из-за тебя. Если я поеду с вами, то мне будет, что ей рассказать... Ну что вам стоит?
Андрей, сохраняя невозмутимость, подошел к письменному столу, взял листок, на который Анечка вечером выписывала какие-то телефоны, посмотрел его, а потом протянул руку Лане:
— Хорошо. Давай я сравню два этих адреса. В случае чего, съездим и туда, и туда.
Лана доверчиво протянула мятую бумажку. Андрей внимательно посмотрел сначала на свой лист, потом на Ланин и удовлетворенно заявил:
— Совпадают до последней цифры. Ну что ж, нанесем визит моим соседям! — подмигнул он девчонкам.
***
Еще утром, перед уходом на работу, Татьяна Ивановна договорилась со своим стилистом, чтобы тот привел парня в порядок. Смотреть на клокастое безобразие на голове мальчишки не было никаких сил. Поэтому, прежде чем поехать по найденному адресу, ребята всей толпой заявились в лучший московский салон красоты.
Валюша, дивное создание непонятного пола, встретил клиентов с кокетливой радостью.
— Ах, курочки мои, как же я давно вас не видел! — жеманно всплеснул он тонкими совершенно немужскими ручками. — Ланочка, Цветочек, почему не заходишь? — Чмок-чмок в щечки. — Головка вон как заросла. Давай я тебе ее подстригу. Анюточку-синеглазочку я вроде бы только сделал. — Он нежно обнял Анечку и поцеловал. Та захихикала. — А тебя, бабочка моей души, уже сто лет не видел.
— Валюшенька, солнышко, — расцвела Лана. — Я к тебе теперь ходить не могу. Ты же у нас лучший стилист в Европе. Мои финансы не позволяют пользоваться твоими услугами слишком часто.
— Ах, лисонька моя, для тебя я всегда сделаю скидочку, по-дружески! — проворковал он. — А из кого мне тут надо сделать человека? Танюша говорила совершенно умопомрачительный случай! — стилист обратил внимание на стоявшего чуть позади Андрея. — О-ла-ла! Потрясающе!
Он подошел вплотную к парню и нежно взял за руку, преданно заглянул в глаза. Андрей шарахнулся от молодого человека. Валюша рассмеялся его реакции. Бережно усадил в мягкое кресло и накинул на плечи пеньюар.
— Какой драйв! Какой андеграунд! Сколько креатива! Сколько энергии! Великолепно! Восхитительно! — восклицал стилист, разглядывая голову.
Мальчик с подозрением покосился на Валентина, совершенно не понимая, как расценивать данные эпитеты. Девчонки уткнулись носами друг в друга, лишь плечи вздрагивали и слышался сдавленный хохот. Валюша не обращал на них никакого внимания. Он пощелкал ножницами около щеки, потом кончики обхватил губами, словно художник кисть в момент раздумий, тряхнул головой и вновь восторженно заговорил:
— Я серьезно! Так фактурно отработать голову — это высший пилотаж! Кто вас стриг, юноша? Дайте-ка я угадаю! Наверное, Саша Головенко! Нет? Тогда Сережка Волынцев! Опять не угадал? Аааа, Витя Ткач!
Анечка и Лана загоготали в полный голос, не в силах больше сдерживаться.
Андрею показалось, что мужчина издевается.
Валюша совершенно по-детски выпятил губку и презрительно уставился на девочек:
— Если не хотите говорить, то и не очень интересно было! Нечего тут ржать, дылды!
Анечка согнулась пополам от хохота и упала в ближайшее кресло. Лана размазывала слезы по красному лицу.
Валюша явно не понимал причин веселья. Он изящно закусил пальчик и терпеливо ждал, пока девицы отсмеются. Потом кокетливо махнул рукой и повернулся к Андрею:
— Что мы будем делать? Доверитесь моему вкусу?
Тот испуганно глянул в зеркало на разноцветный «взрыв» на голове стилиста и отчаянно запротестовал:
— Только не андеграунд!
— Ну что ты, крошка, андеграунд сейчас не катит! Это полный отстой!
Стилист быстро ощупывал пальцами макушку и затылок. По его взгляду было понятно, что он подбирает форму будущей стрижки. Иногда он перекидывал непослушные волосы туда-сюда, оттягивал, приглаживал. Неожиданно он «оттянул» несуществующие пряди к плечам и, внимательно посмотрев на отражение, заявил:
— Тебе пойдет градуированное каре. И будет как у Пушкина: «что не можно глаз отвесть»!
— Нет, Валя, давай что-нибудь мужественное сделаем, — запротестовала Анечка. — Каре у него еще года три не получится.
— И обязательно кончики осветлить! — предложила Лана. — Ох, каким же он будет хорошеньким!
— Он и так ничего! Не нужно его осветлять! Только крашенного пижона мне дома не хватает! — взвилась Анечка.
— Пижон, Мальцева, — это состояние души. А он на пижона пока не тянет.
— Курочки, так что мы делаем из него — романтика или мачо? Определяйтесь быстрее, — Валюша вновь принялся теребить волосы. — Я, например, вижу его в романтично-спортивном стиле. Хотя... Нет, на мачо он пока не тянет. Так что пижоны и мачо отпадают сразу. Следовательно, делаем из него...
— И осветлить кончики! — перебила словесные поиски стилиста Лана.
— И серьгу в ухо вставить! — добавила Анечка.
Страх и удивление нарисовались на лице Андрея. Кажется, ни одна из предложенных идей ему не нравилась.
— Нет, Цветочек, я предлагаю сделать «иней», это придаст прическе некоторую живость. Или «солнечные блики»...
— Не надо меня осветлять! — возмутился Андрей. — И ухо прокалывать не дам! Я против! Категорически против! Просто постригите и все!
— Ну вот, курочки, он против! — фыркнул Валюша. — А кто тебя спрашивает, модель? Сейчас что решим, то и сделаем.
— Тогда я не буду здесь стричься! — Андрей вскочил из кресла и принялся снимать пеньюар.
— Сядь! — закричали девчонки.
— Сядь, красотуля моя. Сядь.
— Валя лучший стилист в Европе! Он плохо не сделает! — добавила Анечка.
— Я не дам себя осветлять! И уши не дам!
— Ну и ходи как чучело! — хихикнула Лана.
— Так, бабочки мои красавицы, марш в бар, а я нашу привереду в порядок приведу. Неудачный сегодня день. Никакого креатива! — печально вздохнул Валюша и быстро защелкал ножницами.
Через сорок минут он смахнул с плеч и шеи Андрея лишние волосы, снял пеньюар и сказал без всякого ломания нормальным мужским голосом:
— Легкая, спортивная, удобная стрижка для сильной, цельной личности. Знаешь, а Цветочек была права — тебе бы очень пошло легкое мелирование. И еще, котик мой, подумай над своим чувством юмора. Оно у тебя хромает.
— Какое есть. Спасибо.
И Андрей мухой вылетел из салона. Подальше от чудного стилиста.