Тартарары для венценосной особы

Впервые Анечка увидела его за завтраком в столовой. Ей, как и другим ходячим больным, разрешили питаться не в палате, а в специально отведенном для этого месте. Она видела, как повариха обрадовалась мальчишке. Заметила, что та налила ему овсянки больше, чем остальным, и масла положила три куска. Любимчик, — тут же сделала вывод Анечка. Одет, правда, в какую-то хламиду, явно общего пользования, но не всем же лежать в больнице в родном Adidas. Их взгляды пересеклись. Он сделал шаг в ее сторону. Черт, только этого не хватало!

— Не помешаю? — скорее утверждающе спросил он.

— Валяй, — вальяжно отозвалась девочка, небрежно махнув рукой.

Он сел напротив.

Анечка неторопливо помешивала свежезаваренный чай, открыто наблюдая за незваным гостем. Перед ней на тарелке лежали нарезанные кружочками помидор и огурец, два бутерброда с сырокопченой колбасой на листике салата, и несколько кусочков любимого сыра «Виола» в фольге — сыр она съест так, без хлеба, незачем портить продукт. Парень мельком окинул взглядом вкусный натюрморт и принялся ковыряться в тарелке с водянистой овсянкой, делая безуспешные попытки съесть слизкую кашу. Каждая ложка, поднесенная ко рту, чуть касалась губ, оставляя белесый след. Он непроизвольно едва заметно морщился и опускал ложку обратно. Даже будучи голодным, он оказался не в состоянии проглотить варево. Анечка усмехнулась. Есть больничную еду можно, только при одном условии — если ты сидишь на жесткой диете. Лично она брезговала.

— Тебя как звать, человек? — лениво растягивая слова, поинтересовалась Анечка. Раз уж приперся, пусть развлекает.

— Не знаю, — пожал он плечами.

Она усмехнулась. Пацан цену себе набивает. Девочка терпеть не могла таких пижонов, как он.

— Интересное имя, — приподняла она уголки губ. — Редкое.

Он проигнорировал выпад, продолжая ковыряться в каше.

— Ты всегда такой общительный? — не выдержала Анечка.

— Не знаю, — раздраженно дернул плечом.

Тем не менее, отступать она не привыкла:

— Это твое любимое выражение?

Парень посмотрел на нее огромными черными глазами так, что ей стало не по себе.

— Не знаю, — повторил он в третий раз с упрямством осла.

Анечка спрятала удивление за ехидной усмешкой:

— А что ты знаешь?

— Ничего не знаю. У меня амнезия.

— Это когда с головой проблемы? — ахнула она от неожиданности.

— С памятью, — поправил он и сделал еще одну безуспешную попытку засунуть ложку в рот.

Девочка покраснела: надо же как глупо получилось — у него такие проблемы со здоровьем, а она привязалась к человеку.

— Угощайся, — пододвинула к нему тарелку с бутербродами.

— Спасибо, — посветлел он лицом, но к угощению не притронулся. Собрал посуду, забрал хлеб с маслом и ушел, пожелав ей приятного аппетита. Странный такой.

Анечка грустно усмехнулась ему в спину и вернулась к своим радостным мыслям. Сегодня должна прийти Ланка. Об этом ей рано утром сообщила Оксанка, старшая сестра лучшей подруги, а по совместительству медсестра отделения травматологии детской городской больницы. Анечка молила бога, чтобы у Ланы хватило ума взять с собой Олега Медведева. Она так соскучилась по своему ненаглядному Олешке. Он учился в десятом классе и считался самым крутым парнем среди старшеклассников. Высокий, очень красивый, блондин с серыми глазами, настоящий ариец. Голос такой, что хочется потерять сознание от восхищения. А эти вальяжные жесты, величавая походка — девчонки сходили с ума от любого его движения. В один прекрасный день Анечка поняла, что тоже стала жертвой этих холодных глаз. Пришлось убить больше месяца на то, чтобы он обратил на нее внимание.

Это поистине эпохальное событие произошло тринадцатого ноября. Олег подошел к ней на перемене и сказал:

«Мне кажется или это волшебный сон?»

«Что именно?» — очень сильно перетрусила Анечка.

«Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты! — пристально глядя ей в глаза, продекламировал он обволакивающим сознание голосом. — Никогда в жизни я не видел девушки прекраснее. Эти белокурые локоны, незабудковые глаза, коралловые губы, шелковая кожа — могут ли они принадлежать живому существу? Вы прекраснее эльфа. Возможно ли рассчитывать на вашу благосклонность?»

Рыцарь! Настоящий рыцарь!

От страха Анечка потеряла дар речи...

Так они начали встречаться.

С того момента прошло тринадцать дней, девятнадцать часов, двадцать минут и сорок пять, нет, сорок шесть секунд! Как же она была счастлива!

Сегодня он придет к ней! Придет вместе с Ланой. Она уверена в этом! Ведь Анечка уже два дня в больнице, он должен был начать беспокоиться. Должен... Он придет. Обязательно придет! Сегодня вечером! Как медленно двигается стрелочка! Ну быстрее, быстрее беги!

Лана пришла с одноклассниками. Медведева среди них не наблюдалось.

***

Весь вечер она грустила. Олег не навестил ее. А она так ждала, готовилась к его приходу. Возможно, он не захотел идти вместе со всеми, ведь Олешек не любит шумных сборищ малолеток. Тогда это многое объясняет. Она уверена, завтра он обязательно придет. Завтра... Как же долго ждать!

Расстроенная Анечка бродила по коридору в одиночестве, выжидая, когда Оксана позовет ее пить чай. Но медсестра суетилась около нового больного, поэтому чаепитие откладывалось на неопределенное время.

В дальней палате, которую персонал приспособил под склад для сломанных тумбочек и кроватей, она заметила чей-то силуэт у окна. Анечка сразу узнала мистера Не-знаю. Парень сидел на подоконнике, свесив одну ногу, а вторую обхватив руками. Лицо повернуто к окну, словно там есть на что смотреть: темно, грязно и противно.

— Не помешаю? — она улыбнулась.

Мальчик вздрогнул и обернулся, внимательно посмотрел на незваную гостью. Анечка смущенно пожала плечами, извиняясь за вторжение. Он покачал головой. Деваться некуда — пришлось пробираться к нему сквозь торчащие скелеты мебели.

Тусклый свет от далекого фонаря, находящегося в глубине небольшого больничного парка, едва касался его лица, отчего парень казался неестественно бледным, а из-за резких теней на скулах и под глазами еще и неприятно-красивым, отталкивающим и притягивающим одновременно. Анечка не знала, как это объяснить. В этом лице собралась вся печаль мира, даже плечи сгорбились под ее тяжестью.

— Я... это... — нерешительно промямлила она и замолчала. Он так и сидел, отвернувшись к окну. — Ты это... короче... — Анечка шумно вздохнула.

Парень оторвался от созерцания пустоты и внимательно посмотрел на девочку. Ее словно током прошибло. В черных глазах такая тоска, что Анечке стало не по себе.

— Я не знала... — выдавила она. И почувствовала себя абсолютной дурой.

— Тебе не за чем и не за что извиняться, — проронил он. Голос мягкий, тягучий, словно майский мед.

Они молчали. Он все также пялился в окно. Она тайком рассматривала его. Нет, парень симпатичный. Очень даже симпатичный. Ресницы такие длинные. Губы весьма соблазнительной пухлости. Нос ровный и аккуратный. Красивый подбородок. Наверное, в той жизни за забором больницы у него не было отбоя от поклонниц. Олешек, конечно, красивее, утонченнее что ли, но этот...

— Ты давно здесь? — решилась она нарушить молчание.

— Немногим больше месяца.

— И за месяц ничего не вспомнил?

— Нет.

— А имя у тебя есть?

— Окружающие называют меня Андреем.

— Что значит — называют?

— Это не мое имя. Я не помню своего имени.

— Н-да... — Ну и выбрала тему для беседы! Надо его как-то приободрить, поддержать: — Ты не переживай, вернешься домой, встретишься с друзьями, подружками, родителями и все наладится. Я в этом уверена!

Он посмотрел на нее серьезно и печально, вздохнул:

— Я не помню своих родителей. А те, которые в настоящий момент ими считаются, погибли в автокатастрофе.

Анечка громко ахнула, закрыв рот ладошкой. Так он оказывается сирота! Вот в чем дело! И пижама эта казенная! И стоптанные тапки чужие! И не навещает его никто! То-то Андрей такой тощий!

— Ты есть хочешь?

— Я ужинал, спасибо.

— Что ты ужинал? Несвежую булку и помои, которые тут упорно называют чаем? — возмутилась она.

— Еще яйцо, — улыбнулся Андрей.

— Сегодня дежурит моя знакомая медсестра. Я попрошу ее покормить тебя. Оксана хорошая, она не откажется.

— Не надо. Оксана на самом деле замечательная. Она всегда меня чем-нибудь угощает, но не стоит злоупотреблять ее добротой.

— И не спорь со мной. Пойдем в сестринскую. Оксанка, наверное, уже освободилась.

Оксана тепло встретила Андрея. Быстро достала недостающую чашку, налила кофе. Сделала для него особо толстые бутерброды с колбасой и сыром, щедро полила конструкцию кетчупом. Анечке перепали бутерброды более скромные по составу и толщине. Но она не обиделась. Андрею надо больше есть, а то по нему скоро можно будет изучать анатомию без рентгена — кожа да кости.

Пока Оксана веселила гостей рассказами о своем недавнем студенческом прошлом, Анечка украдкой поглядывала на парня. У него оказалась совершенно очаровательная улыбка. Трогательная и нежная. Пару раз она поймала его взгляд на себе. Мягкий и бархатный. Но девочка благоразумно сделала вид, что ничего не заметила. Ее сердце принадлежало Олегу Медведеву. Именно о нем она думала последние дни.

***

Часы в холле пробили два раза. Анечке не спалось. Она крутилась с бока на бок, пытаясь найти оптимальную позу для сна, но на матрасе комками и скрипучей кровати невозможно заснуть. Она потеплее оделась и ушла к медсестре.

— Оксан, расскажи об Андрее, — сладко попросила Анечка, аккуратно отхлебывая горячий чай.

— Что тебя интересует?

— Всё! Кто он? Откуда? Что произошло? Как потерял память?

— Ого! Как много ты хочешь знать! Это он тебе рассказал про амнезию?

— Да, но не подробно, в двух словах. Что с ним произошло?

Оксана достала коробку конфет и положила ее на стол.

— Понравился? — улыбнулась девушка, наливая себе еще чаю.

— Он милый. Только неразговорчивый. Ты заметила, за весь вечер он произнес от силы пару фраз?

— О, это Андрюшка немного оттаял. А то вообще молчал целыми днями и хмурый по отделению ходил. Слова из него не вытянешь. Только «да» или «нет».

— А что с ним произошло? У него родители погибли, да?

— Да. В автокатастрофе. Помнишь, в конце октября были резкие колебания температуры — то мороз, то оттепель? — Оксана отправила конфету в рот и принялась тщательно пережевывать.

— Помню. Конечно, помню! — нетерпеливо заерзала на стуле Анечка. — Что дальше-то было?

— Где-то на Садовом кольце произошла серьезная авария, я не помню, где именно. Ее еще показывали по телевизору на следующий день в новостях. Там столкнулось несколько машин, была жуткая мясорубка. Пять человек погибло, одна машина полностью сгорела. Я бы сказала, что Андрею повезло. В момент удара его выкинуло на проезжую часть...

Тихой трелью зазвонил телефон. Анечка очень удивилась: в полтретьего ночи нормальные люди спят, а не названивают дежурным медсестрам. Оксана ответила «да» и положила трубку.

— Охрана беспокоится, — пояснила девушка. — На чем я остановилась?

— На том, что его выкинуло на проезжую часть.

— Ага, точно! Так вот, ему вообще в ту ночь сильно везло. Свидетелями трагедии стала наша лучшая бригада врачей-реаниматологов! Собственно говоря, им он и обязан жизнью. Вызвав дополнительные машины и милицию, они отвезли Андрюшку к нам, где кроме меня в ту ночь дежурил завотделом — наш лучший хирург Яков Иосифович Михельсон. Я принимала парня. Зрелище было, честно говоря, не для слабонервных — он весь разбился. Ребята потом шутили, что им надо стерильные пакеты выдавать для сбора мозгов с асфальта.

Анечка поперхнулась чаем, живо представив себе процесс. Оксана рассмеялась. Девочка не раз слышала, что у людей в белых халатах черный юмор, но чтобы таким цинизмом обладала старшая сестра лучшей подруги — глупость!

— Увидев мальчика, Михельсон сказал, что никаких шансов нет. Еще и бригаду отругал, что показатели им теперь испортят. В общем, он отправил парня в операционную и попытался собрать ему голову. Из института Склифосовского вызвали нейрохирурга. Андрея несколько часов буквально за уши тянули с того света. Потом реанимация. Двое суток на грани. Пациент был скорее мертв, чем жив. А потом он стабилизировался и через неделю пришел в себя. Представляешь? Никто не поверил! Вообще никто! Настоящее чудо! А еще через неделю он начал вставать. И что странно: обычно у больных с такими травмами серьезные проблемы с координацией, речью, восприятием мира, а у этого все в порядке. Анализы, МРТ, УЗИ — показатели все в норме, словно и не было никакой аварии, словно не он несколько дней был в коме. Когда Андрей смог говорить, его допросили оперативники. Вот тут-то и выяснилось, что он ничего не помнит. Вообще ничего. По номерам машины удалось восстановить его имя и фамилию, адрес. Говорят, его кто-то опознал из соседей. Но это уже происходило без меня. Так как родственников у него не осталось, то сейчас готовятся документы для отправки парня в интернат. Там Андрея будут долечивать местные врачи. Только знаешь, Анюта, жалко мне его. В пятнадцать лет оказаться в детдоме — врагу не пожелаю подобного.

— Н-да, паршивая перспектива. Мой папа курирует детдом. Я такого от него наслушалась, что даже в кошмаре вообразить не могу, как там дети живут!

— Жить, Анюта, можно везде. Другое дело, как жить...

Настроение испортилось окончательно. Сегодня явно не самый лучший день в ее жизни. Допив чай, Анечка ушла в палату.

Засыпая, она твердо решила, что несчастному мальчику нужен друг. А кто самый лучший друг на свете? Правильно! Анечка!

***

Ей не повезло. Она видела, как перед завтраком Андрей куда-то ушел с Михельсоном. Анечка ждала друга к обеду, но он вернулся только поздно вечером. Замерзший, недовольный и бледный. Чтобы не пропустить момент, ей пришлось почти весь день провести в мальчишеской палате, развлекаясь игрой в карты.

Андрей вошел, окинул присутствующих мрачным взглядом, тихо поздоровался, переобулся и ушел. Анечка поняла, что он неважно себя чувствует. Она готова дать голову на отсечение, что если бы народу в палате не было, он бы лег спать. Ей стало жалко мальчишку. Гости заняли все кровати, включая его. Он даже отдохнуть вечером не может как следует, а с его травмой нужен полный покой. Улучшив момент, она незаметно ускользнула.

Принесенные родителями и друзьями гостинцы (кстати, Олег и сегодня не соизволил появиться!) были честно поделены на две части: одну она оставила себе, другую собрала для Андрея. Взяв пакет с едой и теплый свитер, девочка отправилась в дальнюю палату.

Она не ошиблась. Парень сидел на подоконнике, свесив ногу и отвернувшись к окну. Девочка осторожно дотронулась до ледяных пальцев.

— Здесь очень холодно. Я принесла свитер, надень его, пожалуйста.

— Зачем? — не поворачивая головы, спросил он.

— Потому что ты замерз. Как твой друг я не могу этого допустить.

— У меня нет друзей, — буркнул он.

— Ты отстал от жизни! Пока тебя не было, очень многое изменилось! — задорно рассмеялась она.

— Что именно? — удивленно поинтересовался Андрей, недоверчиво посмотрев на Анечку. В голосе зазвучал металл.

— Вчера у тебя не было друзей, а сегодня есть! Можно я буду твоим другом?

Андрей воспринял предложение очень странно. Вместо того чтобы обрадоваться и согласиться, он еще больше нахмурился. Анечка почувствовала себя неловко. Нет, не неловко! Она почувствовала себя глупо и нелепо! Более того, она понятия не имела, как выйти из этого дурацкого положения с наименьшими потерями!

— У тебя нет друзей, — пробормотала она тихо. Голос предательски дрожал. Только бы не разреветься! — К тебе никто не ходит. Ты все время один, всегда грустный. Мне захотелось стать твоим другом. Это плохо?

— Зачем тебе это надо? — насупившись, спросил он.

— Ты дружишь только с теми, кто тебе нужен? — возмущенно воскликнула девочка.

Андрей пожал плечами и отвернулся.

Она тут же сменила тон, ласково проговорила:

— Неужели за месяц ты не нашел никого, с кем можно было бы общаться?

— За месяц я не нашел самого главного — себя, — жестко ответил Андрей. — У меня ничего нет: ни имени, ни родных, ни друзей, ни прошлого. Порой мне кажется, что и меня тут не должно быть! Здесь все чужое! Странные люди, неестественные вещи, отвратительная пища! Я не знаю, как жить в этом мире!

— Хочешь, я помогу тебе?

— Мне не нужна жалость!

— Кто говорит о жалости? Я говорю о дружбе! Ты попал в беду. Я предлагаю помощь, а ты отказываешься! Почему?

Он молчал. Девочка терпеливо ждала ответа.

— Я боюсь, — шепотом отозвался Андрей.

И Анечка поняла, что сейчас он совершил поступок: признаться девчонке в собственной слабости — дорогого стоит. Она протянула руку. Прошло несколько самых ужасных и длинных секунд, прежде чем он заметил жест. Немного поколебавшись, Андрей сжал предложенную ладонь. Анечка едва заметно улыбнулась.

— А теперь, на правах друга, прошу тебя надеть свитер и поесть. Думаю, ты не ужинал. — К ее великому удивлению свитер оказался мал. Не такой уж Андрей тощий, если разобраться, вон плечи какие!

— Я вообще сегодня ничего не ел, если не считать за еду два куска хлеба.

— А где ты был весь день?

— Яков Иосифович договорился с институтом нейрохирургии, чтобы меня посмотрели местные специалисты. Они брали анализы, делали снимки, проводили какие-то сложные обследования. Михельсон говорит, что это надо для тех врачей, которые потом будут наблюдать меня, — жуя бутерброд с паштетом, пробубнил Андрей. — Мммм, как вкусно! Божественно вкусно!

— А то! — хмыкнула Анечка. Паштет — мамино коронное блюдо. Пышный и нежный, его можно есть ложкой. А потом корочкой хлеба тщательно «выскрести» из кастрюльки, чтобы ни крошки не осталось, ни капельки. Она сглотнула набежавшие слюнки. — Давай думать, что делать дальше. У меня есть информация, что тебя хотят отправить в детский дом...

— В интернат, — поправил он. — Я в курсе.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — округлила она глаза.

— А что я должен делать? Я вообще не представляю, что такое интернат.

— Твое счастье!

— Все так плохо? — Андрей перестал жевать на какое-то мгновение.

— Хуже некуда!

— Что делать?

— Пока не знаю. Но я обязательно что-нибудь придумаю. А у тебя точно нет родственников?

— Думаю, что есть. — И добавил неуверенно: — Скорее всего, они ищут меня...

— Надо их разыскать, тогда тебя не отправят в интернат.

— И как мы их найдем?

— А вот это предоставь мне, хорошо? К твоей выписке, я их обязательно отыщу. Не сама, так папу попрошу, или крестного на худой конец. Знаешь, какой у меня папа? Всем на зависть!

Он грустно улыбнулся. Мысленно Анечка надавала себе по губам: надо же быть такой глупой, чтобы при мальчике, который потерял родителей, хвастаться отцом!

Андрей взял ее за руку, и девочка с удовольствием отметила, что он согрелся, а то холодный был, как лягушонок.

— Спасибо тебе, — сказал без всякого пафоса. — Клянусь, ты никогда не пожалеешь, что стала моим другом.

— Я не собираюсь об этом жалеть, — дернула Анечка плечиком, заливаясь краской. — Пойдем лучше спать, а то в этой больнице будят спозаранку, выспаться не дают.

Парень проводил ее до палаты и пожелал спокойной ночи. Забравшись под одеяло, Анечка с удивлением поняла, что за весь день не вспомнила о Медведеве ни разу.