* *
- Я не герой. Не нужно на меня смотреть с таким восхищением.
Анри недовольно проворчал, когда наткнулся на мой внимательный взгляд. А я просто хотела убедиться, что он остается в сознании, ведь эту тушу в дом я уже не уволоку.
- Боже, Арно, - покачала головой, хихикнув. – Я ведь тебя знаю тысячу лет. Ты самый задиристый мальчишка, которого мне только приходилось встречать. Помнишь, как я попросила тебя сорвать черешню в соседском саду, а ты залез на дерево и тебя укусил соседский пес? Я, лично, ни за что бы туда не полезла. Жутко боюсь собак. Сознайся, что ты их тоже боялся, особенно того придурковатого пса, но из упрямства ты всё равно это сделал.
- Как-то меня не тянет вспоминать истории из детства. Потому что мадам Катрина Лаурель была для меня воплощением ходячего бесенка. Которая всем своим важным видом показывала, что я – трус.
- Эй, полегче! Ты был заносчивым засранцем, который считал, что лучше других.
- Никогда так не думал.
- А называя меня нищенкой ты, конечно, не хотел унизить?
- Ты гордячка, Катрина. И мне сложно было тебя укусить так, как это делала ты. О, ты просто мастер бить в слабые места. И ты отлично их находила. Как-то ты сказала, что, такого как я, никто и никогда не станет любить. А твоя мама возится со мной из жалости. Это было очень жестоко.
Мой рот приоткрылся в удивлении. Гнусный лгун, я ведь такого не говорила! Не помню этого.
- Нет. Я что, правда, сказала подобное?
- Цитирую дословно.
- Я этого совершенно не помню.
Анри сдавленно хохотнул и стукнул себя ладонью по лбу.
- Кажется, анестезия развязала мой язык. Или это адреналин гуляет по венам? Заклейте мой рот.
- Если ты не презирал нас с братом, как это отложилось в моей памяти, тогда ответь, почему ты не захотел подружиться с нами? Ведь я отлично помню твои насмешки и придирки. Я же это не придумала.
- Не помнишь, как мы познакомились? – парень бросил в мою сторону вопросительный взгляд и, когда я отрицательно покачала головой, продолжил. - Мы тогда с Адой играли в саду. Марта привела вас с братом и попросила показать вам наш дом и сад. Я старался быть дружелюбным и предложил вам поиграть с нами, но ты сразу показала, что общаться не намерена. Ты с первой минуты показала своё «фи», а после многократно повторяла, что с таким, как я, никто не станет водиться. А после твоих слов о том, что мама ушла, потому что я «злой ребенок» и вовсе поставило между нами стену. Она же умерла, как ты вообще могла такое сказать?
- Что я, маленькая девочка, могла знать о смерти? – неуверенно проговорила, больше самой себе. – Я ведь не понимала значения этого слова и мне никто не объяснял.
Мы ехали в абсолютной тишине. Каждый думал о своём. Я сосредоточенно смотрела на светлое предрассветное небо и чувствовала тягучее ощущение внутри.
Я перебирала в своей памяти обрывки из событий прошлого и складывала их в один паззл. Пыталась понять, неужели я все помню не верно? Разве я могла проявлять жестокость по отношению к Анри? В моей памяти наш с ним конфликт выглядел, как отчаянная попытка защитить свое уязвленное самолюбие. А как все было на самом деле?
- Познакомьтесь, это Анри и Ада. Ну же, смелее.
Я спрятала руки за спину и насупилась. Моя мама настоятельно просила быть максимально вежливой и любезной. Ведь эти Арно такие важные. Я и сама это видела теперь. Пока мы подходили к дому и шли по саду. Меня очень впечатлил большой двухэтажный особняк, больше походивший на музей. И ухоженный парк с его цветниками, мощеными дорожками, и детской игровой площадкой. Разве простые люди могут Так жить?
И мне совершенно не понравился мальчишка. Зализано-причесанный, с идеально ровным пробором. В его белоснежной одежде. Он посмотрел на нас с братом оценивающим взглядом, и я совершенно точно помню, как он хмыкнул.
- Меня зовут Катрина, – представилась я и сделала реверанс, не знаю зачем, но я видела подобное в фильмах.
В глазах мальчишки запрыгали смешливые чертики, и он не сдержал хохота.
- Какие у вас смешные манеры.
Я обернулась, посмотрела на маму, которая почему-то продолжала мило улыбаться и насупилась еще больше. Я не понимала, как должна была вести себя с этими детьми
- Посмотри, Анри, какое у этой девочки смешное платье. Такие большие плечи.
- Это рукава-фонарики, можно сказать, мода моей молодости, – мама улыбнулась девчонке. – А мода, как известно, повторяется.
- Никогда не стану носить такое.
«Милая» девочка равнодушно пожала плечами и умчалась играть со своими куклами, которые дожидались своей хозяйки на качелях. Очень красивые и дорогие. Я видела такие в гипермаркете игрушек.
Конечно, эти дети не знали, что сегодня нас с братом мама одела в самую лучшую одежду, которая у нас только была. Мама сама сшила мне это платье. Оно было нежно-васильковым и раньше понравилось мне. Но больше оно мне не нравилось.
- Вы можете поиграть на нашей площадке, если хотите. Наверное, у вас дома нет площадки.
Доминик уже пританцовывал в нетерпении. Конечно, мы ведь посещали площадки только в общественных многолюдных местах. Где на горках толпилась очередь из желающих прокатиться, а за песочницу приходилось иной раз повоевать с кем-то, кто так и норовил утянуть твоё ведерко или лопатку. Я схватила брата за рукав футболки, чтоб тот не вздумал принять предложение.
- Спасибо. Но у нас всё есть. И даже больше. Мы просто подождем, пока освободиться мама. Посидим в беседке.
- Кэти, я хочу туда, – некстати заканючил маленький Доминик.
- Нет, ты пойдешь со мной. Мы просто подождем маму.
- Марта вряд ли рано освободиться. Вам будет скучно.
Мелкий Арно семенил за нами следом, пока я тянула за руку хнычущего ребенка в сторону беседки.
- Тогда я могу посидеть пока здесь.
Анри все никак не хотел уходить. Он перенес в беседку своих солдатиков и продолжил играть с ними, при этом бросая частые взгляды в нашу сторону. Мне же хотелось оторвать эти злосчастные рукава платья и перестать быть смешной. Почему-то я была уверена, что кажусь глупой. Он ведь явно улыбался думая, что я не такая, как надо.
Анри казался мне слишком идеальным ребенком. С его правильными красивыми чертами лица. С ухоженными ногтями. С одеждой без единого пятнышка. А я была настоящей пацанкой со всеми вытекающими. Мои колени были в синяках и ссадинах. А под ногтями даже были частицы грязи. Мы вчера с мамой избавлялись от сорняков. И я забыла про это.
Тогда же, краем глаза я увидела, как Анри достал из кармана цветные камешки-стекляшки и часы. Наверное, когда-то они были очень красивыми. Но ремешок был сломан, и они выглядели далеко не новыми, позолота потерлась.
- Их следовало бы уже давно выбросить, - не знаю зачем я это сказала.
- Это мамины. Это единственное, что осталось у меня от нее.
- Значит, твоя мама не живет в этом доме?
- Нет.
- То есть, у тебя совсем нет мамы?
На минуту, я почувствовала превосходство. Мама у меня была.
- Значит, она тебя бросила?
- Она умерла.
Анри тут же сгреб свою сокровищницу и быстро удалился. Я с облегчением выдохнула. Теперь я могла спокойно почистить свои ногти от грязи на случай, если мальчишка снова вздумает вернуться. Но он в тот день больше не подошел. А последующие наши встречи носили воинствующий характер.
После многократных столкновений я была уверена в том, что это самый несносный мальчишка, которого мне только доводилось встречать. Я ведь была уверена, что Анри оценивал меня и оценил крайне низко. Как человека другого сорта. А что же выходит? Я сама оценила так себя, неверно истолковав его пристальные взгляды? Нет, я знаю, просто этот «идеальный ребенок» слишком понравился мне, хоть я этого никогда не хотела признавать, а я казалась далеко не идеальной.
Я сама подожгла этот костер. Маленькая, глупая, но жутко горделивая особа. Мои детские воспоминания были такими однозначными, и я всегда знала, что Анри хотел обидеть и унизить меня. А выходит, я была ничуть не лучше. Я была девочкой из бедной семьи. Он - одиноким мальчишкой. Каждый чувствовал себя в чем-то ущемленным.
- Ты прости меня, - я едва нашла в себе силы сказать это вслух. - Я ведь глупая малышка была. Не думала, что болтаю. Я совершенно не помню этого. Если я, в самом деле, это сказала, то признаю, что была мелкой засранкой.
- Да. Была. И совершенно не меняешься.
Мы глупо улыбались и напряжение между нами немного спало.
- Ну что, мир? – я протянула парню мизинчик и дождалась, пока он взаимно обхватит его своим пальцем.
- Мир.
Может, это было глупо и по-детски, но нам было это нужно. Лучше поздно всё выяснить, чем не сделать этого никогда.
- Что ж, будем считать, сегодня ты закрыла гештальт. Поздравляю. Только, знаешь, у меня будет к тебе просьба. О том, что произошло, Адель знать не обязательно. Ей сейчас никак нельзя волноваться, так как она ждет ребенка. Вернее, мы ждем.
- Здорово. Тогда и мне есть с чем тебя поздравить.
И что я чувствую по этому поводу? Улыбаюсь ему, но внутри ощущаю разочарование. Да, меня эта новость разочаровала, не знаю даже почему. По большому счету, мне должно быть совершенно безразлично, что у этих двоих происходит. Ведь у меня самой теперь есть любимый человек. И мне хочется верить, что всё у нас с Чейзом будет хорошо. Нужно только подождать немного, чтоб сбросить с себя оковы брака с Арно.