chapter 2
Беатрис:
- Вставай, выйдишь через заднюю дверь пока никто не видит - Тори была забеспокоина.
- А мои результаты- походу я еще не пришла в себя.
Она не ответила.
- В чем дело - она не нашутку меня напугала.
Нервно дыша она смотрела прямо мне в глаза, у неё красивые зеленые с переливом в серый глаза. Ох, я просто пытаюсь избавиться от волнения.
- Беатрис твой результат не окончательный- сказала она- Как правило, каждый этап симуляции исключает одну или более фракции, в твоем же случае были вычеркнуты всего две.
Я с не понимаением смотрю на неё.
- Две?- переспросила я.
Горло перехватывает так, что трудно говорить.
- Если бы ты выказала рефлекторное отвращение к ножу и выбрала кусок мяса то симуляции была бы по другому, так бы подтвердилась склонность к Дружилюбию. Этого не случилось так , что вычеркиваем Дружилюбие- она скребет в затылке- Обычно симуляция развивается линейно и выдает одну фракцию, зачеркивая все сотальные. Твои лействия не позволили отвергнуть другие варианты.
Она криво улыбнулась.
- Ты так сильно не переживай. Только искреннии говорят правду в этом случае.
Я если честно ничего не поняла, но это означало что то хорошое.
Может, я не такой ужасный человек.
- Я пологаю, что это не совсем так. Правду говорят искренности...... и отречении - продолжает она - а значитя у нас проблема.
У меня отвисли челюсть.
-Ты не убежала от пса, а так поступают Бесстрашные, но бесстрашные берут нож - ты не взяла.
Она прочищает горло и продолжает.
- Твоя здравая реакция на пса означает сильную тягу к Эрудиции. Понятие не имею, как толковать твою нерешительность на первом этапе, но....
- Подождите - перебиваю я - Выходит вы не знаете к чему я склонна?
- И да и нет, таких как ты называют Дивергент.
Это звучит как что то преступное, за что мне все это?!
- То есть во мне есть Эрудиция и Отречение - спрашиваю я.
- Бесстрашие тоже, у тебя нет определенного результата я повторюсь.
Она потерла подбородок.
- Дома скажешь что стало плохо и тебя отпустили. Запомни для всех остальных твой результат отречение потому что это то что я ввела в ручную.
- Что мне делать на церимонии выбора, я не знаю как мне быть, тест должен был показать какую фракцию мне выбрать. Мы должны верить тестам
- Тест на тебя не действует, доверься своей интуиции.
Выйдя с здания с разочерованием, представляю как сильно родители бы стыдились меня если бы знали.
Дивергент. Я дивергент.
Я решаюсь не садится на автобус. Вместо этого я иду пешком. Мне нужно перехватить Чейза, прежде чем он обмолвится о чем-нибудь про родителях, но Чейз умеет хранить секреты.
Я иду посередине дороги. Автобусы стараются прижиматься к обочине, так что здесь безопаснее. Повсюду на улицах я вижу следы желтых линий. Они больше не нужны, ведь у нас так мало машин. Светофоры тоже больше не нужны, но кое-где они еще весят над дорогой, угрожая свалиться в любой момент тебе на голову.
Сейчас я иду по району где местами дорога совершенно развалилась, обнажив канализационные системы и пустые тоннели, которые надо старательно обходить: местами так сильно воняет помоями, что приходится зажимать нос.
Здесь живут безфракционники, изгои. Они не сумели завершить инициацию и вступить в фракцию, которую выбрали, потому и живут в нищете. Выполняют работу на которую не согласился бы никто. Они работают дворниками, строителями и сборщиками мусора.
В обмен на свой труд они получают пищю и одежду, но как сказала моя мать, ни тоги ни другого им не хватает.
Я вижу изгоя на углу впереди. На нем поношенный коричневый костюм, и кожа складками свисает с его челюсти. Он смотрит на меня, а я смотрю на него, не в силах оторвать взгляд.
- Извините - говорит он хриплым голосом - не найдется у вас чего-нибудь съедобного.
У меня ком в горле встал.
Нет. Я кочаю головой. Я не должна боятся этого мужчину. Ему нужна помощ, и я ему помогу.
- Эм...... да
Я лезу в сумку за кульком сушеных яблок и протягиваю ему.
Он тянется к ним, но хватает мое запястье. Он улыбается мне. У него трещина между передними зубами.
- Какие красивые глаза - говорит он - жаль, все остальное подкочало.
Мое сердце колотится. Я отдергиваю руку, но его хватка становится крепче. Я слышу что то едкое и неприятное в его дыхании.
- Не слишком ли ты мала, чтоб разгуливать в одиночестве, деточка?- спрашивает он.
Я знаю, что выгляжу моложе своих лет, я выгляжу маленькой: ни к чему об этом напоминать.
- Я старше чем кажусь - возразила я - мне восемнадцать.
Он широко растягивает улыбку, обнажая серый коренной зуб с черной дырой.
Я не могу понять, улыбается он или гримасничает.
- Выходит у тебя сегодня особенный день? День перед церемонией фракции?
- Отпустите- говорю я.
Голос звучал грубо. Я не ожидала такого от самой себя. он был совчем не такой, как я ожидала. Он словно не пренадлежал мне.
Я готова. Я знаю, что делать. Я представляю, как бью его локтем в живот, как он скручивается и скулит от боли. Слышу как бегу прочь. Я готова.
Но он просто отпускает руку и уходит прочь.
Я подхожу к своей улице на пять минут раньше, чем обычно, если верить моим наручным часам - единственному украшению, дозволенному в отречении, и то лишь потому, что они практичны. У них серый ремешок и стеклянный циферблат. Если наклонить его под правильным углом, то можно кое-как расмотреть свое отражение поверх стрелок.
Дома на моей улице все одного размера и формы. Они построены из серого бетона, с редкими окнами - экономические кубики без лишней фигни. Кому-то этот пейзаж может показаться мрачным, а меня просто успокаивает, привыкла.
Причина простоты - не презрению к уникальности, как иногда толкуют другие фракции. Все - наш дом, одежда, прическа - должно нам помогать забыть о себе и защищать нас от тщеславия, жадности и зависти.
- Беатрис! - окликает Чейз - Что случилось? У тебя все хорошо?
- Вполне.
Рядом с ним шли наши соседи, они ьросали на меня странные взгляды, как будто я уже не тот человек, которого они знали 18 лет.
Я пытаюсь убедительно улыбнутся, но Чейз сужает глаза, как всегда, когда подозревает кого-то в двуличии.
- Скажи мне правду! - тихо сказал он.
- Правда в том - отвечаю я - что я не должна говррить, а уж темболие обсуждать. А ты не должен спрашивать.
- Ты столько раз пренебрегала правилами, а сейчас не можешь? Даже в таком важном деле!?
Его брови сходятся, он покусывает уголок губ. Хотя в его словах упрек, он словно прощупывает почву, как будто ему действительно нужен мой ответ.
Я щурюсь.
- А ты? Что случилось во время твоей проверки, Чейз?
Наши взгляды встречаются. Я слышу гудок поезда, совсем тихий, позожий на свист ветра в переулке, но я сразу узнаю его. Словно бесстрашные зовут меня.
- Просто не говори об этом родителям, ладно ? - прошу я.
Он несколько секунд не сводит с меня глаз и кивает.
_________
Я сука так зла, три раза мать твою этот сранныц ватпад удалял мою главу, я уже наизусть знаю ЭТОТ СРАННЫЙ ТЕКСТ.