Шахрия

Как оказалось, София Французская и вправду приехала в Стамбул, но остановилась она не у ворот Топкапы, как должна была, а в порту, пожелав, чтобы сам султан приехал к ней и забрал её. По словам служанки принцессы, Джоргин, София была очень оскорблена тем, что к ней приехали какие-то две невежи и попросили её выйти из каюты, на что та ответила тем, что ждёт султана и с ним поедет. Махмуд же, узнав об этом, улыбнулся и немедленно отправился в путь с Коркутом. Когда они приехали, султан вошёл внутрь корабля и застал там принцессу, которая принимала ванну. Ему всё это показалось слишком странным. Почему она не могла принять ванну во дворце, а занялась этим сейчас, зная, что он приедет? Падишаху было не до того - он рассматривал прелестные формы принцессы, которые так и норовили, чтобы их приласкали. Он также заметил, что принцесса очень хороша собой, даже лучше, чем на портрете. Она лежала, откинув волосы назад, и тяжело дышала, от чего её грудь то поднималась, то опускалась. "Да, она очень хорошенькая", проскользнуло в мыслях султана, и он тихо подкрался к ней сзади. Но девушка вдруг открыла глаза и посмотрела на него снизу вверх.
       - Султан! - заискрились её глаза, - вас долго ждала.
       - Так долго, что устали и полезли в воду? - ухмыльнулся Махмуд и отошёл на прежнее место, вновь любуясь телом девушки.
        - Да! - хихикнула она и, совсем не стесняясь, поднялась, полностью обнажив себя.
         Мужчина продолжал смотреть на неё, сжав руки кулаки. Он чувствовал, как его коже становится жарко, что захотелось снять с себя всю одежду. Вдруг красавица направилась к нему нагая, ступая кошачьей походкой, и остановилась совсем рядом.
        - Султан Махмуд, я вас представляла совсем другим. Например, старым, жирным королём, но вы очень красив, молод и свеж...
        - А я вас такой и представлял, принцесса, - улыбнулся он ей в ответ.
        - Джоргин, - вдруг крикнула она и из другой комнатки вышла низкорослая женщина сорока лет.
         - О, Султан, - она сделала низкий реверанс, а затем накинула на свою принцессу халат.
         - Мы сейчас должны собраться. Ждите, - хитро улыбнулась девушка и ушла.
          Махмуд вышел из каюты на свежий воздух и сделал глубокий вдох. Коркут приблизился к нему и с подозрением глянул на него, а затем на дверь, откуда тот вышел.
          - Повелитель, вы взволнованы. Всё в порядке?
          - Эта принцесса, Коркут, не так уж и проста, - усмехнулся он.
          - Султан! - послышался тонкий голосок позади.
          На палубе стояла высокая девушка в пышном платье из нежно розовой тафты с нежными цветами. На её голове держался высокий, но красивый парик из белых волос. Двум мужчинам это показалось чудным. Она вдруг достала из за спины маленький складной зонтик и положила его себе на плечо. Делала она это без лишней суетливости, не без грациозности и величия. Побывав рядом с ней хоть минутку, можно было с лёгкостью догадаться, что она из высшего общества. Ее богатые одежды, которые так популярны в Европе, немного смутили султана, хотя он с большим удовольствием рассматривал пышные юбки. Он раньше даже задумывался над тем, чтобы сделать "модную революцию", однако он так и не доходил до сего дела.
      Принцесса поправила юбки и двинулась навстречу султану, которые протянул руку, чтобы та спустилась с корабля.
       - Мы с вами только познакомились, а я уже на вас обижена! - надув алые губки, муркнула принцесса.
       - Надеюсь, я смогу загладить свою вину, - улыбнулся он в ответ, - ну, а пока садитесь в карету, мы поедем в Топкапы.
       - Топкапы?
       - Да, так называется дворец, в котором мы живём.
        - Вау! Жду не дождусь, когда я переступлю порог дома своего жениха, - хихикнула она.
        Султан пытался скрыть усмешку. Он начал закрывать дверь, но вдруг почувствовал на своей руке тёплое прикосновение её ладони.
        - Вы разве не поедете со мной? - обидчиво надула губки она.
        - Я буду рядом с вашей каретой, только на коне.
        - На коне?! - воскликнула она и сжала его руку, - прошу вас, я тоже хочу поскакать на лошади! Дайте мне лошадь!
        - Принцесса, прошу вас... - сдерживая улыбку, сказал Махмуд, - давайте мы приедем во дворец, вы отдохнёте и мы обязательно покатаемся.
        Та замотала головой и кудри её начали развиваться по воздуху.
        - Я сейчас хочу!
        - Принцесса, право слова, - вмешалась няня, - не хорошо ведь сейчас кататься на лошади не в дамском седле!
        - А я как мужчина поеду в мужском! - воскликнула она, отчего её грудь поднялась.
        - Ладно... - разрешил падишах и помог Софии выйти из кареты.
        - Коркут, - обратился султан к своему другу, - ты лучше поезжай к себе домой, к жене. Я знаю, что ты там больше месяца не появляешься. Так будет лучше для тебя.
        Насколько было известно султану, дом Коркута и Тенели находился в нескольких кварталах отсюда и добраться до туда не составит особого труда.
       - Повелитель, я не...
       - Никаких возражений!
       - Как пожелаете, повелитель, - с досадой ответил хранитель главных покоев и, поклонившись, ушёл в другую сторону.
        После того, как Тенели сказала своему мужу, кто стал причиной её страданий, Коркут получил удар в сердце. Как - то давно, лет двадцать тому назад, его забрали турки из отчего дома. Ему было тринадцать лет, когда он попрощался с матерью, отцом и братом... Но судьба была с ним не столь жестока. Он знал, что родители его живы и здоровы, что за него им дали кругленькую сумму. Турки нередко посещали деревеньки близ Балкан, они выбирали только сильных и плещущих здоровьем парнишек, коим и являлся Янко, впоследствии ставший Коркутом. Чуть позже, когда он пребывал в янычарском корпусе, Коркут услышал знакомый голос. Он оглянулся, и среди чужих лиц он увидел знакомое, родное лицо. Он тут же кинулся на шею своему старшему брату, которого нарекли Мустафой. По сравнению с братом, Коркут был худоват и низкоросел, но ему всегда было плевать, как это выглядело со стороны, он только лишь смеялся и щипал брата за бритые щеки.
      Потом они вновь расстались.
      Но они уже были свободными людьми: Коркут стал преданным другом шехзаде Махмуда, а Мустафа янычаром. Время шло, братья менялись, однако их отношение друг к другу не менялось никогда. Они были преданы друг другу, но только до одного времени... Одним мартовским вечером Коркут позвал своего брата на прогулку, пока погода была славной. Увидев Мустафу, Коркут невольно улыбнулся и слишком близко подошёл к брату, что тот даже косо посмотрел на брата, но отстраняться не стал.
       - Мустафа! - чуть с грустью протянул хранитель покоев, - Как ты, брат?
       - Аллах всегда со мной, брат! А ты как поживаешь? Выглядишь, я смотрю, неважно... - он дружески потрепал его плечо.
       - У меня дела идут в гору. Всё в порядке вещей, - улыбнулся тот, - я вот, никях заключил недавно. У меня есть жена.
        - Как это так?! У тебя уже есть семья, а я не знаю об этом? Ну, брат... Не думал, что ты такой славный малый так быстро попрощаешься с одинокой жизнью!
         Они медленно шагами по улицам Стамбула, даже не оглядываясь. Мустафа даже не думал, куда они направляются, уж сильно удивила его новость о женитьбе брата.
         - Да, - медленно протянул Коркут и зашагал ещё быстрее, - пойдём, брат, я тебе кое - что покажу.
          Голос его стал таким грустным и взгляд его стал таким угрюмым, что  Мустафа вдруг тоже поник. Они зашагали быстрее. И, когда они наконец вышли из густого леса, показался красивый закат и утес, рядом с которым была вырыта глубокая яма. Мустафа стал оглядываться по сторонам. Зачем он привёл его сюда?
         - Коркут, ты точно в порядке? Я заметил, что ты печален...
         - О брат! - завопил Коркут и схватил его за плечо, - если бы ты знал, какая тяжёлая ноша у меня за спиной! Я совсем не знаю, что мне делать и как мне быть.
         - Скажи мне, самому родному человеку, который у тебя есть, я всё пойму.
         Коркут приблизился к брату и положил ему тяжёлую руку на затылок. Он посмотрел на него темными глазами, в которых были слёзы.
          - Брат...
          - Не брат ты мне больше! - закричал он и сильнее сжал его шею, - зачем, зачем же ты, Мустафа, убил меня? Мустафа! Что ты сделал с Тенели?!
           У того глаза расширились и тело напряглось, Коркут почувствовал как часто он начал дышать. Ноздри у него раздулись и глаза забегали по лицу брата. Он что-то было хотел сказать, как вдруг его тело пронзила острая боль. Коркут вонзил в живот брата нож, вновь и вновь делая в нем кровоточащие раны. По бороде текли слезы, в глазах стояло отражение корчащегося от боли брата. Он прижал его голову к своему плечу и закричал во весь голос, что было мочи. И лишь когда он почувствовал слабость в своих ногах, он понял, что держит на руках уже мёртвое тело. Вместе с ним он упал на землю, сил держать тяжёлое тело брата не было. Слёзы перестали течь, оставив после себя, тёмное, опухшее лицо. Коркут взглянул на закат и тяжело выдохнул. Последняя кровь, которая у него была, умерла от его руки. Мужчина потянул своего брата в вырытую могилу и кинул туда тело. Он вновь посмотрел на заходящее солнце и вытер лицо ладонями. Пройдя по лесу, Коркут лишь тогда, понял, что лицо у него в крови, потому что руки были перепачканы кровью брата...
      
        - А кто это? - спросила принцесса, указывая на Коркута.
        - Это мой преданный друг, - ответил султан.  
        - У монарха разве есть друзья? Насколько я знаю, все, кто окружает династию - рабы.
        - Коркут мне намного больше, чем друг... - повторил Махмуд, немного склонив голову, - А теперь, принцесса, я прошу вас подойти ко мне, я посажу вас в седло и мы отправимся во дворец Топкапы!
    

        Хранитель покоев прошёл пару закоулков и очутился перед большим домом, рядом с которым лежал пролив Босфор. Он вошёл внутрь и увидел служанку, глаза её расширились, увидев его.
       - Эмине, что то случилось? - спросил Коркут.
       - О нет, Ага, просто вы так давно не приходили... Проходите, Тенели Хатун сейчас завтракает.
        Мужчина прошёл в комнату и увидел худую фигуру с чёрными, чуть кудрявыми волосами на концах. Коркут всегда признавал Тенели красивой женщиной, но чувства, которые он испытывал к ней ограничивались лишь дружбой и уважением. Хотя и Тенели не признавала в нём мужчину, своего мужа. Она всё так же вечерами думала о своём женихе и порой даже плакала. Коркут слышал из соседней комнаты её плач и на душе ему становилось тоскливо. Он пытался заставить её улыбаться, но пользы от этого было мало.
       - Тенели, - сказал Коркут, сняв тюрбан с головы, - ты в порядке.
       Девушка обернулась и поглядела на него карими глазами. 
        - Благодарю, Ага, всё хорошо. А вы как?
        - Тоже, - не задумываясь ответил он.
        Оба понимали и чувствовали, что между ними существует некоторая недоговорённость. Ими словно овладела робость, и они, будто юные влюбленные ковыряли носком землю и притупленно глядели вниз. Но увы они уже не юные, они были из одни тех, кто много пережил и прошёл.
         - Присаживайтесь, - пытаясь выдавить улыбку, вежливо приказала Тенели.
         Тот сразу же сел.
         - Наш повелитель и я встречали французскую принцессу, - нарушив угнетающую тишину, вдруг произнёс Коркут.
         - Вот как?.. И как же?
         - Что как?
         - Как встретили?
         - О, встретили хорошо, - смущенно опустил голову хранитель покоев, - они уже отправились в Топкапы.
         - Ммм...
         - Тенели! - воскликнул Коркут, встав из - за стола, - я не могу исполнять эту роль, она мне не по плечу! Я не могу смотреть на то, как ты расстраиваешься. Я... Я прошу развода, немедленно.
          Глаза девушки расширились, а губы поджались. Она вдруг встала и взяла его за руку.
          - Но как же так? Что же я буду делать? Мне без вас нельзя!
          - Ты, как и хотела, выйдешь замуж за Мехмета Агу, ты будешь счастлива...
          Вдруг девушка взвопила и побежала к окну, вытирая лицо руками.
          - Ах! За что мне всё это?!
          - Тенели... - подойдя, мягко сказал мужчина.
          - Мехмет отказался от меня так же, как и я отказалась от него! Нет его больше для меня! Ох!..
          Коркут развернул её лицом к себе и вытер её слезы рукавом, он обнял её и, немного похлопывая по спине, проговаривал:
         - Не плачь... Всё будет хорошо...
         - Вы ведь не бросите меня? - спросила она, глядя ему в глаза, от чего тот сразу сжалился.
         - Нет, не брошу.
         - О, храни вас Аллах... - вздохнула она, - мне так тоскливо, так плохо. Никого рядом нет, никто не поддержит меня в такие тяжёлые дни... Я сижу здесь в четырёх стенах, словно какая - то преступница. Но в чём я провинилась?..
         - Тенели! - Коркут встряхнул её за плечи, - успокойся, прошу. Твои слёзы на меня плохо влияют.
         - О, прости, - обиженно сказала она, вытирая слёзы, - чувствую себя маленьким ребёнком... Даже в детстве я так не ревела. Ну что ж, - она всхлипнула, - жизнь ведь не заканчивается. Я буду надеяться на лучшее. Постараюсь больше не расстраивать ни вас, ни себя.
        Она вдруг засмеялась.
        - Почему ты смеешься?
        - Это всё так странно и глупо... Я... я просто устала от всего этого... - она покачала головой и уставилась вниз, - я не знаю, что мне делать дальше, как мне быть.
         Коркут взял её руки в свои и немного покачал их в воздухе.
         - Я тебя понимаю. Знаю, каково тебе сейчас, ибо сам... И я постараюсь вывести нас из этого омута, иначе мы оба зачахнем здесь.
         - В таком случае, я тоже буду стараться! - сжав его руку, твёрдо сказала она, - и я уверена, мы поможем друг другу.

          Когда солнце уже было в зените, Жизель вышла в сад. Она не могла сидеть в душном помещении рядом с остальными наложницами, которые подобно пчёлам жужжали без умолку. Жизель хотелось остаться с самой собой и подумать над всем тем, что она услышала. "Неужели это правда? Махмуд отравился за ней? Значит свадьба и вправду будет?", - думалось ей и от этого ей становилось как то не по себе. Странные чувства она стала испытывать к своему повелителю после этого. И сейчас, когда она немного поразмышляла, ей пришли в голову дурные мысли: вдруг Жизель разлюбила его? Нет, это глупости. Султан полностью завладел её душой и сердцем и на вряд ли что-то способно будет это изменить. Жизель после этих раздумий мечтательно улыбнулась и облокотилась о заборчик, подняв чуть раскосые глаза к небу. Однако её грёзы о любви к падишаху прервала Ребекка, которая, по - видимому, долго искала её.
       - О, Жизель хатун, я искала вас! - с нетерпимостью сказала она.
       Жизель нередко замечала в этой красивой мулатке что-то благородное и чистое, поэтому она всегда была к ней снисходительна и добра.
        - Что стряслось, дорогая? - улыбнулась она, взяв её за локоть.
        - Принцесса прибыла. Я думаю, вам это будет интересно знать.
        - Принцесса, - хитро улыбнулась и положила ладони на талию.
        - О, смотрю вы в хорошем расположении духа!
        - Да, в хорошем... Пока что.

        - Ну и что, что приехала? - хмыкнула Алие, поглаживая влажные чёрные волосы, - Как приедет, так и уедет.
        Главная Хасеки сидела в хаммаме и, не поддаваясь всяким волнениям и переживаниям, расслаблялась, медленно поедая ягоды винограда. Ее мудрость редко позволяла ей быть слишком волнительной в такие моменты. Она только делала вид, что ей на всё плевать, хотя сама выстраивала в своей прекрасной голове коварные планы. И даже сейчас, когда ей, казалось бы, всё равно на приезд французской принцессы, она задумывала план, как бы поскорее избавиться от этой помехи по имени София Французская.
      Чуть поодаль от Алие сидела угрюмая Айсель, которая в последние месяцы стала ещё тучнее и печальнее. К сожалению, власть не пошла ей на пользу. За всё то время, как она стала матерью шехзаде, она испробовала власти вдоволь и теперь её уже ничем не удивишь. На купив себе кучу разной ткани и украшений, она вечерами придумывала себе образы на завтрашний день, однако в реальности она ничего не делала для этого. Конечно у неё есть парочка платьиц, которые по её приказу сшила портниха, но никто, к сожалению, даже не оценил их. Казалось,что она начала увядать в своих покоях, а в гареме девушки даже забывали лишний раз ей поклониться - это был сильный удар по самолюбию. Тогда она и решилась вновь напомнить о себе. Айсель стала приказывать слугам делать удар фалакой каждой, кто посмеет показать неуважение к ней. Разумеется, это подорвало её авторитет в гареме ещё больше, и поэтому она вместе со своей единственной подругой, Мелек, сидели в своих просторных покоях и рассказывали друг другу сплетни, которые они услышали в серале. Возможно, такая жизнь была ей по душе, кто знает.
       - Госпожа моя, - сидя на мраморе у ног Алие, произнесла Нилюфер, - что же вы будете делать?
       - Думаю, что эта принцесса сама домой поспешит. Я полагаю, что "варвары" ей не будут по вкусу. Да - да, дорогие мои! - она обратилась к наложницам, что сидели рядом с ней, - в Европе все считают нас варварами.
        По хаммаму прошлась волна негодования. И даже Айсель, которая сидела поникшая в углу бани, вся обратилась в слух и села поближе.
         - Но вы не думайте, что всё так плохо. Именно это избавит нас от этой французской занозы! Она образумится и поймёт, что она не из нашей тарелки, а потом уедет с позором на свою родину. О, дорогие мои! - с излишней учтивостью заговорила она, - я знаю, что поможет нам поскорее избавиться от этой принцессы?
          - И что же? Что? - в один голос заговорили наложницы.
          - Вы сами! Да, ведь именно вы являетесь гаремом падишаха, а не какие-то неверные, - она дьявольски улыбнулась, - когда она приедет сюда, вы дадите ей знать, кто мы и на что способны. И тогда она со слезами и позором сбежит отсюда, проклиная нас всех и нашу империю! Ну, а мы будем продолжать наслаждаться жизнью!
         - О госпожа, какая вы остроумная! - с восхищением сказала Нилюфер.
         - А как иначе, Нилюфер? Я пробыла в гареме шестнадцать лет, без живого ума и таланта в этом гадюшнике не выживешь, - она вновь наигранно улыбнулась, - ох, Нилюфер, мы слишком долго здесь засиделись, мои шехзаде и султанши меня ждут.
         - Конечно, госпожа моя.
         Женщины вышли из хаммам и тогда лицо Алие приняло обычное выражение лица, она усмехнулась.
          - Тупые курицы, - протянула она, - их руками я и избавлюсь от этой французской занозы.
          - И что же вы задумали, госпожа моя?
          - Время придёт, увидишь.

          У входа в гарем стояла огромная толпа: всем не терпелось увидеть французскую принцессу. Наложницы и рабыни повысовывали свои макушки из верхних этажей, а остальная половина стояла рядом с высокими дубовыми дверьми.
          - Ну - ка засуньтесь в свои комнаты, немедленно! - поговаривал глава чёрных евнухов, Ибрагим, который был и так весь на нервах в этот день.
          Но наложницы лишь похихикивали в ответ на приказы евнуха и продолжали выглядывать.
          У самого входа в ташлык стояла династия, состоящая из Валиде султан, Алие султан, Айсель султан и их детей. Малышей Рейнису и Османа на руках держали их няни, а остальные дети стояли подле Алие.
          - Бред какой-то, - заговорила Айсель.
          - Почему ты так говоришь? - спросила у неё Валиде султан.
          - Зачем повелитель привёз её сюда? Разве ему этого гарема не хватает?
          - В таком случае лучше помолчи, Айсель, - чуть разгневавшись, ответила Валиде Айше султан, - не тебе обсуждать поступки нашего падишаха!
          Рыжеволосая опустила голову и скривила лицо. Который раз Валиде султан при всех её позорит, закрывает ей рот, когда та хочет говорить. Терпение Айсель подходило к концу и, казалось, что она сейчас при всех начнёт ругаться. Но до такого она не доходила, потому что ей было страшно гнева Валиде и султана. Поэтому ей приходилось постоянно терпеть.
          - Дорогу-у-у! - послышался голос стражника, - Султан Махмуд Хан Хазретлери!
          Все тотчас напряглись и выровнялись. Показался статный силуэт султана, а за них шла не менее грациозная фигура в пышном платье. Это и была нашумевшая французская принцесса София. Она шла, немного покачивая юбками, мило улыбаясь и держась за руку Махмуда. Девушка была высокой, ростом почти как сам падишах, но рядом с ним она была тонка как тростинка. Наложницы, увидев её, сразу начали перекидываться короткими фразочками о том, какая она прелестная.  И вправду, ради одного её взгляда мужчины были готовы устроить войну, настолько она была желанна. Даже во Франции поклонников и не состоявшихся женихов нельзя было сосчитать, ибо их, как говорят люди, было слишком много. Никто даже подумать не мог, что европейская принцесса достанется грозному султану Османской империи.
       Подойдя к Валиде султан, София сделала низкий реверанс.
       - Королева-мать, - произнесла она, - я очень рада, что познакомилась с вами. Это место... Оно превосходно: какое убранство, росписи, украшения. Это настоящее великолепие! И вы такая же великолепная, как и этот дворец.
        Валиде султан улыбнулась и кивнула ей.
        София двинулась вперёд, не обращая внимание на жён султана. Она шла, словно зачарованнная этим местом, оглядываясь и озираясь по сторонам. Ей это казалось настоящей сказкой. Даже дворец во Франции не так чудесен как этот. Топкапы - это нечто большее, чем просто дворец. Она чувствовала мощную силу, исходящую от стен и полов. Очевидно, это место никого не могло оставить равнодушным.
        - София, - Махмуд подошёл к ней, - Рукийе калфа покажет тебе твои покои, твоя служанка будет жить рядом.
        - О, я вас благодарю! - улыбнулась она и положила ему руку на грудь.
        София обернулась и через большое решетчатое окно заметила много глаз, смотрящих на неё. Наложницы всё так же наблюдали за иностранкой.
         - Это, насколько я понимаю, наложницы? - спросила она у Махмуда, который давал указания Рукийе.
         - Да, мои наложницы, - улыбнулся он.
         Софии они явно не приглянулись, она почувствовала к ним какую - то неприязнь. Впрочем, у нее всегда возникала неприязнь, когда видела "второсортных" людей. В своём дворце она лишь привязалась к своей няне Джоргине, которую считает своей второй матерью.
         Рукийе по приказу падишаха привела принцессу в другое крыло дворца, подальше от гарема, где были её покои. Это огромные апартаменты с таким же огромным окном с видом на Босфор. Комната принцессы отличалась от покоев султана, Валиде и его жён. Здесь до этого никого не поселяли и поэтому падишах лично руководил тем, как будет выглядеть эта комната. Выполнена она в турецком стиле, но более в новейшем, чем гарем. София оценила новые покои и лично поблагодарила Махмуда.
      Вечером, когда она ужинала со своей няней, София вдруг замерла с ложкой у рта.
      - Принцесса? - спросила Джоргин, - о чём вы думаете?
      - Флакон. Где он?
      - О, принцесса, прошу вас будьте потише, здесь могут нас подслушивать! - испуганно пропищала женщина и стала говорить на французском, - я спрятала его в ваших юбках, когда мы были на корабле. Принцесса, вы ведь не собираетесь действовать сейчас?
       - Джоргин, - она устало облокотилась о стол, - я думала у него только один - два сына, но их четверо! Один мальчишка, и три малютки! Отец мне не говорил об этом. Я не знаю, как дальше действовать.
        - Госпожа моя, вы должны действовать так, как требует ваш отец. То, что вы делаете во благо будущего Франции и Европы.
         София встала из за стола и, сложив руки в замок, сказала твёрдо:
         - Значит я буду действовать немедленно!