Шахрия

Сад в тихое время суток всегда прекрасен. Лёгкий тёплый ветер немного колышет листочки выстреженных кустарников, посаженных словно зелёный лабиринт. Небо ясное с густыми белоснежными облаками, медленно плывущими по голубому небу. Даже поступь на зелёную мягкую траву не слышен. Лишь где-то вдали можно услышать приятное пение райских птиц. Они могут днями напролёт петь эти песни, значение и толкование которых никто никогда не узнает. Ими можно только любоваться, глядя в пустоту, и улыбаться от того, как же хорошо порой бывает.
   Лёгкой медленной походкой по траве ступает мужчина с величественной осанкой, немного покачивая широкими плечами. Он статен, красив, высок... На его плечах красуются металлические эполеты с рубинами, указывающие на его высокое положение. Впрочем, он уже совсем забыл, кто он есть. Он всё идёт и идёт вперёд, всё забывая, кто он. В его взгляде уже нет той суровости и грозности. Теперь он улыбается. Улыбка его безмятежна. Казалось, что он обрёл себя настоящего и он счастлив. Но это далеко не так...
    Он проваливается, падая наземь. Земля и трава уже не так красива и тепла. Холодная земля будто поглощает его всецело. Стало слишком холодно. Смерть. Запах смерти разлетается в воздухе, превращаясь в запах крови. Мужчина уже лежит в луже собственной крови. Его медленно душат змееподобные грязные веревки. Но он всё лежал и улыбался тому, как же порой хорошо бывает...
     Жизель вскакивает со своей кровати в холодном поту. В последнее время она становится узницей собственных кошмаров, каждый из которых несёт за собой смысл. Но это сновидение стало для нее роковым. Мужчину, которого она видела во сне, был Махмуд...

      Тело жутко ломило от бессонной прошлой ночи. Алие, с трудом разлепила веки и захватила ртом свежий воздух, который стал для нее исцелением. Здоровье после шестых родов, конечно, не пострадало, но чувство иссушения и слабости ещё никогда не были столь сильными. Она приподняла голову и рассмотрела свою комнату. Балдахин с кровати убрали, что делало вид с ложа более пустым, чем было раньше. Алие болезненно поднялась с кровати и медленно прошла к центру покоев. Как ни странно, в комнате и за её стенами, стояла гробовая тишина. Ни, криков птиц, ни плесков волн, ни другого шума не было слышно. На секунду показалось, что всё замерло. И Алие в белой ночной рубахи, словно призрак, стала сливаться с мрачно тихой средой. Хотя за окном и было уже давно светло и даже солнечно, радости от этого не прибавлялось.
    Алие вдруг почувствовала себя совсем одинокой, и ведь так оно и было. Ни её малышки, ни слуг, ни детей рядом не оказалось. Это печальное одиночество стало перерастать в неизведанный страх. Не пытаясь больше задерживаться в этом пустом и угнетающем месте, женщина стремительно направилась к расписным дверям, ведущим в гарем. Но она была вынуждена остановиться из-за неожиданно появившийся резкой боли в животе. Эти неприятные боли всегда сопровождали её после родов, но в этот раз они оказались вдвойне больней.
     Такой желанный стук в дверь заставили её отвлечься от самой себя и произнести слово "войди".
     Дверь немного приоткрылась и оттуда выглянула тёмная макушка её служанки Нилюфер. Девушка аккуратно вошла в покои, широко улыбаясь, вдруг переминилась в лице, увидев Алие султан.
      - Госпожа моя, прилягте, - пролепетала она и повела султаншу к кровати, - вам нужно лежать, отдыхать.
      Совсем одурманенная своим недосыпом, Алие сонно покачала головой, прикрыв глаза.
       - Нилюфер, где моя дочь?..
       - Они уже идут, - нетерпеливо проговорила она.
       И внезапно, как по волшебству, в комнату вошли служанки, одна из них держала в руках прекрасный свёрток. Алие радостно вытянула руки и взяла малышку к себе на руки. Из этого маленького свёртка на неё смотрели большие цвета небесной лазури глаза.
        - Моя крошка, - прошептала Алие и поцеловала её в лобик.
        На глазах выступили слёзы. Держа в руках это крохотное родное дитя, она получила энергию жить дальше и бороться ради неё и других её детей. Это маленькое существо с огромными бездонно - голубыми глазами смотрело на неё и можно было лишь задать вопрос: как оно может иметь такую власть над чьим то сердцем?.. Эта малютка, завернутая в пеленках, даже не подозревает, как она важна в этом мире, как велика её роль здесь. Алие глядела в эти голубые глаза и видела в них всё мироздание, начиная с неба, заканчивая капелькой воды. Этот маленький человек стал отныне частичкой Великой Вселенной...
      - Повелитель... - тихо прошептала Алие, вытирая слёзы с глаз, - вы его оповестили об этом?
      - Да, госпожа, он с минуту на минуту должен прийти, - с гордостью сказала служанка, - но сейчас он на Совете дивана.
       "Как он может откладывать свою новорожденную дочь на какие-то дела?" - промелькнула мысль в голове у Алие, и она, поцеловав дочь, произнесла:
        - Не печалься, крошка, я единственный человек в этом мире, который никогда не бросит тебя и не забудет. Смерть мне, если я совру!..

       Грозный взгляд султана уставился на венгерского посла, который стоял в окружении государственных мужей в просторной зале. По видимому, он чувствовал страх в их присутствии, ибо подобным им, таких мужественных и крепких мужчин он никогда в жизни не видел. Одного лишь взгляда какого нибудь визиря хватало, чтобы ввести в дрожь и испуг. По истине Османские львы предстали перед ним!
       Взор султана несколько переменился, когда он заметил сконфуженное выражение лица несчастного венгра, который чуть ли не сжался от испуга. Махмуд усмехнулся.
       - Значит твой король воевать желает? - с улыбкой произнёс он.
       - Мой король, слава ему и хвала...
       Султан закатил глаза.
       - Твой король трус и подлец! Человек, который не знает ни капли благодарности! - рявкнул падишах, соскочив со своего места, - как он посмел напасть на наши корабли?!
        - О, султан... - пропел посол, поклонившись, - наш король наказал тех капитанов, которые посмели убить ваших морских воинов, но... Чтобы заключить вечный мир между, он хочет...
         - Ну! Чего он хочет? - нетерпеливо спросил султан, - говори!
         - Он желает заключить брак с одной из ваших дочерей...
          Махмуд от таких неожиданных слов не смог сдержать смех. Громкий, почти истеричный смех наполнил весь зал. Было ясно, что чувства переполняли его и кроме смеха, он больше ничего не мог сделать. Но через минуту, он почесал свой затылок и усмехнулся.
         - Стража, - сказал он, улыбаясь, - отрубите ему голову.
         Двое в красных одеяниях схватили несчастного, перепуганного до смерти посла, так, что его голубая шляпка с перышком упала на ковёр.
         Паши взволновались, такое необдуманное решение встревожило их. Великий визирь, седовласый старик, выступил вперёд и схватил султана за руку, что было далеко от его прав, но данной ситуации его это не тревожило, ибо его самая главная задача подтолкнуть падишаха на правильный путь.
          - Повелитель, - сквозь зубы проговорил он, - прошу вас, это обернется бедствием для всех нас. Прошу вас, не совершайте ошибку.
          - Ты слышал, что он сказал!? Чего этот король ещё хочет! Ахмед паша, пусть он скажет мне, что это ложь и я отпущу его обратно в Венгрию. Если же это правда, то не сносить ему головы, так же, как и его королю!
          - В таком случае вам необходимо лично вести переписку с венгерским королём Карлом 3! Повелитель, прошу вас.
          Увидев несостоятельность падишаха к принятию адекватных решений, он решил взять инициативу в свои руки. 
          - Уведите посла, чтоб глаза наши его больше не видели рядом с дворцом!
          Султан рухнулся на свой трон и, опустив голову, снова начал смеяться.
          - До чего же наглый, этот королишка! Многого хочет... - судорожно вытирая лоб рукой, сказал султан.
          - Повелитель, - вдруг заговорил Реис, - великий визирь в этом случае прав. Вам нужно начать личную переписку с королём. Возможно только тогда всё решится мирным путём.
         Ахмед паша косо посмотрел на второго визиря. До этого момента он ни разу не проявлял по отношению к нему благосклонности. Обычно, между ними возникали лишь одни стычки, да вздоры. Разные характеры никак не могли найти примирения в этой "войне" за положение рядом с падишахом. Впрочем, сам повелитель видел всё происходящее между собой, но увы, поделать ничего не мог.
         - А что же вы думаете по этому поводу, Гючлю Реис? - исподлобья посмотрел падишах.
         - Я считаю... - неуверенно заговорил паша, - я считаю, что война с венграми нам не нужна. Иначе мы станем обречены на поражение. Их флот вдвое превосходит наш. И они на раз два разобьют наш и без того худой флот.
         - И что же?
         - Король предложил вам ультиматум, повелитель. Я думаю, вам стоит над ним подумать. Династия Габсбургов хорошая партия для этого.
         - Не бывать тому! - снова воскликнул султан, встав с трона, - если другой дороги нет, то будет война!

          Жизель сидела в своей комнате и мирно вышивала цветы золотыми нитями на белоснежном платке. Её очень успокаивали такие тихие безмолвные посиделки с самой собой. Будь она похожей на одну из тех наложниц, что сидят в другой части гарема, то она бы непременно выбросила свою работу в окно и выбежала бы в ташлык, чтобы поплясать и попеть. Но увы, Всевышний не наградил её талантом искусно танцевать, петь или играть на музыкальных инструментах. Когда она садилась поиграть на багламе, то все немедленно просили её выйти из комнаты, ибо звуки, которые она издавала, были отвратительны. Порой, девушки даже посмеивались над ней. Но сами учителя лишь пожимали плечами и говорили, что рука у неё тяжёлая и не подходит для такой кропотливой, утонченной работы. Сама Жизель не спешила расстраиваться, она понимала, что всё же голос у неё есть и петь она умеет. И правда, голос у неё был мелодичный... Когда она начинала петь, все словно погружались в сказку и с большим удовольствием слушали её.
       Жизель почти доделывала последние штришки, как вдруг в ее комнату бросили девушку, смуглую, как негритянку. От такого неожиданного события, она себе проколола иглой палец.
       - Шайтан! - прошипела она про себя, - что происходит?
        Два евнуха провели хатун и посадили её на соседний диван.
        - Эй, эй, эй, что вы делаете, а? - вдруг воскликнула Жизель, заметавшись по комнате.
         - Нам приказано так сделать, Жизель хатун.
          Евнуха поклонились и вышли. Жизель тупо на рабов, которые захлопнули дверь чуть ни ли перед её носом. Она глядела до тех пор, пока не вспомнила, что рядом сидит смуглая девчонка. Это была девочка лет тринадцать, неухоженная, но видно было, что она очень хорошая собой. Самым удивительным у неё были глаза. Почти белые. Таких глаз Жизель в природе не видела. Со смуглой, чуть красноватой кожей они выглядели ещё более удивительными и красивыми. Она хлопала своими длинными ресницами и разглядывала комнату, словно запуганный зверёк.
        - Так, - плюхнувшись на диван рядом с ней, начала Жизель, - скажи, кто ты? Почему они тебя привели?
        - Это приказ Эсмы султан. Я вашей помощницей буду, - пропищала она.
        - Хм. Хорошо. А как тебя зовут?
        - М... Ребекка.
        - Очень красивое имя, - улыбнулась светловолосая, - Буду рада познакомиться!

         Звук падающей посуды вдруг заставил пробудиться Лейлу султан из сонного царства Морфея. Она вскочила с кровати и поглядела на маленькую девочку, которая сжалась в комок, чтобы было удобней собирать посуду с едой.
           - Неряха! - заорала Лейла, - что ж, ну и пусть, хорошее настроение мне сегодня ничто и никто не испортит!
            - Простите меня, пожалуйста, - промямлила служанка, - случайно вышло...
            Султанша обратно упала на кровать и понежилась о подушку паши. Она была совершенно не помята. Лейла поглядела на кровать и заметила, что, возможно, она спала сегодня одна. Да и вспомнить она не могла, ложилась ли она с ним в постель. Кровавое пятно на простыне говорило обратное. Лейла про себя подумала, что она вчера переборщила с вином, от того и не помнит, что вчера было.
        - А паша когда ушёл на совет? - спросила она девушку.
        - Госпожа, он ещё рано утром вышел из покоев.
        - Странно... Что ж, ну ладно. Быстрее тут убирайся и зови служанок, меня нужно собрать, я поеду в Топкапы.
         - Как прикажете, султанша... - девушка поклонилась и вышла.

          Алие лежала на кровати с покрытой головой и смотрела на свою малышку, которую держал Махмуд. Она такая крошечная и маленькая в его руках, руках своего могучего пахана. Подле стояла Валиде султан, Эсма султан, Алеми, Касым и Нилюфер с близнецами Сулейманом и Мехмедом. Двадцать лет назад Алие даже подумать не могла, что она станет женой падишаха всего мира и родит ему столько детей. Вот только самой старшей и любимой дочери она не наблюдала. Улыбка потихоньку сползла с её смуглого лица.
       - Какой милый ребёнок! - воскликнула Валиде султан, что заставило Алие вновь засиять, - только посмотрите на её глаза - они голубые! В роду у нас голубоглазых и подавна не было, а тут и такие яркие... Просто удивительно!
         Сердце Алие забилось быстрее. Она ведь помнит голубые глаза и русые волосы Реиса. О, Аллах, ты велик! Ребёнок ведь до ужаса похож на него. Ну почему детей, которых она рожала были похожи на неё, а тут отца! До чего же ей стало страшно, а ведь она ещё малышка, дальше это сходство будет чувствоваться сильнее. О, Аллах, ты могуч!
         - Так... Ведь у новорождённых всегда глаза голубые, - дрожащим голосом сказала Алие.
         - Нет же, - вдруг заговорил султан, вглядываясь в лицо девочки, - они точно будут голубыми.
         Махмуд отвёл взгляд на Алие и его лицо искажало что-то странное, подозрительное.
          Душа Алие ушла в пятки.
          - Может, у тебя в роду кто - нибудь был с голубыми глазами? - спросил он.
          Алие опустила глаза, вот - вот и она разревется и всё вскроется. Но вдруг её глаза расширились. Ведь правда, мать её была с голубыми глазами, глазами неба! О, Аллах, милосердный!
          - Да! - воскликнула она, подобно ребёнку, - мама моя была с такими глазами! У неё они были невероятно красивы!
          - Вот и славно, что ты вспомнила, - ухмыльнулся султан.
          Приехала Лейла. Она с большой радостью обняла свою мать и поцеловала руку отца.
           Началось имянарчение. Махмуд начал читать молитву. Алие вдруг в голову пришло имя. Но как же она скажет его? Ведь нельзя прерывать молитву. Она стала ждать, когда он кончит с молитвой. И, когда он, наконец, её закончил, Алие вдруг подняла голову и сказала:
           - Рейниса. Хочу, чтобы её звали Рейниса.
           Махмуд нахмурился, но это имя он ей дал. И теперь в династии Османов появился новый член - Рейниса султан, дочь Султана Махмуда хана и жены его, Хасеки Алие султан.

            Прошло два месяца. Ситуация во дворце обстояла прекрасная (по крайней мере всем так казалось). Наступил тёплый месяц апрель. По городу начали ходить слухи, что падишах уходит в поход против венгров, но кроме слухов ничего не было, да и сам султан молчал. Все были уверены, что это затишье перед бурей и султан просто так не оставит эту ситуацию с неверными. Но также ходили слухи, что началась подготовка орудий, а в корпусах янычар всё больше становилось шумно. И правда, сплетни и слухи из неоткуда не идут, значит всё таки война будет. Турецкий народ понимал, что выиграв, они оплатят за это большую цену. Последняя война была при Абдуле I, прадед султана Махмуда был последним Великим Падишахом в империи. Благодаря ему османский народ перестал голодать, земли империи расширялись и ближние страны боялись произнести его имя. Говаривают, что это было лучшее время в истории Османов. Абдул был великим стратегом. Последнюю войну, которую он вёл, была с самими Римом, тогда-то Европа и встала на колени... После его смерти настали самые тёмные и ужасные времена: правление его сына Орхана I, он кое как пытался поддерживать государство, но сил, как у его могучего отца, у него не было и быть не могло. Последние годы его правления наименовали как Годы упадка. В империи царил настоящий хаос; правили невежи и глупцы, которые лишь жаждали начерпать богатства в свои карманы. Перед своей кончиной, Орхан завещал престол своему безумному брату Мураду. Это была его самая большая ошибка...
       Тогда то и начался самый настоящий упадок империи. И уже Османская держава встала на колени перед Европой, стала марионеткой в ее руках. Ушли кое - какие земли. Крупные из них Алжир, Греция, Босния и Герцеговина, Крымский полуостров и многие другие. Османская империя медленно, но точно начала распадаться, все непременно были уверены в том, что через пол века он Османов ничего не останется. Но тогда на престол и взошёл султан Махмуд. Видя, как обстоят дела в империи и мире, решил выкинуть все свои чувства, благородие и честь, и ужасным способом сверг своего отца. В 1740 году Султан Мурад был одушен и на трон взошёл султан Махмуд хан.
     В империи он навел порядок, с помощью своего изощренного ума, махинациями вернул себе Грецию и Боснию с Герцоговиной. Европа вновь увидела сильного правителя Османской империи и в мире по тихоньку вновь настало равновесие "чаш" с одной стороны Османы, с другой Европейцы.
 

      Однако в гареме всё было не так спокойно, как казалось. Больше всего всех волновал тот факт, что настал второй месяц весны, а значит скоро приедет французская принцесса. Особенно волнительно это было для Жизель. Услышав какой либо шум в ташлыке, она выглядывала в окно и глядела вниз, вдруг приехала принцесса? Она не могла понять из-за чего по её коже проносится холодок, когда говорят о Софии Французской. В какой - то степени она понимала, что брак с ней обеспечит вечный союз с Францией, но не могла понять, почему именно брак. Почему просто нельзя подписать акт о перемирии. Заговорив об этом с Махмудом, тот посмеялся, похлопал Жизель по плечу, словно друга, и сказал, что всё не так просто.
       - Ты видел её? - спросила она.
       - Да, - ответил он.
       - Она ведь красивая, да?
       - Очень. Женщин подобно ей я в жизни не видел и, думаю, никогда не увижу, - с ухмылкой сказал султан.
       - Значит ты женишься на ней только из-за её красоты, иначе и быть не может, - прямо ответила она и убрала его руку со своего плеча.
         - Это голос обиженной женщины в тебе говорит, а, Жизель? - улыбнулся падишах.
          - Нет, это голос рассудка мне подсказывает.
          Их разговоры часто заканчивались на слове Жизель. Кто, кто, а она точно владела навыком умело и ловко заканчивать беседу с кем либо, будь то падишах или какая нибудь рабыня из гарема. Проживя здесь пару лет, она обнаружила в своём характере стержень, которого ранее она не находила. Все видели, как из стеснительной милой девочки она превратилась гордую и упрямую девицу, которую от этого многие стали не любить ещё больше (хотя, она осталась всё такой же доброй и справедливой). Падишах также заметил в ней эту перемену и, как показалось самой Жизель, он стал меньше звать её к себе. А всё это произошло по той причине, что Жизель сказала какое - то нелестное выражение при падишаха, адресованное в его же адрес. Вспышки гнева у неё начали проявляться всё чаще и чаще, и она порой могла наговорить кучу неприятных вещей. От этого ей потом было плохо и она у всех просила прощения. Бывали также случаи, когда её вспышки её гнева перерастали в вспышки дикой любовной страсти. Что на утро после бурной ночи она со стыдом вспоминала вещи, которые делала. Махмуд лишь ухмылялся, называл её дикой кошкой.
        Огорчало их только одно; Жизель не могла забеременеть. По совету Эсмы султан наложница всё таки пригласила колдунью во дворец, однако кроме странного разговора она ничего не вынесла из этой встречи.
         - Ты хочешь стать матерью? - спросила она, выпучив глаза.
         - Да, - неуверенно произнесла девушка.
         - И ты ею станешь! - сделала вывод женщина и уже хотела встать.
         - Стой, подожди! А когда же у меня появятся дети?
         - У тебя не будет детей. 
         - Ты ведь только что сказала, что я стану матерью, - раздраженно сказала Жизель.
         - Матерью будешь, но детей у тебя не будет. Что непонятного то?
         - Хатун, что ты несешь, а?
         - Дайте - ка мне свою ладонь.
         Жизель протянула ей свою руку. Та что - то поводила по ней и плюнула ей на живот.
         - Что ты творишь?!
         - Погоди... О-о, - вдруг взвыла она, - я вижу, вижу...
         - Что? Что ты видишь? - с нетерпением спросила девушка.
         - У тебя не будет своих детей, - напророчила колдунья и исподлобья посмотрела на девушку, - но матерью ты будешь. И сама решишь, чьей матерью ты станешь.
         Собственно, Жизель ничего не поняла из слов этой женщины. И решилась больше не звать эту женщину во дворец, от греха подальше.
          Для Жизель стала роковой встреча с одной лекаршей, которая вылечила многих от женских болезней. Проведя осмотр, та вздохнула и спросила, давно ли у неё нет кровотечений. Жизель косо глянула на неё, а затем сильно зажмурилась.
         - Уже более полугода, - ответила она.
         - Жизель...
         - Да?
         - Ты ведь понимаешь, что это ненормально. У каждой здоровой женщины они должны быть раз в месяц. Я... Если честно, впервые встречаюсь с таким. У тех женщин был шанс, но у тебя, увы, его нет, - печально сообщила она и быстро поспешила к выходу, перед тем, как выйти, она, обернувшись, сказала:
         - Тебе не нужно расстраиваться. Возможно, это не твоё призвание - быть матерью. Стать кем - то другим.
         После этого разговора Жизель замкнулась в себе; было до боли обидно, почему всякие рабыни так спокойно после первой ночи могут понести, а она нет. Признаться, она больше хотела не мальчика, как хотели все наложницы, а милую султаншу. Хотела, чтобы она была похожа на неё, была её копией. Но как же жаль, что Жизель не сможет иметь детей и никогда не сможет познать счастье материнства. Почти весь апрель, когда природа Стамбула пробуждалась, когда во дворце вновь зародилась жизнь, она, несчастная, заперлась в своей комнате, выгнав оттуда Ребекку, которая настойчиво просила её этого не делать. Жизель даже не плакала; тупо глядела в окно и смотрела на проплывающие облака. Ей вспоминалось детство. Как тоскливо было в эти моменты...
      Ночью Жизель выходила в сад и вдыхала ночной воздух - ночью он был особенно хорош. Она ложилась на лавку, укутавшись одеялом, взятым из комнаты, и ложилась на скамейку, чтобы посмотреть на звезды. Здесь, в Константинополе они намного ярче и их гораздо больше, чем было на её родине. Но вглядываясь в тёмное небо, она порой узнавала те звезды, на которые она смотрела в детстве. Тоска просто пожирала её. Она вспомнила маму, брата, отца и... О нет! Жизель закрыла глаза руками и чуть всплакнула. И вдруг она резко ударила поскамье и вскрикнула что-то вроде: "Ненавижу!". Жизель поднялась со своего места и закатила глаза.
       - О, я буду молчать. Да, буду молчать! Буду очень сильной, я справлюсь! - истерика поступала к ней, отчего та начала судорожно трястись.
       На улице стало ещё холоднее, но уходить не хотелось. Она прилегла на прежнее место и закрыла глаза. Прохладный душистый ветерок обдувал её босые ноги и она, сжавшись, зажмурилась и так быстро провалилась в сон.

       Проснулась она уже утром, когда солнце ярко посветило ей в глаза. Она огляделась и увидела Ребекку, которая в оба глаза глядела на неё. Девчонка была явно чем - то взволнована.
        - Эй, Ребекка, что за шум там? - хрипло спросила Жизель. Лицо её было до жути бледным и опухшим.
        - Ох, я точно не знаю, но поговаривают, что принцесса приехала.