Шахрия

    Лучи январского солнца мягко падали на морщинистое лицо уже немолодой султанши. Она поморщилась и поглядела в окно.
- О Аллах, закройте окно! - крикнула она служанкам.
На её зов прибежали две служанки и мигом сдвинули багряные плотные шторы. Теперь солнце перестало пропускать свои тёплые лучи в покои величественной султанши, которая расположилась на широкой царской кровати, которая подобает ей самой. Она нехотя раскрыла свои очи и набрала в грудь воздуха и тягостно вздохнула. Скинув с себя пышное одеяло, вышитые из золотых ниток, она села на край кровати и потёрла лицо.
- Где девушки запропастились? Почему я должна их ждать? Хатидже! - крикнула она настойчиво, - скорее!
Через мгновение в ее опочивальню твёрдой походкой вошла женщина пятидесяти лет, но она всё ещё была в полном рассвете сил и энергии. Она поклонилась своей госпоже и подозвала за собой толпу девушек, которые будут подготавливать султаншу ко дню. Они выстроились в шеренгу, опустив головы. Кто-то держал в руках кувшины, подносы с кофе, кто-то платья, украшения и ожерелья. Султанша встала с кровати, надев богато украшенные тапки и стала умываться из золотой чаши. Ей подали шелковый платок и она стала бережно вытирать свою посмуглевшую кожу. Во время пребывания в жарком Стамбуле, её светлая кожа малость стала темней прежнего, возможно на этом сказался и возраст султанши. К тому же сам климат в городе стал меняться: вместо тёплых зим настали достаточно холодные морозы, а вместо жаркого лета начинались дожди и в следствие этого были лёгкие похолодания. Хотя и жители Стамбула часто видели прежние тёплые дни. В целом, их не огорчали такие изменения в погоде. Валиде султан успела увидеть те дни, о которых слагали многие, что Стамбул был похож на рай, жаркие сады, сладкие, словно мёд, экзотические фрукты, красивые девушки в лёгких одеяниях, которые часто резвились в водоёмах, весёлый детский смех, которых не прекращался с утра до ночи. Но те дни бесследно пропали тогда, когда отец стал убивать сына, брат стал убивать брата и реки крови просочились сквозь центр этого бывшего рая. Те ясные дни бесследно пропали, навсегда.
Девушка с каштановыми волосами и в розовом платье принялась расчёсывать потускневшие чёрные волосы султанши, которые спадали с её покатых плеч. Она плавными движениями проводила щёткой с мягкой щетиной по её мягким волосам, мягко проводя кистью рукой по расчёсанным волосам. Другая девушка, стоящая слева от султанши, сидевшой у зеркального столика, подводила её небесно - голубые глаза сурьмой. Она резкими, но точными движениями набрасывала тени на глаза своей госпожи.
Закончив работу с лицом султанши, ей предложили выбрать платье. Две девушки склонились в поклоне, держа в руках наилучшего качества ткани. Госпожа указала на серое классическое платье без всяких украшений и излишеств. Ей подали высокий тюрбан с полупрозрачной шёлковой ткани с красивым соргучом из жемчуга, единственным украшением в наряде. На её ноги надели башмачки из тёмной замши. Султанша была окончательно готова к этому дню. Спустившись вниз, из спальной комнаты, она оказалась в больших апартаментах. Резкий запах амбры ударил в нос султанши, от чего она подкосилась.
- Госпожа, вы в порядке? - взволнованно спросила Хатидже.
- Стоит открыть двери на балкон. И поменять благовонии, ибо дышать таким воздухом уже нет сил. Поменяйте на ладан.
- Ваш приказ немедленно исполнят, госпожа моя.
- Во сколько сегодня будут похороны, Хатидже? Мы должны сегодня на них пойти.
- На сколько мне известно, - женщина взяла свёрток из шкатулки, - они пройдут в обед. Если прикажете, я обовещу...
Их внимание привлёк стук в дверь. Женщины синхронно повернули головы и встретили входящего султана. Он усталой походкой прошёл по комнате и подошёл к султанше.
- Матушка.
- Махмуд. Ты выглядишь бледно. Всё хорошо? Ты заболел? - султанша стала щупать его лоб и взяла за руку.
- Всё хорошо, я утомился немного, - потерев глаза, сказал он.
- О Аллах, ты меня очень сильно напугал. Хатидже! - отозвала она свою служанку, - прикажи принести нам кофе.
Женщина вышла и двери в покои закрылись.
- Если ты готов, мы можем ехать.
- Да, - устало сказал он и потёр глаза пальцами, - мы можем ехать.
Султанша хлопнула в ладоши и сразу же из-за двери пришла молодая девушка четырнадцати лет. Она провела своим взглядом султана и султаншу и поклонилась.
- Валиде...
- Хатун. Я тебя раньше не видела. Как тебя зовут? - спросила Валиде султан, подозвав её к себе.
- Хелена, госпожа. Хатидже хатун мне приказала, чтобы я была её помощницей, - ответила она звонким голоском.
- Хорошо, - ответила султанша, приподняв уголок рта, - прикажи, чтобы принесли мой плащ.
Девушка прощально взглянула на мыслящего султана и в спешке покинула покои султанши. Но через пару мгновений она вернулась уже не с пустыми руками. Принеся в руках роскошное одеяние султанши, она также помогла его надеть. Хелена между этим изредко поглядывала на султана и восхищалась им. Каждая черточка его лица это величие, могущественность. Отрывать взгляда от его лица было просто невозможно для молодой девушки.
- Хелена, - сказала султанша, когда заметила увлечение девушки, - всё хорошо?
- Э-э... Да... Хорошо, госпожа, - стала запинаться она.
- Ладно, хватит. Дальше я сама, - выставив руку, приказала султанша, - можешь идти.
- Госпожа, - сделала девушка поклон и посмотрела в сторону султана, - мой повелитель... - и быстро, словно ветер покинула покои султанши.
- Махмуд, ты навещал детей, Алие? - спросила султанша, смотря в отражение в зеркале.
- Нет, я вечером зайду, - ответил он.
- Ты... Встречался с Аят? - с осторожностью поинтересовалась госпожа.
- Жизель, - он перевёл свой твёрдый взгляд на неё.
- Ты дал ей имя? Жизель? - недовольно нахмурив брови, спросила валиде.
- Да. Жизель, - отрезал он.
- Французское?
- Да.
- Стоило ей дать турецкое имя. Это не пристойно, - настаивала султанша.
- Я так захотел, - в точь как мать ответил сын.
- Что ж... Если султан захотел - так и будет, - сказала она, повернувшись лицом к нему, - а теперь нам пора.
Махмуд быстро встал со своего места и подошёл к султанше.
- Я буду ждать вас во дворе, матушка. Поторопитесь, - сказал он и в спешке вышел из покоев.
Султанша посмотрела в след уходящему султану и хитро ухмыльнулась.
- Ох, Махмуд... Моя порода!

Девушки в гареме с самого утра то и дело, что болтали без умолку и собирали свежие сплетни. В обед им дали отдых от работы в саду и они все разместились в большой зале на низких диванах. Кроме громкоговорящих и смеющихся девушек, были и те, кто тихо разместился в самом дальнем и тёмном углу комнаты. Они мирно разговаривали, вышивали, читали. В каждой компании девушек гарема была своя атмосфера и свои темы для разговоров.
- Ах! Та ночь была незабываема, девочки... - прижимая грациозные руки к груди, сказала Тая.
В её карих глазах поблескивал огонь счастья и страсти. Не легко не обратить на такую лучезарнаю девочку внимание. И не удивительно, что султан сразу же заметил её среди танцующих девушек.
- Я никогда не забуду как его руки ласкали меня... И я благодарю Всевышнего, что меня продали в рабство и я попала в это место! А иначе меня папенька отдал бы какому-нибудь старикану, - поморщившись, сказала она и заметила, как её слушает Жизель, - надеюсь, я рожу нашему повелителю сына!
- Ты такая счастливая, Тая... Слушай, а повелитель дал тебе турецкое имя? - поинтересовалась одна из девушек.
- А-э... - промычала она, бегло смотря в пол, - знаешь, он сказал, что даст мне его следующей ночью. Сказал, когда я к нему в следующий раз приду! Видимо, я ему очень понравилась... А то наша девочка сходила к нему, - пальцем указала она на Жизель, - и пришла только с именем. Жизель! - передразнила она, - сидит читает постоянно, а толку от этого нету! Дурнушка наша, Жизель... Так и помрёт старой девой!
- Но зато умной! - поддакивала другая наложница.
- Ха-ха-ха! Это точно!
Жизель громко захлопнула книгу, сорвалась со своего места и подошла к группе девушек, сидящих посреди гарема.
- Вы все походите на старых бабок, что сидят на лавках и сплетничают. Никакого толка от вашей пустой болтовни! - воскликнула она, глядя на каждую девушку возмущённым взглядом, который оставлял на коже мурашки.
- Так, девушки! - послышался голос Рукийе у входных дверей, - что происходит? Почему так громко?
- Это Жизель! - испуганно крикнула Тая и спрятала своё лицо тканью.
- Чтобы больше без звуков! Сегодня день траура. Смеяться не положено... - объяснила калфа.
- А что случилось? - хором спросили девушки, - кто-то умер?
- Разве вы не знаете? Эх!.. Всё таки в гареме сплетни очень медленно разлетаются.
- Так что же случилось? Расскажешь?
- В Стамбуле сейчас страшные времена, девушки. Много убийств, пыток, изнасилований. И одну из девушек тоже задело это время. Навсегда задело, - прискорбно сообщила женщина.
- Какой кошмар... Это ужасно, - послышались тихие разговоры, - несчастная девочка!
- Наш повелитель и валиде отправились на похороны, скорее всего их не будет до вечера. Но не вздумайте что-то делать, если их нет во дворце! Сидеть молча! Поняли меня? - утвердила калфа и ушла из залы.
От сказанного калфой у Жизель прошёлся холод и мурашки по коже. Она крепче сжала свою книгу и села на край дивана, у окна. Теперь её лицо не передавало никаких эмоций. Она молча глядела в пол и изредка вздрагивала от своих воспоминаний.
- Жизель? - спросила рядом сидящая Хатидже, - ты в порядке?
- Всё хорошо... - вяло ответила та.
- Погоди, у тебя же жар! - потрогав её лоб воскликнула девушка, - пойдём к лекарше, ты больна. Можешь остальных девушек заразить. Пойдём!
Жизель не стала ей сопротивляться и они вместе направились в лазарет.

Падишах и султанша расположились на скромном сером диванчике и нервно мяли пальца, дожидаясь появления хозяйки. В соседней комнате, за стеной слышались всхлипывания и чьё-то бормотание. Все близкие люди, которые не остались равнодушными пришли поддержать несчастную мать, чью дочь убили жесточайшим образом. В воздухе пахло смертью. Этот запах одурманивал разум присутствующих и бил в виски. Успокаивал лишь ветер за окном и лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотные зелёные шторы. Они создавали красивую игру бликов, сидящих на диване и грели их лицо, душу в такой траурный день. Наконец, из соседней комнаты вышла женщина в чёрном и, похрамывая, подошла к дивану. Султан и султанша сразу же встали со своих мест.
- Прими наши соболезнования, Фирузе. Аллах пошлёт тебе терпения, - взяв за руки, прискорбно сказал Махмуд.
- Вы великие люди с широкой душой и чистым сердцем. Я никогда не забуду того, что вы сделали для нас. Клянусь, век не забуду, - показывая головой громко произнесла женщина, - моя доченька была бы так рада... О, Аллах! - из её глаз снова стали литься слёзы, - прошу, простите меня. Мне слишком тяжело...
- Не держи это в себе, - положив руку ей на плечо, сказала султанша, - тебе нужно излить душу. Выгнать эту боль из груди.
- Такое нельзя выгнать из души, теперь это навсегда останется во мне...
- Фирузе, когда-то, я тоже потеряла ребёнка, своего сына, Османа, моего первенца, но я продолжаю жить, я собралась со всеми своими силами. Я не сдаюсь. Борюсь. И ты борись.
- Это словно злой рок, который обрушился на наши головы и попал в наши сердца, - начал султан, - каждый в этой комнате когда-то потерял своего ребёнка. Аллах подарил нам наших первенцев, он же их и забрал. Всё закономерно... - глядя в окно, сказал он, - он подарил нам любовь и радость, но решил, что мы слишком счастливы... Он напомнил нам, что все мы люди, которые он же и создал.
- Аллах велик! - сказала султанша.
- Аллах велик, - повторила Фирузе.
- Но я вам обещаю, - продолжил он, - я найду тех мерзавцев. Лично займусь этим делом. Они заплатят за всё, что сделали! Обещаю...

В просторных покоях главной хасеки было тихо и спокойно. Но только до того момента, пока не проснулась самая младшая дочь султана. Маленькая султанша, Алеми, бегала вокруг своей матери и напевала какие-то дивные песни. Она громко топала своими маленькими босыми ногами и тихо подхихикивала. И лишь не сразу она остановилась и села на корточки у ног матери.
- Мама, а правда, что Лейла скоро выйдет замуж? - с любопытством спросила малышка Алеми у своей матери, которая сидела у зеркального столика.
- А чего тебе вдруг стало интересно?
- Она мне так сказала...
- Нет, кошечка, она ещё не выросла до конца, - припудривая щеки, ответила султанша.
- А как это: не до конца? - давя на ноги матери, поинтересовалась юная госпожа.
- Дорогая, отойди от меня, не веди себя, как обезьянка, - убрав её маленькие ручки, с наигранной нежностью сказала Алие, - когда она тебе такое сказала?
- Ну, - прижав палец к виску, промычала девочка, - совсем недавно, по секрету. Мама, а когда я замуж выйду?!
- Ха, дорогая моя дочурка, я могу тебе это в любой момент устроить, но тебе не понравится то, что будет после свадьбы, - взяв её за край платьица, сказала она шепотом.
- Почему? - нахмурив белые бровки, спросила она.
- Вырастешь, узнаешь, - улыбнулась Алие.
В комнату постучалась и украдкой походкой вошла верная служанка госпожи, Назлы хатун.
- Госпожа, вам письмо, - тихо сказала девушка, чтобы никто не услышал.
- Чудесно! - сорвалась со своего места султанша, - уведи дочь и закрой дверь с той стороны.
В покоях осталась лишь госпожа и свёрток письма. Она схватила его и стала читать. В глазах её снова появились искры счастья и страсть безумия. На её лице расцветала улыбка счастья. Она прижала письмо к груди и упала на кровать. Каждая клеточка её тела показалась ей пёрышком, которое может разлететься в любом направлении. Эта лёгкость в душе и теле была не случайна. Каждая строчка, каждое слово содержимого создавало странное чувство в животе и ей казалось, что она вновь отправляется в юность.
- Нилюфер! - крикнула девушка, - Нилюфер!
- Госпожа! Я вас слушаю, - в комнату залетела правая рука госпожи, - неужели?
- Да! - с радостью ответила Алие, - собирайся мы уезжаем!

На расстеленной постели, в соседней комнате лазарета, мирно лежала заболевшая Жизель, рядом с которой крутилась помощница главного лекаря, Зейнеп хатун. Она ласково протирала её лоб влажной салфеткой и нежно гладила по волосам.
- Всё хорошо, хатун, - повторяла она, - ты скоро оправишься.
Затем она снова стала протирать её лоб и снова гладить по волосам. Но Жизель её не слышала и не чувствовала. Она снова стала впадать в своё тяжёлое детство, которые стало медленно её затягивать в жестокие воспоминания.
Она стала часто и глубоко дышать, чем привела лекаршу в беспокойство. Руки стали цепляться во влажную простыню, а голова стала легонько шевелиться.
- Она бредит, - сделала вывод Афитап.
- Я никогда такого не видела, - жалобно смотря на Жизель, ответила молодая девушка.
- Скорее всего, она умрёт. Слишком слабая. Жар не спадает уже пять часов, а только поднимается. Это плохо, - тихо сказала Афитап, сложив руки на груди, - Зейнеп, стоит надеть повязку, иначе ты тоже можешь заболеть. И мою не забудь.
Девушка повиновалась и быстро принесла марлевые повязки.
- Что же это за болезнь такая? - поинтересовалась она.
- Не знаю. Однако, это может быть очень серьёзно.
- Дышит томно...
- Борется она.
Тут же стражник громко закричит:
- Дорогу! Султан Махмуд хан хазрет лери!
В комнату поспешной походкой влетает султан и осматривает комнату. И наконец, он нашёл её на кровати. Устощённую и уставшую
- Моя наложница больна. Как допустили?! - грозно посмотрел он на женщин, - вы занимаетесь её лечением?
Он лёг рядом с нею и стал гладить её волосы, руки. Он почувствовал самый настоящий страх, который он не чувствовал с тех пор, как погиб его сын.
- Повелитель, вам нужно отойти от неё, это заразно, - предостерегла его Зейнеп.
Однако его взгляда было достаточно, что они замолкли.
- За свои годы я ещё не встречала таких случаев, - оповестила его Афитап, - я бессильна в этом.
- Что же вы за лекари такие?! - возмутился султан и стал бродить по комнате, сложив руки за спиной, - я немедленно оповещу созвать лучших лекарей Стамбула!
Женщины удивлённо переглянулись и пожали плечами.
- Повелитель, зачем так тревожить всех ради одной наложницы? - спросила Зейнеп.
Афитап толкнула её локтем, чтобы та попридержала язык за зубами.
- Конечно, повелитель, будет ваша воля! - поклонилась она султану.

На следующее день, рано утром, когда Стамбул ещё находился в объятиях Морфея, по приказу падишаха трое самых известных лекарей города были созваны во дворец Топкапы, чтобы вылечить болезнь наложницы султана. Они стояли рядом с дверью в лазарет и несколько недовольно ворчали себе под нос.
- Ради одной наложницы... Как можно так, - сказал, кривляясь, Искендер.
- Ты же знаешь, наш повелитель склонен к таким решениям. Лишь Аллах знает, что ему в голову взбредёт... - ответил ему Беркер челеби, по прозвищу Зеки, который не раз выручал падишаха, если вдруг он или член его семьи болен.
- А вдруг эта хворь серьёзна? Вдруг снова чума? - взволнованно сказал Текер, - с прошлой вспышки прошло около пятнадцати лет, я тогда был несколько мал, но уже в те времена понимал, насколько страшна эта болезнь...
- Не вспоминай о ней, брат, - ответил Зеки, постучав близкому другу по плечу, - если бы это была чума, то она бы с молниеносной скоростью растеклась по городу. Не вспоминай, не нужно...
- Ты прав, Беркер, у чумы есть разум, она не станет просто так приходить, - сказал Искендер.
Их разговор прервал крик стражника из-за угла. Повелитель уже оказался подле них и давал указания.
- Вы ведь не хотите, чтобы наш турецкий народ погиб?
- Чего же вы так, султан? - спросил Зеки.
- Кто же тогда его будет лечить если я вас казню? - спросил султан на полном серьёзе, - вылечите её, вылечите народ. Не подведите меня.
Слова падишаха встревожили лекарей и им сразу вздумалось лечить девушку.
- Давайте-ка я её осмотрю? - предложил Беркер и вошёл в комнату.
Жизель лежала на своём месте и еле с большим трудом дышала, казалось, что её лёгкие наполнились кровью. А сама она перестала жить.
- Та-ак... - сказал Беркер, взяв её за шею, - гланды не воспалены. Она совсем не может встать? - спросил он у Афитап.
- Она со вчерашнего вечера не вставала. Дышала тяжело, были отдышки. Сегодня совсем плохо дышит. До этого она часто кашляла... С кровью.
Беркер сразу отошёл от неё и с испугом поглядел на Жизель.
- Искендер, достань из моего чемоданчика чёрный флакон. Сейчас же.
- Это что-то серьёзное? - спросил султан, громко топоча ногой от волнения.
- Это пневмония. Но не волнуйтесь, я вылечивал пациентов с такой болезнью, - заверил он всех.
Он взял флакон из тёмного стекла и стал трясти изо всех сил, а затем поставил колено на возвышенность кровать.
- Нужно закапать ей это в нос, - сказал он, обхватив её плечи левой рукой, а в другой держа флакон.
Наконец он закончил процедуру и положил её обратно на подушки.
- Эти капли хорошо возбуждают, - пояснил он, - она должна очнуться...
Не успел он договорить свои слова, как девушка открыла свои глаза и выдохнула из себя горячий воздух. Но она сразу свалилась на кровать и стала искать чьих то глаз. По венам кровь стала бежать в два раза быстрее, виски стали пульсировать и она почувствовала каждую клетку своего тела. Слабо открыв глаза, она бесчувственно поглядела на людей, стоящих рядом.
- Жизель? - склонился над ней Махмуд и поглядил её волосы, - ты слышишь меня? Ты будешь жить, я не позволю тебе умереть!..
И дальше глухая пустота.
Она не ответила. И её воспалённые красные глаза покрыла тёмная пелена. Хотя она и слышала их. Всегда слышала. Но отвечать ей было невмоготу. Хотелось закричать, что есть мочи, но это было невозможным и непреодолимым. Что-то тяжёлое и тяжкое тащило её тело куда то вниз и давало на неё со всех сторон, но сбежать от этого нельзя. Это сложное бремя стало её амулетом и щитом. Оставалось лишь принять его и защищать...