Шахрия

    Путник, укутанный в серую заячью шубу, медленно шагает по заснеженной степи и прячет своё лицо от колкой вьюги. Его дорога не заканчивается, ноги стали проваливаться в глубокий снег, а руки стали покрываться тонкой коркой льда. Ткань, накинутая на его плечи перестала греть, а обувь на ногах стала стираться. В небе бушевала жестокая вьюга, которая несла на землю холод и пургу. В дали был слышен свист нарастающего ветра, который дул с невероятной силой. Но путник не останавливался он всё шёл. Неожиданно погода успокоилась и только крупные хлопья снега стали сыпаться из серого неба. В дали показалась чья то фигура. Путник открыл своё лицо из-за ткани, и прищурившись, стал разглядывать человека на горизонте. С каждым шагом становилось отчётливо видно кто это на самом деле.
   — Э-э-эй! — громко окликнул человек.
   Фигура остановилась. Ворсинки чёрного меха на плечах перестали колыхаться, а красное платье у подола застыло, словно у статуи. Показался окровавленный меч в руках женщины. В её белых чистых руках был длинный, выкованный из стали меч. Алые капли крови медленно капали,  окрашивая белоснежный снег в красный ковёр. Незнакомка в чёрном стала медленно поворачивать голову в сторону путника. На её благородном лице была отпечатана суровость и величие, которые вводили путника не только страх, но и восхищение.
   — Жизель…

    Махмуд резко открыл свои зелёные глаза и быстро поднял туловище с кровати. Девушки рядом не было. Он волнительно стал искать ее в комнате, однако её нигде не было. Он спрыгнул со своего ложа и медленно стал идти к балкону, двери которого были плотно закрыты. Он неторопливо отворил их и увидел заснеженный балкон, на котором стояла фигура в алом платье. Она задумчиво повернулась и мило улыбнулась, словно дитя.
    — Жизель! Ты простудишься! — он подбежал к ней и крепкими руками обхватил хрупкую фигуру.
    — Хуже уже не будет, — задумчиво сказала она и посмотрела в даль.
    — Тебе плохо?
    — Мне хорошо.
    — Зайдём внутрь, — предложил он и взял её за локоть. 
    — Тебе не нравится такая погода, а я люблю.
    — Снег метёт. Такое редко бывает в Стамбуле.
    — Погода разбушевалась. Это предвестие чего-то…
    Ветер с удвоенной силой подул им в лицо, оставляя на волосах мелкие и острые снежинки.
     — О Аллах, пойдём.
    Он взял её за плечи и завёл в покои.
     — Такое когда-нибудь ещё было? — спросила она, грея руки у камина.
    Он сел на диван, который стоял рядом и посмотрел на огонь. Казалось, что его сон превращается в реальность. Это не давало ему покоя.
    — Повелитель? — переспросила она.
    — Да?
    — Вы в порядке?
    — Вполне.
     Девушка села рядом с ним вплотную и положила руку на его лицо. Её глаза заблестели как никогда раньше. Махмуд изумлённо смотрел в её зелёные глаза и видел там ласку и тепло.
     — Скажи мне. Я тебя выслушаю, — сказала она шепотом.
     — Нельзя. Такое я не могу с тобой обсуждать.
      Та сразу отстранилась от него бесчувственно посмотрела на него.
      — Ладно, можешь не говорить. 
     Он легонько положил свою руку на её колено и поцеловал в висок.
      — Позавтракаем.
      Та кивнула и ушла к стражникам. Через некоторое время пришли девушки с подносами. В медных чашах лежали различные турецкие сладости с орехами и мёдом, выпечка из слоёного теста. На другом подносе, в фарфоровой посуде, был рис, жареные куропатки с чечевицей. Девушка донесла позолоченный кувшин с напитком и сразу же покинула покои.
     — Приятного аппетита, — пожелал Махмуд и надломил кусок хлеба.
     Девушка раскрыла рот, не зная, за что ей схватится.
     — Ох… Слишком много всего.
     — Ешь, ты очень худая. Ешь, ешь.
     Когда она приступила к трапезе, сам султан удивился её аппетиту. Скоро все подносы опустели и оставались лишь некоторые сладости.
     — Бери, ешь, — сказал он.
     Она отрицательно покачала головой и откинулась на подушки.
     — Тебе нужно больше есть. Набираться сил.
     — Вам по нраву пышные женщины?
     Он удивлённо приподнял правую бровь и косо посмотрел на девушку.
     — Мне по нраву необычные женщины.
     — А ваша жена, Алие, она вам по нраву? Она и впрямь необычна? — допытливо спросила она и с некоторой ненавистью в глазах посмотрела на него.
     — Она красивая женщина. Мать моих пятерых детей. Ты видела её? Кровь с молоком! Истинная красавица. Многие хотели взять её в жёны, но я успел первый, — он хитро улыбнулся, на что получил лишь скептический взгляд.
     — Если у человека гнилая душа, то ни одни красивые глазки не способны их затенить, — бросила она ему свой окончательный ответ и твёрдо положила ложку на стол.
     Их разговор нарушил стук в дверь.
     — Войди! — громко сказал султан, не отводя взгляда от девушки.
     В комнату быстрой походкой вошёл высокий мужчина в чёрном одеянии и поклонился.
     — Коркут, говори, — произнёс вдумчиво он, всё ещё пристально глядя на наложницу.
     — Повелитель, на заседании совета вас ждут.
     — Да, жди за дверью.
     Мужчина быстро поклонился и так же быстро вышел.
     — У вас дела… — сказала она, подняв тёмные брови.
     Султан встал со своего места и накинул на себя длинное чёрное платье, поверх которого он надел длинный халат с узорами, вышитыми из серебряных нитей.
     — Тебе тоже нужно собираться.
     — Я уже собранная, ведь вчера вы так и не сняли с меня платье…
     Он вдумчиво посмотрел на неё и на секунду перестал собираться.
      — Ступай в гарем, — приказал он с любезностью.
      Девушка сделала реверанс и вышла из покоев. Вскоре вслед за ней вышел и падишах на совет дивана.

      В огромной зале, стены которой украшены восточной росписью, а полы застелены дорогими восточными коврами, в ряд стояли паши, которые изредка обменивались парой слов. Великий визирь, Ахмед паша с уже поседевшей бородой стоял у самого трона и любовался его великолепием. После него стоял Реис паша, второй визирь в совете. Он имеет огромнейшее влияние в империи, почти наравне с великим визирем. За счёт этого он стал главным сторонником Алие-султан в совете. Следом за ним стоит Ибрагим паша, не менее важная личность в империи. Именно он вместе с шехзаде Махмудом отвоевал османский трон у его отца, Мурада. В отличии от своих предшественников, лишь он имеет доступ к государственной. Важный ряд пашей заканчивает Кемран ага, глава янычарского полка. Ибо армия неотъемлемая часть любого государства, он, как главный среди янычар, докладывает о состоянии войска.
   Вскоре в этот огромный зал неторопливой и величественной походкой входит султан. Все паши, находящиеся там, синхронно поклонились.
    — Во имя Аллаха… Объявляю совет дивана открытым, — сказал он и сел на роскошный трон.
    — Повелитель, — начал Ахмед паша, — по случаю сильной вьюги и метели необходимо принять какие-либо меры. В городе много бедняков, у которых нет крыши над головой, они голодают и многие умирают прямо на улицах.
    — Но вы ведь знаете наше положение, паша, — возразил Реис, — в империи проблемы с продовольствием. Не можем же мы взять хлеб с небес. Нужно решать проблему внутри, мой повелитель, — сказал он, кивнув падишаху.
    — Ты прав, Реис, — сказал султан, смотря в окно, — однако такие проблемы не решаются за один день. Я правлю этой империей уже десять лет. Она мне досталась такой от моего тирана-отца. И того, ситуация была хуже. Но если я решил те проблемы, то не решу эти? Но для этого мне нужны надёжные люди, преданные. А сейчас это редкость. Если копать глубже, то найдём грешки у каждого наместника и паши империи. Именно из-за их разгильдяйства такое происходит. Нужно принять новые меры, паши. Ибо дальше будет только хуже. Я забрал трон у моего отца не для того, чтобы его сидеть на нём, а для того, чтобы управлять.
  — Мы будем принимать любое ваше решение, повелитель, — поклонился великий визирь.
  — Для этого мне нужна лишь ваша помощь. Вместе с вами мы создадим новый управленческий тандем.
  — Что вы придумали, султан? — спросил Ибрагим паша.
  Махмуд вздохнул и сжал руку в кулак.
  — Для начала мы решим проблему с бедняками. Я повелеваю, чтобы им раздали пищу из дворцовых запасов, а также предоставьте им одежду и кров.
  — Повелитель, простите меня, — перебил его Ахмед паша, — но где мы возьмём свободные жилища для них?
  — Разве в Стамбуле мало приютов? Я знаю известную еврейку Рахиль и уверен, что и вы о ней слыхали. Она обладает самым огромным приютом в Стамбуле. Вы должны отправить ей указку от меня. Не беспокойтесь, мы с ней знакомы. Это не предоставит ей труда.
  — Как прикажете, повелитель. Я немедленно отправлю гонца к ней.
  — Повелитель, — начал Ибрагим паша, — есть ещё одна проблема… Она очень деликатная…
  Все присутствующие сразу обратили на него свой взор.
   — Я думаю, вам стоит об этом знать.
   — Что же, говори.
   — За последний год увеличилось число убийств… И изнасилований… К примеру, вчера в Стамбуле, в районе Эминёню, произошло ужасное убийство. Банда неизвестных гадов изнасиловали четырнадцатилетнюю девочку и затем… Убили её, распоров живот…
   — Довольно, паша, — перебил султан, — негодяи.
   Он провёл тыльной частью ладони по лбу и печально вздохнул.
   — Упокоит Аллах её душу.
   — Аминь, — хором сказали паши.
   — Убийц нашли?
   — Нет, повелитель. Но их поиски ведутся.
   — Мы думаем, от чего такая непогода. Это Аллах карает нашу землю, за все грехи наши…
   — Вы правы, повелитель. Аллах всё видит.
   Султан кивнул пашам головой и быстро покинул залу.
 
   Погода в Стамбуле стала налаживаться и метель прекратилась. Идя по дворцовому двору, Махмуд остановился.
   — Коркут, собирайся, мы сейчас уедем.
   — Повелитель, но…
   — Иди.
    Султан отправился в конюшню запрячь коня, там его уже ждал главный конюх.
    — Повелитель, ваша лошадь.
    — Хорошо, Башир.
    — Повелитель, простите мне мою дерзость. Но разве это необходимо так? Улицы заложены снегом. Не дай Аллах что-то случится, — забеспокоился преданный подданный.
    — Нет, дело важное.
    — Ваша воля, мой султан, — поклонился он.
    На коне, из-за угла выскакивает Коркут и делает кивок.
     — Повелитель, можем отправляться.
     Они прошли через главные ворота и поскакали прямиком в город. На улицах Стамбула не было видно ни одного человека. Город был чист и пуст. Сквозь серые тучи стали проглядывать лучи зимнего солнца, которые падали на землю. Снег стал медленно таять.
    Они доскакали небольшого дома и остановились там.
    — Повелитель, вы не сказали мне, что вам нужно к Синбаду эфенди.
    — У меня важный разговор к нему. Жди здесь.
    Он поднялся по очищенным ступенькам и постучал в дверь. Ему открыла молодая девушка с прикрытым лицом.
    — Добрый день, вы, наверное, к моему отцу? — любезно спросила она.
    — Здравствуй, да, я к нему.
    — Я сейчас ему доложу.
    Она торопливо затопала босыми ногами и скрылась из виду, в внутри комнаты послышались голоса и тогда девушка снова пришла.
    — Отец спрашивает, кто его просит, — выглядывая из двери, сказала она.
    — Скажи, что его ждёт Махмуд.
    Она кивнула и вновь ушла. Вдруг кто-то вскрикнул. Махмуд отрёкся от двери и посмотрел на Коркута, который гладил гриву лошади.
     — Повелитель? Всё в порядке?
     — Коркут, я приказываю тебе поехать по городу, осмотреть окрестности.
     — Как пожелаете! — воскликнул он и залез на свою белогривую кобылу.
     Он кивнул своему султану и посвистывая уехал вдоль улицы.
     Дверь настежь открыл старик с длинной седой бородой. Он с почтением поклонился султану и указал рукой.
    — Прошу вас, мой повелитель…
    Султан вошёл в дом и у порога снял свою обувь. Он оглянулся и увидел, как хозяева ему приветливо улыбаются.
    — Симин, дочка, угости нашего гостя кофе.
    — Как пожелаешь, отец, — радостно отозвалась она.
    — Прошу вас, повелитель, пройдёмте в комнату, а то боюсь, вы можете здесь простудиться. Вы нас так обрадовали своим приходом. Присаживайтесь здесь, мой султан, — судорожно дёргая рукой, сказал он.
    — Я пришёл к тебе за советом, эфенди. Мне нужен твой совет.
    — Ваш раб готов вас выслушать.
    В комнату неторопливой походкой вошла девушка, в руках она несла поднос с чашками и чайником. Махмуд добро ей улыбнулся и она невольно покраснела. Не желая показывать своё смущения, она поклонилась и вышла из комнаты, предварительно закрыв двери.
    — Эфенди, — начал Махмуд, — я хочу рассказать тебе один мой сон, он меня крайне беспокоит…
    — Что ж, прошу вас.
    — Это было в сильную метель, я шёл по голой степи… Всё вокруг замело снегом, но я не прекращал свой путь, я всё шёл и шёл. Резко снег прекратился. Я почувствовал такую большую силу!.. Не знаю, как это правильно объяснить, но хочу сказать одно: я чувствовал не свою силу, а чужую… Она давила на меня со всех сторон. Я посмотрел в даль и увидел там женщину. Она была так богато и шикарно одета, что я в точности запомнил её одежду. Но самое страшное это то, что в руках этой прелестнейшей девушки был огромный меч. Окровавленный меч. Она так крепко его держала, словно настоящий воин. Постепенно белый снег стал окрашиваться в красный цвет. Кровь окрасила его… — он запнулся и посмотрел в окно, — она повернула голову и посмотрела мне в глаза… Этот взгляд я никогда не забуду: такой суровый, угрюмый… А в глазах бурлящая кровь! Но… Дело в том, что я знаю эту девушку. И хотел бы знать, к чему этот сон? Что он предсказывает?
   Старик тяжко вздохнул и нахмурился. Он потеребил свою седую бороду и с раздумьем поднял свои карие глаза.
    — Повелитель, а кто вам эта девушка? Какова она? — спросила он взволнованно.
    — Она моя наложница, Синбад. Её зовут Жизель.
    Старик изменился в лице. В глазах появился то ли испуг, то ли недоумение.
    — Махмуд… Я, конечно, не знаю, каковы ваши с ней отношения… Но полагаю, что она не так проста, как вы думаете. Возможно, эта девушка сыграет очень важную роль в вашей жизни. Скажите, вы влюблены в неё?
     — Я собственноручно взял её к себе в гарем, она в моём внимании. Не могу сказать, что влюблён. Скорее это более сильное чувство, чем влюблённость или даже любовь. Если честно, то я никогда такого не испытывал к людям. Ни к мужчинам, ни к женщинам. Это неизвестное мне чувство. Рядом с ней я не чувствую себя императором, я чувствую себя пятнадцатилетним мальчиком. Но её я не вижу девочкой. Она порой с такими умными глазами на меня смотрит, будто бы всю познала. А я просто не могу не смотреть в эти глаза.
   — Повелитель. Порой наша любовь бывает настолько сильна, что мы можем перестать её замечать. Но есть любовь поверхностная, словно листья, которые могут по ветру полететь. А есть любовь, словно гора: широка, высока и тверда. Но разве можно полюбить человека за одно мгновение? Возможно ли это?
    — Не знаю, Синбад… Не знаю. Это трудно объяснить, — проведя ладонью по голове, произнёс он.
    — Вам понадобится время для раздумий, мой султан, — сказал старик.
    — Благодарю тебя, Синбад за сказанную мудрость. Век не забуду.
    Он встал с кресла, предварительно убедив старика, чтобы тот не беспокоился. Пройдя через коридор, он встретил его дочь.
    — Повелитель, — сказала она, смотря в пол, — мы были рады вашему присутствию.
    — А я был рад побывать у вас, Симин.
    Девушка крайне удивилась, что человек столь высоко положения смог запомнить её имя, имя простолюдинки. Она поджала свои пухлые губы, чтобы скрыть улыбку
     — До свидания, повелитель. Наши двери для вас всегда открыты!..
     Он надел свой тюрбан, который оставил на тумбе и прощально улыбнулся девушке.
     Выйдя на крыльцо, падишах не нашёл там Коркута и, лишь пройдя по улице, он увидел его рядом с какой-то девушкой. Он мило прижал её к стене о чём то сладко беседовал с ней. Она стеснительно прикрывала свою искреннюю улыбку длинными кудрявыми волосами и тихо хихикала, отворачиваясь в сторонку.
    — Коркут! — досадно, с саркастической улыбкой крикнул Махмуд.
    Тот сразу же очнулся от чар молодой девы и быстро направился в сторону своего султана.
    — Повелитель.
    — Коркут… — с сарказмом проговорил султан и с удивлением посмотрел на него.
    — Нет, вы об этом подумали… Сам не знаю, как так получилось!..
    Султан громко засмеялся и посмотрел в сторону смеющиеся девушки.
    — Всё, поехали во дворец! — дружески похлопав его по плечу, приказал он.
    Они запрыгнули на своих лошадей и отправились в Топкапы. С их прибытием во дворец город постепенно стал оживать: люди вышли из своих домов, птицы снова начали напевать свои дивные песни. Стамбул стал возвращаться с своё прежнее русло.
   
   Султан шагает по коридорам гарема и из окошек улавливает на себе взгляды наложниц, которые тихо перешёптываются и хихикают, но не забывают поклониться своему падишаху. Махмуд заворачивает в другой, более просторный и светлый коридор и останавливается возле двери,  рядом с которой стояли два гаремных евнуха.
   — Валиде Султан не отдыхает?
   — Нет, повелитель.
   Они открыли двери и он вошёл в покои султанши. В комнате стояла лёгкая дымка, солнечный свет просачивался через фиолетовые занавески, создавая комфортную атмосферу. Валиде султан расположилась за своим письменным столом и читала письма, доставленные из вакуфа. Услышав, что в её покои вошли, она подняла глаза.
    — Сын.
    Она плавно встала со своего бардового кресла и подала ему руку для благословения.
    — Я думала, что ты сегодня не придёшь. Забеспокоилась о тебе, Махмуд, — с материнской заботой, она погладила его щеку.
     — Я выезжал в город, по делам.
    Валиде султан изогнула тонкую поседевшую бровь.
     — Да? Для каких целей?
     — Вместе с Коркутом мы осматривали город. Всё стало налаживаться, постепенно. Аллах пошлёт нам сил в такие времена…
     — Аминь! — сказала султанша, кивая головой.
    Она щелкнула пальцем девушкам у дверей и оги сразу же вышли из покоев.
     — Присядем.
     — Что-то случилось, матушка? — обеспокоено спросил султан.
     — Ты слышал, что вчера произошло? — огорчилась султанша.
     — Да, плохие новости доходят быстрее хороших…
     — Моя кира отправила мне письмо об этом. Очень жаль девочку. Завтра будут похороны. Мы должны пойти, Махмуд. Ибо это беда не только её родителей, но и наша, общая. Нужно отправить её в последний путь достойно. Она была так молода… Пусть Аллах успокоит её душу.
     — Аминь. Я думал об этом. Да, нужно сходить. Я также прикажу, чтобы её семью обеспечили самым необходимым, они не должны в чём либо нуждаться.
     — Это правильно. Правильно…
     — Мне пора, мама. Я хочу повидать детей…
     — Да, конечно. Не буду тебя задерживать.
    Султан встал с дивана и вышел из апартаментов Валиде султан. Снова пройдя мимо гарема, он увидел Жизель, которая сидела на подоконнике и читала книгу. Дивная красота девушку заворожила султана. Он остановился и стал рассматривать её лицо, руки, обнажённые лодыжки. Она словно нимфа, миссия которой очаровывать людей своей невинной красотой и изящностью. Каждое её движение плавное, лёгкое, не лишённое каких-либо чувств. Ещё одно её оживление и шёлковое белое платье скатывается по колену и бёдрам. Мужчина скрылся за стеной и стал украдкой наблюдать за движениями девушки. Ему нравилось смотреть на неё украдкой, когда она могла вести себя как обычно, не пытаясь казаться другой при виде него. Ему нравилось смотреть на неё, когда она была сама собой. Это доставляло ему величайшее удовольствие и наслаждение и даже
   — О Аллах… — прошептал он от удивлённого чувства, пронзающего его сердце и душу.
   Вдруг сзади что-то вбилось ему в ногу. Обернувшись, он обнаружил там свою светловолосую дочку.
    — Алеми! Солнышко моё, как ты здесь оказалась, а? — взяв на руки пятилетнюю дочь, ласково спросил он.
    — Я от мамы прячусь, папенька! — прижавшись к его бороде сказала девочка.
    — А зачем ты от мамы прячешься?
    — Она накричала на меня за то, что я взяла её браслетик.
    — О Аллах… Ну-ка, спускайся с меня, пойдём к ней.
    Не успела девочка спуститься с его шеи, как из-за угла величественной походкой выходит Алие-султан. На её лице отпечаталась какая-то злость и испуг.
    — Повелитель! — она сделала быстрый реверанс и возмущённо посмотрела на свою дочь, — Алеми, что ты творишь? Как смеешь ты от меня убегать?!
    — Алие! — в меру крикнул султан и поставил дочь на мраморный пол, — это ты как смеешь повышать голос на члена династии, на мою дочь? Тебе ли пристало это?! Твоё единственное дело это заниматься воспитанием детей, но как я вижу ты даже с этим не справляешься… — с отвращением посмотрел на свою жену.
    Его отношения с ней стали портиться ещё с рождения Касыма. Сначала он думал, что Алие такая после родов. В ней часто сидели ненависть и злоба к людям, которые нередко выходили наружу, показывая грязную душу женщины. Когда они оба были молоды такого юноша в ней не находил. Он видел в ней исключительно красоту и невинность. Но после свадьбы всё стало меняться. Из дочки воеводы, который никогда не был богат и даже не владел какими-либо сбережениями, которые обычно полагались людям такого положения, она превратилась в могущественную, беспощадную султаншу. Что стало причиной такого масштабного изменения в девушки никто не знает.
    — Алие, чтобы я такого больше не видел и не слышал! Этого мне ещё не хватало…
   Он отпустил дочь в руки матери и с надеждой посмотрел на свою жену.
    — Нам пора в баню, повелитель.
    Они обе поклонились и пошли по тёмным коридорам, которые ведут в хаммам. Султан же решил не тратить времени и снова посмотреть на Жизель, которой, к сожалению, уже не оказалось на подоконнике.
 
    Тёмные покои падишаха освещали свечи, расставленные по всем углам просторной комнаты и лунный свет, который проходил через окна императорской опочивальни. В центре комнаты группа девушек танцует для султана, который к тому времени уже успел выпить кувшин вина. Он глядел как девушки изгибались, вращая кистями рук и, тряся пышными мокрыми бёдрами. Среди них была самая необычная девушка с огненно — рыжими волосами. Она соблазняла падишаха своими открытыми сочными грудями, длинной тонкой шеей и черными глазами, словно ночь. Она двигала тазом точь в такт с музыкой, лучше всех она показывала свой танец. Она была ведущей среди других танцующих девушек. Её кошачьи глаза так манили к себе, что султан решил не терять время.
   — Довольно! — развязно крикнул он.
   Музыка сразу же прекратилась. В комнате повисла томительная тишина. Махмуд достаёт из-за пазухи платок и кидает этой рыжеволосой бестии. Она опустила голову и ухмыльнулась в сторону остальных девушек. Напряжение в покоях росло.
    — Можете идти… Кроме тебя, — похотливо улыбнулся он.
    Девушка самодовольно улыбнулась уходящим девушкам, которые завистливо что-то бурчали себе под нос.
     — Подойди, — сделав жест пальцами, томно сказал мужчина.
    Она встала пред ним стала развязывать верёвки на небесно -голубом платье. Оно стало прерывисто спадать по влажной коже и остановилась на сосках. Девушка встала на колени перед султаном и прислонила его руку к груди; платье спало до бёдер.
    — Я ваша… — прошептала она ему на ухо.
    Он обхватил руками её талию и посадил на колени.
    — Как тебя зовут?
    — Моё имя Тая… Я ваша рабыня, а вы мой господин, это единственное, что я знаю…
    Она ловко спрыгнула с его колен и игриво стала снимать платье. Султан восторженно глядел на пышногрудую наложницу и восхищался её грациозностью. Она словно кошка, мягкими движениями снимать с себя влажную ткань. На лице её застыла хитрая ухмылка, таящая в себе столько секретов и чувств. Наконец, платье упало на пол и девушка оказалась полностью обнажённой. На её смуглой коже красовалось множество прелестнейших канапушек. Султан пристально рассматривал каждую деталь тела наложницы, а затем резким движением бросил её на кровать и стал поднимать свою длинную серую ночную рубаху, чтобы наконец-то впиться в девственную плоть. И их тела сблизились, передавая друг другу горячий заряд наслаждения. Он вцепился в её молочные груди и стал ласкать её живот поцелуями. По её телу ударило разрядом, словно змея, она стала изгибаться в грязной постели. По её ягодицам скатывались капли алой крови с белым семенем. Мужчина вцепился в её рыжие волосы и посмотрел ей в лицо. Долго смотрел. И увидел там другие глаза, губы, нос. В этих глазах была вселенная и невинность, а в тех пустота и похоть. Он с испугом откинул её голову и отошёл от неё. Та с большим удивлением посмотрела на него, раскрыв маленький рот.
   — Повелитель, я провинилась в чём то? Прошу вас…
   — Иди, — он скоро указал на дверь.
   Та медленно накинула на себя ночную строчку и, печально поглядев на него, вышла из покоев. Султан глубоко приуныл и сел на софу у горящего камина. В огне он снова видит не искры, а её проникновенный взгляд. Её прекрасное лицо…