Корона на двоих

Я всегда тяготела к одиночеству. Даже в раннем детстве, когда мы с братьями и другими детьми изредка предавались нашим обычным «беснованиям» — так мама любила называть ребяческие забавы — я, как правило, держалась в стороне, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Воспоминания того времени согревали меня на протяжении многих лет, но тем самым заточали в клетке дворцовых стен.

Знакомый голос заставил меня вернуться в реальность:

— Ну же, Деланора, пойдем с нами. — Две мои кузины, младше меня на несколько лет, схватили меня за руки и потянули за собой. — Чего опять стоишь там одна? Поиграй с нами. — Это был первый раз, когда я, забыв обо всём, резво играла в прятки с другими детьми, в чьих жилах текла благородная кровь.

Первый и последний.

Та, ничем не запятнанная ребяческая пора, была омрачена кровавыми розгами на моих ногах, которые запечатал хлыст моего отца.

— Что я тебе говорил ранее, а, Деланора? — суровый голос отца пробирался под мою кожу каждый раз, причиняя мне такую боль, которая перекрывала алые кляксы на моих ногах.

— Простите, отец... — удар. — То есть, Ваше величество!

— Ты поняла свою ошибку? Я столько раз говорил, чтобы ты не выходила за стены дворца, а ты не просто убежала, а ещё умудрилась забраться на дерево и чуть не сорвалась прямиком вниз. А если бы брат тебя не нашёл?

Казалось, гнев был вполне оправдан, ведь я правда решила спрятаться на одном из высоких деревьев, которые росли за стенами за стенами нашего дворца. Ранее я уже забиралась на деревья, которые росли в оранжерее, но такую высоту осилила впервые, и предательская дрожь в коленях не дала мне возможности пошевелиться и спуститься вниз. Оставалось ждать, пока меня найдут. И меня нашли.

— Как ты вообще прошла мимо охраны? — Отец явно был в ярости, и что-то намекало, что из-за моего проступка пострадаю не только я, но и вся прислуга и стража, которые не смогли уследить за мной, потеряв меня из виду.

— Я... — не могла же я сказать, что нашла небольшую брешь в стене, через которую смогло протиснуться моё хрупкое тело, — просто я быстро пробежала, и меня не заметили.

— Значит следует заменить всю стражу, раз они даже не в силах уследить за ребёнком. — Голос отца стал отстранённым, он бросил хлыст в угол комнаты и плюхнулся в мягкое кресло.

Казалось, что его пальцы слегка подрагивали. Вот только я не понимала, причина тому была ярость, которая затуманила рассудок, или же сожаление о содеянном ранее.

— Уходи. И учти, до дня твоего рождения ты под домашним арестом. Тебя всюду будет сопровождать Мия и другие слуги. — Отец уже не смотрел в мою сторону, и я решила, что самое время уйти прочь, пока я не болтнула чего лишнего.

Мой отец — правитель королевства Сангрид, великий и могущественный король Генрих. Он был уважаемым королём, восседавшим на троне в столь юном возрасте, но прославившимся своим несгибаемым духом и нерушимым нравом.

Он был беспощаден к врагам, но и ко мне, своей единственной дочери, не проявлял ни капли мягкости. Моим братьям многое позволялось, но мне — принцессе, не было дозволено уподобляться другим детям, которые, с присущим ребёнку баловством, бегали по дворцу и радовались мгновениям, о которых потом будут вспоминать с улыбкой.

Причина холодного отношения ко мне долгое время оставалась главной загадкой. Но с годами я начала смотреть на ситуацию, в которой оказалась по праву рождения, трезво.

Я была как маленькая рыбка, выловленная из океана и помещённая в аквариум с сытыми акулами. Моя безопасность была иллюзорной. Я всегда помнила: стоит одному из моих врагов проголодаться, меня сожрут заживо без малейших колебаний.

А враги были повсюду. По крайней мере мне так казалось.

Причины моего шаткого положения во дворце исходили задолго до моего рождения. У меня даже не было шанса прожить иную жизнь. Стать любимой принцессой. Принцессой, которую будут любить и лелеять.

Ровно десять лет назад, в день Великого Восстания, мой отец поднял меч на прежнего короля. Не просто правителя, — а своего собственного отца. Клинок, рассекающий плоть, безжалостно оборвал жизнь моего деда, а следом — и всех старших братьев отца.

В одночасье он стал братоубийцей.

Мальчик, который был как лучик солнца и рос в любви и заботе, оборвал все свои родственные связи. В тот кровопролитный день среди детей прежнего короля выжили лишь двое: принцесса и младший принц.

Причина подобной милости была не в жалости. Не в слабости отца. Лишь одна вещь могла остановить подобную жестокость нового самопровозглашённого короля: клятва, данная умирающей матери. Та, что скончалась через сутки после тяжёлых родов, но заставила моего отца, своего уже старшего сына, поклясться всячески оберегать младшего брата.

Иногда я задумывалась над тем, насколько сложно было моему дяде жить осознавая, что родной брат убил их родителей и братьев, а старшая сестра ненавидит его. Ненавидит лишь за то, что он жив, дышит, существует. Однако его я видела реже, чем кого-либо из членов правящего рода. Дядю отослали далеко от нашей столицы, чтобы он обучался военному делу у лучших и применял знания на практике в самом разгаре сражений. Последний раз мы виделись в ночь моего десятилетия.

А дедушка... дедушка был добрым правителем — пожалуй, даже слишком добрым для того, кто должен править целым королевством. Так его описывали все книги, которые я успела прочитать в нашей библиотеке. Он не видел — или не хотел видеть — того, как нарастает буря внутри собственного королевства, как чужеземцы уже запрягают коней, готовясь к завоеванию наших земель.

На западе от Сангрида простирались владения королевства Глациалис, суровые земли которого были скованы вечными льдами. Воины вражеского войска были известны своей безжалостностью в бою.

Людей Глациалиса было принято называть глации, их внешность сразу выдавала происхождение.

Глации делились на два главных рода.

Первый — дом Аргентис, людей которого различали по белоснежным волосам и зелёным глазам. Их кожа была похожа на фарфор, но горячая кровь сделала из них настоящее оружие для убийства. Они были прирождёнными стратегами и безжалостными воинами, теми, кто возглавлял атаки на наши границы.

Второй дом — Аурис, род правящей династии. Гордые правители своих земель отличались кроваво-красными волосами и золотыми звериными глазами.

Ходили легенды, что когда-то оба дома были единым целым — сыновьями первого правителя Глациалиса. Шли века, кровь разбавлялась, и некогда братские узы ослабли, однако долг продолжал связывать два властных дома. Аргентисы завоёвывали новые земли, а Аурисы правили ими.

Правящий дом Сангрида тоже имел свои неизменные приметы. Мой отец, король, был живым воплощением наследия предков — его благородная, изящная внешность сводила с ума придворных дам. Золотые волосы и пронзительные зелёные глаза — верный признак королевской крови.

От него мне достались только глаза — тот же холодный изумрудный оттенок, тот же пронизывающий взгляд. Возможно, это единственное, что он мне действительно передал. А вот мои длинные локоны — непослушные, тёмные, отливающие медью и багрянцем — были окрашены не золотом, а кровью.

Красный – отличительный знак дома Аурис. Метка врага. Моя метка.

Четырнадцать лет назад мою мать, нынешнюю королеву Сангрида, преподнесли моему отцу как живой дар — символ примирения между двумя великими королевствами после сокрушительного поражения дома Аргентис.

Мама была младшей дочерью короля, такой же принцессой, как и я, но любимой и желанной. Я часто задумывалась: «Как сильно на самом деле любили мою маму, раз так запросто отдали врагу, в обмен на жизни воинов, точнее тех, кто ещё уцелел?»

Но мама говорила мне, прижимая к себе: «Они любили меня, просто у них не было выбора». Возможно, я пойму, когда стану чуть старше. Когда меня тоже попытаются использовать как разменную монету.

Матушка редко говорила о Глациалисе — это была запретная тема при дворе. Но однажды она обмолвилась: «Не верь всему, что пишут в наших книгах. Один летописец сочиняет историю, другой её распространяет. Ложь превращается в реальность».

С годами мама отдалялась от меня всё больше. Она перестала приходить в мои покои после моего десятого дня рождения. Именно тогда меня впервые показали всему светскому обществу. День, когда дядю отослали, стал днём, когда мама стала для меня королевой, а братья были поглощены учёбой.

При случайных встречах взгляд мамы лишь скользил мимо моего силуэта, будто я была пустым местом. Я не понимала, почему её любовь сменилась холодом, пока однажды одна из прислуги не сказала: «Такая полукровка должна довольствоваться тем, что имеет».

Полукровка. Принцесса двух королевств, не принадлежащая ни одному из них. Чужая и для льдов Глациалиса, и для солнца Сангрида.

Вспоминая все эти горестные моменты, я находила утешение в одной мысли: хоть мама и отвернулась от меня, а отец смотрел как на политическую ошибку, он всё же любил маму. Я видела, как блестели его глаза, когда она входила в зал, как смягчались жёсткие линии его губ. Он дарил ей ту нежность, которую никогда не посвятил бы мне.

После инцидента с моим побегом прошло несколько дней, но я почти не выходила из своей комнаты и лишь придавалась воспоминаниям о минувших днях.

Я привыкла развлекать себя сама, читать книги или проводить время в оранжерее, которую построили для меня. Ухаживать за цветами было моей страстью. Я любила выкапывать землю и сама сажала новые растения. У меня было всё, что я хотела: розы, пионы, ромашки, гортензии и даже целебные растения. Но сейчас я не могла пойти даже туда, ведь не хотела, чтобы там был кто-то ещё.

Отец запретил выходить одной.

До моего четырнадцатого дня рождения оставалось всего ничего. Это была моя последняя ночь, когда я могу спокойно спать в своей кровати и не беспокоиться о том, с чем придётся столкнуться завтра.

Для многих детей праздник в честь дня рождения является самым долгожданным днём в году, как будто подарки и веселье могут заменить всё на свете. Для меня же этот день — худший из всех возможных. Всякий раз приходится облачаться в личину воспитанной леди и улыбаться гостям, чьей бескрайней толпы не окинуть взглядом даже с высоты отцовского трона.

Саван ночи уже укрыл дворец, и леденящим холодом проник в мою комнату. Мурашки покрывали каждый миллиметр моего ещё неокрепшего тела.

Рой мыслей никак не отпускал меня, сковывая сон мертвой хваткой, и хоть раны на ногах уже заживали, воспоминания об этом инциденте возвращали меня назад каждый раз, не давая затянуться ране, что с недавних пор образовалась у меня в груди. Я накрыла голову одеялом, пытаясь унять дрожь в коленках и заставить себя нырнуть в озеро забвений, чтобы завтра показать всему миру ту принцессу королевства Сангрид, которую все ожидают увидеть.

Стоило мне прикрыть глаза, как всепоглощающая тишина разбилась об стук двери моей спальни. Сердце пропустило удар.

«Неужели я опять сделала что-то не так, и меня сейчас отругают? Но в таком случае не стали бы ждать приглашение внутрь». — Поток различных мыслей сразу же поглотил мой недавний страх, превратив его в что-то более зловещее. Откинув одеяло, я взялась за свечу, которая стояла справа от меня, и хлынувший поток света отпугнул монстров, прячущихся под моей кроватью.

Я подошла к двери и на секунду остановилась, прислушиваясь к звукам шагов, которые раз за разом отдалялись от моей комнаты. Затем, набравшись смелости, я открыла дверь.

— Никого нет, — прошептала я.

Взгляд упал на коробку, одиноко стоявшую передо мной, обмотанную большим красным бантом. На ней лежала записка. Ещё раз убедившись, что я одна, я наклонилась и взяла в руки небольшой конверт, от которого отдалённо исходил аромат ладана и крепкого чёрного чая.

Я знала этот запах, с детства он был рядом со мной и до такой степени нравился, что я каждое утро пила крепкий чай, хоть и не любила его вкус.

Вскрыв конверт, я стала вчитываться в каждое слово...

Моя дорогая принцесса! Надеюсь, ты в порядке.

Спешу сообщить, что могу не успеть к твоему празднику, но не могу оставить моего щеночка без подарка. Надеюсь, ты не будешь слишком сильно грустить в этот знаменательный день, ведь тебе скоро исполнится четырнадцать. Мы так давно не виделись. Обещаю, что заглажу свою оплошность сладкими пирожными, которые ты так сильно любишь. А пока меня не будет, пусть верный друг охраняет твой покой, моя дорогая Делли.

Твой ЭВ

Каково было моё удивление, когда, открыв коробку, я увидела маленького щенка золотистого ретривера с красным бантом на шее, так чертовски похожим на цвет моих волос. Это была наша первая встреча с Вилли и начало крепкой дружбы. Первые минуты моего четырнадцатого дня рождения стали самым запоминающимся моментом — именно тогда я снова почувствовала себя ребёнком, не обременённым обязанностями послушной принцессы.

Это письмо было написано с любовью и только для меня, оно принадлежало мне и только мне. Каждая строчка, каждое слово, каждая буква были адресованы мне. Раз за разом я перечитывала эти строки. Я сразу поняла, кто отправитель, и, хоть нехватка жизненного опыта не дала мне тогда понять причину того жара, что пробрался под кожу и расцвёл где-то слева в груди, я всё же была безмерно рада этому подарку. Именно потому, что Отправитель — единственный, кто, как мне тогда казалось, искренне любил и заботился обо мне.

***

Утро наступило слишком быстро. Солнечные лучи нежили мои щёки шёлковым прикосновением, и веснушки на моём лице становились более заметными под золотистым покрывалом. В спальне собралось множество служанок, каждая из которых всячески пыталась навести лоск и приодеть меня перед предстоящим торжеством.

— Ваше Высочество, вы как всегда прекрасны, — проговорила Мия, одна из моих слуг, которая рядом со мной уже не один год. Её нежные пальцы прикасались к моим волосам, завязывая тугие косы, не давая им шанса расплестись.

— Спасибо, Мия, но разве я не просила меня так не называть, когда мы вместе?

Мне не нравится, когда меня называют «Ваше Высочество». Это выражение заставляет чувствовать себя не в своей тарелке, как будто на меня со всех сторон уставились глаза, следящие за каждым моим шагом.

— Сегодня важный день для Вашего Высочества, и в вашем крыле много прислуги, поэтому не подобает мне, одной из них, так обращаться к своей госпоже. — Закончив с моими волосами, она отошла проверить, всё ли готово к моему выходу.

Мия всегда была учтива ко мне. Одна из причин моего доверия заключалась в том, что она каждый раз высказывалась перед другими слугами, если те меня оскорбляли. В первый раз я столкнулась с подобным два года назад. Это был дождливый, пасмурный день. Грозовые тучи, как стая чёрных птиц, затмили солнце — и время замерло.

Решив прогуляться по оранжерее, я вышла из своей комнаты. Пройдя по очередному коридору, моё внимание привлекли звуки. Как потом оказалось, это Мия спорила с другими слугами.

— Да как у вас язык поворачивается такое говорить о нашей госпоже?

— А в чём мы не правы? Её даже собственный отец не жалует, явно выдадут замуж после совершеннолетия, и её как след простыл.

Раздался удар. — Ещё раз вы будете сплетничать за спиной у принцессы, я всё расскажу Его Высочеству принцу, уж тогда посмотрим, как вы попляшите. — След от ладони Мии оставил след на щеке одной из слуг, которая так резво обсуждала мою непригодность как принцессы.

Картина, развернувшаяся перед моими глазами, заставила меня расплыться в улыбке и продолжить свой путь. Мысль о том, что рядом имеется верный мне человек, смягчала гнетущую боль моего невыносимо пребывания во дворце.

Спустя время Мия всё ещё остаётся мне верной слугой, а сейчас всячески помогает собраться к очередному дню моего рождения.

— Вот и всё, Ваше Высочество, можем направляться в зал, все вас ждут, — поклонившись, заявила она.

— Хорошо, пойдём. — Встав, я направилась вместе с ней ко входу — к кулисам моего сегодняшнего представления.

— Её Королевское Высочество, принцесса Деланора Вальдгард, дочь великого короля Генриха Вальдгарда, повелителя Сангрида! — Гулкий удар жезла церемониймейстера о каменные плиты возвестил залу о моём прибытии.

Пройдя вперёд, я остановилась у перил и опустила взгляд на подданных. Все они склонили головы, приветствуя принцессу своего королевства, но их надменные глаза выражали истинное отношение и нечистые намерения. Мой нежный возраст был хорошим прикрытием для моей психики, не давая до конца осознать всю гниль, что копилась в бальном зале.

— Приветствую, моя принцесса, — подойдя ближе ко мне, обратилась тётя, сестра моего отца.

Это была с виду милая, но очень корыстолюбивая и жадная до власти женщина. Её черты сильно напоминали черты моего отца, и хоть я не очень любила находиться рядом с ней, её присутствие восполняло отсутствующую родительскую любовь.

— Здравствуйте, Ваша Светлость, — с нужной улыбкой обратилась я.

— Ну-ну, зачем эти формальности? Мы же семья. — Откинув прядь волос и оголив декольте, она прижала меня к себе. — Ну же, обними тётушку.

Тётя Изабелла была замужем за герцогом дома Эстридар, одним из величайших домов нашего королевства. Однако брачные узы не были помехой для её нескончаемого флирта с иными господами нашего королевства. Никогда не пойму подобное поведение.

— Сегодня твой день, цветочек, наслаждайся, — проведя ладонью по моей щеке, сказала она.

— Спасибо, тётя Изабелла, с Вашего позволения я пойду и поприветствую остальных гостей. — Вырвав руку из её мёртвой хватки, я ринулась вперёд, чтобы не зацикливать внимание на её персоне рядом со мной.

Матушка говорила, что тётя всегда стремилась к всяческому вниманию, и мне не стоит слишком часто попадаться ей на глаза, ведь я часть правящей семьи, и взгляды всегда прикованы ко мне.

На протяжении сорока минут я общалась с всевозможными гостями, моими кузинами и кузенами... Здесь собралась вся элита нашего королевства: герцоги, маркизы, виконты, бароны и многие другие. Отдав часть своего долга, я поднялась к трону, который возвышался над бальным залом.

— Приветствую Их Величества, короля и королеву Сангрида, солнце и луну королевства, — расплывшись в реверансе, я поприветствовала своих родителей.

— С днём рождения, Деланора. Ты молодец, садись рядом с нами. — Мама смотрела на меня как на драгоценное сокровище. Это были те бесценные минуты, когда мне было позволено купаться в нежности её взгляда.

— Не заставляй своих подданных ждать. Садись. — Голос отца стёр блеск с материнских глаз и каменной скалой обрушился на мои плечи.

— Дамы и господа, жители Сангрида! Сегодня в этих стенах мы празднуем четырнадцатый день рождения моей дочери. Я рад объявить бал в честь принцессы Деланоры открытым!

Повсюду раздались голоса, которые сопровождались музыкой и танцами в центре зала. Я покорно сидела рядом с родителями и почти не вставала на протяжении всего торжества. Страх заковал моё тело в невидимые цепи и не давал сдвинуться ни на шаг. Было дозволено лишь изредка танцевать и только с теми, кого одобрит отец. Периодически к нам на поклон подходили знатные господа, и мне показалось странным, что почти у всех были рядом сыновья, примерно моего возраста, иногда явно старше.

— С днём рождения, Ваше Высочество, принцесса Деланора, звезда нашего королевства, — обратился ко мне очередной аристократ, — с каждым годом вы расцветаете как нежный бутон розы. Не будете ли вы против, Их Величества, если миледи посетит наше поместье? Моему сыну примерно столько же лет, думаю, что принцессе будет интересно обзавестись новыми друзьями. Вы ведь столь продолжительное время болели.

Взгляд двух моих старших братьев каждый раз устремлялся в мою сторону, когда кто-либо подходил к трону и пытался со мной заговорить. Мы с братьями сейчас не слишком ладили или часто общались, но они всегда заботились обо мне, когда у них оставались на это силы и время. Жаль, что это случалось редко — слишком редко, чтобы мечтать о большем, и слишком часто, чтобы забыть.

— Мы обдумаем ваше предложение, маркиз Блэк, — ответил отец, — принцесса сильно занята учебой и танцами, если у неё выдастся свободное время, она с радостью посетит ваше поместье.

— Благодарю за милость, мой Король. — Бросив в мою сторону притворную ухмылку, очередной вельможа удалился и затерялся со своим сынишкой в толпе людей.

— Послушай меня внимательно, Деланора, — продолжил отец, — никогда не соглашайся сразу и не отказывайся категорично от такого рода приглашений. Ты принцесса этого королевства, и твоё слово имеет вес. Нельзя бросать слова на ветер, за каждое ты потом возьмёшь на себя ответственность. Возможно, один из этих юношей потом станет твоим супругом.

— Да, Ваше Величество, я поняла.

Мысль о замужестве всегда пугала меня. Многие из тех дам, что выходили замуж, либо сильно менялись, либо вовсе пропадали из светского общества. Лишь моя тётя осталась прежней после удачного замужества. Если бы только у меня был шанс, я бы предпочла не рождаться принцессой и не выходить замуж. Я мечтаю о небольшом домике на склоне горы, с маленьким садом и собакой. Ах да, часть с домашним питомцем уже сбылась. Надо только обдумать, как мне поступить, чтобы его у меня не забрали.

Последующие часы прошли в напряжении, и я была безмерно счастлива, когда всё это закончилось. По пути к своей комнате я отпустила всех слуг, и хоть Мия не хотела оставлять меня одну, я уверила её в том, что всё в порядке, и я хочу остаться этой ночью одной.

Стоило мне только войти в спальню, как мои ноги отказались держать весь тот груз, который скопился на моих плечах. Я рухнула на колени, и внутри живота образовалось сильное тошнотворное ощущение. Казалось, что меня распирает изнутри, и все органы поменялись местами. Голову заполняли мысли о предстоящих приёмах, которые мне предстоит посетить как принцессе.

Вдруг из-под кровати я услышала тихий звук.

— Эй... кто тут? — Мои испуганные глаза налились слезами.

— Гав... — На меня прыгнуло что-то очень мягкое и стало облизывать изо всех сил.

— Ах, я даже забыла о тебе, ну перестань. — Схватив щеночка, я подняла его над головой и улеглась на полу. — Как хорошо, что ты рядом. Как же мне тебя назвать?

— Гав!

— Ну-ну, как насчет Вилли, а?

— Гав-гав-гав...

— Значит, так тому и быть. Ну что, Вилли, будешь моим другом?

— Гав-гав...

— Хороший мальчик!

За окном светил полумесяц, озаряя мою комнату холодным светом, убаюкивающим моё сердце. В эту ночь я уснула вместе с Вилли, с запиской в руке, всё ещё благоухающей чёрным чаем и ладаном.

Мой день рождения подошёл к концу.