Глава 18
День обещал быть насыщенным. Сегодня Альфонс и вся его оперативная группа, состоящая из лорда Брея и Вайна, должны схватить и допросить заказчика убийства Йохана Розфельда. Жан Сриб был наверняка просто очередной пешкой в этом деле, но даже от одной пешки может зависеть успех шахматной партии, поэтому нужно было подготовиться.
Жан Сриб, был не обычным лекарем. Хоть он и был одним из самых молодых целителей, он успел достичь неплохих высот в целительской карьере. Сразу его нельзя было схватить. Во-первых, вчера для этого было слишком поздно, а во-вторых, шумиха сейчас была ни к чему. Главный кукловод, который и дёргал за ниточки, должен до последнего думать, что он в полной безопасности, и что его плану никто не собирается помешать. Поэтому просто схватить Сриба было хоть и проще всего, но довольно глупо.
Альфонс недолго думал, как сделать так, чтобы лекарь сам пошёл к ним в руки. Вайн просто скажет, что одного человека нужно подлатать от последствий жестоких пыток, ведь он рассказал ещё не всю информацию и очень уж нужен Альфонсу. А если Сриб начнёт допытываться, какого конкретно человека нужно подлатать, Вайн просто ответить, что это один из тех бандитов, которые орудовали на мосту через Золотую реку. Они стали довольно известны среди народа из-за массовых проблем, которые доставляли простым людям, но мало кто знал, что их всех уже казнили.
Ещё лет сто назад публичная казнь считалась чем-то в порядке нормы. «Люди требуют хлеба и зрелищ!» – так говорил ещё Калеб Розфельд, прапрадед Альфонса. Вот народ это зрелище, в виде публичных казней, и получал. Более того, сама Дуаль показные порки очень поощряла и сама ими никогда не брезговала. Но уже сын Калеба Розфельда, Мартин, отменил публичные казни, поскольку считал их оскорблением таинства смерти. Даже если это была казнь мерзкого варвара или трусливого дезертира, каждый имел право на спокойную быструю смерть. Альфонс считал, что любовь народа к убийствам была порой слишком ужасающей, поэтому не стоило её ещё больше поощрять.
Альфонс и лорд Брей уже ожидали лекаря в одной из комнат для допросов. Вайна не пришлось долго ждать, уже через пятнадцать минут дверь открылась, и в комнату вошёл Жан Сриб и сам Вайн, а потом дверь быстро захлопнулась. Лекарь выглядел удивлённо, стараясь понять, что здесь происходит.
– Доброе утро, лорд Розфельд, лорд Брей, – он учтиво поклонился. – Мне сказали, что нуждаются в моих навыках целителя и... – он опять осмотрелся в комнате. – А где сам пострадавший?
– Вайн, свяжи его, – спокойно приказал Альфонс.
Сриб, от шока даже застыл на несколько мгновений, но когда он почувствовал, как Вайн заламывает ему руки, то сразу же оживился, стараясь вырваться. Возможно, Вайн и не выглядел особо сильным, по фигуре он напоминал среднестатистического мужчину с подтянутым телом, но какая же сила таилась в его руках. Альфонс сам часто удивлялся на их совместных тренировках. К своему стыду в рукоборье чаще всего побеждал тоже Вайн.
– Что это значит?! – закричал лекарь, когда Вайн привязал его к стулу. – По какому праву вы смеете меня задерживать?!
– Жан Сриб, тебя обвиняют в подстрекательстве к убийству Главного королевского советника Йохана Розфельда; в убийстве члена королевской семьи; в убийстве члена королевского Совета и в государственной измене. Согласен ли ты с этими обвинениями?
– Какое право вы имеете меня задерживать?! – он только повторил свой вопрос.
– Против тебя дала показания Сара Этье, – Альфонс развернул протокол и показал Срибу. – Полагаю, ты хорошо знал эту девушку, не так ли?
Удивление лекаря, а потом плохо скрываемая злоба отразились на его лице, когда он читал протокол. Он тихо выругался, но тут же постарался показать абсолютное спокойствие. Альфонс отметил, что Нэдур обладает куда более профессиональными актёрскими навыками, чем Сриб, потому что его игра была не просто неправдоподобной, но ещё и смешной.
– Это наглая ложь! Я бы никогда не посмел подстрекнуть кого-то к убийству. Да и я даже не знаю эту женщину! – заявил Сриб с гордо поднятой головой.
– Врать, лекарь Сриб, сейчас вообще не в ваших интересах. Весь дворец знает, в отношениях какого рода вы были, – серьёзно сказал Альфонс.
– Как вы это докажете? Поверили словам какой-то девки? – высокомерие из него так и пёрло. Альфонс удивился, откуда у обычного лекаря столько самомнения.
– Вы можете продолжать ломать комедию, лекарь Сриб, и тогда мы будем разговаривать по-плохому, – грозно и тихо сказал Альфонс. Хоть он и ненавидел свои шрамы, но на допросах они добавляли суровости и серьёзности его словам.
– Вы никак не докажете, что я лгу.
– Верно, это докажешь ты, – Альфонс злобно выплюнул слова. – Знаешь ли ты, сколько разных ужасно болезненных вещей я могу сделать с помощью тех приспособлений? – он головой кивнул на держатели с орудиями для пыток. – Тебе больше по душе вырывание ногтей, или порка? – спросил Альфонс с мрачной улыбкой. Сриб же нервно сглотнул. – Может, ты предпочитаешь прижигание?
– Запугивайте меня сколько хотите. Я не виноват, – гордо поднятый подбородок говорил о том, что отступать Сриб, не собирался.
– Хорошо, – сказал Альфонс и откинулся на спинку стула. – Тогда, может тебя заставит говорить твоя семья? – спросил Альфонс, а Сриб, казалось, оживился. – Родители умерли, братьев, сестёр не имеется. Жена: Элла Сриб, – сказал Альфонс с ноткой презрения. Жаль было эту женщину, она вряд ли знала, что её муж регулярно изменял ей на работе, так ещё и подтолкнул любовницу совершить преступление. Сара, видимо, вообще не знала о его жене, раз верила в обещания о замужестве. – За измену короне к смерти будешь приговорён не только ты, но и твоя жена. Но, – Альфонс продолжил со спокойным лицом, – если ты сознаешься в своём преступлении и расскажешь, на кого ты работаешь, я не трону твою жену.
Сриб, презрительно хмыкнул и гордо поднял подбородок, будто он сейчас вовсе не связан и не сидит на допросе.
– Как я могу сознаться в том, чего не делал?
– Тебя настолько не заботит судьба твоей жены? – Альфонс надеялся, что всё же сможет обойтись без порки или прижиганий, поэтому продолжал гнуть свою линию.
– Если бы я чувствовал к ней хоть что-то, я бы не сбежал от неё в Сад Роз, – пренебрежительно фыркнул Сриб.
– Значит, ты ей изменял? – спросил лорд Брей, осторожно подводя лекаря к правде.
– А вы бы не изменяли своей сто килограммовой жёнушке? – на лице лекаря промелькнуло отвращение. Казалось, он начал терять бдительность.
– И с кем же ты ей изменял? – безэмоционально продолжил выводить его на чистую воду лорд Брей.
– Разные были. Шатенки, блондинки. А вы зачем интересуетесь? – спросил Сриб с самодовольной ухмылкой, будто все эти девушки были предметом для его гордости.
– И сколько у тебя их было? – поинтересовался Альфонс, стараясь ещё больше рассеять внимание Сриба.
– Десять. Может двадцать... Я не считал, – высокомерия в интонации было даже больше чем у Душасаны, чему Альфонс удивился. Далеко не каждый может переплюнуть его брата в горделивости.
– И неужели все только на раз? – изобразил лорд Брей искреннюю заинтересованность и даже уважение к «подвигам».
– Была одна дурочка. Поверила, будто я на ней женюсь, – усмехнулся Сриб. – А на такой простушке никто бы и не подумал жениться. И осталась бы в девках эта недалёкая Этье, – сказал Сриб, но тут же замолчал, понимая, что ляпнул уж очень много лишнего.
– Ложь на допросе, лекарь Сриб, считается препятствию расследованию, – Альфонс поднялся со стула и навис над заключённым. – Я даю тебе последний шанс. Кто приказал тебе убить Йохана Розфельда?
– Я не виновен... – уже со страхом ответил Сриб.
– Вайн, свяжи его и подвесь, – коротко скомандовал Альфонс, а Сриб начал кричать, пытаясь увернуться от рук Вайна.
Сриб, был противен Альфонсу – это факт. Он обманул как минимум одну невинную девушку и подговорил её к убийству Йохана. Он кичился своими похождениями и у него, казалось, отсутствует базовое уважение к вышестоящим людям. Но этого всё равно было недостаточно для того, чтобы Альфонс захотел его пытать, мучить и истязать. Легче было сразу убить, ведь быстрая смерть куда лучше медленной и болезненной.
Альфонс подошёл к держателю и взял хлыст. Он был не очень длинным, ведь его использовали в помещении, но он всё равно при достаточной силе удара мог рассечь кожу. От многочисленных ударов человек мог и умереть. Через десять минут Сриб, был подвешен к потолку на крюк за верёвки, которые связывали руки. Лекарь был полностью раздет, если не считать нижнего белья. Альфонс подошёл к нему и спокойно спросил:
– Ты подговорил Сару Этье отравить Йохана Розфельда?
– Нет, – презрительно выплюнул Сриб.
Альфонс, когда увидел, что Вайн и лорд Брей отошли на безопасное расстояние, замахнулся и ударил Сриба хлыстом по животу. Лекарь закричал от боли и, будь у него возможность, согнулся бы вдвое. Альфонс бил пока не со всей силы, но даже от среднего удара кожа стала ярко красной, а из пор просочилось несколько маленьких капель крови.
– Я повторяю вопрос. Ты подговорил Сару Этье отравить Йохана Розфельда?
– Я не виноват!
И снова удар. На этот раз сильнее. Сриб громко закричал от боли, а по щекам побежали слёзы. На лбу появилась испарина, да и всё его тело вспотело за считанные минуты, несмотря на то, что в комнате было холодно. За ударом последовал ещё один, а потом и ещё. Чем больше Альфонс избивал Сриба, тем противнее ему становилось. Но кто-то должен раздобыть информацию и кто-то должен пытать людей в случае необходимости. И Альфонс ненавидел, что эту необходимость должен исполнять он.
Альфонс бы мог попросить сделать это специально обученного экзекутора, но дело было секретным, и привлекать в него посторонних лиц Альфонс не хотел. Особенно, когда стало понятно, что дворец буквально кишит кротами и любой человек, увидев или услышав что-то подозрительное, мог доложить об этом хозяину. Поэтому Альфонс предпочёл действовать сам, хоть ему это и не нравилось.
После серии сильных ударов Сриб, прокричал:
– Я! Это был я! – Альфонс тут же остановился, давая лекарю прийти в себя после ударов. – Я её... попросил, – сказал он, стараясь отдышаться.
– Какой яд ты ей дал? – спросил Альфонс твёрдым голосом.
– Сок болиголова... пятнистого... я сказал д-добавить его в питьё Йохана Розфельда, – казалось, Сриб, уже начал потихоньку приходить в себя.
– Кто приказал тебе? – задал ещё один вопрос Альфонс.
– ...я сам... – глухо ответил лекарь.
– И что у тебя был за мотив?
Альфонс не верил в это признание ни на йоту. Йохан никогда грубо не обращался ни с кем из слуг и лекарей и ни над кем не измывался. Его смерть бы не дала Срибу ровным счётом ничего. Тот в свою очередь замялся, не зная, чем подкрепить свою ложь. Альфонс ещё раз замахнулся и со всей силы ударил живот, рассекая кожу. Сриб, закричал от боли и еле слышно проговорил:
– Главный лекарь...
– Что? – спросил Альфонс и тут же остановился с уже поднятой рукой.
– Лекарь Маль... Он меня подкупил...
– Сколько он дал? – спросил Альфонс твёрдым тоном.
– Сто пятьдесят серебряных, – ответил Сриб с опущенной от усталости головой.
Это была уже сумма гораздо крупнее той, какую он предложил той служанке. За сто пятьдесят серебряных можно было купить огромный дом на берегу моря и жить припеваючи, как минимум полгода ни в чём себе не отказывая. А если деньгами распорядиться грамотнее, то купить большую квартиру в центре столицы и сдавать её за довольно большие деньги. И всё равно Альфонсу казалось это лишь малой частью вознаграждения, которое заслуживало убийство Йохана. Альфонс отдёрнул себя от подобных размышлений. Как вообще можно оценить жизнь человека? Тем более отца.
– Он сказал, что это даст дорогу более достойным... – сказал Сриб с небольшой поволокой в глазах, видимо от боли, ведь кровь из рассечённой раны всё ещё активно струилась.
– Он не сказал, кому конкретно? – уточнил Альфонс. Сриб, только устало покачал головой. Альфонс посчитал, что это был правдивый ответ. – Вы записывали показания, лорд Брей? – тот утвердительно кивнул. – Снимай его, Вайн, – приказал Альфонс.
Через несколько минут лекарь опять сидел за столом в окровавленной рубашке. Чёлка прилипла ко лбу, а сам Сриб тяжело дышал. Лорд Брей успел составить протокол и протянул лекарю перо с требовательными словами: «Подписывай». Сриб, дрожащими руками взял перо, видимо уже смирившись со своей судьбой, но перед тем как подписать, прочёл протокол. Забавная картина. Но хоть тут он поступил по уму, правда, для этого было уже слишком поздно. Сриб, подписал протокол, а Альфонс закрепил его печатью военного советника.
– Завтра тебя казнят, а твою жену схватят, – проговорил Альфонс, поднимаясь со стула. – Если хочешь, я могу распорядиться, что вы побыли в одной камере перед казнью.
– Оставьте... Хочу остаться один, – сказал Сриб, и усмехнулся.
Альфонс кивнул ему в знак того, что понял и удалился из подземелья вместе с лордом Бреем. Вайн остался в комнате, чтобы запереть Сриба. Альфонсу было жаль жену этого подлеца. Она ни в чём не повинная, но должна разделить участь мужа, как того требует закон. Конец прямо как в сказке: «...и умерли в один день» – этими словами часто заканчивались истории вечной любви каких-нибудь принца и принцессы. Только в этой сказке никакой любви и не было, если она вообще была хотя бы в начале.
Альфонс с лордом Бреем вышли на улицу. После полумрака холодного подземелья глазам нужно было привыкнуть к ярому дневному солнцу. Стрелка часов уже перевалила за три часа дня. Удивительное место подземелье. В нём время будто замедляется и минуты ощущаются как четверть часа, а то и больше, но как только ты выбираешься наружу, то понимаешь, что прошли часы. Хотя, возможно на Альфонса так действовали пытки. Даже если он пытал самых ужасных преступников, после, он всё равно будто бы ощущал кровь на своих руках, а настроение было просто примерзким. Но нужно было продолжать работу, как ни в чём не бывало, даже если было противно от окружающего мира, людей и в первую очередь от себя самого.
Они направились в кабинет Альфонса. Там им нужно было обсудить план дальнейших действий и заодно пообедать. Лорд Маль служил дому Розфельд пятьдесят лет, а на посту Главного королевского лекаря был не меньше сорока. Альфонсу он не слишком нравился, но лекарь не имел достаточных мотивов для государственного переворота, как предполагал Альфонс.
Спустя полчаса служанки подали обед на троих, чему лорд Брей сильно удивился. Альфонс постарался ему объяснить, что Вайн тоже полноценный участник расследования и что он для Альфонса больше друг, нежели охранник. Лорд Брей перечить не стал, хотя довольно удивился их настолько панибратским отношениям. Но финансовый советник не походил на сноба и в обычных людях не видел нижестоящих.
– Нам нужно получить разрешение короля на арест лорда Маля, – сказал Альфонс и откусил кусок белого душистого хлеба.
С Главным королевским лекарем всё было куда сложнее, чем со служанкой или хоть и королевским, но довольно неважным для державы, целителем. Главный лекарь был членом Совета, а это значило, что повязать его и допросить можно только с письменного разрешения короля с его личной росписью и королевской печатью. Добиться подобного от Душасаны могло быть проблематичным, но Мелани тоже могла дать разрешение, поэтому Альфонс надеялся на неё.
– Как думаете, король быстро даст Вам разрешение? Я понимаю, что форсировать события может быть опасным, но и медлить нельзя, – сказал лорд Брей, отпивая вино.
– Я постараюсь получить документ как можно скорее. Я надеюсь, что брат меня послушает, – Альфонс задумчиво смотрел себе в тарелку. – На крайний случай, есть ещё и королева.
– Жаль, что твоего положения недостаточно для подобного, – с досадой в голосе проговорил Вайн. – Ты же всё-таки первый герцог, – с важностью и даже долей торжественности поднял он бокал с вином.
Альфонс только хмыкнул, услышав этот титул. Его так не называли с тех пор, как он стал королевским военным советником. С того момента его всегда объявляли как лорд Альфонс Розфельд, хотя это было довольно странно, ведь служба в Совете не отменяла его братского родства с королём. Но Альфонс не был слишком сильно привязан к титулам и довольно быстро перестал акцентировать на этом внимание.
После завершения обеда Альфонс дал распоряжение Вайну найти лорда Маля, чтобы, когда они получат разрешение, не тратить на это время. Сам Альфонс вместе с лордом Бреем отправились в кабинет короля. Там Душасана занимался всем, чем угодно, но только не своими прямыми обязанностями правителя королевства. Альфонс помнил их последний разговор, состоявшийся на похоронах, и понадеялся, что брат позабудет о своей гордости и просто быстро даст разрешение на арест и допрос. Когда они уже почти дошли до кабинета, Альфонс остановил лорда Брея. Тот непонимающе посмотрел на него.
– Позвольте мне самому поговорить с королём, – сказал Альфонс, а в голосе слышалась предельная серьёзность и важность просьбы.
– Почему? – лорд Брей нахмурил брови, видимо, стараясь понять причину подобной просьбы.
– Мне кажется, что если я поговорю с ним, как с братом, у меня будет больше шансов получить разрешение.
Будь у них даже хорошие отношения, титулы накладывают свои условия. Если наедине Альфонс мог проговорить с Душасаной как с равным, и даже не быть посланным гордостью брата, то в присутствии членов Совета Альфонс обязан был обращаться к брату как к королю, что создавало дистанцию. Лорд Брей понял это, и согласился на условия. Альфонс кивнул ему в знак благодарности и подошёл к кабинету.
Стража как обычно сторожила вход в королевский рабочий кабинет, но без лишних вопросов пропустила Альфонса. Когда он вошёл, то на удивление застал Душасану за рассмотрением каких-то бумаг. На диване сидела Мелани и тоже разбиралась с какой-то документацией.
– Добрый день, лорд Альфонс. Что Вас привело сюда? – Мелани как всегда была приветлива и учтива. Душасана только перевёл незаинтересованный взгляд с документов на Альфонса.
– Чего тебе? – не особо приветливо, но без злобы или насмешки спросил Душасана.
– Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, – Альфонс не стал тратить время на приветствие.
– Ну, вперёд, – Душасана указал рукой на кресло напротив стола.
– Мне нужно разрешение на арест и допрос одного из членов Совета, – сказал Альфонс серьёзным тоном.
– Что? – на вопрос Душасаны он только протянул протокол.
Альфонс наблюдал, как брат начал читать без особого энтузиазма. Достаточно быстро он нахмурился – содержание ему явно не нравилось. Глаза быстрее забегали по строкам, а потом он перевёл шокированный взгляд на Альфонса. Ну ещё бы. Не каждый день узнаёшь о том, что союзник решил вставить нож в спину.
– Не может быть, – он буквально выдохнул эти слова.
– Что там, любовь моя? – к нему подошла обеспокоенная реакцией Душасаны Мелани.
Тот не глядя на неё протянул ей документ, а сам смотрел куда-то в пустоту. У Мелани была та же реакция, когда она прочла протокол.
– Ты уверен, что это правда? – спросил Душасана с такой серьёзностью, какую Альфонс раньше никогда в нём не видел.
– Я думаю, – он нервно сглотнул, – да.
– Но зачем? – спросил Душасана. – Он верой и правдой служил в Совете сколько лет? Двадцать? Тридцать?
– Сорок, – тихо ответил Альфонс на вопрос, который вряд ли требовал ответа.
– Показаниям этого Сриба точно можно доверять?
– Чтобы быть абсолютно уверенным, мне нужно задержать и допросить лорда Маля, но без твоего разрешения я этого сделать не могу, – спокойно ответил Альфонс на вопрос, в котором слышалось небольшое обвинение в поспешных выводах.
Душасана посмотрел на него изучающе, будто старался заметить намёки лжи или обмана. Мелани уже хотела что-то сказать Душасане в защиту Альфонса, но тот незаметно для брата подал знак рукой, чтобы она этого не делала. Ему захотелось, чтобы брат сам пришёл к правильному выводу. Это будет ему уроком, а он должен учиться. При жизни Йохан не воспитал из него достойного короля, значит, его смерть научит Душасану. Альфонс верил, что брата можно научить править. Научить самому принимать правильные решения. А для этого нужно уметь анализировать и взвешивать. Пусть и через недоверие к Альфонсу, но это было неплохим уроком брату понимать, кто ему союзник, а кто враг.
– Я понимаю, – наконец сказал Душасана. – Но у Главного лекаря должны быть мотивы. У тебя есть хотя бы предположение?
– Я думаю, он просто очередная пешка в чужих руках. Скорее всего, его подкупили.
– Ах, вот значит как, – в голосе Душасаны послышались привычные высокомерные нотки. – И кто же это по твоему мнению? Кто тут зачинщик государственного переворота?
Альфонс замолчал на пару мгновений, и с абсолютной серьёзностью и спокойствием сказал:
– Лорд Нэдур.
Услышав это имя, Душасана угрожающе поднялся со стула, медленно подошёл к Альфонсу и навис над ним со злобой в лице.
– И на что же ты намекаешь, братец? – проговорил он со сжатой челюстью. Мелани уже было бросилась спасать Альфонса от гнева своего мужа, но тот опять дал ей знак остановиться. – Хочешь так себе местечко освободить?
– Я уже говорил, оно мне не нужно, – Альфонс даже сам удивился насколько спокойным он оставался не только снаружи, но и внутри. Никого страха или переживания, что Душасана не поверит; лишь полная уверенность в своих словах и действиях. – Душасана, сам подумай, зачем он остался в столице так надолго?
Тот отошёл от него на шаг, а во взгляде уже не было того огня злобы, лишь появившееся сомнение в своих убеждениях.
– Он говорил, что ему нужна финансовая помощь...
– А он тебе не говорил, сколько ему нужно?
– Нет...
Альфонс еле улыбнулся и тихо произнёс:
– Четыре миллиона золотых, – Душасана нахмурился и приоткрыл рот от удивления, явно не ожидая услышать настолько огромную сумму. – Как сам лорд Нэдур говорил, они нужны для восстановления флота...
– Восстановления? – вскрикнул Душасана, перебив Альфонса. – Этих денег хватит на постройку с нуля!
– Вот видишь, – улыбнулся Альфонс, довольный тем, что Душасана и сам начал понимать проблему пребывания Нэдура в столице. – Как только он приехал, он старался с тобой сблизиться. Через месяц его пребывания умирает отец, хотя никаких предпосылок для этого не было. Лорд Нэдур сразу же пытается занять пост Главного королевского советника. Посредством запугивания он добивается этого. Тебе не кажется это странным совпадением?
Душасана смотрел на Альфонса, но было ощущение, будто перед ним рушится мир. Каким же он легковерным всё-таки был. Он искренне считал Нэдура своим товарищем, если не другом. Но Душасана просто не хотел видеть очевидное всё это время. А сейчас, когда ему открыли глаза, он, наконец, понял, почему их общение никто не одобрял.
– Неужели меня всё это время обманывал какой-то инзельновский выходец? – спросил Душасана будто у самого себя.
– Дорогой, ты не должен винить себя, – постаралась утешить его Мелани.
– Я позволил ему себя обмануть, Мелани, – Альфонса поразили такие взрослые слова из уст Душасаны. Всё-таки он был прав, давая ему возможность самому дойти до правильных мыслей, лишь слегка подталкивая его.
Душасана посмотрел на протокол, а в его глазах читалась обида. Обида, прежде всего на себя и на свою недальновидность. Он смотрел на бумагу, как на свою личную слабость и самую большую ошибку. Взгляд наполнился призрением, но Альфонс впервые увидел, что презрение это было обращено к самому себе.
Душасана молча сел за стол, достал бумагу и начал писать. Он делал это с лицом полным решимости и уверенности. Младший брат понял, как надо исправлять ошибки. Через пять минут разрешение было готово. Душасана расписался и поставил королевскую печать.
– Надеюсь, это поможет исправить... мою ошибку, – эти слова дались ему тяжело. Из-за огромной гордости и высокомерия. Но Душасана всё же это сказал. Сказал искренне.
Он протянул Альфонсу документ, который успел свернуть. Это было удивительно. Удивительно смотреть на брата, который совершал правильные поступки. Сейчас Альфонс не видел в нём избалованного ребёнка, он видел достойного человека, у которого есть все задатки стать хорошим, мудрым правителем. Альфонс не мог сдержать гордости. Он взял разрешение и проговорил:
– Спасибо, брат, – Альфонс склонил голову в знак благодарности.
– Если что-нибудь будет нужно, обращайся.
На этом они и разошлись. Альфонс не мог поверить в реальность их разговора. Неужели на Душасану так повлияла смерть отца? Или всё дело было в том, что Альфонс сбил с него спесь? Брат стал менее заносчивым, с ним можно было нормально общаться и он даже начал осознавать свои ошибки и, что не менее важно, исправлять их. Он повзрослел и изменился. И Альфонс гордился им за это.
Примечание автора: Да, пока без Нарциссы, но уверяю, скоро эти двое будут проводить уж ооочень много времени вместе))