Поцелуй меня в Нью-Йорке [P.M]

Пэйтон

3. Свяжитесь со старым другом

Никто из нас этого не признает, но первое, от чего мы отказываемся, когда начинаем с кем-то встречаться, – это общение со старыми друзьями.
Но, отпуская старых друзей, разве мы также не прощаемся с частичкой нашего старого «я»? Нашего реального «я»? Иногда, чтобы создать новую, улучшенную версию себя, нам нужно сначала вспомнить о том, что мы любили в себе прошлом.

19:00

Аида поворачивает ко мне книгу, чтобы я мог прочитать, что там написано.
Заголовок третьей главы гласит: «Свяжитесь со старым другом». Я мельком пробегаю глазами текст, в котором говорится о том, что старые друзья – отличный способ вспомнить о нашем прежнем «я» – видимо, о нашем прошлом отношении к себе, – прежде чем Аида забирает у меня книгу.

– Н-да, этот шаг – полный отстой, – говорю я.

– Полагаю, все твои старые друзья сейчас в Лондоне.

Аида кивает:
– И там уже полночь, так что «Скайп» – тоже не вариант. К тому же, если бы у меня были их контакты в «Скайпе», они бы считались не старыми, а вполне себе новыми друзьями. Точнее, не новыми, а настоящими... Ну, ты понял.

Затем Аида ведет себя точно так же, как уже несколько раз за сегодня, когда она не могла остановить рвущийся из нее поток слов. И это чертовски мило. Аида ловит себя на том, что слишком много и бессвязно болтает, закрывает глаза и морщит носик, словно давая себе команду замолчать. Я хочу сказать, чтобы она не волновалась, мне нравится ее болтовня. Все, что говорила Майя, всегда казалось тщательно продуманным, даже отрепетированным. А болтовня Аиды  кажется такой искренней. И тогда я снова напоминаю себе: «Парень, ты же решил повременить с этим делом, не забывай об этом».

-Но ты-то сможешь разыскать своего старого друга, – говорит Аида, убирая книгу обратно в сумку.

Она не собирается – мы оба не собираемся – читать целую главу, объясняющую, зачем нам связываться со старыми друзьями. Точно так же, как мы не читали, зачем нам делать то, от чего мы отказались, или как на самом деле новый образ может нам помочь. А ведь эта книга, скорее всего, стоила девушке не меньше доллара за каждую главу.
Мне не очень-то хочется связываться с кем-то из старых друзей, но Аида смотрит на меня с надеждой во взгляде, а я по-прежнему рад заняться чем угодно, только бы не возвращаться домой... И по какой-то причине я чувствую, что совсем не хочу ее подводить. Поэтому я вынимаю телефон из кармана и сразу предупреждаю Аиду:

– Ты сама напросилась. Думаю, это будут совсем не такие американцы, к которым ты привыкла.

– Если они не хипстеры, уверена, они отличные ребята.

Я пожимаю плечами:
– Понятия не имею. Возможно, теперь они стали хипстерами. Старые друзья, помнишь?

Я смотрю на экран телефона, и мой палец зависает над значком Facebook в левом верхнем углу основной страницы. Красный значок сообщает о том, что у меня семь непросмотренны уведомлений. Мне надо отписаться от оповещения обо всех действиях Майи. Это было не так уж круто, даже когда мы встречались. Я игнорирую уведомления и захожу в сообщения на Facebook, чтобы найти группу «Нью Ютрит Хай Скул», в которой никто ничего не писал с конца августа. Скорее всего, все сейчас заняты предстоящей учебой в колледже и больше не проверяют школьное сообщество, но Аиде об этом знать не нужно... Ей нужно знать, что я пытался. Я публикую пост, состоящий из двух строчек, сообщающий о том, что я в городе, и спрашиваю, есть ли кто-нибудь еще поблизости. Я закрываю приложение и на мгновение вновь бросаю взгляд на главный экран, из последних сил останавливая себя от нажатия на иконку Facebook, на которой теперь видна цифра «девять». Какие же два события могли произойти в жизни Майи за последние сорок пять секунд?

Я засовываю телефон обратно в карман брюк и смотрю на Аиду:
– Хочешь, уйдем отсюда?

Десять минут спустя мы прогуливаемся мимо триумфальной арки в Вашингтон-Сквер-парке. Не знаю, кто из нас решает, куда идти... Наверное, все-таки я, раз уж я здесь живу.
Бликер-стрит была поразительно пустынна, когда мы гуляли по ней раньше, но эта часть Гринвич-Виллидж полна народа. Туристы фотографируются перед аркой, а местные жители, сгорбившись и засунув руки в карманы, спешат мимо них, прорываясь сквозь уже начавший оседать на тротуаре снег. В отличие от меня, многие из них на самом деле хотят сегодня поскорее вернуться домой.

Аиду останавливается, уставившись на арку. Я очень надеюсь, что она не попросит меня сфотографировать ее. Или, что еще хуже, не сделает селфи... Но она, похоже, не из зацикленных на себе девушек. И мне это нравится.

– Пенни за твои мысли, – говорю я, потому что мне больше ничего не приходит в голову.

Она улыбается мне в ответ:
– Разве вы, американцы, не говорите: «Цент за твои мысли»?

Я показываю девушке язык.
– Ага, потому что это конечно же звучит намного лучше, – усмехаюсь я.

Она снова переводит взгляд на арку, все еще улыбаясь:
– Цент за твои... мысли... чувства... Нет, ты прав, пенни звучит лучше. – Улыбка мгновенно исчезает с лица девушки. – Я думала о том, как этим прохожим повезло... Они запланировали провести Рождество здесь. И они не одиноки.

– Ты на самом деле никого не знаешь в Нью-Йорке? – спрашиваю я. – Ну, естественно, кроме меня. Разве ты не провела целый семестр в школе? Наверняка ты завела каких-то друзей.

– Ну да, завела. – она засовывает руки в карманы, поднимая плечи и переминаясь с ноги на ногу от холода. – То есть не то чтобы прямо друзей, но были девушки, с которыми я сидела вместе за обеденным столом...

Я наклоняюсь к Аиде, чтобы встретиться с ней взглядом:
– И дай угадаю... Объявился Чейз, и все изменилось? – Девушка кивает. – Ну, думаю, твои соседки за обеденным столом смогут сойти за старых друзей. В конце концов, они для тебя здесь самые близкие.

– Думаешь, мне стоит им написать? – неуверенно спрашивает Аида.

О, я в этом не сомневаюсь. Потому что ее старые-новые друзья должны быть явно лучше, чем кто угодно из моей школы... Из тех, кто может ответить на мое дурацкое сообщение.