Глава 10
В день, когда Тан Сянмо отправилась на свидание с отцом, небо затянули хмурые тучи, сея мелкий дождик. Свидания с родственниками Тан Цигуану не были запрещены. Отец и дочь не виделись много лет, оба изменились. Тан Цинуану перевалило за пятьдесят. За эти годы он сильно похудел, но держался бодрячком, по крайней мере, внешне. Тан Сянмо со смешанными чувствами посмотрела на входящего в переговорную отца и не удержалась от возгласа:
– Папа...
– Зачем ты пришла?
Тан Цигуан окинул её светлым взглядом. Год с небольшим, проведённый в тюрьме, избавил его от прежней спеси и жестокости, пообтесал острые грани его характера, как обтёсывают кристалл, лишая его блеска. Тан Сянмо смотрела на сидящего перед ней мужчину. Она отчётливо видела каждую морщинку на лице этого мужчины, который когда-то в детстве готов был подавать ей милостыню.
В прошлом она очень боялась его безразличия, его холодность неприятно угнетала её, но сейчас, оглядываясь назад, она понимала, что придавала этому слишком большое значение. К тридцати одному году она сделала успешную карьеру и полностью свободна от влияния своей семьи; ей больше не нужно дрожать, смиренно ожидая тёплой улыбки от своего отца. Поэтому она сказала:
– Я не раскаиваюсь.
Она не жалела о своём выборе, потому что считала его правильным, пусть даже её обвинят в неблагодарности, и весь мир скажет, что она недостойная дочь, которая предала своего отца и отправила его в тюрьму. Тан Цигуан поднял взгляд на дочь и с неожиданным равнодушием произнёс:
– Тебе не в чем раскаиваться.
Точно так же, как и он не раскаивался в своих поступках. В переговорной вновь наступила тишина. Казалось, слова примирения никогда не прозвучат между ними, вероятно, это не свойственно Танам. Честно говоря, Тан Сянмо хотела о многом спросить отца.
Она хотела знать, продолжает ли отец ненавидеть её? Ненавидит ли он её так сильно, что желает ей смерти? Она бережно хранит подаренный им револьвер, но имеет ли это какое-то значение? Спустя некоторое время Тан Цигуан вновь заговорил:
– Я не рассказывал тебе о происхождении твоего имени?
Она замерла от неожиданности и покачала головой. В семье Тан она относилась к поколению, обозначенному иероглифом «Сян», согласно семейному реестру.*Неужели было ещё что-то, чего она не знала?
(*Подробно о составе китайских имён я писала в новелле "Любимчик", во второй части "Любимый", глава 1 – п.п.)
Она с недоумением слушала слова отца:
– В этом мире каждому лучше забыть друг друга и быть самому по себе, чем держаться друг за друга до последнего.**
Это была цитата из известного трактата великого классика китайской философской мысли Чжуан-цзы.
(Чжуан-цзы – основоположник философии даосизма, согласно традиционному летоисчислению, жил в 369—286 гг. до н. э.; автор одноимённого даосского трактата "Чжуан-цзы", знаменитой книги притч, написанной в III в. до н. э. и названной по имени автора; это один из основополагающих текстов даосизма, c эпохи Тан известный под названием: "Основы философии Южного Китая" – п.п.
**Значение этой "умной мысли" разными мыслителями трактуется по-разному. Изначально мысль пришла к Чжуан-цзы из наблюдений: когда пересыхают источники воды, рыбы оказываются на суше и чтобы оставаться влажными, делятся друг с другом слюной, хотя было бы лучше оторваться друг от друга и поискать другие реки или озёра, и каждой рыбе позаботиться о себе. И людям тоже, вместо того, чтобы, собравшись в кучу, прославлять героев и проклинать злодеев, лучше забыть о суетном мире и найти свой собственный путь, единственно правильный для каждого в отдельности. Переводила с китайского, могла и накосячить, заранее sorry.
В части фразы "держаться друг за друга до последнего" присутствуют иероглифы "сян" и "мо")
Тан Сянмо не поняла, с чего это отец вдруг процитировал ей эту мысль, и только собралась спросить, как отец продолжил:
– Вдумайся в смысл этой фразы. Тайвань тебе не подходит, возвращайся поскорее в Майами и не приезжай сюда без острой необходимости.
Он сказал это холодно, бесстрастно, с безразличным видом, а договорив, поднялся и направился к выходу. А Тан Сянмо, несколько раз прокрутив в мозгу сказанное отцом, внезапно поняла.
– Папа...
Так вот в чём дело? В этом мире каждому лучше быть самому по себе, чем держаться друг за друга до последнего. Вместо того, чтобы делиться влажной слюной в ситуации угрозы для жизни, лучше уплыть в спокойное и безопасное место и продолжать жить своей жизнью, не думая о том, как там другие.
Вражда между двумя братьями Тан из поколения Юань предопределила судьбу Тан Цигуана. Его отец, Тан Юаньхон (родной дед нашей героини), не смог смириться с тем, что проиграл своему брату в борьбе за право возглавить клан Тан, и прибег в своей борьбе к незаконным методам. В результате он попал в тюрьму, где и умер с позором, проклятый семьёй и вычеркнутый из семейного реестра.
Тан Цигуану с детства внушали, что он должен реализовывать амбиции своего отца, что он обязан следовать тому пути, который для него обозначил отец, а это не что иное, как борьба за «престолонаследие». И этот путь привёл его в тюрьму, так же, как когда-то его отца. Но он не хотел такой же судьбы для своей дочери.
И сейчас для Тан Сянмо нет нужды реализовывать его амбиции, она не должна соответствовать его ожиданиям. Тан Цигуан вовсе не собирался становиться хорошим отцом. И втягивать её во внутриклановую борьбу за первенство он тоже не хотел, потому что одно следовало из другого. Он решил, что для дочери будет лучше, если она во всём будет рассчитывать только на себя.
Он не хотел, чтобы она стала жертвой, мишенью, в которую целились бы его враги, чтобы достать его слабое место, и предпочёл позволить ей построить свою жизнь в безопасном месте, вдали от всех сложностей. И она никого не разочаровала. Своими силами она построила свой собственный мир. Было бы прекрасно, если бы она совсем забыла о существовании семьи Тан...
Тан Цигуан ушёл. Тан Сянмо стояла и смотрела ему вслед. На её глазах дрожали капельки непролитых слёз. Она поняла, что отец не хотел, чтобы её держали эти слабые родственные чувства, и сейчас эти непролитые слёзы были единственным проявлением её дочерней почтительности, на которое она была способна.
Её сомнения разрешились. Отец давно утратил возможность контактировать и направлять мафиозные группировки, но ещё раньше у неё уже образовалось место, где ей не грозила опасность, исходящая от преступного мира.
Когда-то она печалилась, переживала разочарование, чувствовала себя отверженной, изгнанницей, но теперь оказалось, что всё это стало величайшим подарком ей от отца... Как и в случае с подаренным револьвером, он дал ей силу защитить себя.
Тан Сянмо вышла из следственного изолятора. На улице по-прежнему было сумрачно. Хо Юфэй стоял на парковке, пронизанный единственным лучом света, пробившимся из-за туч. Она подошла к нему с лицом, омрачённым грустью, посмотрела растерянным взглядом и наконец, перестав сдерживать слёзы и задыхаясь, проговорила:
– Мне плохо...
– Да? – Хо Юфэй, совершенно не готовый к такому повороту, с не меньшей растерянностью смотрел на её слёзы, и его сердце сжималось от боли за неё.
Он обнял её. В этот момент у него не было других желаний, кроме как утешить её. Это объятие, такое естественное, согрело её, она плакала, как маленькая девочка, и не могла остановиться, вытерев о него все свои слёзы и сопли. В одной руке Хо Юфэй держал зонтик над её головой, другой похлопывал её по спине и приговаривал:
– Ну всё, всё... Всё прошло, не плачь...
– Всё прошло, – всхлипывая, повторила она, чувствуя безмерную благодарность ему за то, что он есть, что он рядом с ней и позволяет ей выговорится.
Она пересказала Хо Юфэю разговор, только что состоявшийся в тюремной переговорной, и пожаловалась:
– Он никогда не спрашивал меня, хочу ли я этого, это было чересчур...
Он вздохнул. Кто бы мог подумать, что Тан Цигуан вот так воспитывал свою дочь.
– Ваша семья Тан – это что, логово тигров?
«Вы сталкиваете своих детей с кручи, а потом приказываете им карабкаться наверх самостоятельно?»
– Если у меня будут дети, я никогда не поступлю с ними так...
Семья Тан пережила достаточно трагедий: сначала вражда между дедами, потом её отец и её двоюродная тётка, потом она и Тан Цзолинь – эта вражда, обиды, дрязги не должны передаваться по наследству следующим поколениям. И что ещё более неожиданно, её отец думал точно так же, как и она.
Только способ он выбрал очень болезненный. Ей действительно было очень больно, и она не знала, должна ли она быть ему благодарной...
– Я лучше буду держаться друг за друга до последнего...
– Поэтому ты Сянмо, а не Сянван, да?
Утешать Хо Юфэй явно был не мастер. Тан Сянмо даже поперхнулась.
– У меня есть один родственник, его зовут Сянван...***
(***Сянван – забыть друг друга, слова из первой части фразы "В этом мире каждому лучше забыть друг друга и быть самому по себе, чем держаться друг за друга до последнего"; можно перевести как "забытый всеми"; это, видимо, Тан Сянван/Тан Цью девятый из "Любимчика" – п.п.)
– О, так он ещё несчастнее, чем ты.
Хо Юфэй пожал плечами, и она рассмеялась сквозь слёзы. Она перестала плакать, он вздохнул с облегчением. Опасаясь нового приступа «аллергии», он неохотно отпустил её. Тан Сянмо тоже кое-чего опасалась, в тот раз она три дня не могла встать с постели и теперь боялась рецидива.
Тан Сянмо глубоко вздохнула. На все вопросы, мучившие её десятки лет, она нашла ответы. Ею владели смешанные эмоции, и радостные, и грустные, но в конце концов они все плавно перетекли в беззаботную улыбку, украсившую её и без того прекрасное лицо. Так или иначе, её больше ничего не тяготило.
Она взглянула на Хо Юфэя и почувствовала, как всё, что так печалило её сердце, постепенно переплавляется во что-то чистое и прекрасное и наполняет её ощущением счастья. Может быть, она действительно должна благодарить отца за то, что не заставил её оставаться в этой ужасной обстановке. Она свободна и имеет право выбора, и она выбирает этого мужчину.
– Поедем домой, – сказала она и взяла Хо Юфэя за руку.
Он переплёл свои пальцы с её, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей. Его уже самого утомили эти явления. Откровенно говоря, он тоже немного утомился после того «марафона», но... это было совсем не плохо.
Видимо, она тоже подумала о том же самом, потому что тоже покраснела. Между их сплетёнными руками вновь разгорался жар и передавался их сердцам. Дождь прекратился, подул лёгкий ветерок, развеивая по воздуху запах влажной зелени, окружая их теплом и невнятной, сладостной негой, дразня и смущая обоих.
Такая несвойственная ей застенчивость царапнула сердце Хо Юфэя, он не удержался и поцеловал её. Немного удивлённая, Тан Сянмо уступила и приняла поцелуй, нежный, как утешение; словно чья-то родная рука стёрла терпкие слёзы с её припухших глаз. Губы ласкали, обволакивали, делились теплом; в этом поцелуе растворялись все её горести, всё её болезненное прошлое, оставляя только сладость любви и невероятное, окрыляющее чувство защищённости.
Хо Юфэй, всё ещё опасаясь слишком длительной близости такого рода, отпустил её. Тан Сянмо улыбнулась и потрепала его пылающие уши. Потом отступила на шаг, чтобы не позволить слишком разыграться его аллергии, и сказала:
– Когда я закончу все запланированные на эти дни дела, давай попробуем ещё раз?
А потом она приятно удивила его, когда со своим обычным бесстрашием и презрением к смерти забросила ещё один раскалённый уголёк в далеко не остывшую топку:
– На этот раз мы можем попробовать что-нибудь другое, например, наручники...
Её слова как будто чеку с гранаты сорвали, и Хо Юфэй взорвался. В мозгу красочным калейдоскопом завертелись соблазнительные кадры предстоящих игрищ, а на лице с такой же скоростью проступила не менее красочная сыпь. Скрежеща зубами, он схватил её за талию и вновь прижал к себе:
– Тан Сянмо! Ты не боишься, что я сейчас наплюю на все твои дела, схвачу тебя и утащу прямым ходом в спальню?!
Она задорно рассмеялась и скользкой рыбкой вывернулась из его объятий. Хо Юфэй на знал, смеяться или плакать, он действительно попал и похоже, ему не спастись, но несмотря ни на что он всё равно был готов покориться ей... Своей Королеве.
Значит, вот каково это – быть влюблённым? Ну что ж, очень даже ничего, ему нравится. Итак, он надеялся, что отныне покончено с неприятностями. Они пошли прочь от тюрьмы, взявшись за руки; в пробивающихся сквозь тучи рассеянных столбиках света их силуэты почти сливались в один, это выглядело символично и очень мило.
Тан Сянмо обернулась и на краткий миг взглянула на здание тюрьмы, где остался её отец. Больше ей от него ничего не было нужно, потому что она уже получила от жизни самое большое сокровище, и имя ему было – счастье.
К наступлению Нового года торговый центр «Товары Тан для всей семьи» наконец-то заполнил свои витрины товарами и благополучно открылся. Заблаговременно была проведена широкая рекламная компания, заявлено бесчисленное количество скидок на различные товары, плюс множество акций, подарков, розыгрышей, чтобы привлечь потенциальных покупателей, а в день открытия были приглашены практически все известные в мире тайбэйской бизнес-элиты люди.
Это первый шаг официального выхода корпорации «Династия Тан» на рынок розничной торговли промышленными товарами. Тан Сянмо очень надеялась, что ей удалось создать стабильную базу, которая обеспечит высокие показатели производительности по окончании медового месяца.
Как человек, обладающий большим опытом в этой сфере, Тан Сянмо составила подробный план развития универмага на следующий год по всем направлениям и передала его ответственному лицу. Тан Юаньцин, глава корпорации «Династия Тан», надеялся, что она останется на Тайване, но она вежливо отказалась.
– Всё-таки мой основной бизнес в Майами, у меня там много планов, которые нужно реализовать, поэтому я не могу постоянно жить в Тайване... Но я буду приезжать по мере возможности, проверять работу универмага.
Тан Юаньцин в последние годы сильно сдал, и его повадки были уже далеко не такие властные и безжалостные, как в молодости. В его понимании он должен был как-то возместить племяннику Тан Цигуану его страдания в тюрьме, поэтому он предложил Тан Сянмо стать его преемницей. К сожалению, она не пожелала. Видимо, вопрос о «престолонаследии» в семье Тан ещё долгое время будет горячей темой обсуждения в СМИ.
Тайвань больше не будет ассоциироваться у неё с какими-либо мрачными воспоминаниями. Она просто будет навещать своих родственников, и ей будет приятно знать, что здесь она тоже может найти пристанище. И хотя её положение по-прежнему не безопасно... эту проблему она отныне будет решать не в одиночестве.
Они по-прежнему отслеживали новости о семье Лопес, но ни о Луисе, ни об Уго никаких известий не появлялось; сотрудник супермаркета, ответственный за связи с общественностью, тоже сменился. Жизнь потекла дальше, как будто и не было никогда этих захватывающих и опасных приключений...
Тан Сянмо не раз за это время задавалась вопросом, какое всё-таки значение имело то кольцо? Когда Уго подарил его, было не заметно, что от сердца отрывал, а Луис хотел его вернуть всеми правдами и неправдами... К сожалению, теперь уже никто не ответит на этот вопрос. Короче говоря, прежде чем убедиться, что в Майами всё в порядке, они решили сначала слетать в Сиэтл, навестить родителей Хо Юфэя.
Некрасивую невестку рано или поздно приходится показывать свёкрам; красивая невестка не исключение. Тан Сянмо начала прихорашиваться задолго до вылета, перевернув вверх дном всю свою гардеробную. Хо Юфэй смотрел на её сборы с восхищением и смутным негодованием.
– Дорогая, такая суета наводит меня на подозрения, нет ли у тебя кого-то на стороне?
Почему при таком богатстве выбора одежды она вынуждала его смотреть только на героев мультиков Warner Brothers?! Ужас, как обидно! Тан Сянмо непонимающе посмотрела на него:
– Это же твои родители.
Увидев выражение обиды на его лице, она изумилась:
– Да ладно, ты ещё и недоволен?
– Конечно же нет, – он усмехнулся, подошёл к шкафу и выбрал простое и элегантное платье. – Вот это хорошее... Мои родители – люди простые, зачем выряжаться, как на бал? Ты их напугаешь... Если честно, то лучше всего надеть футболку с Твити, а волосы собрать в хвостик, и не краситься, пусть они увидят тебя настоящую, разве это плохо?
Он пытался убедить её, что она действительно чрезмерно озаботилась. Просто... ей очень хотелось произвести хорошее впечатление на родителей любимого человека. Особенно, если учесть, как тот пострадал, защищая её, она чувствовала себя виноватой.
– Наверное, мне следует первым делом попросить у них прощения? За твои раны...
– Эй, ты что себе надумала? – Хо Юфэй похлопал её по лбу.
Вроде бы ей были не свойственны пустые фантазии, по-видимому, она просто разволновалась перед встречей со свёкрами.
– Шрамы украшают настоящего мужчину, – продолжал он. – Это, конечно, не обязательно, вон у Хо Кэциня их всего только два, но в отличие от него мне есть чем гордиться, хе-хе-хе...
«Хоть стой, хоть падай!» – подумала Тан Сянмо.
– У вас с ним что, соревнование? – иронично спросила она, но глядя на его гордый вид, она поняла, что те вещи, которым она придавала такое значение, на самом деле такие пустяки.
В итоге она отказалась от помпезных официальных нарядов и решила предстать в своём естественном облике, ибо он сказал, что она хороша сама по себе, без всяких ухищрений. Они её будущие родственники, пусть привыкают!
Она надела выбранное Хо Юфэем платье, он помог ей убрать волосы в хвост, причём так ловко, что она удивилась: его руки привыкшие управляться с любым стрелковым оружием, соорудили ей причёску ничуть не хуже профессионального парикмахера. Он просто слегка приподнял её волнистые волосы и собрал в хвост, оставив пару свободных локонов на её открытой грациозной шее. Кажется, Хо Юфэй остался доволен результатом, ослепительно улыбнувшись ей в зеркало:
– Ну как, неплохо, да?
– И скольким женщинам ты делал причёски?
Даже ей, после почти двадцатилетней практики это удавалось не так легко. Хо Юфэй с задумчивым видом опустил голову и принялся загибать пальцы. Тан Сянмо выгнула бровь:
– У тебя хватает наглости ещё и пересчитывать?
– Ну, ты же спросила?
– И ты послушно стал считать? Неужели ты не понимаешь, что если женщина спрашивает такие вещи, это вовсе не означает, что она хочет услышать ответ?
– Ай, какие сложности! – он притворно вздохнул и утрированно пожал плечами. – Если честно, то только тебе одной.
Тан Сянмо удовлетворённо улыбнулась и ущипнула его за щёку:
– Вы быстро учитесь, юноша, это обнадёживает.
– Я всего лишь сказал правду, – Хо Юфэй улыбнулся и показал на свои волосы. – Я делал причёски себе больше двадцати лет, я могу соорудить из волос всё, что угодно.
Такого ответа она не ожидала. Она посмотрела на его немного отросшие волосы, вспоминая, что в начале их знакомства она видела у него на голове странные косички, но позже он носил только обычный «конский хвост».
– Почему я раньше не видела этих причёсок?
– Потому что я был при исполнении! Где ты видела телохранителя, который тратил бы рабочее время на разные причёски?
Тан Сянмо проглотила язык, не найдя возражений. Она почти забыла, что наняла его телохранителем, и что их отношения начались, когда он был «при исполнении»... Несмотря на то, что после возвращения из Мексики на Тайвань их статусы несколько поменялись, Хо Юфэй не снимал с себя обязанности охранять и защищать её. Она прекрасно понимала, из какой задницы он её вытащил, но... неужели он собирается продолжать в том же духе и дальше?
Она не могла принять как должное, что этот мужчина будет её щитом. В тот раз Луис просто заставил её потерять контроль над собой. Если такое повторится ещё раз, она не знала, какой будет её реакция... Она больше не позволит себе рисковать. Ни ради него, ни ради себя, ни ради них обоих в будущем.
– Хо Юфэй...
– Да?
Прежде, чем он успел осознать, она одним движением распустила его волосы. Они рассыпались по его плечам. Мерцающий свет в её глазах заставил его замолчать. Сквозь этот свет еле-еле пробивалась несвойственная ей грусть.
– Ты можешь делать со своими волосами всё, что захочешь, хорошо?
Она погладила его по волосам, мягко перебирая их пальцами, заставляя трепетать его сердце. А когда он понял не ска́занное вслух, сокровенное, грудь окатило волной неугасимого огня: «Тебе больше не нужно охранять меня, отныне ты не мой телохранитель, ты мой возлюбленный, понял?»
Хо Юфэй замер, потому что не понимал, чего она ждёт от него, и не знал, как должен отреагировать на её намёк. Его совершенно не расстроила перспектива утратить эту работу, но что ещё он умел, кроме как охранять её? Он понимал, что Тан Сянмо не хочет обременять его этой службой, но по крайней мере, он должен чем-то заниматься, он не собирался садиться ей на шею, чтобы жена обеспечивала его всем. Это проблема, которую ему предстоит решить, и ему придётся хорошенько об этом подумать...
Сиэтл расположен на западном побережье Америки, недалеко от Канады, в зоне умеренного климата. В отличие от шума и суеты Майами, он дарит чувство необыкновенного покоя и своеобразной эстетики. Из-за длительного периода дождливой погоды Сиэтл прозвали городом дождей.
Тан Сянмо нравился этот город, она всегда мечтала побывать в нём, но её интерес больше зиждился на том, что именно здесь располагались центральные офисы корпорации Buck и книгоиздательства Amazon. После десяти с лишним часов полёта всё тело затекло, поэтому, выйдя из самолёта, Тан Сянмо с удовольствием потягивалась и разминала уставшие конечности.
Хо Юфэй нёс багаж, мысленно представляя, какой будет встреча его будущей жены с его матерью, и ощутимо нервничал. Они вышли из здания аэропорта и уже готовились взять такси, когда к ним подошёл высокий мужчина в шляпе, закрывающей большую часть лица. Тан Сянмо не обратила на него внимания, но Хо Юфэй рефлекторно прикрыл её собой, спросив:
– Сэр?
Тень от шляпы ложилась на лицо мужчины, но не скрывала красиво очерченные, очень сексуальные губы, и пусть они давно не виделись, и он сильно исхудал, Тан Сянмо ни с кем бы его не перепутала.
– Уго...
– Хай, малышка Молли.
Он слегка приподнял шляпу, приоткрывая измождённое, но по-прежнему красивое лицо. По сравнению с холодным высокомерием Луиса, от Уго повеяло тёплым весенним ветром. Она не смогла скрыть изумления:
– Это ты?.. С тобой всё в порядке?
Побывав в лапах кровожадного маньяка Луиса, она боялась даже думать об участи своего бывшего бойфренда в оптимистическом ключе. Поэтому, встретив «старого друга», не важно, какие у них были отношения в прошлом, она всё равно была рада его видеть. Жаль, что Хо Юфэй, наблюдавший за их общением, и чьё лицо стало чернее закопчённого дна котла, был другого мнения.
– Я не думаю, что вы проводите здесь свой отпуск, я прав?
Он не верил в такие совпадения. Без Луиса, собравшего в своих руках всю власть, в семье Лопес неизбежно начался передел сфер влияния, и Уго, один из главных наследников, не мог так запросто очутиться в Сиэтле и как бы случайно встретить их в аэропорту.
Уго только молча улыбнулся. Хо Юфэй намётанным взглядом определил: то, что мужчина прибыл в аэропорт один – только видимость; на самом деле пространство вокруг него наводнено охраной, грамотно рассредоточенной по периметру. Не зная цели его появления здесь, оставалось только быть начеку.
Невольная паника Хо Юфэя не ускользнула от внимания Уго и похоже, рассмешила последнего, и он снизошёл до ответа:
– Конечно же, нет. Я слышал, мой братишка доставил вам немного неприятностей. Как старший брат, я должен был принести извинения за его поведение и засвидетельствовать своё почтение... Не так ли, малышка Молли?
– Я...
Не успела Тан Сянмо открыть рот, как два сторожевых пса подошли к ним и красноречиво встали рядом. «В этой семейке Лопес сплошь одни мерзавцы! Сначала младший братец чуть её до смерти не довёл, теперь старший примчался с лицемерным сочувствием, ещё и малышкой Молли называет, а у самого неизвестно, какой нож за пазухой приготовлен!»
Хо Юфэю была крайне неприятна эта ситуация, но пока он ничего не мог предпринять, но всем своим видом он дал понять: «Мне всё равно, что ты её бывший или кто-то ещё, теперь это моя женщина, и на твоём месте я бы крепко подумал, стоит ли связываться со мной!»
– Если ты не против, давай посидим вон там? – Уго указал на небольшое кафе под открытым небом неподалёку. – Я приглашаю.
– Хорошо, пойдём.
Тан Сянмо ухватилась за руку Хо Юфэя. Она не пустит его одного. В любом случае, Уго появился именно сейчас не просто так, несомненно, он хочет поговорить о чём-то важном, и она имеет право знать. Несмотря на недовольство Хо Юфэя, в кафе они отправились втроём. Хо Юфэй не чувствовал себя спокойно, хотя этот наследник семьи Лопес вызвался угостить их кофе и не размахивал пистолетом перед их лицами – значит, есть надежда, что будет вести себя как цивилизованный человек.
Тан Сянмо волей-неволей пришлось позволить Хо Юфэю плотно прижаться к себе. Откровенно говоря, такая близость человека, преданного тебе всем сердцем, рождала очень приятные ощущения, поэтому Тан Сянмо сидела и улыбалась, чем несказанно удивила Уго.
– Я думал ты не любишь слишком тесной близости.
– Да, – она не стала отпираться и проводила взглядом понурого мужчину, которого отвели к другому столику. – Но если я не позволю ему быть поблизости от меня, боюсь он устроит мне такой скандал, что мало никому не покажется.
Точно так же, как тогда, в больнице, этот мужчина без всякого стеснения использует все самые бесстыдные методы, чтобы добиться своего. Она шутила, а её влюблённый взгляд не отрывался от Хо Юфэя. Уго перехватил этот взгляд, задаваясь вопросом, не должен ли он позавидовать этому крепкому парню? Но вовсе не потому, что питал нежные чувства к Тан Сянмо, а потому... потому что когда-то у него уже был человек, смотревший на него таким же влюблённым взглядом, и в его золотистых глазах плескался свет, похожий на пронизанный ярким солнцем янтарь...
– Уго?
– ... Всё в порядке.
Уго покачал головой, но в его улыбке таилась грусть. Тан Сянмо на секунду испытала сочувствие к нему. Когда они шли в кафе, она заметила нетвёрдую походку Уго, он с трудом переставлял дрожащие ноги, однако он не пользовался тростью, и никто из его «свиты» не помогал ему. И она тоже не стала помогать ему, решив, что не должна вмешиваться не в своё дело. Она позволила себе надеяться, что эти перемены связаны с болезнью Уго, не зря же он отсутствовал целый год, и никак не связаны с нездоровым желанием Луиса во что бы то ни стало вернуть себе кольцо.
– Прости, но кольцо... Я его потеряла.
Предельно нейтральными фразами, скорее даже намёками, Тан Сянмо в крайнем смущении пояснила, при каких именно обстоятельствах она утратила кольцо, но она совершенно не ожидала, что Уго отнесётся к этому абсолютно индифферентно:
– Ну потеряла и потеряла, даже к лучшему, что эта дрянь... пропала.
Такое различное отношение братьев к этому «артефакту» невероятно возбудило любопытство Та Сянмо. Любопытство сгубило кошку! Но ведь она не кошка, и даже не котёнок, и даже дома она кошек никогда не держала, значит... спросить-то она может?
– Это кольцо... Что это?
Услышав её вопрос, даже Хо Юфэй, сидевший за соседним столиком с недовольным лицом, напрягся и навострил уши. Уго скупо улыбнулся. Он давно предчувствовал, что она задаст этот вопрос. Она ни в чём не виновата, это он втянул её в эту распрю, в свою войну со своим братом, и поэтому он просто обязан объяснить её всё досконально.
– Ты знаешь, что такое «лёд»?
Тан Сянмо растерянно уставилась на него. А вот Хо Юфэй резко расхотел оставаться простым наблюдателем. Он быстро подсел к их столику и начал:
– «Лёд», или метиланилин, или амфетамин – это синтезированный наркотик, в отличие от «натуральных» наркотиков, таких как кокаин, героин, опиум, каннабис. Не так давно в Мексике военные разгромили рынок амфетамина, принадлежавший одному королю «льда» в Гвадалахаре...
– Это именно он, – Уго наградил Хо Юфэя улыбкой. – На самом деле этот король «льда» охотился за Луисом задолго до того, как в дело вступили военные. Ведь район Серебряного треугольника полностью контролировался его боссом, а мы (клан Лопес – п.п.) были только посредниками, в связи с этим наши прибыли были ограничены. Луис прознал, что один их химик разработал новую модификацию «льда», и внедрил в их корпорацию своего человека...
Я думаю, подробности вам не интересны. С помощью своего шпиона Луису удалось выкрасть формулу, уничтожить лабораторию конкурента, а потом он позволил военным ликвидировать последствия взрыва и навести порядок. Но Луис действовал слишком жёстко, а у его конкурента тоже есть могущественный конгломерат сил. Луис не может выпустить на рынок новый вид «льда» уже под своей маркой, пока не будет уверен в собственной безопасности...
Дальше было всё понятно, и Тан Сянмо продолжила:
– И он спрятал формулу в чип, который поместил в кольцо...
Уго грустно усмехнулся и кивнул:
– А я потом подарил кольцо тебе.
Она долго молчала. Теперь она, наконец-то, поняла, откуда взялась эта огромная и непреодолимая ненависть Луиса. Такой хитрый и осторожный человек, как Луис, неожиданно доверил такую важную вещь своему брату-близнецу, что лишний раз показывало, насколько сильна его привязанность к брату, а тот предал его доверие...
Неожиданно из каких-то неведомых закоулков памяти всплыла некая сцена. Она до сих пор не могла вспомнить подробностей, помнила только, как некий человек катался по полу, корчась от боли и хрипло выкрикивал: «Брат... брат... почему ты покинул меня...» Тан Сянмо потребовалось немало времени, чтобы абстрагироваться от нахлынувших на неё отчаянных эмоций. Наконец, она смогла произнести:
– Наверно... Луис очень любил тебя.
– Я знаю.
Уго безнадёжно улыбнулся, свет в его золотистых глазах померк. С самого детства Луис был невероятно привязан к нему. Уго достаточно было лишь слегка нахмуриться, и Луис уже знал, что брат недоволен или чем-то расстроен, и неизменно всеми способами старался снискать его расположение, развеселить, утешить.
Луис был младшим близнецом, тем не менее, он принял на себя все самые грязные дела семьи Лопес, занимался теневым бизнесом за лицемерным фасадом «добропорядочной» семьи. Когда Луису сравнялось двенадцать лет, он впервые совершил убийство.
Он никому не рассказал об этом, но некоторое время не мог спать один, его мучили кошмары, заставляя с криком просыпаться посреди ночи. Уго заметил это и всё понял, но был слишком робок, чтобы повлиять на брата и остановить его. Уго боялся, что сам станет таким же, как брат...
Постепенно Луис становился всё более холодным и безжалостным. Уго стал бояться брата и поэтому просто уехал, сбежал в Майами. Он никогда ни в чём не перечил Луису, никогда не вмешивался в его дела, но узнав тайну кольца, Уго понял, что это может искалечить жизни тысяч, если не десятков тысяч людей. И тогда он забрал кольцо с собой, а потом просто подарил его Тан Сянмо...
Луис был вне себя от гнева, он должен был отомстить брату за предательство, но убить его не смог. Фернандо много лет был доверенным лицом Уго. Решив, что братья стали конкурентами, он приложил все усилия, чтобы разрушить преступный бизнес Луиса, и вот что из этого получилось. Вспоминая теперь обо всём, Уго почувствовал невыразимое сожаление и невольно вздохнул:
– Есть две вещи, в которых я виноват перед братом. Во-первых, я не должен был позволять ему ввязываться в нелегальный бизнес семьи, а во-вторых, подарив тебе кольцо, я очень подвёл брата... К счастью, теперь у меня появился шанс загладить свою вину.
С этими словами он встал и не дав Хо Юфэю возможности выразить свой протест, церемонно поцеловал ей руку.
– От имени всей семьи Лопес обещаю, что отныне в Майами тебе ничто не угрожает. Я знаю, тебе очень нравится жить там, ты давно там не была и наверняка скучала.
Лицо Хо Юфэя в этот момент выглядело более застывшим, нежели у каменного изваяния. Уго уже повернулся, чтобы уйти, но Тан Сянмо окликнула его.
– Скажи, а Луис... как он?
Уго остановился и улыбнулся:
– С ним всё хорошо.
Уго ничего не знал о том, что произошло с Луисом и другими тогда в мексиканской деревне, да это и не важно. Очнувшись, Луис потерял память и как будто вернулся в своё чистое и незапятнанное детство; он больше не сдерживал своих эмоций, и свет в его золотистых глазах был таким же ярким, как летнее солнце. «Теперь тебе больше не нужно таиться во мраке, прикидываясь невидимкой, теперь я, Уго, возьму на свои плечи этот груз вместо тебя, мой дорогой, любимый брат». Уго ушёл.
Оставшись вдвоём под ласковым солнцем Сиэтла, Хо Юфэй и Тан Сянмо долго молчали, пока, наконец, Тан Сянмо не заговорила:
– Хорошо...
– Что хорошо?
Она улыбнулась:
– Хорошо, что я случайно утопила это кольцо в канализации, если бы не это, я оказалась бы не единственной, у кого возникли проблемы.
Её лицо светилось от счастья, и глядя на неё, Хо Юфэй тоже заулыбался. Ему нравился её настрой, она достойна быть его Королевой. Он крепко схватил её за руку:
– У тебя есть я, и впредь, если ещё что-нибудь надумаешь сделать сама, то только через мой труп!
– А иначе ты меня отшлёпаешь? – Тан Сянмо лукаво посмотрела на него, ведь она не забыла, как до этого позволила ему несколько раз «наказать» себя!
Хо Юфэй рассмеялся, но тут же вспомнил, как непринуждённо она общалась с Уго, и с напускной строгостью сказал:
– Ты слишком доверчива, эта семейка Лопес – редкостные мерзавцы!
– Я не думаю, что они нам что-то сделают.
– Это твоя интуиция тебе подсказывает? – ревниво спросил Хо Юфэй.
На сей раз Тан Сянмо полагалась не на свои «способности», а всего лишь рассуждала логически и делала простые выводы: всё-таки Сиэтл достаточно далеко от Мексики, и коварные руки семьи Лопес наверняка сюда не дотянутся. А вот когда они вернутся в Майами, там видно будет. Уго не глупый человек, и вряд ли мстительный. Кстати, она чуть не забыла:
– Мои способности пропали.
– ... Как?
У Хо Юфэя был такой вид, будто его пыльным мешком из-за угла огрели. Ей стало смешно.
– Разве я тебе не сказала?
– Б...ь... Лучше бы ты сказала, – с досадой сказал Хо Юфэй, видимо, эта женщина хочет, чтобы он когда-нибудь умер от удивления. – Когда?.. Почему?..
– Не знаю. Наверно, от перенапряжения. Тогда, после того, как я воздействовала на Луиса, мой дар исчез.
– Это было так давно...– Хо Юфэй не знал, что сказать.
Тан Сянмо грустно усмехнулась. Она несколько раз пробовала почувствовать свой дар и убедилась, что он исчез не на время, а навсегда. Этот дар был с нею тридцать один год и приносил ей самые разные ощущения, как хорошие, так и плохие; когда-то она даже жаловалась, почему она не может жить как все, просто и не ведая, что ждёт её впереди? Возможно, тогда она была бы чуточку счастливее?
Но сейчас она так не думала, потому что благодаря этому дару она смогла защитить самого дорогого человека. Хо Юфэй криво улыбнулся:
– Ну и пусть, что пропал. Он тебе не нужен, потому что у тебя есть я.
«Я же лучше!» – едва не продолжил он. Она невольно рассмеялась, неужели он приревновал её к её же дару? Но он был прав. Пусть ей предстоит встретить ещё немало опасностей в жизни, она верила, что этот мужчина всегда будет рядом, и они встретят их вместе... Она больше не будет идти по жизни одна. Господи, спасибо тебе!