переписанный удель

Вечер над Стамбулом опускался мягко, как покрывало сотканное из золото и тишины. Тёплый свет лампад отбрасывал длинные тени на стены дворца михримах султан. В покоях, обставленной сдержанно но со вкусом, за небольшим низким столом расположились двое шехзаде и султанша со своим мужем.

Селим лениво откинулся на подушки, одной рукой поддерживая бокал с шербетом. Его поза казалось говорила: "я здесь потому что должен, а не потому что хочу." Но глаза следили Всё замечали.

- Я вижу, мама пришла в себя, - сказал Баязид улыбнувшись сестре. - Это просто чудо, что она смогла перенести вес этот ужас. Я скучал по ней..

Михримах положила руку на грудь, мягко улыбнувшись:

- А мы скучали по тебе брат. Но ты совсем нам ничего не рассказываешь...Как дело в санджаке?

Селим не удержался от короткого смешка. Он оставил бокал и, не глядя на брата, произнёс:

- До меня доходят вести, что в санджаке он ни сидит и дня. Вечно где-то носится, будто гонец забывший, куда бежит.

Баязид сразу напрягся:

- Мы там не для того чтобы сидеть во дворце и веселится, Селим. Мы среди людей, среди солдат. Мы должны знать чем живёт наш народ.

Селим вяло кивнул, медленно, будто соглашаясь - или поддразнивая:

- Прекрасно сказано. Почти как у имама на пятничной молитве.
Вот только между
"быть среди людей"
и "управлять ими" - пропасть.
Одно требует ушей и ног, другое головы. Хотя... - он усмехнулся, - беготня по деревням - тоже своего рода стратегия. Просто не для каждого.

Баязид нахмурился, но не ответил. Он слишком хорошо знал, что у Селима всегда было наготове десяток колких слов.

Михримах наблюдала за ними с явным раздражением, но без удивления.

- Может, вы перестанете вести себя как мальчишки? Хотя бы за ужином.

Рустем, всё это время мольча жующий, бросил быстрый взгляд сначала на Баязида, потом на селима. В его голове уже давно складывалась картина. Он знал, что Селим, несмотря на ленивый вид и шутливый тон, стал куда опасней. Раньше в нём не было огня. Теперь в нём что то тело. Спокойно расчётлива как у тех, кто умеет ждать.

"Он говорит непринуждённо, как будто ему всё безразлично. Но глаза не лгут. Он не просто слушает - он просчитывает. Баязид слишком прямой слишком честный чтобы это понять."

Селим тем временем доел свой кусок инжира, оставил тарелку, и вдруг поднялся, вытирая пальцы о салфетку.

- Прекрасный ужин, сестра. Как всегда вкусно, но тяжело. Как разговоры за этим столом.

Он обвёл всех быстрым, задержавшись на михримах чуть дольше, чем на остальных, а затем перевёл взгляд на одну из служанок у стены. Та сразу поняла. Он не сказал ни слова, но лёгкий кивок был приказом: наблюдай, запоминай и расскажи.

- Поздно. Я лучше пойду и ложусь спать пораньше.
- И, словно мимоходом добавил:
- Было приятно видеть вас всех в добром здравии. Особенно тебя, Баязид. Вижу, ты не теряешь форму.

- А ты - ироничность,
Буркнул тот, но Селим его уже не слышал.

Он неспешно вышел, оставив за собой лёгкий аромат ладана и ощущение, будто он сказал гораздо больше, чем на самом деле произнёс.

Когда Селим покинул покои, оставив за собой лёгкий аромат благовонии и внимательный взгляд служанки, что тут же исчезла в тени коридора, атмосфера за столом заметно изменилась. В воздухе больше не витала его едва насмешливая ирония, не слышался его мягкий, но уверенный голос. Остались лишь Михримах, Баязид и Рустем паша - и между ними началась совсем другая беседа.

- Баязид, в санджак наследника отправишься именно ты.
Тихо но с явными убеждениями сказала Михримах, посмотрев брату прямо в глаза.

- Я просто пошутил, пробормотал он, немного смутившись.
- Уже прошло столько времени...Когда повелител объявит своё решение?

- будьте терпеливы, шехзаде. Отозвался Рустем паша, сложив руки на груди. - В Манису поедите именно вы, и никто другой.

Слова его были мягкими, почти успокаивающими, но в глазах читалось Тень тревоги. Он и сам не знал, как далеко зашли перемены в сердце султана. Рыжеволосый сын Хюррем слишком резко стал чем то большим, чем просто ленивый шехзаде - и это начинало беспокоит великого визиря.

- Жаль, не удалось поговорить с мамой...
Хотя... - Баязид отвёл взгляд. - Я не слишком то этого и хотел.

Михримах нахмурилась пристально глядя на брата:

- Что ещё случилось?

Баязид откинулся назад, провёл рукой по волосам, словно не зная с чего начать.

- Средств, отпускаемых мне из казны...не хватает. Я регулярно беру деньги в долг.

- Сколько тебе нужно?

- Пятьсот тысяч акче.

Тишина на мгновение воцарилась за столом. Даже Рустем приподнял брови - сумма была не маленькая, даже по меркам шехзаде.

- В чём же дело Баязид? - спокойно но с ноткой укора спросила михримах. - Мы регулярно посылаем тебе очень большие суммы.

Рустем паша тут же вмешался с лёгкой улыбкой:

- Наш шехзаде очень щедр, госпожа. Он всегда помогает нуждающимся. Раздаёт деньги народу, воинам, чтобы поддержать их верность... никто не остаётся без внимания.

Он говорил с восхищением но не без доли расчёта. Всё же Баязид любимый брат его жены и михримах очень внимательно его слушала.

У каждого своя натура Рустем паша, - спокойно сказал Баязид качнув головой. - Я такой. Если не вы, то я сам поговорю с мамой.

- Я с ней поговорю -
Резко вставила михримах понизив голос. - Но об этом никто не должен знать. Особенно повелител. Иначе это может повлиять на его решение относительно Манисы.

Баязид молчал. Он слишком хорошо знал, что даже малейший намёк на финансовую неустойчивость может стать орудием в чужих руках. Особенно если в этих руках окажется кто то, чей ум и улыбка легко сбивают с толку - как у его брата Селима.

Селим сидел, удобно раскинувшись на низком диване, облокотившись на подушки с шелковыми узорами. В полумраке его покоев мягко потрескивали свечи, отбрасывая золотистые блики на бокал с гранатовым шербетом, который он рассеяно вертел в пальцах. Тишина была сладкой, почти ленивой, но за ней скрывался острый, внимательный ум. Он ждал.

Через несколько мгновений в проёме появилас тонкая фигура в тени. Служанка с низко опущенной головой, вошла молча скользнув к шехзаде.

- Шехзаде -
Прошептала она, сделав изящный поклон.

Селим не повёл бровью, лишь поставил бокал и взглянул на неё с лёгким интересом:

- О чём они говорили?

- Я пробыла там недолго, шехзаде.
Ответила она с лёгким волнением.
- Но самое важное услышала. У нашего шехзаде накопилось много долгов. Он намерен попросить денег у Хюррем султан.

Селим на секунду замер, затем губы его тронула тень улыбки. Он откинулся на подушки, глаза его блеснули мягким огнём.

- Молодец, можешь идти.

Она кивнула и быстро скрылась, а Селим остался в одиночестве, погружённый в мысли.

"Значит, всё серьёзнее, чем казалось..." - подумал он, с лёгким любопытством прищурившись.
-"Баязид хочет трон, но не может даже управлять деньгами.
Он добр, щедр, но чересчур открыт не понимает что даже щедрость должна быть продуманной. А если просит у матери - значит, отчаянно нуждаться."

Селим поднёс бокал к губам, не спеша отпил. Мысли шли легко, стройно, как в шахматной партии.

"Мама вряд-ли откажет. Она всё ещё считает его чистым сердцем, достойным. Но... стоит ли напомнить ей о долгах Баязида перед визирями, о ропоте янычар, о недовольстве казначеев ?"

Он встал, подошёл к решетчаму окну, из которого был виден двор, тихо озорёный светом луны.

"Я не тороплюсь. Пусть Баязид
рвётся - кто бежит слишком быстро, тот спотыкается. А я...
Я просто сделаю так, чтобы его падение выглядело как случайность."

Он снова усмехнулся, не без лёгкой грусти. В его сердце не было злобы к Баязида - только расчет.