Протест
В середине XV века Византийская империя оказывается перед угрозой турецкого вторжения. Она просит Рим о помощи. Тот соглашается, но при условии, что обе Церкви вновь объединятся в единую Церковь, и светская власть не будет лезть в духовные дела.
Кажется, Папа движим благородной целью — восстановить единство Церкви. Но на самом деле это продолжение борьбы за власть между Папой и Императором. Только теперь Папа диктует правила игры: принимай или мою власть, или турецкого султана.
Оказавшись перед таким выбором, император колеблется. Советники говорят ему, что лучше видеть в Константинополе турецкую чалму, чем папскую тиару. Но императору из двух зол меньшим кажется власть Папы. Он соглашается на объединение Церквей.
Втайне он, конечно, надеется, что потом отыграет все назад. Но Папа тоже не лыком шит. Он прекрасно все понимает и потому уверен, что обыграет императора. «Сейчас она расставляет ловушки. И гадает, какую ловушку готовите вы». (к\ф Игра Престолов). В таких условиях начинается объединение католической и православной Церквей.
Высшие церковные и светские власти католического Запада и православной Византии крайне заинтересованы реализовать соглашение. Узаконить его можно было только через проведение вселенского собора. Нужно собраться по всем правилам, призвать Святого Духа и, под его руководством, организовать воссоединение Церквей.
Православные и католики готовят предстоящий собор настолько идеально, насколько это вообще возможно. С позиции церковных догм и христианской теории того времени все было абсолютно правильно и идеально. Как говорится, комар носа не подточит...
В 1438-1445 годах наконец-то состоялся VIII вселенский Ферраро-Флорентийский собор. Как и положено, начался он с молитвы о призвании помощи небесной. Когда все присутствующие убедились, что молитва услышана, и благодать, вне всяких сомнений, снизошла на присутствующих, собравшиеся католики с православными начали работу.
По утверждению обеих Церквей, католической и православной, на этом соборе был Святой Дух, который продиктовал собравшимся эпохальное решение об объединении восточной и западной Церквей в Единую Церковь. Особо подчеркивается, что это решение не люди приняли, а Бог продиктовал. На этом основании решения собора объявляются истиной, обязательной для всех западных и восточных христиан. Византийский Патриарх даже отдельно заявляет, что всякий православный, посмевший отрицать решения собора, автоматически отлучается от Церкви. Все возможные угрозы и анафемы произнесены. Христианский мир ликует... Наконец-то Церкви-сестры примирились и объединились!
Но радость русских христиан омрачали политические моменты. Решение Ферраро-Флорентийского собора было неприемлемо для Руси. На тот момент государство не имело идеологической самостоятельности, и в вопросах религии Русь подчинялась Византии.
Несколько раз она поднимала вопрос об обретении духовной самостоятельности, но ей всегда отказывали под предлогом, что нельзя дробить Единую Церковь и создавать отдельную русскую церковную организацию. Не имея оснований претендовать на статус главы Церкви, как это делали Папа Римский или император византийский, правители Руси были вынуждены довольствоваться статусом светского правителя метрополии Византии.
Утешало одно — Византия на тот момент была слабой. По факту русская власть была политически самостоятельной. Но так как над душами своих подданных она была не властна, в целом это делало русское государство хрупкой моделью.
Решение VIII собора увеличивало эту хрупкость. Одно дело находиться под духовной властью слабой Византии. Другое дело оказаться под духовной властью могучего Рима. Для Руси принять решение от Духа Святого означало подчиниться Риму. Утрата духовной самостоятельности влекла утрату политической и экономической независимости.
Языческий Рим говорил: «Давайте золото и верьте во что хотите». Католический Рим говорил: «Мы дадим вам золото, только примите нашу веру». Христианский Рим знал, что всякий, кто признает его духовный приоритет, неизбежно окажется в его полной власти. И золото с прочими земными ценностями достанется ему бонусом.
Правитель Руси Василий II по прозвищу Темный, будучи набожным человеком, видел в объединении Церквей великое благо. Но как правитель он понимал, что единая Церкви будет ориентирована не на интересы Руси, а на свои собственные.
Не важно, насколько эти интересы чистые и святые. Важно, что они ориентированы не на интересы Руси. Вопрос времени, когда сложится ситуация, где Руси будет выгодно идти в одну сторону, а Церкви будет выгодно, чтобы Русь шла в другую.
Как только этот момент настанет, для Василия сложится тупиковая ситуация. С одной стороны, он как христианин обязан считать приоритетом интересы Церкви. С другой стороны, как политик, он должен считать приоритетом интересы Руси.
Если христианин Василий признавал продиктованную Святым Духом информацию о воссоединении западного и восточного христианства в единую Церковь, независимая Русь превращалась в зависимую от Рима область. Правитель этой области превращался в завхоза, вся власть которого сводилась бы к политической и экономической текучке в указанных Римом границах. В этой ситуации стоило Василию делать не так, как выгодно Церкви, а как выгодно Руси, Папа его отлучал от Церкви. Далее интердикт и утрата власти. Потом поход в Каноссу по следам императора Генриха. Может, Папа и простит его в обмен на безоговорочное выполнение предписаний Рима. А может и не простит. Тогда он заменит его другим ставленником. А еретика на костер. Чтобы другим неповадно было.
Как ни крутись, а для Василия с одной стороны было горе, с другой беда. Нужно было выбрать, кем ему быть, плохим христианином, идущим против Святого Духа, но зато хорошим политиком. Или хорошим христианином, следующим информации от Святого Духа, но зато плохим политиком, допускающим уничтожение своей страны.
На волне этих мыслей Василий размышляет, что объединение Восточной и Западной Церкви — дело хорошее, но только... «Как же моя власть? — думает он. — Если приму к руководству информацию от Духа Святого, моя власть исчезнет. Русь станет римской провинцией, а я — ее завхозом. Если не приму, получается, против Бога восстаю».
Разрываясь между верой и властью, Василий склоняется к мысли, что информация от Святого Духа — это, конечно, хорошо, но... власть лучше. Он прибегает к опыту византийских императоров, который говорил, что если у тебя есть власть, божественную истину всегда можно отредактировать. А вот если у тебя нет власти, тогда все пропало...
В рамках этой концепции Василий решается на глобальный и дерзкий поступок, подсмотренный у византийских императоров. Он решает не ждать своей Каноссы, и играть на опережение. Василий разрубает гордиев узел через отрицание решения VIII вселенского собора. Если говорить строго по факту, христианский правитель отрицает информацию, продиктованную, по словам восточной и западной Церквей, Святым Духом.
В мыслях Рубикон перейден. Теперь осталось найти приличный способ отвергнуть неудобное решение. Но вот проблема, христианский правитель не может так запросто отмахнуться от информации, автором которой обе Церкви определили Святого Духа.
Василий использует технологию византийских императоров, Русская Церковь так это описывает: узрел князь внутренним взором, что не от Бога были решение VIII собора. Не глазами узрел, так как был слеп. Его ослепили родственники за то, что ранее он ослепил своих родственников, сделав это, как написано в одном из его жизнеописаний, «без злобы в сердце» (мелочь какая: поругались люди добрые немного, сгоряча чего не сделаешь).
Так вот, когда слепой князь Василий узрел истину, не посмел этот добрый набожный христианин на свое мнение полагаться. Чтобы окончательно прояснить свои догадки, поручил богословам разобраться: а действительно ли решения Ферраро-Флорентийского собора продиктованы Святым Духом? Мало ли... Вдруг ошибались... Враг же не дремлет.
Придворные богословы везде одной масти, и потому понимают все с полуслова. Русские богословы не исключение. Они проделали колоссальный труд, как, в свое время, его проделывали римские, а потом византийские коллеги, и установили, что на VIII соборе формально все было правильно. Вот только руководства небесного там не было!
Как богословы выяснили, что решения собора были не от Святого Духа? С помощью каких сил такие глубины постигли? Про это летописцы ничего не сообщают, ибо «Тайна сия велика» (Еф. 5, 32). Единственное, что нам сообщают, открылась эта тайна богословам по их истовой молитве. Бог услышал их и открыл им истину. И они узрели, что на VIII соборе информация была не от Духа Святого. Установили они, что как минимум, это было бесчинство и самоуправство соборян. Как максимум, источником информации на том соборе была такая сущность, про которую благочестивому человеку и подумать страшно...
Это утверждение звучит особенно забавно, когда знаешь, что русские богословы никогда не ставили себя выше греческих. В вопросах христианства русские всегда считали греков учителями, а себя, в лучшем случае, подмастерьями. И вот подмастерья отвергли утверждение учителей, противоречащее мнению Василия, и поставили свое мнение, не противоречащее Василию, выше мнения православных и католических богословов.
Опираясь на заключение придворных экспертов по вопросам присутствия Святого Духа, Василий увольняет главу русской делегации, присутствовавшей от России на соборе, по причине профнепригодности. Если не смог разглядеть, что на соборе не было Святого Духа, какой же ты глава... В шею таких гнать, в шею!
С подачи Василия создается новая организация, заявляющая себя самостоятельной Церковью. Ее главой власть назначает Иону — смиренного человека, заранее согласного со всем, что скажет «власть от Бога». А если она переменит свое мнение, ну что же... С новым мнением он заранее согласен... Такой вот это был истово верующий человек...
Формально Василий Темный главу русских христиан не назначал, а рекомендовал. Утвердил его в должности собор русских епископов. Эту технологию потом один в один скопируют коммунисты. Они тоже будут не назначать на выборные должности, а рекомендовать. На партсобраниях этих выдвиженцев будут потом «выбирать».
В духовном смысле это был полный беспредел. Василий II, светский правитель, имел столько же прав отрицать решение вселенского христианского собора, сколько любой крестьянин. Проще говоря, никаких прав не имел. И не мог иметь даже в теории — не его это юрисдикция. Но ситуация так сложилась, что ему деваться было некуда, кроме как или власть терять, или информацию от Святого Духа отрицать.
Вторым шагом Василий Темный приступает к созданию карманной церкви, никаким соборам не подчиняющейся, а токмо его полной воле. О самостоятельной внутренней и, тем более, внешней политике она даже мыслить не смела. «В мои лета не должно сметь/ Свое суждение иметь» (Грибоедов «Горе от ума»). Дальше бытовых вопросов она не должна была лезть. Как в Римской империи, а потом в Византийской, главой Церкви был император, так на Руси фактическим главой русской Церкви становится великий князь.
На Василия ополчился весь христианский мир. Как так, божественное решение не принимает... Но возмущение длилось ровно до мая 1453 года, когда Византия пала. Рим не смог защитить ее от турок из-за затянувшихся политических договоренностей.
В православной среде бытует мнение, что католики обманули православных. Всякий обман имеет цель. Какую можно предположить у Папы цель обманывать Византию? Если не уходить в религиозное мракобесие, что Папа такой-сякой антихрист, и просто вредил вере православной; если не уходить в политический идиотизм и не предполагать, что Папа обманул Византию, чтобы отдать империю туркам, цели обмана обнаружить не удается.
Напротив, все указывает на то, что Папа хотел забрать Византийскую империю, самый жирный кусок того мира. Реализовать свой замысел он мог только одним способом — не допустить захвата Византии турками. Решалось это только военным путем.
Чтобы организовать военную помощь, нужно время. Папа не мог сосредоточиться на этом вопросе, поскольку не знал: ложится Византия под Рим или нет. Для этого нужен собор. Пока он не прошел, император мог в любой момент развернуть все назад.
Слишком долго император торговался. Подготовка собора заняла огромное время. Плюс сам собор шел семь лет. Когда все закончилось, не осталось времени собрать силы. Закончилось бы все годом раньше, Папа успел бы собрать необходимые силы, и ситуация развернулась бы иначе. Но все закончилось. когда закончилось. Рим просто не успел.
Обвинители Папы, если не будут впадать в эмоции, согласятся: военная помощь Византии затевалась Римом не с тем, чтобы Византия досталась султану, а с тем, чтобы эта богатейшая империя перепала Папе. Риму не удалось достигнуть цели не потому, что не хотел а в силу ситуации. Константинополь стал Стамбулом, и крест сменил полумесяц.
В новых условиях Москва начинает свою игру. Ей нужна легитимность. Пока она в глазах христианского мира самосвят — никого не слушает, духовные вопросы решает по своему усмотрению. В политике это хорошо, но в христианстве — нет.
Считается, благодать идет от самого Христа и апостолов через рукоположение. Священники по цепочке друг на друга по специальной процедуре руки накладывают, и через это как бы передается связь поколений и благодать от самого Христа. Русская Церковь сама себя провозгласила, в нарушение всех правил. Никто в мире ее не признавал. По христианской логике она была лишена благодати, ибо не было рукоположения. Этот факт выносил ее за рамки христианства, превращая в язычество с христианской атрибутикой. В то время это была опасная ситуация с высоким шансом на плохой конец.
Самозванная русская организация получала легитимность только в одном случае: если авторитеты христианского мира, восточные патриархи, признали ее законной Церковью с правом на самоуправление. Цель поставлена. Далее начинается склонить авторитетов к нужному решению, нужно было принести дары. Русь на тот момент находилась в стесненных финансовых условиях, но ради такой цели изыскала возможности и предложила восточным патриархам финансовую помощь. Под давлением такого веского аргумента они начали менять точку зрения на статус самозванной организации, которую Русь создала у себя и назвала Церковью.
Чем больше Москва помогает, тем больше у патриархов открываются глаза. Наконец, случается чудо — они окончательно прозревают. После очередного финансового транша они признают, что русские правильно отвергли решения VIII вселенского собора. Оказалось, восемь лет назад нечистый дух искусно выдавал себя на этом соборе за Духа Святого. Этого никто поначалу не заметил, кроме русских. И вот теперь пришла очередь прозреть византийским патриархам... Вот что мощь финансы творящая делает!
В результате взаимовыгодного сотрудничества Москвы и восточных патриархов в начале 1589 года восстанавливается прерванная благодать через рукоположение. В России возникает автокефальная (независимая) Церковь — РПЦ (Русская Православная Церковь). Первым русским патриархом становится покорный властям человек — Иов.
Предполагаю, эта информация глубоко разочарует часть православных. РПЦ далеко не тысяча лет. Присутствию христианства на Руси, да, тысяча лет. Но Русской Церкви чуть больше 400 лет, т.е. такой же возраст, как у всех протестантских церквей в мире.
После обретения самостоятельности теперь русским христианам не указ ни Рим, ни Византия. Теперь мы сами с усами. Теперь указом для проживающих на территории Руси христиан является только Русская Церковь. А для этой Церкви, в свою очередь, указом является власть от Бога. Круг замкнулся — все как в Римской империи стало...
Русский правитель Василий Темный, восставший против власти Папы, дал пример и толчок всему миру. За Василием выступили немецкие князья, поддержав в 1517 году Мартина Лютера. Потом во вкус вошла половина европейских монархов. Как грибы после дождя, по всему христианскому миру возникают карманные (национальные) церкви.
Одни руководствовались принципом немецких князей: «Чья власть, того и вера». Для других девизом стали слова лидера протестантов Генриха Наваррского: «Париж стоит мессы». Волею судеб Генрих был кандидатом на трон Франции. Чтобы стать королем французов, в большинстве своем католиков, ему нужно было короноваться. Для этого нужно совершить католическое богослужение — мессу. Она отрицалась протестантами. Чтобы Генриху стать королем, нужно было поменять веру — отречься от протестантизма, что он и сделал. Потому что, как и Василий, считал, что вера хорошо, а власть слаще.
Технология, созданная Римской империей, понравилась христианским правителям. С ее помощью безошибочно определялось, какое решение Церкви божественное, а какое от духа нечистого. Придворные богословы доказывали всё, что требовалось власти.
Чтобы не превращатьситуацию в цирк, Церковь родила негласное правило: истиной является то, чтовласть признала за истину. Если власть меняет мнение, Церковь меняет понятие истиныв соответствии с установкой руководства.