Страсти
Начало этой свистопляске положило стремление властей Римской империи придать государственному христианству единый монолитный характер. Для этого нужно было определиться с точкой отсчета — ответить на ключевой вопрос: кто есть Христос.
Сложность заключалась в том, что Христос и апостолы заявляли иудаизм истиной, а себя иудеями. У них нет ни единого слова против иудаизма. Есть негативные отзывы о саддукейском или фарисейском крыле иудаизма, но о самом иудаизме ни единого плохого слова. Но осуждение участников межпартийной борьбы не есть осуждение самой идеи.
Коммунистические группы ругали друг друга, но никогда не ругали коммунизм. Они критиковали оппонентов за неверный взгляд на учение. Аналогично и иудейские партии, одну из которых представляла группа Христа, ругали друг друга, но никогда иудаизм.
Итак, отрицать христианству иудаизм было невозможно. А иудаизм заявлял, что существует только один главный Бог. Мелких богов много. А вот Бог — он один. И кто с этих позиций Христос? Назвать его Богом можно было только через отрицание не только иудаизма, но и концепции единобожия, на чем христианство делало еще больший акцент, чем иудаизм. Если иудаизм признавал существование иных богов, но своего Господина называл самым главным, то христианство этих сущностей даже богами не называет.
Объявить Христа не пророком, а Богом, значит, отрицать иудейского Бога. Но как, если сам Христос называл его своим отцом? Если же признавать иудейского Бога, и вместе с ним Христа считать Богом, получалось, христианство признает двух Богов. Но такое признание рушило христианство. Если Богов больше одного — это язычество.
Дополнительную трудность представляли многочисленные фразы самого Христа и апостолов, подчеркивающих, что Бог первичен по отношению к Иисусу, и потому они не равные. Сам Иисус говорит, что «Отец мой более Меня» (Ин.14,28). Апостол Павел делает различие между Богом и Иисусом, когда говорит, что «... у нас один Бог Отец, ...и один Господь Иисус Христос». (1Кор.8,6)»; «Христу глава – Бог». (1Кор.11,3).
Если Христос и Бог — одна и та же сущность, в Новом Завете слово «Христос» можно заменить словом «Бог». В таком прочтении получится «Бог более Бога»; «Богу глава — Бог». При желании в этом можно увидеть глубокий смысл. Но если не заниматься богословской акробатикой, если следовать здравому смыслу, из информации, сказанной Христом и апостолами, следовало, что Бог и Христос — совсем не одно и то же.
Но если Иисус не Бог, то кто? Уже не важно. Если Христос не Бог, значит, он иудейский пророк или учитель. А значит, информацию от него не поставить выше иудейского Закона. Иудейское учение оказывается приоритетным. Христианство тогда не отдельная религия, а разновидность иудаизма, крыло пророческой партии. С той разницей, что у этого крыла нет кровных ограничений. И если Закон доминирует, то иудаизм превыше христианства, так как в Законе сказано, что иудеи избраны.
Римской империи было жизненно важно отделить христианство от иудаизма — создать между ними непреодолимую разницу. Это можно было сделать только через объявление Христа Богом. Но так объявить, чтобы не отрицать иудаизм. Иначе можно было скатиться в язычество и отсебятину, и похоронить новую религию.
На первый взгляд задача выглядит абсолютно нерешаемой. Тут снова можно сказать про безумство храбрых, творческая и интеллектуальная дерзость которых не знает границ. Технологи Римской империи находят выход и из этого глухого тупика. Они обращаются к теории Троицы, позволяющей объявить Христа Богом, но при этом избежать многобожия.
Согласно этой теории, Бог представляет собой единство трех Лиц (ипостасей) — Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух. Но фокус не в том, что все три Лица идентичны друг другу и вместе образуют Бога. Фокус в том, что каждое Лицо по отдельности тоже являются целым Богом. Подчеркиваю, не частью Бога, а целым Богом.
Для понимания Троицы приводят аналогию с Солнцем — оно круглое, светлое и горячее. Круг, Свет и Тепло вместе образуют Солнце. Отец, Сын и Святой Дух по такому же примерно принципу образуют Бога. Кажется, все более-менее понятно, но...
Круг не обладает качествами света и тепла, равно как про тепло и свет нельзя сказать, что им присуща геометрическая форма, или что в тепле неотъемлемо есть свет, а в свете тепло. Свет может быть теплым и холодным, равно как и тепло может светиться, но может и нет. Это разные качества, соединенные в одном объекте — в Солнце.
Христианская же теория Троицы гласит, что Бог состоит из трех идентичных друг другу сущностей, каждая из которых обладает всеми качествами Бога. Потому что, если сущности разные, значит, это уже три Бога, а не один. Один — когда на 100 % одинаковые и слитые вместе. По сути, Христос — такой же полный Бог, как Отец или Святой Дух.
Если все Лица Троицы одинаковые, значит, одинаковые. И тут начинается театр абсурда... Христос есть сущность, рожденная «прежде всех век» — до начала времен. Бог-Отец и Бог-Святой Дух заявляются не рождавшимися, а бывшими вечно. Христос однажды родился. Бог-Отец и Бог-Святой Дух — никогда не рождались. Родившаяся сущность и не рождавшаяся — разные понятия. Как их можно считать одинаковыми?
Второе противоречие Троицы: если Христос является Богом, значит, он не человек. Если не человек, значит, не испытывал человеческих мучений во время пребывания на кресте. Это рушит ключевой догмат теории искупления Христом грехов человеческих.
«Знаешь, тебе это не приходило в голову, что Христос если бы не захотел страдать, то всегда бы, как бог, мог отлынуть, и у него, выходит, страдание по доброй воле...» (М. Пришвин, «Мирская чаша»).
В поисках выхода из этой коллизии в 451 году на Халкидонском соборе постановили считать, что у Христа две природы — божественная и человеческая. Христос есть совершенный Бог и совершенный человек — Богочеловек.
Но это порождает новую коллизию. Церковь утверждает, что Святой Дух открыл ей на соборе, что Христос есть Богочеловек. Также утверждает, что через апостола Святой Дух сказал, что Христос человек «...человек Христос Иисус». (1Тим. 2, 5). Получается, Святой Дух говорит разное: Церкви сказал, что он богочеловек, а апостолу сказал, что он человек. Ну и кто же тогда Христос на самом деле?
Церковь, силой своего авторитета, игнорирует слова апостола и объявляет Христа обладателем двух природ, человеческой и божественной. На этом основании заявляет, что страдания Богочеловека на кресте ничем не отличаются от человеческих.
Но и тут проблема... Теория двух природ Христа противоречит теории Троицы. Как можно говорить, что природа Христа и природа Бога и Святого Духа идентичны, если природа Бога-Отца и Бога-Святого Духа только божественная, в ней нет ничего человеческого, а природа Христа содержит и божественное, и человеческое?
В эту же копилку теория филиокве, появившаяся в период, когда по политическим соображениям нужно было внести различия в Западную и Восточную Церковь. С тех пор у православных Святой Дух исходит только от Отца, а от Христа не исходит. Но при этом Христос ничем не отличается от Отца. Но Дух от него не исходит... Ну как это?
На различия между Лицами Троицы не кто-то, а сама Церковь указывает. Она говорит, что Лица Троицы различные. И тут же говорит, что одинаковые. Но различные. Она никогда не могла сказать ничего внятного по поводу этого чудесного утверждения.
Ситуацию осложняло, что сам Христос ни разу не назвал себя Богом. Он назывался сыном человеческим, но это не синоним слова «Бог». Он называл себя сыном Божьим и другим предлагал стать сынами Бога: «...да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 45). Если сын Божий и Бог — синонимы, получается, Христос всем предлагал стать сынами Бога, т.е. тоже Богом? Кроме того, все иудеи и так считали себя сынами божьими (в отличие от христиан, которых убедили, что они не сыны, а рабы Бога).
В Евангелии есть слова с двойным смыслом. При желании их можно трактовать и так, и наоборот. Например, Христос говорит: «Я и Отец — одно» (Ин. 10, 30). Это можно трактовать так: Христос называет себя Богом. Но согласитесь, это не ясное утверждение: «Я есть Бог». Богу не свойственно двусмысленно выражаться по важным вещам. Когда высшее что-то хочет сообщить низшему, оно говорит ясно и просто, чтобы не запутать. Бог человеку говорит предельно ясно. Например, Господин иудеев прямо сказал Моисею: «Я Бог» (Исх. 3, 6), «И говорил Бог Моисею и сказал ему: Я Господь» (Исх. 6, 2).
В словах Христа такой ясности нет. Он никогда не говорил о себе прямо. Ни разу на прямой вопрос — кто ты? — Иисус не дал прямого ответа. Дополнительную сложность вызывают слова Христа, когда он в одном месте говорит: «Если я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство мое НЕ есть истинно» (Ин. 5, 31), а в другом месте говорит: «Если Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство мое истинно» (Ин. 8, 14). Так истинно или не истинно свидетельство Христа о самом себе?
Когда ессеи спросили в лоб, кто ты, Христос ушел от прямого ответа. «Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф. 11, 2-6).
Вопрос поставлен четко: ты тот, кого нам ждать, или не тот? Да или нет? И каков ответ? Ни да, ни нет. Как тут не вспомнить слова Христа, что «...да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукового» (Мф. 5, 37).
Когда к Иисусу пришла целая делегация с этим вопросом, он снова ничего не говорит о себе, уходя от ответа общими словами, как политик: «И когда пришел Он в храм и учил, приступили к Нему первосвященники и старейшины народа и сказали: какой властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть? Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю; крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков? Они же рассуждали между собою: если скажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему? а если сказать: от человеков, — боимся народа, ибо все почитают Иоанна за пророка. И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Сказал им и Он: и Я вам не скажу, какою властью это делаю» (Мф. 21, 23-27).
У иудеев «благой» означало уподобление Богу. Когда Христа называют благим, он резко выступает против: «И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог» (Лк. 18, 18-19). Ну и как это понимать? Разве в отказе от статуса «благой» нет отказа от звания «Бог»?
Последователи считали Христа своим учителем и пророком, но никак не Богом. Если бы он позиционировал себя Богом, пришедшим создать новую религию, ни один иудей не пошел бы за ним. Во-первых, потому что Бога видеть нельзя. Кто видел Бога и остался в живых, тот видел не Бога: «...лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых» (Исх. 33, 20).
Во-вторых, в Законе сказано, что записанное там дано навечно. Нет места для новой религии. Так что Иисус никак не мог заявлять себя Богом. Иудеи шли за Христом, потому что видели в нем единоверца, учителя и пророка. Но никак не Бога, принесшего новое учение, как это впоследствии заявит государственное христианство.
Да и сам Христос многократно говорит, что он не вправе решать вопросы, которые в компетенции Бога. Например, когда апостолы просят у него дать места от него по правую и левую руку, он говорит «...дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит» (Мрк. 10, 40). Аналогично и у Матфея: «... дать сесть у Меня по правую сторону и по левую – не от Меня зависит, но кому уготовано Отцом Моим» (Мф. 20, 23).
Любопытно, как Христос отвечает, когда его спросили: «кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий» (Ин. 8, 25). Он прямо сказал, что не вечно существует, а от некого начала. У вечно существующего Бога, как мы знаем, не может быть начала. У чего есть начало, у того есть причина. Бог не имеет начала, и потому у него нет причины.
Если Христос есть Бог, и он говорит, что есть некто выше, тогда нужно уточнять, что называть Богом. Традиционно этим словом называют сущность, выше которой ничего нет, и она любые вопросы может решить. Слова Христа рисуют абсолютно другую картину.
Единственное место, где Иисус прямо отвечает на вопрос, история с Савлом, ставшим Павлом. Но и здесь он не говорит, что он Бог. На прямой вопрос Савла «кто ты?» он отвечает: «Я Христос, которого ты гонишь». В этом ответе нет даже намека, что он Бог.
Теория Троицы оказалась настолько противоречащей здравому смыслу, что даже авторитет Святого Духа (правда, к тому времени несколько подмоченный) не помог. «Не веровал я Троице доныне/ Мне бог тройной казался все мудрен» (А. Пушкин).