Переворот
По всей видимости, в поиске решения Рим опирался на анализ операции, проведенной им в отношении Израиля в 70-х годах I века. В этой провинции регулярно поднимались восстания. Рим вычленил корень проблемы — иудаизм. От него питались патриотические и мессианские настроения. Сердцем иудаизма был Храм. Если разрушить его, центробежные силы противостоящих партий нечему будет сдерживать. Иудаизм как религия рухент. Как следствие, патриотизм утратит основание, и восстания сойдут на нет.
Рим именно так и сделал. Когда он разрушил Храм, далее события развивались как по писаному — иудаизм умирает, патриотические настроения исчезают. Беспокойная римская провинция с тех пор больше не вспыхивает восстаниями и тихо платит налоги.
Анализируя рожденную христианством ситуацию, Рим видит параллели с иудаизмом. В Израиле жреческая партия не могла признать пророков (это уничтожало ее монополию на истину). Пророческая партия не могла отрицать пророков — это был ее единственный способ противостоять монополии жрецов.
Группы с фундаментальными противоречиями, стремящиеся к цели, достигаемой через сохранение своего фундамента и разрушение фундамента оппонента, являются естественными врагами. Если в ситуацию не вмешивается третья сила, они будут грызть друг друга, сохраняя равновесие. Но если государство поддержит одну группу, какой бы фанатичной и яростной ни была вторая группа, против двух сил она обречена проиграть.
Именно это и произошло с иудаизмом. Фактически, когда Рим разрушил Храм, он выступил на стороне пророческой партии. Жреческая партия сошла на нет после такого вмешательства. Пророческая партия в лице фарисеев получила монополию на иудаизм. Да, это был уже не тот иудаизм, какой был до разрушения Храма, состоявший из разных групп, связанных Храмом воедино. С уничтожением Храма и саддукеев иудаизм исчезает. Его место занимает осколок иудаизма — партия фарисеев. Но народу нет дела до таких тонкостей. Так что смена иудаизма на фарисеизм прошла незаметно для широких масс.
Ту же технологию Рим применяет к христианскому вопросу. По факту христианство было разделено на две партии. Одна не совершала жертвоприношение императору, другая совершала. Каждое гонение пополняло ту и другую партию новобранцами. Обе партии грызли друг друга в борьбе за монополию на христианство, но в целом баланс сохранялся. Равновесие нарушалось, если государство становилось на сторону одной из партий.
Естественным врагом Рима была партия традиционных христиан. Естественным другом Рима была партия христиан-отступников. Вырисовывается новая концепция борьбы Рима против христианства — поддержать отступников. Она обещала быть менее затратной и более эффективной по сравнению с гонениями и заигрыванием. Потому что тут вся работа ложилась на плечи естественного союзника Рима — христиан-отступников.
Власть кардинально меняет политику и действует по принципу «от чего заболел, тем и лечись». Такой прием применяется в политике, когда оппоненту создают аналог, и он вынужден воевать со своим клоном, оттягивающим у него сторонников.
Например, если завтра в РФ партия коммунистов перестанет слушаться Кремль, ее не пустят в Думу. Нет. не силовыми методами — это неэффективно. Вместо этого создадут вторую коммунистическую партию, чем разобьют сторонников коммунизма на две группы, и им не хватит набрать голосов для прохождения в Думу.
Рим начинает собирать язычествующих христиан в структуру, аналогичную министерству — министерство по вопросам христианства. Но называют эту структуру не министерством, а Церковью. Она имеет все соответствующие атрибуты — чиновников, иерархию, форму одежды, деление на административные единицы. Места христианских собраний, где они совершали богослужения и общались, ранее назывались екклесия, в переводе — собрание людей. Теперь эти места называются базиликами, что означает императорский дом, министерство, казенное учреждение, подвластное воле императора.
В 308 году Рим отменяет эдикт против христиан. Теперь их никто не трогает, им идут на уступки. В 313 году выходит Миланский эдикт, уравнивающий христианство с другими религиями. Власть приглашает всех христиан к диалогу, заведомо понимая, что на такое приглашение откликнется только язычествующее крыло христианства.
Между христианами-отступниками и властью устанавливается тесный контакт. Люди быстро усваивают нехитрые негласные правила игры, предложенные Римом: вы считаете приоритетным наше мнение, а мы вам оказываем поддержку. При таких правилах незаметно и, между прочим, представители Рима все чаще высказываются по духовным вопросам, и их мнение становится приоритетным для язычествующей партии.
В борьбе за монополию на бренд «христианство» прогосударственная партия смиренно просит у власти запретить своим оппонентам называть себя... христианами. Она предлагает называть их еретиками. Логика такая: если они имеют иное мнение, чем христиане, поддержанные государством, значит, они еретики — люди с иным мнением.
Власть начинает реализацию этой концепции. Традиционных христиан прекращают называть христианами. Теперь этих что ни на есть настоящих христиан называют или по имени лидера группы, или по какой-либо особенности их учения. Если лидера группы звали Николаем, значит, его последователи — николаиты, если Донатом — донатисты.
Кстати сказать, римская власть длительное время не оставляла попыток помириться с реальными христианами. Это сильно бы ускорило процесс укрощения христианства. Но они были непоколебимы. Так, император посылал упомянутому Донату, послов с дарами. Тот их не принял и сказал: «Какое дело императору до церкви?». И своим последователям запретил от власти принимать милость. Власти сослали Доната в ссылку, где тот и умер.
Чтобы понять эффект этой долгосрочной стратегии, представьте, что древний Рим запретил бы саддукеям, фарисеям и ессеям именоваться иудеями. Теперь их следовало бы называть именно саддукеями, фарисеями и ессеями. А иудеями можно называть только тех, кто приносит жертву римскому императору (при желании Рим легко бы создал ситуацию, производящую иудеев, поклоняющихся императору, из которых слепил бы новую партию, которая присвоила себе монополию на использование бренда «иудаизм»).
Нужно ли доказывать, что при такой политике через два-три поколения иудеем для массы будет тот, кого называют иудеем? А настоящие иудеи, продолжающие стоять на своем, предстанут склочными сектантами, вечно спорящими на темы: «все ли Бог сказал Моисею или не все», «есть загробная жизнь или нет», «есть ангелы с демонами или нет».
На фоне этих спорщиков «государственный иудаизм», где тишь, да гладь, да божья благодать, воспринимался бы массой истинным иудаизмом. А настоящий иудаизм, с его спорами, — ну, эти уж точно еретики... — думал бы благочестивый иудей-обыватель.
Именно такой трюк римская власть проделала с традиционными христианами в 314 году. Она выпустила указ, перечисляющий признаки христианства и ереси. Признаком ереси значилось непризнание духовного авторитета власти, невыполнение всех ее законов (закон о величестве), заявление о независимости христианства от власти. Главным признаком настоящего христианства стало признание власти со всеми вытекающими.
Получалось, настоящим христианином по этому закону был тот, кто поклоняется языческому божеству (императору) и подтверждает этот поклон жертвой. А кто нарушает закон и не приносит жертву императору-божеству, тот явный еретик отщепенец и сектант.
В глазах народа не приносящие жертву императору христиане выглядели вечно спорящей друг с другом и с властью кучей разрозненных групп. Госхристиане выглядели намного интереснее. Массе казалось: они настолько истинные, что даже власть их признала. «То-то же, против власти от Бога не попрешь», — изрекал римский обыватель.
Ситуация перевернулась с ног на голову. Раньше христианином считался тот, кто НЕ ПРИЗНАВАЛ духовную власть императора. Отступником и еретиком считался тот, кто признал. Теперь христианином считался тот, кто ПРИЗНАЛ духовную власть императора. А отступником и еретиком — кто НЕ ПРИЗНАЛ. Черное стало белым, белое — черным.
Традиционные христиане не сдаются. Они на всех углах заявляют, что таинства от отступников не имеют силы. Язычествующая партия прибегает к испытанному способу — смиренно просит у власти защитить благочестивых христиан (себя) от злых еретиков.
Император Константин высказывается в пользу своих подопечных. Традиционные христиане заявляют, что мнение императора в таких вопросах не имеет силы. В ответ на такое заявление он ссылает лидеров «еретиков» далеко и надолго. Храмы традиционных христиан власть римской империи передает в пользование государственным христианам.
В благодарность за такое покровительство язычествующие христиане заявляют, что власть императора не просто власть от Бога, которой можно и нужно поклоняться, но она имеет право регламентировать духовную жизнь христиан, в том числе силой.
Сторонник язычествующей партии Августин говорит, что император может и должен использовать военную силу для восстановления церковного единства. За это его, с подачи власти, Церковь объявляет не просто святым, но и называет своим отцом.
Аналог этого святого — Конфуций. Его учение — никакое не учение. Там намека нет на мировоззрение. Его учение — набор бытовых штампов, где вся мудрость сводится к одному — быть покорным родителям, старшим по званию и возрасту. Но в первую очередь учит быть послушным власти. Власти Китая за такие заявления создали культ Конфуция — он теперь выступал в роли и святого, и пророка, и представителя божественных сил.
А, например, вокруг учения Сунь Цзы, более глубокого, по сравнению с Конфуцием мыслителя, власть никакого культа не установила. Потому что он, вместо призыва к послушанию властям, говорил об игнорировании властей. И власть его за это гнала.
После монополизации бренд «Христианство», государственные христиане делают следующий ход — начинают присваивать себе подвиги традиционных христиан. Говорят, что их Церковь стоит на крови мучеников за веру во время гонений от языческих властей.
Это, наверное, самый чудовищный обман за человеческую историю. Государственная Церковь на 100% состоит из христиан, приносивших жертву императору. Они никогда не подвергались гонениям. Не за что их было гнать — они не нарушали закон об оскорблении величества. Гнали только нарушителей закона — кто веками проливал кровь за свою веру, принимая муки и смерть за свои убеждения — за отказ приносить жертву императору.
Государственные христиане поощряли принесение жертвы языческому божеству-императору, и в рамках этого боролись с традиционными христианами, отрицавшими такую жертву. Когда государственные христиане победили традиционных, они положили в фундамент своей Церкви своих покойников-оппонентов — присвоили подвиги оппонентов себе. А тех, кто продолжал линию традиционных христиан, объявили еретиками.
До сих пор этот обман в действии. Чтобы он не обнаружился, Церковь в изложении истории христианства никогда не останавливается на раннем периоде и не детализирует историю гонений. Она просто говорит, что римская власть гнала ранних христиан за отказ поклониться языческим божествам. Но нигде и никогда не говорит (и не скажет), что этим божеством был римский император. Что Рим наказывал христиан за нарушение светского закона, а не за их веру в Христа и набор христианских догм. Не говорит, что Рим карал за нарушение закона не только христиан, но и людей всех других вероисповеданий. Были случаи, когда не исповедовавший христианства человек обижался на власть и отказывался принести императору жертву. Римская административная машина его строго карала.
Дьявол кроется в деталях... Церкви невыгодно освещать детали. Она представила дело так, будто Рим гнали именно за исповедание Христа. Она заинтересована, чтобы сознание рисовало Рим религиозным фанатиком, принуждавшим поклоняться языческим богам типа Зевса. В голову не приходит, что в роли языческого бога выступал император. Церковь этот момент всегда вуалирует. Равно как и то, что Рим наказывал нарушителей закона без привязки к его вероисповеданию. Не важно, во что человек верил. Важно было только то, нарушает он закон или не нарушает — вот что было основанием для наказания.
Выворачивание наизнанку история раннего христианства создавали отступникам авторитет и давали симпатии населения. Христианство становится безопасным. Теперь любой мог заявить о своей вере в Христа и одновременно принести жертву императору. Никто не видел в этом противоречия. Напротив, все чувствовали причастным к великому и высшему. Плюс безопасному. Плюс сотрудничество с властью открывало перспективы.
Народ валом повалил в героизированное христианство, ставшее безопасным. Ни у кого не возникло мысли, с чего вдруг оно стало таким безопасным? Что произошло? Рим продолжал оставаться языческой конструкцией принципа «дерево». Соответственно, его законы были те же. Но раз он изменил отношение к христианству, значит, изменилось само христианство? Но если учение меняется,— это уже новое учение... А где же прежнее?
Всеми этими очевидными вопросами никто не задавался. Людям достаточно было объяснений уровня, что раньше были гонения, а теперь кончились. Почему кончились, если Рим тот же? Ну как почему... Просто кончились, и все... Бог так устроил.
Среди новых христиан были разные люди. Большинство, как и положено, шли как бараны — куда все, туда и я. Другие нос держали по ветру, карьеру надеялись построить. Так в позднем СССР в партию вступали — без партбилета серьезной карьеры не сделать.
Некоторые шли, восхищенныеи покоренные историей раннего христианства. Таких было немало. Они составлялинизовые слои христианства. Наверху тоже такие были, но в основном наверхподнимались те, кого привлекли далекие от веры цели.