Глава 7
Солнечный Эдем, Варрус
Елена
Я смотрю на свои руки. На них чувствуется песок, но его не видно. Ладони кажутся почти чистыми, однако я знаю, что они навсегда замараны в чужой крови. И, возможно, не единожды. Эти руки нежны с виду, но они умеют убивать. Превосходно умеют. Мне довелось проверить это полчаса назад. Солдат, которого я заставила захлебнуться собственной кровью, был силен и опытен, но недостаточно, чтобы одолеть меня.
Кто я такая?
Вопрос, который возникает в голове с навязчивой регулярностью с тех пор, как я впервые очнулась здесь. В мире, кажущемся мне совершенно чужим и незнакомым. Но ответа по-прежнему нет, а загадок становится больше, и веет от них все сильнее чем-то холодным и острым, как клинок того самого ножа, чью рукоять я будто бы все еще чувствую в своей ладони.
Теперь я убийца. Не знаю, какие здесь законы, но вряд ли меня простят за содеянное. Я и сама не могу принять себя в этой ипостаси. Хотя это странно... То состояние, в котором я дралась с солдатом, было приятным и лишь сейчас кажется жутким. В нем не было страха, сомнений, жалости. Лишь ледяное хладнокровие и уверенность в правильности своих решений. Если я была убийцей и раньше, то почему чувство вины сейчас так яростно грызет душу?
И все же его усердия недостаточно, чтобы заставить меня сдаться. Я не просила привозить меня сюда и не заставляла негодяя Феликса ломать мне нос. А потому, если моя судьба – до конца своих дней быть беглецом, я буду бежать и драться, пока дышу.
Кулаки сжимаются, и едва заметные в темноте узоры ладоней прячутся под пальцами. Я бросаю взгляд вдаль – туда, где головной вагон состава освещает себе путь мощными огнями фонарей. С тех пор, как поезд тронулся, прошло, наверное, полчаса. Все это время впереди, в ночном мраке я видела медленно приближающиеся огни города, а теперь он совсем близко, вырастает надо мной высокими многоэтажными зданиями, царапающими темно-синий, почти черный небесный купол.
Варрус. По крайне мере, это должен быть он, если верить табличке на станции Порта. Город, о котором все говорили вроде бы спокойно, но с примесью чего-то похожего на презрительное смирение. Я мало что успела узнать об этой столице, как и в целом о Солнечном Эдеме. Но теперь спрашивать не у кого. Придется разбираться самой.
Поезд въезжает в город. Я вижу сначала вереницы промышленных зданий – приземистых, но массивных, спрятанных за бетонными оградами. Затем им на смену приходят улицы с дорогами, по которым ездят похожие друг на друга автомобили, сильно отличающиеся от тех, которые я видела в Порту. Здесь в машинах ощущается что-то похожее на дизайн и даже некоторая толика роскоши. Они длинные, угловатые, но все же изящные. Кабины маленькие, передние части вытянуты и украшены косыми линиями фар. Здания, выстроившиеся вокруг дорог, очень старые и невысокие – максимум в четыре этажа, построены из бурого камня и имеют простую и практичную архитектуру большого города. Я не помню других городов, но мой мозг отмечает все вокруг как нечто обыденное.
А вот люди здесь сразу бросаются в глаза. В ярком свете уличных фонарей их несложно разглядеть. Прохожих на улицах не так много, и большинство из них одеты со вкусом, в отличие от бедных и практичных портовцев. Я замечаю футболки и майки с рисунками, легкие куртки с молниями, штаны широкие и облегающие. Вижу девушек в вызывающе коротких юбках и шортах, с яркими волосами розовых, фиолетовых и кислотно-зеленых цветов. Но мое внимание привлекают не они, а редко попадающиеся на глаза мужчины, у которых некоторые части тела заменены стальными механизмами. Механические руки, ноги, сверкающие металлом пластины в лысых головах и массивных грудных клетках. В памяти тут же всплывают рассказы Аггай о том, что Варрус славится монополией на кибертехнологии. Похоже, здесь они глубоко вросли в жизнь даже обычных горожан.
Состав сбавляет ход и вскоре останавливается. Я осматриваюсь, вижу несколько полос железнодорожных путей и пустующую станцию. Осторожно, стараясь не издавать ни звука, вылезаю из вагона, спрыгиваю на соседние пути. Источники уличного освещения слишком далеко отсюда, поэтому я без труда сливаюсь с темнотой и убираюсь подальше. Приходится перелезть через двухметровое ограждение из металлической сетки, чтобы попасть на городские улицы. Я делаю это без труда и вскоре уже шагаю по тротуару мимо выстроившихся вдоль него зданий.
Что дальше? Этот вопрос все-таки предательски настиг меня. Я знала, что так будет. Знала, что не придумала никакого плана и двигаюсь, по сути, в никуда. Ведь нужно где-то спать, что-то есть, как-то выживать в этом все еще загадочном мире. А я даже не знаю, что могу себе позволить на деньги, которые лежат в кармане куртки Феликса.
При мысли о том, что несу на плечах одежду убитой собственными руками жертвы, меня передергивает. А потом вдруг отмечаю нечто странное. Боль в моей порезанной руке и разбитом лице исчезла, и, кажется, уже давно. Я останавливаюсь, поднимаю к глазам еще недавно вспоротую в районе мизинца кисть и замираю озадаченно. Густые пятна засохшей крови на ребре ладони никуда не делись. Однако я больше не вижу раны. Вместо нее с трудом угадывается узкая полоса, похожая на давно затянувшийся шрам.
Я невольно тянусь пальцами к лицу, ощупываю переносицу и не ощущаю ни боли, ни опухоли. Осматриваюсь. Неподалеку замечаю в здании витрину с разодетыми манекенами за стеклом, в котором отражается улица. Подхожу к нему и смотрю на себя.
Следов от удара Феликса действительно не осталось. Впрочем, это не мешает мне выглядеть паршиво. Мои волосы растрепаны, лицо и одежда в песке, куртка солдата нелепо висит мешком на тощем теле, а рубаха вся в бурых потеках крови. Чтобы спрятать их, я застегиваю молнию до самого подбородка.
– Эй, с тобой все в порядке? – слышу вдруг рядом мужской голос.
Оборачиваюсь. Позади меня на тротуаре стоят парень и девушка, которые вроде бы шли мне навстречу. С виду им лет по двадцать. Парень худой и невысокий, темноволосый, с выбритыми почти наголо висками, в черной куртке и свободных серых штанах. Девчонка совсем тощая – тоньше меня, в белом пышном платье, поверх которого напялен черный корсет, и грубых ботинках, похожих на армейские, из которых ее ноги несуразно торчат, словно две тростинки. Волосы девушки прямые, искусственно густые и синие. Рука парня небрежно лежит на ее плече, а глазами он с интересом смотрит на меня. Не то чтобы в них заметно желание помочь, скорее безразличие с легкой примесью любопытства.
– Мне бы... переночевать где-нибудь... – запинаясь, бормочу я. – И поесть.
– А деньги-то есть у тебя? – Парень ухмыляется, и я не могу понять, что скрывается за его ухмылкой – насмешка или снисходительность.
Запускаю руку в карман куртки, выгребаю из него все, что мне досталось от Феликса, и протягиваю на раскрытой ладони перед собой.
– Вот...
Теперь ухмыляется и девица – высокомерно, явно желая скорее от меня отделаться.
– Тут хватит только на одну ночь в дешевом отеле, – весело сообщает парень. – Но ты можешь пойти с нами в общину. Там живут те, у кого нет дома или кто из него сбежал.
– Вы тоже бездомные? – недоверчиво вырывается у меня.
– Нет. Мы тусуемся там иногда. Среди жителей общины есть прикольные ребята. И вечеринки у них бывают крутые. – Он заговорщицки подмигивает мне, затем представляется: – Я Алекс, а это – Надя.
Девушка фальшиво расплывается в улыбке.
– Елена. – Я киваю в ответ с робостью. Странной для убийцы.
Парочка совсем не вызывает у меня доверия. По их расширенным зрачкам я понимаю, что ребята явно приняли что-то для «крутых вечеринок». В них нет ни грамма той серьезности и ответственности, что читалась в Максиме и его друзьях. Но выбора нет. Сейчас любой, кто может помочь разобраться в здешней жизни, лучше, чем одиночество и растерянность.
– Ладно, идем, – соглашаюсь я.
Алекс как-то неопределенно кивает головой в сторону распростершихся вдоль дороги построек и тянет подружку за собой, шагая по тротуару. Я увязываюсь следом за ними.
– Лекси, ты обещаешь, что там не будет скучно? – капризно спрашивает Надя.
– Не называй меня так, – с раздражением отзывается парень, но затем крепче прижимает девицу к себе, от чего она едва не запинается о собственные костлявые ноги. – Ты же знаешь, малышка, что я не позволю тебе скучать.
Они поворачивают головы друг к другу. Раздается смачное чмоканье, и мне почему-то становится не по себе. Где-то в груди разливается сожаление о том, что я не сумела остаться с Максимом, Аггай и остальными людьми, которые окружали меня прежде.
Надеюсь, с ними все будет в порядке...
– Расскажешь свою историю? – вдруг спрашивает Алекс.
Вопрос адресован мне, но я не понимаю его и растерянно проговариваю:
– Историю?
– Ну да... Тут у каждого есть история. Ну, про то, как оказался на улице без денег, дома, друзей... Ведь будь у тебя друзья, ты бы вряд ли искала помощи у незнакомцев.
– Ах, это... – Я заминаюсь.
До сих пор мне не пришло в голову подумать о том, что буду говорить людям, которые станут задавать подобные вопросы. Ведь я беглец, и поэтому лучше не болтать лишнего.
– Амнезия, – отвечаю, даже почти не солгав. – Я очнулась на улице и ничего не помню. Наверное, ударилась головой.
– Бывает, – небрежно бросает Алекс. Похоже, моя история его совершенно не удивляет. – А может, тебя ударили. Здесь часто башку кому-нибудь проламывают. За дело, разумеется.
– О чем ты говоришь? – Слова парня заставляют меня напрячься.
– Ну, это же окраина. Здесь банды всем заправляют. Надо иметь связи, чтобы тебя не трогали. И не переходить никому дорогу. Иначе можно и без памяти остаться, как ты. А то и сдохнуть где-нибудь на помойке.
– У Алекса крутые друзья! Поэтому мы не боимся, – гордо заявляет Надя.
– Перестань, – с ложной скромностью отмахивается парень, но я замечаю, как самодовольно выгибается вперед его тощая грудь.
За время этого короткого разговора мы успеваем пройти один перекресток, затем сворачиваем в темный переулок, который я даже сначала не замечаю. Здания здесь еще старше – обшарпанные, с зияющими дырами окон, у которых стекла местами выбиты и зловеще торчат из рамы кривыми осколками. В воздухе чувствуется запах гниющего на жаре мусора. Немного порыскав глазами по сторонам, я обнаруживаю расположившуюся неподалеку свалку.
Алекс и Надя теперь шепчутся о чем-то между собой. Мы сворачиваем еще несколько раз, затем выходим в тупик. С двух сторон возвышаются каменные стены построек, впереди они соединяются еще одной стеной. Там, в конце, на здании слева висит фонарь, ярко освещая улицу и неприметную дверь, расположенную прямо под ним. Рядом с ней стоят четверо мужчин внешности, не предвещающей ничего хорошего, но мы направляемся прямо к ним, и я невольно проверяю рукой спрятанный за поясом пистолет.
– Здорово, чуваки! – с подозрительно нервозной бравадой бросает Алекс.
Мужчины поворачиваются в нашу сторону. Все они среднего телосложения, но метал, сросшийся с их телами, косматые бороды и одежда, украшенная небрежными разрезами и сверкающими цепочками, делает их облик опасным. Заметив нас, они недобро ухмыляются, а я всерьез задумываюсь: не пора ли убраться отсюда подальше?
Однако мы быстро приближаемся к двери с фонарем, останавливаемся, и четверо жутких парней оказываются в паре метров от меня.
– Алекс, – с неприкрытой насмешкой говорит один из них.
Ему чуть больше тридцати. Черная борода тянется по всему контуру его подбородка, а на голове лишь широкая линия коротких волос пересекает лысину от лба до затылка. Правая рука у парня целиком металлическая.
– Решил вернуть должок? – спрашивает он и почему-то бесцеремонно ощупывает взглядом меня.
Остальные трое делают то же самое, от чего я начинаю чувствовать себя товаром на витрине.
– Бездомная. – Алекс кивает в мою сторону. – Подобрали здесь, неподалеку. Говорит, ударилась головой, ничего не помнит. Как раз то, что вам нужно.
– Что? – проговариваю в замешательстве, чувствуя, как по коже проползает холод, пробирающий до костей. – О чем ты говоришь?
Надя хихикает издевательски. Алекс поворачивает полное безразличия лицо ко мне и пожимает плечами:
– Ничего личного, детка. Я тут задолжал чуток. А для ребят такие как ты – хороший товар. Отработаешь за меня.
Не успев толком осознать происходящее, я отшатываюсь назад, но крепыш хватает меня металлической рукой за рукав куртки и тянет к себе:
– Иди сюда! Хочу рассмотреть тебя поближе.
Черт... Ну как можно быть такой наивной?
Злость закипает во мне за долю секунды, уже знакомо включая рефлексы. Мое колено врезается в промежность парня. Каким-то чудом я выворачиваюсь из его стальной хватки прежде, чем он успевает вскрикнуть, и в тот же миг, в назидание с размаху бью кулаком по худой физиономии Алекса. С удовольствием и кровожадной мстительностью.
Он падает, утягивая за собой едва успевшую взвизгнуть подружку, а я уже мчусь со всех ног прочь, запоздало понимая, что приложила недоноска, возможно, сильнее, чем он того заслуживал.
– Стой, стервятничья подстилка! – слышу за спиной.
На мгновение оборачиваюсь и вижу четверых мужчин, которым меня собирались отдать в качестве платы. Они бегут следом достаточно быстро, чтобы не отставать, хотя мои ноги и легкие уже пылают от скорости.
Когда мы с Алексом и Надей свернули с тротуара в переулок, я даже не заметила, что все время старалась запомнить дорогу, будто мозг это делал сам, автономно. И только сейчас понимаю, что хорошо знаю, как выбраться из этого проклятого городского лабиринта. Петляя между зданиями, я пытаюсь оторваться от преследователей, но ничего не выходит. Пожалуй, я могла бы бежать быстрее и дольше, но, видимо, организм еще до конца не восстановился от тех странных обмороков, и меня скоро настигает усталость. Уши закладывает, в груди разгорается костер, но я упрямо сворачиваю на последнем повороте и тут же врезаюсь во что-то большое.
От столкновения равновесие теряется. Выставив руки вперед, я падаю на асфальт и больно обдираю ладошки. Рядом раздаются удивленные возгласы, а затем низкий мужской голос:
– И куда ты так спешишь?
Я торопливо разворачиваюсь, поднимаю взгляд. Надо мной возвышается крупный мужчина. У него черные волосы, слегка взъерошенные, но это лишь придает его образу дерзости. Лицо мужественное, даже немного суровое. Щеки и выразительные скулы покрыты короткой щетиной. Широкие плечи обтягивает темно-серая куртка, а выразительные мышцы груди – черная футболка. Его глаза с интересом разглядывают меня, и я понимаю, что он и есть то препятствие, что прервало мой неуклюжий побег.
Поблизости стоят еще люди. Парни и девушки, одетые ярко, как и многие другие прохожие, которых я успела повстречать. Они смотрят на меня с любопытством и переговариваются. В здании рядом я замечаю дверь, украшенную подсветкой. Из-за нее доносятся низкие ритмичные басы музыки.
Похоже, здесь какое-то заведение вроде ночного клуба. Быть может, когда-то я бывала в таких в своей прежней жизни, потому что без труда вызываю в памяти ассоциации. Однако думать об этом сейчас совершенно нет времени.
В этот момент из переулка выбегают мои преследователи.
– Попалась! – многообещающе восклицает тот, которому досталось коленом в пах.
Я намереваюсь вскочить, но мужчина, что стоит передо мной, быстро разворачивается, оказываясь лицом к лицу с четверыми приятелями Алекса, и это почему-то заставляет их остановиться. Они смотрят на крепкого незнакомца, презрительно скалятся, но даже не пытаются ко мне подойти.
– Уйди с дороги. Она наша, – угрожающе требует бородач с металлической рукой.
– Обстоятельства изменились, парни, – спокойно отвечает здоровяк. В его бархатном голосе нет ни капли страха.
– Знаешь, здесь не твоя территория, и мы могли бы легко пристрелить тебя.
Раздается щелчок затвора. Я вижу, как перед лицом моего нежданного защитника возникает пистолет, похожий на тот, что по-прежнему спрятан за моей спиной и который я до сих пор не пустила в ход лишь потому, что не хочу больше крови на своих руках.
– Уверен? – слышу все тот же спокойный бас.
В следующее мгновение мужчина, на широкую спину которого я продолжаю смотреть, резко хватает бородатого за кисть, рывком выворачивает ее, и спустя долю секунды оружие уже смотрит стволом в лоб своему прежнему владельцу.
– Обойдемся без крайностей. Вашим смотрящим это вряд ли понравится, – говорит незнакомец, а потом ловким движением пальцев разряжает пистолет и отшвыривает его в сторону. – Уходите. Девушка сегодня под моей защитой.
Я могу поклясться, что слышу злобный, почти звериный рык, вырывающийся из горла бородача. Он смотрит на моего заступника так, будто пытается силой мысли испепелить его, затем медленно, явно перебарывая желание броситься в драку, поворачивается спиной к нам и говорит:
– Идем, парни.
Четверка уходит. Незнакомец некоторое время смотрит им вслед, потом оборачивается ко мне и протягивает руку. Вспомнив, что все еще сижу на земле, я хватаюсь за его предплечье, хотя вполне могу подняться сама. Чувствую немного грубоватый рывок и оказываюсь на ногах.
– Ну и кто ты? – Миндальные глаза внимательно изучают меня с головы до ног.
Теперь его лицо вблизи кажется мне не таким взрослым. Парню, может быть, около тридцати, но издалека он выглядит старше из-за грубой щетины и слишком серьезного выражения лица.
– Только не говори, что одна из них, и я зря рисковал головой, чтобы прогнать этих уродов.
– А ты рисковал? – спрашиваю я, стараясь уйти от темы. – Мне показалось, они были не очень готовы драться с тобой.
– О, да ты умеешь благодарить, – усмехается незнакомец, а затем его лицо становится суровей прежнего: – Они могли пристрелить меня запросто, если бы были чуть тупее. И тебя. Поэтому рассказывай, чем ты им насолила?
Я выдыхаю, стараясь выпустить вместе с воздухом волнение, и пожимаю плечами:
– Не знаю. Я встретила на улице пару. Они предложили мне ночлег в какой-то общине. Я пошла с ними, но оказалось, что меня решили использовать в качестве платы за долги...
– Ясно, – кивает мой собеседник, не дослушивая. Кажется, эта короткая история его совершенно не удивляет. – Разве ты не знаешь, что такая наивная доверчивость плохо заканчивается? Особенно в этих местах.
– Не знаю. Я потеряла память. Не помню ничего, кроме последних нескольких часов.
Теперь глаза незнакомца расширяются.
– Вот как... – Он снова осматривает меня сверху вниз. – Удобная версия для девушки, которая носит с собой армейский пистолет.
Я замираю, превратившись в само воплощение настороженности. Видимо, когда я упала, куртка задралась, обнажив спрятанное за поясом оружие. И теперь можно лишь гадать, какие выводы посетили голову стоящего передо мной здоровяка, который явно умеет справляться с опасностями. А самое главное – что он собирается делать?
– Не напрягайся, меня это не волнует. – Острые уголки его губ слегка приподнимаются. – Бьерн. – Он протягивает передо мной руку в приветственном жесте.
– Елена. – Немного помедлив, я сжимаю его широкую ладонь, которую он даже не пытается напрягать, затем добавляю: – Я действительно помню о себе только имя. И мне правда нужно где-то остановиться. У меня есть немного денег...
Вновь начинаю рыскать пальцами по карману, сгребая мятые бумажки и монеты. Но Бьерн останавливает меня:
– Оставь их себе. – Он смеется. Потом запускает руку под куртку и через мгновение вынимает маленькую бумажную карточку. – Если тебе нужно решение не на одну ночь, а на более долгий срок – вот. Здесь указан адрес. Найди там Еремея. Скажи, что от меня. Он поймет.
Я беру в руки карточку, вижу на ней красные буквы на черном фоне:
Бар «Пятое измерение»
Ниже шрифтом помельче указан адрес.
– Если я отправлюсь туда, не будет ли это очередной наивной доверчивостью? – Мои глаза внимательно впиваются в миндальные зрачки Бьерна, в которых теперь хорошо заметны золотистые вкрапления.
– Будет. Еремей даром тебе ничего не даст. Ему нужна сотрудница в заведение. Мы с ним старые приятели, и он просил меня кого-нибудь подыскать. Придется поработать, но зато ночлег и еда у тебя будет постоянно. По крайней мере, это лучше, чем скитаться здесь.
Я еще раз бросаю взгляд на красные буквы. Что ж, если там меня не ждут очередные отморозки, и если работа пристойная, можно считать, что встреча с этим красавчиком – несказанное везение.
– Спасибо, – благодарю негромко. – А как туда добраться? Я совсем не...
– Тут близко. Иди дальше по этой улице. На втором перекрестке свернешь направо. А там увидишь вывеску.
Мне вдруг становится неловко от того, что продолжаю отнимать у незнакомого человека время, поэтому еще раз быстро благодарю парня за помощь, разворачиваюсь и торопливо шагаю прочь.
– Елена! – слышу вслед оклик.
Оборачиваюсь. Бьерн стоит на прежнем месте. Его лицо все так же серьезно, а глаза смотрят на меня.
– Я заеду тебя проведать. – Уголки его губ снова приподнимаются.
– Спасибо, – киваю я, чувствуя смущение и то, как мои губы тоже невольно расползаются в улыбке. Делаю пару шагов спиной вперед, затем заставляю себя отвернуться и продолжить путь.
***
Вывеску «Пятое измерение» я нахожу не без труда. Она оказывается совсем маленькой и легко теряется среди пестроты светящихся вывесок ночного города. Под ней располагается одинокая дверь в большом каменном здании. Вокруг безлюдно, и на первый взгляд кажется, что заведение закрыто. Я подавляю в себе желание постучаться и тяну на себя металлическую ручку.
Запах курений с тонкими ароматами фруктов и цветов тотчас обдает ноздри. Я слышу негромкую музыку, в которой звучат спокойные звуки гитар и барабанов. За дверью располагается короткий коридор, освещенный приглушенным теплым оранжевым светом ламп в круглых абажурах. Стены в нем сделаны все из того же камня, только покрашены в белый цвет. Я осторожно переступаю через порог, прохожу вдоль коридора и оказываюсь в просторном помещении, заставленном аккуратными круглыми столиками и стульями с высокими спинками. Запахи здесь еще насыщеннее, все тот же приглушенный свет, а за столами сидят люди. Их немного: некоторые вдыхают дым из каких-то смутно знакомых мне трубок, присоединенных к стеклянным колбам, другие выпивают. У правой от входа стены тянется длинная барная стойка. Снаружи возле нее пустуют высокие стулья без спинок, а за ней я замечаю пожилого мужчину в коричневом пиджаке, протирающего стаканы. Он невысок, пожалуй, даже ниже меня, худощав, на голове лысину неаккуратными клочками окружают остатки седых волос. Морщинистое лицо с заостренными чертами и впалыми щеками гладко выбрито. Левая кисть старика заменена на металлическую, но это не мешает ему ловко орудовать тряпкой.
Я подхожу к барной стойке, протискиваюсь между стульями, опираюсь предплечьями на черную столешницу. Окликаю:
– Извините...
Пожилой бармен отрывает усталый взгляд от стаканов, вопросительно смотрит на меня. Вблизи видно, что его лицо покрыто не только морщинами, но и многочисленными старыми шрамами.
– Я ищу Еремея. Как его найти?
Старик с подозрением ощупывает меня глазами, затем снова опускает их на свои неустанно натирающие стекло жилистые руки.
– Кто вы и зачем вам Еремей? – спрашивает он негромко, но в его слегка осипшем голосе ощущается незримая твердость.
Я протягиваю перед ним карточку с адресом заведения, запоздало понимая, что делаю это вымазанной в крови рукой.
– Бьерн направил меня сюда. Я ищу, где остановиться, а Еремей вроде бы ищет работницу...
Мужчина прищуривается еще более внимательно и даже придирчиво. Его взгляд замирает на моей пораненной в схватке руке, но по этому поводу он не произносит ни слова. Несколько секунд бармен молчит, потом откладывает тряпку со стаканами в сторону и сообщает:
– Я – Еремей. Это мое заведение.
– О... Рада знакомству! – восклицаю сбивчиво, но старик перебивает.
– Оставим любезности. Если вам действительно нужна комната, у меня за нее придется много работать. Нынешняя молодежь не очень это любит, а вы, я вижу, весьма молоды.
– Я готова, если работа не связана с чем-то... таким...
Пока мой мозг пытается подобрать слова, бармен успевает догадаться, о чем идет речь, и морщится с неподдельным возмущением:
– Это бар, а не бордель, милочка. Нужно будет работать руками: убираться, мыть посуду, принимать поставки и много чего по мелочи.
– Я согласна! – выпаливаю чуть громче, чем планировала.
Еремей раздумывает. Затем запускает руку под барную стойку, вынимает из-под нее маленький металлический ключ и кладет передо мной.
– Комната на втором этаже. Если у тебя нет другой одежды, переоденься там во что-нибудь. Шмотки остались от предыдущей сотрудницы, по размеру должны подойти. И умойся. Уборную найдешь в конце коридора. Жду тебя через десять минут здесь.
От сердца отлегает. Я радостно хватаю ключ, но старик вдруг останавливает меня:
– Постой. Как тебя зовут?
Я улыбаюсь и отвечаю:
– Елена.
***
Из данных мне десяти минут пять я трачу на то, чтобы отмыть песок от лица и вытряхнуть его из волос. Затем иду в комнату. Она оказывается ненамного больше, чем спальня в доме Аггай. Здесь помещается лишь жесткая одноместная кровать, платяной шкаф, стол и два табурета. Над столом висит овальное зеркало, кромки которого местами скололись, стены окрашены в унылый серый цвет, но в целом в помещении чисто. В шкафу я действительно нахожу несколько женских платьев, пару свободных штанов и футболок, а также две пары простенькой обуви, похожей на мои чешки. Некоторое время подумав, я решаю надеть темно-серое платье со строгими полами до колен и лацканами, как у пиджака. Что-то внутри меня кривится. Такая одежда не практична, неудобна. Но, оказавшись перед зеркалом, другая моя часть испытывает нечто похожее на удовольствие.
Я красива. Мои волосы, стремящиеся к идеальной прямоте, успели уложиться и теперь струятся по плечам и груди белоснежными водопадами. Платье хоть и простое, но выразительно подчеркивает изгибы фигуры и подходит к моим большим синим глазам. Оно идет мне больше, чем мешковатое портовское тряпье, и я позволяю себе насладиться этим крохотным моментом радости.
«Спасибо», – мысленно благодарю незнакомую девушку, которая по какой-то причине оставила свои вещи здесь. А потом прячу пистолет Феликса в кровать под матрац и спускаюсь обратно на первый этаж.
Работы действительно оказывается много. Бар открыт до четырех утра, и все это время мне приходится крутиться, как волчок, успевая убирать за ушедшими посетителями, чистить столы, мыть стаканы и тарелки, разливать выпивку под чутким руководством немногословного Еремея. Те колбы, из которых люди курят, называются кальянами, и старик учит меня готовить их в соответствии с пожеланиями гостей.
На какое-то время мне даже удается забыть, что я убийца, сбежавшая от ответственности, предавшая и бросившая на произвол судьбы людей, которые были добры и не оставили меня умирать в почти безжизненной пустыне. Но стоит последнему посетителю покинуть «Пятое измерение», как мысли обо всем этом возвращаются, вызывая саднящую тоску.
Еремей вручает мне ведро и швабру и велит помыть полы, чем я занимаюсь еще полчаса. В желудке уже давно урчит от голода, тело готово рухнуть от усталости, но я знаю, что нахожусь не в том положении, чтобы жаловаться. Лишь когда работа оказывается законченной, хозяин заведения зовет:
– Елена! Иди поешь.
На барной стойке я вижу поднос с тарелками, чувствую, как живот буквально сводит, и с трудом удерживаю себя от желания наброситься на еду без столовых приборов. Когда мои челюсти с аппетитом перемалывают нечто похожее на мясное рагу с овощами – достаточно вкусное, хоть и не сравнимое со стряпней Аггай, Еремей говорит:
– Ты неплохо справилась. Я думал, сбежишь после первого рабочего часа.
В его глазах сверкают добрые искорки, и, кажется, губы старика почти незаметно довольно ухмыляются.
– Было трудно, – честно признаюсь я, не переставая жевать.
– На окраинах Варруса всем трудно так или иначе, – поясняет мой собеседник, а затем вдруг спрашивает: – Как тебя сюда занесло? Ты ведь не отсюда?
Ну вот. Снова эти вопросы. Глупо было надеяться, что хоть кто-то не станет их задавать. Я мешкаю, раздумывая над тем, как отнесется стоящий за барной стойкой пожилой человек к истории о потере памяти. Кажется, я ему понравилась, и портить впечатление совсем не хочется. Если Еремей усомнится в моей надежности и решит выпроводить подозрительную кандидатку в помощницы за дверь, придется ночевать на улице.
Молчание затягивается. Старик говорит первым:
– Не рассказывай, если не хочешь. Это не мое дело. – Он ставит перед собой стакан, наливает в него полупрозрачную коричневую жидкость из бутылки и делает маленький томный глоток. – Я давно здесь живу и знаю, что люди, которым нечего скрывать, не ищут работу ради ночлега.
– Как вы поняли, что я не отсюда? – вырывается у меня вопрос.
Еремей пожимает плечами.
– Это видно. Я мало что понимаю в современной моде, но шмотье, в котором ты пришла, уж прости, смотрелось странно.
Он хрипло хихикает, и это меня совершенно не обижает, а наоборот, заставляет улыбнуться.
– Я бы предположил, что ты портовская. Но тут тоже кое-что не сходится. Руки у тебя не те. Не мозолистые, не покрытые вздутыми от работы венами. И глаза. Наивные слишком, что ли...
Старик замолкает. Я некоторое время жую, наблюдая за собеседником. Похоже, он не так прост, как может показаться на первый взгляд. Что-то есть в этом человеке... Сильное и проницательное.
– Хотела бы я сама знать хоть что-то о себе, – начинает говорить мой рот прежде, чем я успеваю его остановить.
Брови Еремея вопросительно приподнимаются, но он не торопит меня вопросами. Отступать уже поздно, и я рассказываю ему историю про амнезию, утаив все о своем периоде пребывания в Порту. Лгу лишь о том, что очнуться мне довелось в Варрусе, недалеко от железнодорожной станции. А дальше рассказываю все, как было на самом деле.
Выслушав рассказ, хозяин бара молчит и выглядит озадаченным. Потом внимательно осматривает меня в который раз и спрашивает:
– Ты ранена? Чего сразу не сказала? Я бы не грузил тебя...
– Все в порядке, – заверяю заметно встревожившегося старика. – Пара ссадин, но это ерунда... Может быть, вы расскажете о себе? – На самом деле мне всего лишь хочется сменить тему, но кое-что действительно интересно: – Вы тоже не кажетесь простым владельцем бара.
– Это почему же? – усмехается Еремей.
– Слишком много шрамов на вашем лице.
Улыбка мужчины гаснет. Его губы по-прежнему слегка растянуты, но в глазах больше нет озорного блеска.
– Я был солдатом. Довелось повоевать в свое время. Давно... А ты наблюдательная. – Он подмигивает, затем осушает стакан и отставляет его в сторону. – Что ж, мне пора спать. Советую и тебе хорошо отдохнуть. Завтра много дел.
Старик скрывается за неприметной дверью на первом этаже, которая до этого оставалась запертой. Судя по всему, «Пятое измерение» для него не только работа, но и место, где он живет.
Я поднимаюсь в свою новую комнату на ватных ногах, жутко уставшая. Сил хватает лишь снять обувь, и моя голова сразу же оказывается на подушке. Но сон приходит не сразу. Какое-то время я отрешенно смотрю на серые стены, прокручивая в голове последние события и убеждая себя, что все сделала правильно.
Что у меня не было другого выбора.