Глава: Пыль под пергаментом (продолжение)
Старый ящик заскрипел, будто умирал. Дерево растрескалось под пальцами, крышка поддалась с глухим щелчком. Внутри — стопки свёрнутых писем, потрёпанных свитков и толстая тетрадь с кожаной обложкой, вся в трещинах, как сухая земля.
Ларвиан порылся в бумагах молча. Фонарь тихо покачивался, отбрасывая на стены длинные, ломаные тени, похожие на пальцы, ползущие за ними.
— Вот... — прошептал он.
Пожелтевший лист. Символ королевской печати, расплывшийся, будто кровь на снегу. Подпись. Королевская. И в центре текста — имена. Один он узнал сразу. Его отец.
«По подозрению в предательстве... лишить всех титулов. Приказано устранить...»
Дальше слова были разорваны, залиты тем, что когда-то было чернилами — или, может, чем-то более тёмным. Бумага пропиталась временем, страхом и, казалось, чьим-то последним выдохом.
Ларвиан не дышал. Пальцы сжались. Алекс молчал рядом — не вмешивался, но и не отводил взгляда.
— Это не доказательство, — прошептал Ларвиан. — Но… этого достаточно, чтобы знать. Что всё было не случайно.
Он вынул из ящика ещё один предмет. Затёртый, почти выцветший платок. Когда-то — из тончайшего шелка. Теперь — пыльная тряпка с поблекшим гербом: сокол с раскинутыми крыльями, пронзённый стрелой.
Он сжал его в кулаке.
— Это было у моей матери. Она хранила его как символ… дома, что никогда не предал. Мы… просто были неугодны. Иначе — зачем сжигать до фундамента?
Алекс медленно опустился на колени рядом, не прикасаясь, но близко. Он смотрел не на платок, а на самого Ларвиана — впервые не как рыцаря, не как фигуру в игре, а как человека, который носит в груди пепел и шрамы.
— Тебя не должны были оставить в живых, — сказал он тихо.
— Не должны, — согласился Ларвиан, с улыбкой, в которой не было ни капли радости. — Ошибка… которую они ещё пожалеют, что совершили.
И в этот момент — шорох.
Не шаг. Не голос. Но именно шорох — будто ткань скользнула по камню. Оба замерли.
— Ты слышал? — выдохнул Ларвиан.
— Да.
Они оба поднялись, свет фонаря заносчиво выцеплял из тьмы только полки и пыль. Ларвиан медленно подошёл к двери, прильнул к щели. Там, в коридоре, что-то метнулось — мелькнуло серым и исчезло.
— Крыса, — сказал он, выдыхая. — Просто крыса...
Алекс опустил плечи.
Но дверь всё ещё была приоткрыта. И в тени, снаружи, кто-то стоял.
Он не двигался. Не дышал. Только смотрел.
Гвардеец. Один из ночных. Притаился, слившись с каменной нишей у стены. Он мог бы вмешаться, выдать, окликнуть. Но не сделал ничего. Только наблюдал.
Тихо. Точно так же, как и они.
Кто он? Случайный свидетель или... очередная тень в этой игре?
А внутри комнаты Ларвиан бережно спрятал платок за пазуху. Скомкал бумагу, прикрыл ящик, и, повернувшись к Алексу, прошептал:
— Мы уходим. Сейчас же.
Они потушили фонарь. Тьма сомкнулась, как пасть. И только шаги за дверью — чьи-то другие, чужие — прозвучали позднее, когда их уже не было видно.