Часть два: "Цветы и шрамы"
Позднее. Коридоры замка.
Тихо, почти мёртво. Каменные стены, пахнущие влажностью и старостью. Ларвиан идёт быстро, не разбирая дороги, пока не оказывается в одном из мало освещённых проходов. И вдруг — тень отрывается от стены.
Калеб (ровно, спокойно):— Шут не должен молчать слишком долго. Люди начинают задумываться.
Ларвиан замирает, не оборачиваясь. Лишь чуть напрягается.
Калеб (приближаясь):— Придворный, не забывай своё место. Веселишь — живёшь. Задаёшь вопросы — исчезаешь.
Ларвиан (медленно поворачивается, с хмурой усмешкой):— А если шуту просто стало скучно?
Калеб (спокойно, без угрозы — и именно поэтому страшно):
— Тогда он должен вспомнить, что скука не повод зарывать себе могилу.
(пауза)
—Ты слишком часто попадаешься в поле зрения тех, кто умеет смотреть.
Он делает шаг ближе, но не касается Ларвиана.
Калеб:— Продолжай играть свою роль, Ларвиан. Смейся. Прыгай. Люби, если хочешь — но не забывай, что сцена всё ещё принадлежит королю. А король — не прощает.
Его глаза мерцают в мало освещённым коридоре, казалось бы чёрным цветом, но на самом деле один из них серый. И Калеб уходит уходит, оставляя Ларвиана один на один с тем, что в нём начинает просыпаться: ярость, страх… и выбор.
Поздним вечером Ларвиан возвращается в свои покои. Развязывает бубенцы на сапогах. Смывает грим, глядя в зеркало. На его лице — ни улыбки, ни печали. Только пустота.
Он достаёт листок из подкладки, смотрит на него.
Шепчет:
— Я всё ещё иду. Я не забыл.
За дверью кто-то замирает. Он оборачивается. Тишина. Кто-то наблюдал — или показалось?
Он гасит свечу. И ночь снова принимает его в свои объятия.