12. Столица хаоса
Кажется, сегодня Кайзеру суждено испытывать только разочарования. Одно за другим.
Сперва он ведёт меня в кабинет хозяйки, но тот оказывается заперт. Попавшиеся нам Эванджелина и Диана сообщают, что хозяйка принимает гостей в зале для совещаний.
Подойдя к массивным запертым дверям, мы слышим недовольные крики Вилайны и низкий ропот множества голосов. Кайзер стоит ровно, но внутренне очевидно мечется. Имеет ли он право постучать? Достойный ли у него повод прервать совещание? Он так и не решается, но двери распахиваются сами.
Я спускаю ниже рукав форменного белого платья, стараясь скрыть метку от глаз. Вилайна смотрит на нас с недоумением, а затем оглядывает коридор за нашими спинами и наконец затаскивает Кайзера в зал. Кажется, она кого-то ждёт, однако явно не нас.
Она нетерпеливо проходится пальцами по лацканам его пиджака и ласково разрешает:
— Не томи, я слушаю тебя.
Я остаюсь за дверьми, подслушиваю и подглядываю в щель. Со стороны мне всё прекрасно видно. Это прикосновение вызывает у Кайзера трепет. Он смотрит на госпожу с благоговением, хотя прекрасно знает, что её душа наполнена лишь холодом и жадностью. И знает, что её отношение к нему изменчиво, как ветер, но не может устоять перед её магнетизмом. Он сглатывает.
— Леди Стил, вы просили привести вам ту девушку...
Вилайна только отмахивается. Очевидно, сейчас ей всё равно, кто я такая и где могу ошиваться.
— Мне не приходило сообщений? Я жду сообщение, Кайзер! Чем ты вообще занимаешься?
Она его не задевает, да и сложно уронить такого титана, но Кайзер пошатывается. Вся её мимика кричит о презрении к слабости. А он всегда старается оправдать её ожидания, быть достойным её внимания.
— Сообщений нет. Простите, госпожа...
Вилайна поднимает бровь и устремляет на ассистента пронизывающий взгляд.
— Тогда, может, у тебя есть предложение, как отменить проклятую гонку?! Думай, дорогуша, мне нужны идеи!.. Я не могу позволить какому-то отребью занять это место. Я слишком сильно в него вложилась. Но остальные упёрлись и не хотят отдавать мне два Луча. Даже деньги и связи клана Стил не помогают, — Вилайна машет в сторону огромного овального стола. — Мне нужно хоть что-то, что отменит всё в последний момент. Не разочаруй меня!
Я приглядываюсь к гостям. Значит, это и есть представители её клана? Все они строго, но дорого одеты и, независимо от возраста, блистают холодной красотой. Их серые и белые волосы туго собраны — у дам уложены в высокие причёски, а у господ зачёсаны назад. Эти маги выглядят как статуи, а их лица будто выточены из белого мрамора.
— В последнюю очередь я собираюсь смотреть, как всякие свиньи будут барахтаться в грязи, сражаясь за место рядом со мной. Никто из них не заслуживает пьедестала.
Я размышляю: зачем в таком случае она устранила готового правителя?.. А ещё я думаю о гонке. Всякий раз, когда её упоминают, мне хочется потрогать метку на тыльной стороне ладони. Занятая разборками, я так и не спросила у мага о самом важном. Я теперь обязана участвовать? Но как по его мнению я должна проходить неведомые испытания без магии?
Хаос. Каким же станет лицо Вилайны, когда она узнает о моём участии?
— Ах, мой город. Моё драгоценное ожерелье, сверкающее среди руин! Почему я должна довольствоваться лишь одним его камешком? Я хочу все каменья! Они говорят, что в одиночку не справиться, но разве я одна? Стилы — самая многочисленная семья, правда, тётушки, дядюшки?
— Ты знаешь, Лайна, что у Кримзон-Сити никогда не будет одной королевы, — строго произносит старик, сидящий в дальнем конце стола.
— Дедуля, у Кримзон-Сити никогда не было одной королевы. Есть разница.
— Лайна, а что именно говорят твои коллеги из Пентаграммы? — спрашивает седая тётушка с длинной косой.
— Милейшая Айсадора как всегда изъясняется загадками... Она не хочет признаваться, почему, но страстно настаивает на необходимости состязаний. Для неё — даже слишком страстно. Рук не может участвовать в обсуждении, он снова принимает свои отупляющие лекарства и валяется в кроватке. А Альберих в последнее время совсем одичал. Не слушается, мерзавец. Я так больше не могу. Кто-нибудь, обновите нам напитки!..
Кайзер торопится склониться:
— Да, госпожа.
Только он разворачивается на каблуках и устремляется к дверям, как те вновь распахиваются. В зал заходит Арлетт. Я даже не заметила, как она пробежала мимо меня.
— Срочная корреспонденция, леди Стил, — заявляет Арлетт.
У неё в руках чёрный конверт. Лицо Вилайны мгновенно озаряется хищной улыбкой, словно она заполучила долгожданную добычу. Госпожа тут же вырывает письмо из рук служанки. Нетерпеливо распечатывает конверт своими длинными ногтями и жеманно достаёт саму записку.
Прочтя текст, Вилайна в задумчивости прикусывает пальчик. Затем разворачивается к столу с гостями и потрясает бумагой:
— Хотя бы у кого-то есть идеи. Остаётся надеяться, что этот Даркхейт не подведёт.
Я слышу, как скрипят зубы её первого ассистента. Она — великолепное, недосягаемое существо, и каждый её каприз — священный долг для него. Как смеет этот Даркхейт занимать его место?..
Вилайна получила, что хотела, и теперь отсылает всех прочь. Перед тем, как двери успевают захлопнуться, я замечаю, как представители её клана склоняются над столом и яростно спорят. Но нам с Арлетт и другими девушками уже не до этого — нас ждут обязанности подданных Луча Чистоты и Красоты. Кто-то ведь должен подготовить город к грядущим мероприятиям. Ему полагается сиять.
Служанки, вооружившись корзинками с химикатами, выходят на улицу. Все мы серьёзны и сосредоточены: впереди огромный труд. Я уже знакома с порядком работы, но на этот раз суета обретает особо зловещий оттенок.
Пелена ночи кажется плотнее и темнее, чем когда-либо. Небо затянуто тучами, словно накрыто крышкой, а опустевшие офисы зияют слепыми глазницами окон. Будто сами стены Кримзон-Сити ждут чего-то, и это ожидание распространяется, как зараза.
Хозяева магазинов спешно опускают металлические ставни, запирают двери на толстые цепи и вешают одинаковые таблички "Закрыто".
Люди торопятся куда-то с громадными сумками, набитыми упаковками синтепищи. Столько за раз они смогли бы взять разве что у спекулянтов, за бешенные деньги. Они явно не собираются в ближайшем времени покидать дома.
Суровые стражники Боуна маршируют по улицам, перекрывают дороги и устанавливают заграждения. Но на их лицах не видно веры, что эти меры будут хоть сколько-то полезны. Они будто понимают, что нависшая угроза контролю не поддаётся.
Каждой из служанок отдали свою часть города, и мы разделяемся. Синхронность завораживает. Наш химический раствор вмиг покрывает грязные тротуары и стены зданий. Особый состав растворяет грязь, пыль и любые следы человеческого присутствия.
За нами следуют мужчины, слуги Рука Мортаса. Они украшают всё флагами, гирляндами и баннерами, наверняка созданными их хозяином. Декорации колышутся на холодном ветру, красно-чёрные, угрожающие. Они как будто говорят: ну вот и всё. Назад дороги нет.
После нас Кримзон-Сити выглядит мёртвым. И готовым.
Пока мы работаем, я не отрываю глаз от фигурки Арлетт, которая маячит впереди. Сейчас она счищает со стены уродливое граффити с мрачной решимостью, словно лично хочет избавиться от чего-то... или от кого-то. Её движения резкие, почти механические, и в них чувствуется какая-то отчужденность. Это не та Арлетт, которую я знала.
Мне нужно поговорить с ней.
В конце концов мы сталкиваемся и встречаемся взглядами. Но она тут же ускоряет шаг и хочет пройти мимо — ни следа тепла, которым она когда-то меня окружала. Однако я её останавливаю. Хватаю за локоть и увлекаю за угол здания, подальше от любопытных ушей и глаз.
Арлетт чуть не шипит от недовольства, но не сбегает. Вырывает свой локоть и отряхивается. Складывает руки на груди.
— Ну? Чего тебе? — её голос холоден, будто она старается отгородиться от меня невидимой стеной.
— Я знаю, что ты не хочешь со мной говорить. Но у меня вопросы жизни и смерти.
Она стоит молча. Ждёт, пока я их задам.
— Я видела письмо. Кто такой этот Даркхейт? Когда это хозяйка стала сотрудничать с террористами? И почему письмо от него было у тебя?
Арлетт вздыхает:
— Ты много пропустила, да?
— Пожалуйста, расскажи мне о гонке. Что на ней происходит? Как предыдущие правители добивались победы?
— Слишком много вопросов жизни и смерти, и я не обязана тебе на них отвечать. Найди себе другой справочник.
Сказав это, Арлетт тут же пугается сама себя. В этот момент что-то в ней смягчается, возможно, она вспоминает о первых наших днях. Она тихо добавляет:
— Подожди немного и сама всё увидишь. Скоро весь город будет стоять на ушах, и эта тема успеет надоесть тебе десять раз.
Я молчу, а она всё никак не решается уйти.
Мне хочется показать Арлетт свою метку, но я боюсь её напугать. Даже сейчас пятно ощутимо переливается, пульсирует под кожей, как живущий своей жизнью сгусток чего-то чужеродного. Каждое его движение шепчет мне о грядущей беде, о неизбежности, которая нависла надо мной. С этой меткой я чувствую себя связанной. Даже привязанной к чему-то, о чём не имею понятия. Меня толкнули на то, чего я не хотела.
Мне хочется вывести её, стереть, ободрать до крови. Не могу поверить в то, что это происходит со мной.
Собравшись с духом, я задираю рукав.
— Вот. Мне действительно нужна твоя помощь.
Глаза Арлетт расширяются, в них мелькают удивление и ужас. Я вижу, как она борется с собой, с желанием помочь и страхом перед неизвестным.
— Ренна... Не знаю, что с тобой происходит, — шепчет Арлетт. — Но постараюсь быть полезной. Если честно, один мой новый знакомый, кажется, фанат гонок. Он всё о них знает... Могу спросить у него для тебя. Мы с ним всё равно встречаемся после работы. Столько ты можешь подождать?
Арлетт стабильно заводит худшие знакомства в городе. Когда её новый знакомый снимает шлем, я узнаю его. Это тип из логова бандитов, в котором я побывала, когда маг спасал нас от погони. Кажется, его зовут Сэсс.
Он ждёт её на парковке в центре, облокотившись на седло мотоцикла. Я с сомнением оглядываю чёрный металлический корпус транспортного средства: он весь обвит прозрачными трубками, в которых поблескивает чуть розоватая жидкость. Эта штука магически модифицирована или вроде того.
Подозрительный тип курит и поглядывает на нас с удивлением.
— Простите, дамы. Две пассажирки не поместятся.
— Это моя знакомая, она просто хотела поговорить с тобой. Потом всё по плану.
Заметив мой вопросительный взгляд, Арлетт смущается и поясняет:
— Сэсс свозит меня на один пустынный пляж на Кримзон-Ривер. Ну, задавай свои вопросы.
Почему Арлетт путается с этим странным магом?.. Он же смотрит на неё, как на еду. Хотя, похоже, на это она и рассчитывала, когда выбирала такой короткий топ и такие облегающие брючки. К тому же, она накинула кожаную куртку, будто сама полжизни разъезжает на байках, и щедро накрасила глаза.
— Расскажи мне о гонке, — требую я. — Всё. Это очень важно.
Сэсс хмурится, не скрывая недоумения. Арлетт помогает:
— Расскажи ей, правда. Мне тоже интересно.
— Зачем вам это? Вы не магички, зайчики.
— А ты сам будешь участвовать?
— Нет. Я себе не враг. И вам тоже лучше держаться от нынешней гонки подальше. У меня из-за неё погибло немало приятелей, — его слова звучат холодно и жестоко.
— Она не сможет держаться подальше. Покажи ему, Ренна.
Я поднимаю руку так, чтобы пятно было видно в свете фонаря. Метка всё ещё перетекает под кожей, излучая бензиновое сияние.
— Оу, — тянет Сэсс. До меня долетает облачко дыма от его сигареты. — И как это тебя угораздило?
— Что ей теперь делать? — голос Арлетт полон тревоги.
— Прости, детка, но ей в любом случае конец.
— Почему это?!
Он переводит взгляд на меня.
— Город выбрал тебя. Без тебя теперь не начнут. И если ты попробуешь спрятаться, остальные тебя из-под земли достанут. Впрочем... — он задумчиво смотрит в сторону. — Ходят слухи, что гонки может и не быть. Но на вашем месте я бы не слишком на это рассчитывал.
— Просто дай мне информацию. Дальше я сама.
Сэсс усмехается и бросает в меня сигарету. Та описывает дугу и падает к моим ногам. Конечно, не долетела бы. Но я немного дёргаюсь, и он это замечает.
— Гонка — это игра с сумасшедшими правилами, — он начинает спокойно, будто объясняет нечто очевидное. — На первом этапе просто получаешь метку, доказав, что у тебя есть силы. Это фильтр для участников. Как ты его прошла, кстати?
Я вспоминаю, какой фокус проделал со мной красноволосый маг, и мысленно ругаюсь.
— На втором этапе самая заруба, срезают основную массу. На третьем нужно доказать, что подходишь нужному Лучу.
— А как победили нынешние ярчайшие?
— Хм. Если ты про первый этап...
Я слышал, Вилайна Стил заставила фаворита гонки весь путь тащить её на руках. Уж не знаю, как ей это удалось, но бедняга всё равно пришёл первым. А вот в конце — не знаю, слух это или нет — она сказала ему прыгнуть в пропасть. Так и выиграла.
Альберих Боун вроде бы шёл очень медленно, но зато остался невредимым. Его гонка была такой кровавой, что просто дойти уже было достаточно.
Тот, который недавно умер, мог вообще не участвовать. Его папаша был правителем, наглухо поехавшим, кстати, и вдруг покончил с собой. Многие из влиятельных шишек тогда голосовали за то, чтобы младший Лэнг унаследовал место старшего. Они любят предсказуемость и удобство, знаешь ли. Но он заявил, что будет проходить сам. И прошёл, за секунду буквально. У других просто не было шансов.
Что-то похожее проделал Рук Мортас, правда он участвовал со всеми своими братьями. Он создал для них отдельную, безопасную трассу. Короче, все так впечатлились, что до сих пор ссутся от паренька кипятком.
Хоть убей, не знаю, что сделала библиотечная крыса Торн. Она вообще не выглядит как та, кто умеет бегать и сражаться. Её победа так и осталась за кадром.
— Ладно. Какие ещё есть подводные камни?
— Да полно их. Тайные альянсы, интриги династий, закрытый клуб самых амбициозных участников. И пока мы с вами болтаем, они тренируются, понимаешь? Ах да, ещё ставки. Я на них зарабатываю. Прости, малышка, но на тебя я не поставлю.
Мне не нравится его циничный, высокомерный взгляд. Сэсс будто весь увешан красными флажками. Я поворачиваюсь к Арлетт и спрашиваю:
— Можно тебя на пару слов?..
Мы с ней отходим дюжины на две шагов, сильнее удаляться она отказывается. Она уже знает, о чём я собираюсь толковать, так что заранее вздыхает.
— Точно ли стоит ехать с ним на какой-то пустынный пляж?
— А почему нет, собственно?
— Он же использует тебя.
Она вскидывает голову:
— Когда меня использовала ты, всё было нормально.
— Нет. Прости. Но он опасен. Я видела его в каком-то ужасном логове, среди подпольных магов.
Моя рука инстинктивно тянется к ней, но Арлетт отстраняется. Она поднимает бровь:
— А что ты сама делала в ужасном логове среди подпольных магов? Слушай, хотя бы не притворяйся, что ты обо мне беспокоишься, ладно? Не после того, как заперла в горящем здании.
— Я не знала, что оно загорится. Мне дико жаль.
Мне жаль, но я не чувствую себя виноватой. Я и сейчас поступила бы так же. Нечего Арлетт было делать там, наверху, с телом мага. Она не создана для этого. А если бы я её не заперла, она бы не смогла проигнорировать задание.
— Я не знала, что оно загорится. — Это единственное, что меня угнетает.
Арлетт смеётся сухо, почти беззвучно.
— Потому и нельзя запирать людей. Вообще нельзя, понимаешь? На то и существуют правила пожарной безопасности. А, что я тебе объясняю. Участвуй в своей гонке, только меня в это не втягивай. Даже Сэсс считает это очень плохой идеей. Не такой уж он и опасный, получается? Он хотя бы честен со мной, в отличие от тебя. Я на пляж.
Она резко разворачивается и идёт к мотоциклу. Её шаги быстрые и решительные. Маг, с которым она пришла, ждёт её победно, вальяжно. Затем мотоцикл рычит и трогается с места. Рыжий хвостик бьётся на ветру, когда они уезжают.
Я вдыхаю ночной воздух и вслушиваюсь в гул мчащихся по улицам машин. Проклятье. Если она так ищет дурной компании, уж лучше бы это всё-таки была я.
Перед самой церемонией открытия гонки Вилайна вызывает всех компаньонок на помощь в сборах. Мы суетимся над её образом, стараясь создать безупречный вид. Одни готовят ванну и натирают кожу госпожи ароматными маслами, другие подбирают косметику.
Мне выпадает честь расчёсывать длинные, серебристо-серые волосы, ещё влажные после мытья. Я стараюсь быть аккуратной, но мои руки движутся слишком резко, к тому же дрожат. В конце концов расчёска застревает в волосах и рвёт их.
— Осторожнее! — вскрикивает Вилайна. — Ты делаешь мне больно.
— Прошу прощения, госпожа.
Вилайна сердито цокает языком и отворачивается, чем делает себе только больнее. Её настроение явно оставляет желать лучшего. Она надеялась сорвать эту гонку, но теперь вынуждена изображать достойную и непредвзятую правительницу. Раздражение сквозит в каждых её движении и взгляде.
Мои ошибки только усугубляют её злость. Я не привыкла к таким обязанностям, и нервы никак не дают сосредоточиться. Чувство надвигающейся беды нарастает с каждой минутой. Не то чтобы я боялась, но... тревога выматывает.
Я знаю, что мне придётся участвовать в гонке, и это совсем не радует. Я лихорадочно обдумываю, есть ли способ безболезненно выбыть. Вот только когда Вилайна узнает о моём участии, ничего уже не выйдет отыграть назад. Не могу избавиться от мысли, что попала в ловушку. Теперь придётся играть по чужим правилам. По крайней мере, спонтанные реакции даются мне лучше обдуманных планов...
Когда причёска готова, служанки принимаются за макияж. Вилайна видит в моей руке кисть и фыркает:
— Даже не думай. Чего встала? Иди принеси мне платья.
Я подчиняюсь, направляясь к гардеробной с вешалками.
Вскоре наступает пора помогать госпоже облачиться, и я подношу ей выбранное платье. В тот самый момент, когда я застёгиваю платье на спине, что-то упирается мне в руку. Это крошечная булавочка для подгонки нарядов. На секунду я замираю.
Что, если я доведу хозяйку окончательно? Тогда она накажет меня и не возьмёт с собой на эту проклятую церемонию.
Как раз то, чего бы мне так хотелось сейчас.
Я будто случайно колю хозяйку в обнажённый бок, и та дёргается. Оборачивается, пытаясь понять, что произошло. Лицо её некрасиво кривится.
— Ах ты мелкая дрянь! — рявкает хозяйка. — Ты меня поранила?! Девочки, проверьте, есть ли кровь?
Служанки тут же бросаются к ней и отталкивают меня в сторону. Кровь есть — одна мельчайшая бусинка, но они поднимают такой шум, будто я нанесла ей смертельную рану. Это даже забавно.
— Твои руки — просто катастрофа. Я подозревала, что с тобой будут проблемы, всё-таки не каждый решится взять под крыло бродяжку без малейшего представления о жизни в обществе. И я как могла закрывала глаза на твои выходки, на вечные исчезновения. Но с меня достаточно. Даже не мечтай о поездке, — шипит Вилайна, сверкая глазами.
Я рассыпаюсь в извинениях, когда пячусь из ванной.
Убравшись подальше, я забегаю в ставшую моей личной спальню и меряю её шагами. Всё внутри сжимается от гнева и отчаяния. Что я наделала? Я разозлила Вилайну. Но всё равно ведь придётся участвовать в гонке. Сэсс сказал, они при любом раскладе найдут меня по метке и приволокут туда.
О, хаос, почему с каждой минутой пребывания в этом проклятом городе я всё дальше от цели и ближе к краю?..
Как же я всем рискую из-за глупого мага. Как же я его ненавижу.
Он, конечно, хочет, чтобы в ходе гонки я умерла. Хочет убить меня чужими руками, ведь не может сделать этого сам. Да, убивать госпожу — нельзя, а вот толкнуть в портал — очень даже можно. В случае чего он даже в праве сжалиться и спасти меня, чем тоже аннулирует клятву. Он в любом случае от меня избавится.
А вот мои перспективы не так сияют. Чтобы выжить и оставить мага у ноги, мне придется... выгрызть себе место в Пентаграмме. Завоевать со всеми этими идиотскими инструментами, которые он мне любезно оставил.
С парочкой уроков этикета и неудобным платьем.
Я кошусь на свою кровать, где под одеялом спрятано это несчастное платье. Потом приближаюсь к нему, как к ядовитой гадюке.
Его задумка с посланницей — просто наглость, никто на неё не клюнет. Впрочем, со мной этот его подход почему-то срабатывает... Маг всё не устаёт меня обманывать, а я не устаю вестись на это, как дитя.
Я срываю платье с кровати и швыряю его на пол. Оно опадает грустной лужицей нежной ткани. И, странно... из складок выкатывается несколько красных крупиц. Это крошки сердец. Как они здесь оказались?!
Я быстро понимаю: маг. Но когда мы виделись в последний раз, у него не было никаких крошек. Только угощение в виде коктейля.
Он что, был в моей спальне?
Трогал мою кровать?
Со мной или без меня?..
Что хуже, даже не знаю.
Но ведь выходит, он не оставил меня беспомощной и бессильной. Я ухмыляюсь.
Я выбираю одну крупицу, самую маленькую. Стараясь не думать о том, что она собой представляет, я кладу её на язык и проглатываю, как таблетку. На вкус крупинка не совсем такая, каким в прошлый раз показался мне напиток. Это, скорее, чистый сахар.
И я снова оказываюсь пьяна. Снова на пике. Легко сбрасываю форму и наряжаюсь, причёсываюсь перед зеркалом. Подкрашиваю глаза чужой косметикой, забытой в душевой. Я так красива. Как лучшая часть мира.
Теперь мне нужно как-то добраться к месту проведения церемонии, вот только я даже не знаю, где точно она проходит. Я выглядываю в окно и вижу, как лимузин Вилайны трогается с места и едет в сторону Зала Пентаграммы.
Что ж, с такой-то скоростью я обгоню её даже пешком.
Церемония открытия гонки. Произнося это про себя, я представляю что-то помпезное, что-то в стиле божеств, которыми правители так стремятся казаться. Но уже по дороге к арене становится ясно, что ничего подобного не ожидается.
Это больше похоже на бунт, чем на официальное мероприятие. Сотни, тысячи гостей штурмуют центр и толкаются в сумасшедшей давке. Все они нервные, напряжённые, предвкушающие. Громко скандируют неразборчивые лозунги и при каждой возможности хвастаются метками на руках.
Они пришли не слушать пафосные речи. Они пришли за своим правом. Правом оторваться в то единственное время, когда им позволено проявлять свои силу и жажду власти. Когда их спускают с цепей.
Я их внимательно рассматриваю. В основном молодёжь, нарядная. Надели свои лучшие костюмы, соорудили сложные причёски, нанесли поистине боевой раскрас. Кто-то носит жутковатые, дикие костюмы, напоминающие животных. Многие выглядят, как будто готовы вступить в бой прямо сейчас, их глаза искрятся решимостью и азартом. Они и меня заражают.
Атмосфера происходящего, мягко говоря, сходит с ума.
Кто-то кричит:
— Делайте ставки!
Тут же слышится:
— Все деньги на Леонарда Харда!
— Без проблем, дружище. Но коэффициент будет очень маленький. Фаворит, сам понимаешь.
Бедная Вилайна. Никто здесь не боится очередного теракта её нового дружка Даркхейта. А если и боятся, то явно готовы рисковать. Но, если честно, они сами скорее угроза. Я замечаю, что металлические баррикады уже оклеены листовками и облиты краской, а вдали дымятся подожженные авто. Кто-то явно не смог удержать свой темперамент до начала всего.
Звучит музыка, похожая на сирену. А может быть, это и есть сирена. Из-за криков не понять. На всех зданиях центра работают экраны, они транслируют всего две надписи: "Гонка" и "Скоро второй этап".
Постепенно я замечаю, как реальность меняется. Я вдруг вижу, слышу, чувствую, как в окружающих горят и бьются сердца. Это дикость. Маги, что, всё время всех так видят?!
Размышлять об этом некогда. Массивные двери Зала Пентаграммы открыты настежь, пропуская потоки пришельцев на круглую площадку с нарисованной звездой. Однажды я там уже стояла. Правда, тогда всё пространство пустовало, а теперь и крошке некуда упасть.
Под куполом арены подвешены огромные бархатные баннеры, колонны пьедесталов украшены лентами в той же тёмно-серой и красной гамме. Всё вокруг стремиться напомнить, что сегодня за день. Как будто можно запамятовать.
Глашатай сообщает, что все отмеченные должны собраться на нижнем ярусе Зала. У каждого будет время представиться правителям и сказать своё слово, но только в выбранном порядке.
Я прячусь на одной из потайных лестниц. Не хочу выходить на площадку.
После представления всех Лучей Пентаграммы пятно света останавливается на Айсадоре. Она зачитывает открывающую речь, и постепенно шум стихает, уступая место словам, которые, надо признать, звучат довольно мощно и вдохновляюще.
— Много сотен лет назад мир пребывал в губительном хаосе. Волшебство, не сдерживаемое никакими рамками, разрушало города и целые государства. Это было время, когда планета впервые оказалась на самой грани гибели из-за глобального катаклизма.
И тогда над всеми взошли Пятеро Первых. Согласно легенде, это были маги, которые превосходили других не только в силе, но и в мудрости. Они были воплощениями пяти великих добродетелей: чистоты, мудрости, щедрости, силы и жизнелюбия.
Лавиния Чистая олицетворяла чистоту помыслов и действий. Она стремилась к порядку, очищала всё вокруг себя от скверны.
Терон Защитник был воином и щитом для слабых. Он вёл непримиримую борьбу со злом.
Рейн Просвещённый делился мудростью. Его труды были настоящими сокровищами для учеников.
Дариус Щедрый приносил процветание. Его земли всегда были плодородными, а последователи — сытыми.
Неунывающая Серафина дарила радость и праздник. Даже в самую тяжёлую минуту она могла воскресить надежду на лучшее и исцелить скорбящие сердца.
Эти пять магов поняли, что только объединив свои силы, они смогут справиться с катастрофой. И они заключили союз, создав Пентаграмму — печать, которая связала их сущности в единое целое.
Форма звезды укрепила связь и равновесие между их аспектами. Каждая вершина символизировала одного из магов, а пересечения линий показывали их взаимодействие и взаимное влияние.
Из Пентаграммы нельзя уйти. Нет способа кроме смерти. Но к, сожалению, даже самые могущественные не вечны. И когда кто-то из них уходит, звезде нужна новая точка опоры. Гонка за это почётное место — наш древний ритуал.
Но у становления частью печати есть побочный эффект. Это очень тёмный, противоестественный узел судеб, и вплести себя в него — великая жертва. Сделавший это, уже не сможет довольствоваться собой и обрести покой в отрыве от других. Он станет частью единой личности, разбитой на пять частей. И, поскольку мы далеки от добродетелей Пятёрки Первых, эта личность без конца истязает саму себя.
Таким образом, жертва, которую вы принесёте в Гонке, будет только первой.
Прежде всего — долг. Только он может дать привилегии.
Слава Кримзон-Сити!
Зрители и участники хором повторяют за ней последнюю фразу. Я ловлю себя на том, что почти шепчу уже ставший привычным лозунг.
Затем начинается парад участников. Толпа расступается к краям зала, и каждый выходит в центр звезды, под ослепляющий луч прожектора. Наверное, очередность им подсказывают поводки, иначе откуда такая дисциплина?..
Участники представляются и коротко говорят о себе. Каждый заявляет, почему именно он достоин этого места, и, честно говоря, таким самооценкам не зазорно позавидовать. Вскоре поток имен и пассажей в духе "Никто не устоит перед моей мощью" начинает меня утомлять, я даже зеваю. Но зрителям всё нравится — они аплодируют. Маги Пентаграммы тоже изображают радость.
Наконец поток участников подходит к концу. Уверена, что все уже позабыли и имена, и громкие обещания. Но глашатай не спешит завершать парад. Он чего-то ждёт.
Уж я-то знаю.
— Дамы и господа, не хватает последнего участника. Просьба к последнему участнику выйти на площадку.
Все принимаются оглядываться. Я чувствую их любопытство: кто же этот неявившийся?
В горле пересыхает, капли пота стекают по вискам. Я всегда гордилась своей стойкостью, но сейчас чувствую, как вся моя уверенность рушится. Я не думаю, что готова. Не прямо сейчас.
— Пожалуйста, не тяните время. Последний претендент, выйдите на площадку! — голос глашатая звучит уже раздражённо.
Я представляю, как снова окажусь там, в центре, под ослепительным светом. Внезапно все мои чувства обостряются до предела. Мир замедляется. Каждая мысль кажется мне невероятно отчётливой и ясной. Потому что я вдруг слышу её — некую сущность, субстанцию, поселившуюся в глубине моего сознания. Она похожа на красную дымку, которая заполняет разум в моменты ярости. Её голос — власть.
Ты боишься, жалкая.
Ты дрожишь, словно мышь. Но мы с тобой — не мышь.
Мы гораздо больше и опаснее, чем они себе воображают.
Мы не просто выйдём на эту арену, мы её захватим. Станем их кошмаром.
Это они — мыши. Пусть они дрожат.
Прежде я сопротивлялась этому чужеродному потоку, потому что он ещё ни разу не посоветовал ничего хорошего. Он гнусный, испорченный, порочный. Сперва он даже пытался убить меня. Но сейчас, пожалуй, только он и может мне помочь. Поэтому я делаю то, к чему привыкла. Закрываю глаза и бросаюсь на растерзание врагам, в Бездну, в пасть открытого коллектора.
Шагай впрёд. Держи голову выше. Пусть все хорошо разглядят своих новых хозяев.
Я схожу с лестницы делаю шаг вперёд. На глянцевом камне площадки стук каблуков отдаётся особенно громко. Подол платья тесно обнимает ноги.
Хотела бы я появляться только так. Это совсем другое дело. Всё-таки притворяться убогой — не моё. И мне даже не нужно делать из себя крутую штучку, как думает маг. Хоть во мне и нет настоящих магических сил, я ничем не отличаюсь от магов. Меня тоже гонит вперёд отравляюший импульс. Он сквозит во мне, как электричество.
Моё тело больше не сжато в оборонительной стойке. Не выжидает момент для удачного прыжка. Я теку, как вода. В восторге от самой себя я касаюсь пальцами бедра, затем плавно веду линию до талии. Глажу шею и медленно поправляю струящиеся за плечами волосы. Изгибаю губы в лёгкой, едва заметной усмешке. Так и иду, пока не оказываюсь в центре звезды.
— А вот и я, — произношу не без удовольствия.
— Это какая-то шутка? — недоумевает Рук.
— О, детка, миленький наряд, — цедит Вилайна. — Понимаю, ты расстроилась, что я не взяла тебя на церемонию. Но ты лучше отойди в сторонку, поскольку мы тут очень заняты.
Хозяйка явно бесится, но пытается сохранить лицо. Понимая, что я не двигаюсь, Вилайна расплывается в совсем уж искусственно-добром выражении:
— Ах, простите её, это моя служанка. Бедняжка душевно больна. С ней такое бывает. Она даже не помнит, кто она такая.
— К слову об этом. Я вспомнила, кто я.
Говори! — требует голос. — Говори то, что они боятся и хотят услышать. Ты — их зловещая мечта.
А затем он произносит моими губами:
— Спасибо госпоже Айсадоре Торн за микстуру, которая очистила мой разум и вернула память. Теперь мне есть что вам сказать. Я единственная и настоящая посланница Бездны, та, кто пришла спасти этот город от гибели. Пришла из самого Вне, чтобы подарить вам новую надежду.
Я чувствую, как слова резонируют в зале. Как отдаются, отражаются между рядами.
— Что ты несёшь, дорогая? — не сдаётся Вилайна. — Я бы увидела в тебе ту или иную силу, если бы она была.
— Тогда присмотритесь ещё раз.
Подняв руку, я демонстрирую метку и наблюдаю за лицами собравшихся.
Правительница Знаний и Тайн всегда была сдержанной, всегда знала больше, чем казалось на первый взгляд. Даже сейчас лицо Айсадоры остаётся почти непроницаемым, но я вижу, как её глаза чуть расширяются. Легкая, едва заметная складка между бровями выдаёт удивление. Предполагаю, она знала, что так будет, но не ожидала, что я появлюсь так нагло.
Боун, напротив, не скрывает своей реакции. Его челюсти сжимаются так, что грозят сломаться. Он всегда подозревал, что со мной что-то не так, но такого поворота не ожидал.
Рук, наивный и славный, смотрит на меня почти по-детски. Его рот приоткрыт, а во взгляде нет ни капли плохого, только чистое изумление.
И, наконец, Вилайна. Моя хозяйка глубоко задета и оскорблена. Я вижу шок и брезгливую ярость. Кажется, я предала нечто большее, чем просто присягу. Я осквернила её высокомерие и снисходительность, привычку недооценивать всех, кроме себя. В её взгляде я вижу краткое признание моей победы. Кажется, она едва сдерживается, чтобы не закричать.
Зрители тоже шокированы. Все начинают шептаться.
— Пришло время перемен, — заканчиваю я. — Пришло время Бездны.
Теперь улыбнись. Пусть они запомнят этот момент. Пусть они знают, что увидели что-то уникальное, что-то, что они не забудут. Никогда.
И я улыбаюсь.
Глашатай что-то мычит в микрофон. Похоже, он попросту не знает, что и сказать. Публика обеспокоенно переговаривается. Маги вокруг меня тоже начинают злиться — ещё бы, ведь я всех затмила. Я кожей чувствую, что несмотря на триумф, принимают меня с холодом. Даже с испугом. Я добилась внимания, но отнюдь не доброго. Кажется, у меня вышло настроить и зрителей, и конкурентов против себя.
— Сто-о-оп! — кричит Вилайна. — Перерыв на срочное совещание.
Зрители одобрительно галдят, когда стражники берут меня под руки и волокут из зала.