глава 1: Формула контракта.
Глава 1: Формула контракта.
Барселона пахла паэльей, солнцем и слишком крепким кофе.
Амели Родригес стояла у окна гримёрки, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Внизу по тротуарам растекалась медлительная каталонская жизнь: велосипедисты, шумные террасы, дети в футболках «Барсы». Много футболок. Слишком много. Ну, а чего ещё ожидать? Каталония гордится Барсой. Чересчур.
Её передёрнуло.
Она родом из Мадрида. Футбол был не то чтобы частью её жизни, но там поддерживать «Реал» было так же естественно, как пить воду или дышать воздухом. Это не вопрос любви.
А теперь она — в сердце «вражеской» территории. И подписала контракт с Nike, пока только на съёмку рекламы вместе с кем-то из футболистов Барселоны.
Сначала она смеялась. Потом — отмахивалась. Сейчас — злилась. На себя.
—Амели, макияж готов? — девушка из команды заглянула внутрь, —Через десять минут начнём.
—Кто будет из футболистов? — спросила она как можно небрежнее, хотя сама почувствовала, как напряглись плечи.
—Кто-то из молодёжки, не знаю его. Нам сказали, что он перспективный, — пожала плечами ассистентка, —Зовут, кажется, Эктор.
Эктор. Имя прозвучало остро. Жёстко. Почти как приказ.
Амели выпрямилась, скользнула взглядом по своему отражению. Чёткие скулы, волосы собраны в высокий пучок, губы чуть подкрашены. Сильная, сосредоточенная. Не девочка. Женщина.
Сегодня она никому не уступит кадр.
Студия располагалась прямо у побережья — в старом промышленном здании, превращённом в стеклянную коробку. Внутри — беспорядок глянцевого хаоса: вспышки, кабели, люди с гарнитурами, беготня.
Амели вошла в зал с выверенной грацией. Каждый её шаг был осознанным, как будто она ступала по подиуму, а не по чёрной прорезиненной плитке.
Она уже привыкла к взглядам — одобрительным, завистливым, голодным. Но этот — был другим.
Глухим. Тяжёлым. Отстранённым.
Он сидел на скамье у одной из декораций. В спортивной форме. Лицо в пол-оборота, глаза опущены. Как будто он здесь случайно. Или — против воли.
Эктор Форт.
Она знала это имя — нашла его в instagram пока её красили. У него красивая внешность — больше модель, чем футболист. По крайней мере так о нём говорят.
И вдруг он поднял глаза.
Они оказались темнее, чем она ожидала. Острые. В них была затаённая усталость. И что-то ещё — что-то, что кольнуло её прямо под рёбра.
—Амели, — сказала она первая, подошла ближе, протягивая руку, —Приятно познакомиться.
Он медлил. На секунду дольше, чем следовало. Затем всё-таки пожал руку — быстро, почти не прикасаясь.
—Эктор, — ответил он отрывисто, —Взаимно.
—Ты раньше участвовал в съёмках?
—Нет. Обычно на ней бывают игроки основы.
Голос был спокойным, но под кожей вибрировала горечь. Она уловила её, как будто чувствовала частоту, недоступную другим.
—Думаю, скамейка сегодня отменяется, — сказала она и позволила себе лёгкую полуулыбку, —Здесь и сейчас ты в главной роли.
Съёмка началась с простых постановочных кадров: они стояли спиной к спине, потом бок о бок, потом — смотрели друг другу в глаза. Камера ловила ракурсы, свет играл бликами на коже.
Но что-то не срабатывало.
—Слишком холодно, — сказал режиссёр, —Больше энергии. Это For the fearless, а не похороны.
Амели почувствовала, как в ней закипает раздражение. Она знала, как работать. Знала, как выглядеть дерзкой, сильной, желанной. Проблема была — в нём.
Эктор смотрел мимо неё. Держался как в тренировочном лагере: правильно, формально, но будто между ними броня.
—Прости, но... ты всегда такой? — прошептала она, когда камеры на секунду выключились.
—Какой?
—Как будто тебя сюда насильно притащили.
Он повернулся к ней. И впервые — по-настоящему — встретился со взглядом её голубых глаз.
—А если да?
—Я тогда уйду первая, — усмехнулась она, —Чтобы не мешать твоему страданию.
Он не ответил. Но уголок его рта дрогнулся. Едва-едва.
Следующий сет был более интимным. Они должны были стоять ближе. Его рука — у неё на талии. Её ладонь — у него на груди. Мгновенные прикосновения, словно танец на лезвии ножа.
И тут случилось нечто.
На миг — не больше — она почувствовала, как его пальцы дрогнули. Как будто он хотел отстраниться. Или, наоборот, остаться дольше.
—Ты в порядке? — спросила она тихо, почти шёпотом, когда камеры сменили ракурс.
—Я просто не люблю… быть не собой.
—Тогда будь собой.
—Собой? — он усмехнулся коротко, с той самой горечью, —Собой я был, когда сидел на лавке, пока вся страна смеялась, что я — не футболист, а «манекен». Так что нет, спасибо. Лучше уж кем-то другим.
Амели замерла. Она не знала, что сказать. Потому что в его голосе было слишком много того, что она знала на вкус.
Недоверие. Презрение к себе. И глухая, отчаянная боль.
—Ты знаешь, что я из Мадрида? — тихо сказала она.
—Уже передумал с тобой работать, — буркнул он, но беззлобно.
—А я не знала, что когда приеду сюда, первое настоящее движение — будет от тебя. Даже если ты его не замечаешь.
Он посмотрел на неё. И на этот раз — по-другому. Как будто проверял. Взвешивал. Считывал.
Секунда. Две.
Камера вспыхнула.
И в этот момент — на долю секунды — их взгляды встретились не для сцены.
А для чего-то большего.
Для начала.
Съёмки закончились позже, чем планировалось. В студии стало тихо, люди расходились, убирали оборудование, кто-то потягивал воду, кто-то уже листал ленту в телефоне. Амели вышла на террасу второго этажа — из окна открывался вид на море и крышу соседнего дома.
Ветер трепал её чёрные волосы. Она закрыла глаза — и на секунду показалось, что этот город пробирается под кожу. А может и не показалось..
—Тебе идёт Барселона, — вдруг сказал кто-то позади.
Она обернулась. Эктор стоял, опершись на косяк двери. Руки в карманах, взгляд — прищуренный, изучающий.
Не флирт. Не показуха.
Как будто он сам удивлён, что сказал это.
—Я думала, ты уже убежал в свою скамейку, — усмехнулась она, но мягко.
Он фыркнул.
—Сегодня я был в центре внимания. Исторический момент.
Они на мгновение замолчали. Ветер с моря донёс крик чаек.
—А почему ты… всё ещё тут? — спросила она, —В «Барсе», я имею в виду.
Он приподнял бровь.
—Странный вопрос.
—Ну… — она пожала плечами, —Ты говорил, что почти не играешь. Пресса тебя не щадит. Да и кажется, ты не особо счастлив. Почему бы не перейти в другой клуб? Где поверят. Где дадут шанс.
На лице Эктора что-то дрогнуло.
Он отвернулся к окну, постучал пальцами по перилам.
—Ты ведь из Мадрида, — сказал он, почти упрекая, —Тебе не понять.
Амели хмыкнула.
—Так объясни мне.
Он резко обернулся. Его взгляд был не злым — но острым, колющим.
—Для тебя "Реал" – это клуб твоей жизни. Победы, деньги, звёзды на афишах. Ты этого даже не выбирала – ты просто родилась в Мадриде и с молоком матери впитала это. Белые футболки, Еврокубки, Бекхэм, Роналду, блеск. Всё по высшему разряду.
—А что в этом плохого? — чуть прищурилась она.
—Всё, — он сделал шаг ближе, — Барса – это не просто клуб. Это сопротивление. Это – голос Каталонии, который десятилетиями пытались заткнуть. Мы – не из системы. Мы против неё.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он продолжил, горячо, быстро:
— Нас не покупают. Нас растят. Ла Масия – это не просто академия, это семья. Там ты учишься не только играть, ты учишься быть. Мы не получаем всё сразу. Мы сидим, ждём, работаем. И если ты недостаточно хорош – тебя не выгоняют. Тебя терпят. Учат.
—И осуждают, — тихо вставила она.
Он замер. Глубоко вдохнул.
—Да. Осуждают. Молчат. Иногда даже ломают. Такова цена успеха.
Он посмотрел на неё в упор.
—Но всё равно… Барса – это кровь. Это родина. Ты не уходишь от семьи только потому, что тебе тяжело.
Амели молчала. И впервые почувствовала — не раздражение, не спор, а уважение.
Этот парень, которому всего восемнадцать, несёт в себе не просто имя клуба.
Он — часть чего-то большего.
Он — корень.
Она же — ветер.
—Наверное, ты прав, — сказала она после паузы, —Я не пойму.
Он посмотрел на неё долго. И неожиданно мягко произнёс:
—Но ты хочешь.
—Хочу.
Между ними повисла тишина. Честная. Живая.
Она снова посмотрела в окно. Город уже не казался ей чужим.
А он, странный мальчик с колючими словами и невидимой болью, — уже не казался ей просто игроком из дубля.
Он был чем-то… гораздо большим.