Быстрая и неукротимая

Когда Алан свернул с основной дороги, пейзаж сменился резко. Вместо аккуратных фонарей — блеклые, мигающие лампы над старыми складами. Асфальт треснутый, в некоторых местах прямо на бетон легли тонкие полосы резины — следы от шин. Чем дальше они ехали, тем громче становился звук двигателей — низкий, вибрирующий, будто под кожей.

А потом, словно за поворотом открылась другая вселенная.

Площадь перед заброшенной промышленной зоной была забита машинами — мощными, блестящими, и каждая как будто хвасталась характером своего владельца. Тут были и японские легенды вроде Nissan GT-R и Toyota Supra, и мускулистые американцы вроде Dodge Charger, и даже пара итальянцев. В воздухе пахло бензином, гарью и адреналином. Свет фар резал тьму, отовсюду звучала музыка — гремел хип-хоп, где-то дальше орали динамики с техно. Люди стояли кучками, смеялись, обсуждали, снимали сторис.

Толпа была разношёрстной: парни в чёрных худи, девушки в коротких топах и кожаных куртках, у некоторых яркие волосы, пирсинг, у других — просто спокойный взгляд с сигаретой в зубах. У многих были наушники в ушах, а в руках — энергетики или пиво. Атмосфера была живой, шумной, плотной — как перед концертом или дракой. Всё гудело от ожидания.

— Добро пожаловать в "другой клуб богатеньких детей", — сказал Алан, припарковываясь между черной Mazda RX-7 и матовой Audi R8. — Только здесь всем плевать, у кого какая фамилия. Тут ты — это твоя машина и как ты ею управляешь.

Адель вылезла из машины, её каблуки сразу утонули в мелком гравии, но она шла уверенно. Ветер развевал локоны, а черное платье смотрелось неожиданно уместно — словно она сошла со сцены прямо на трассу.

Она медленно повела взглядом по окружению, как будто сканировала: кто есть кто. Глаза остановились на линии старта — там, окружённый несколькими людьми, стоял Алекс. Его было сложно не заметить: кожаная куртка, спортивные перчатки, волосы чуть растрепаны, лицо сосредоточенное. Он кого-то слушал, кто-то регулировал давление в шинах его Nissan 370Z — машина блестела под светом прожекторов, заниженная, с аэрографией по борту.

— Вот он, — сказал Алан, выходя рядом с ней. — Мерзавец номер один. Только не бросайся на него с кулаками, окей?

Адель усмехнулась, глядя вперёд:

— Я не настолько глупая. Мне просто... нужно напомнить ему, что оставлять меня на дороге — это его первая большая ошибка.

Она сделала шаг вперёд — и весь этот мир скорости, моторов, жара и битов будто распахнулся перед ней.
Дом — остался где-то позади.
Здесь — начиналось что-то совсем другое.

Алекс стоял в самой гуще внимания. Вокруг — девушки, разодетые будто для вечеринки, в обтягивающих нарядах и с яркими губами. Одна висела у него на плече, смеясь в голос, вторая уже тянулась к его губам — и он даже не сопротивлялся, легко целовал, потом, откинув голову назад, сделал хороший глоток из бутылки с чем-то тёмным и явно крепким. Вид у него был беззаботный, нахальный, почти вызывающий — тот, кто знает, что вокруг него вращается эта сцена.

Адель остановилась в нескольких шагах. Зрение сузилось: толпа, свет, машины — всё как будто ушло в фон. Остался только он. Этот самодовольный, раскованный, холодный Алекс. И ярость в ней закипела.

— Ты серьёзно? — прошипела она, подойдя резко, громко, на глазах у всех.

Он повернул голову, усмехнулся.
— Адель. Какая неожиданность. Добралась, вижу?

Но она не дала ему договорить — вскинула руку и со всей силы ударила кулаком ему в грудь. Не лицом — не истерика. Чётко, целенаправленно — в грудную кость, туда, где будто скопилось всё её разочарование.

Он чуть отшатнулся, не столько от боли, сколько от удивления. Улыбка исчезла.

— Ты охренел! — выплюнула она, голос сорвался на крик. — Выкинуть меня на обочину, как мусор, а через десять минут целоваться на капоте с первой попавшейся? Ты что, по жизни такой или это твоё вечернее хобби?

Он перехватил её запястье, но аккуратно — сдержанно.

— Идём, — коротко бросил. — Тут слишком много ушей.

— Не трогай меня!

— Адель. Идём.

Что-то в тоне было жёстким. Без фальши. Не угроза — а контроль. Он оттянул её в сторону — через толпу, мимо машин, вдоль старой кирпичной стены, туда, где никто не толпился. Там было полутемно, слышались только гул моторов и далёкий рокот басов.

Он отпустил её руку. Она сразу отпрянула, будто обожглась.

— Ты хочешь поговорить? — её голос дрожал, но уже не от страха — от сдержанной ярости. — Или снова исчезнешь, как только станет неудобно?

Алекс посмотрел на неё. Теперь без улыбки. Без маски.

— А ты хочешь, чтобы я сказал «извини»? Чтобы стал в стройный ряд «не таких», которые будут ходить за тобой по пятам и страдать от чувства вины?

— Я хочу, чтобы ты просто вел себя как человек, а не как...

— Как кто? — резко перебил он. — Как тот, кого ты придумала в своей голове за эти пару часов?

Он подошёл ближе, глаза в глаза.

— Я не твой спаситель. Не твой герой. И уж точно не тот, кто будет оправдываться за то, что ты до сих пор не научилась отпускать.

Она молчала, дыша быстро, глядя в его глаза — зелёные против его тёмных, и между ними всё ещё была тишина, наполненная напряжением, как перед стартом гонки.

— У тебя характер, — сказал он тише. — Это видно. Только ты его тратишь не туда.

— А ты тратишь себя на дешёвые понты и девушек, которым всё равно, кто ты есть.

— Зато они не строят из себя святую.

Он отвернулся на мгновение, посмотрел на трассу, потом снова — на неё.

— Поехали со мной. Один круг. Без слов. Без претензий. Просто — за руль. Хватит смотреть. Ты же не просто злая. Ты по-настоящему скучаешь. По этому.

Адель замерла.

Он бросил ключи ей в ладонь.

И это была её точка выбора.