„Урок биологии и проверка границ"
**Сцена: Урок биологии и проверка границ**
Рейм откинулся в кресле, его взгляд смягчился. Вопрос явно задел какую-то его, скрытую от всех, жилку натуралиста.
— Бибизяны, — начал он, и в его голосе послышались отголоски лектора, — роют норы в корнях самых крупных деревьев на восточном склоне. Там почва мягче. Они создают целые лабиринты, и в самую сердцевину не проникает ни вода, ни ветер. Долгопяты... — он слегка улыбнулся, — они наоборот. Ищут самые густые кроны, сцепляются ветками, образуют живой шар. Их не сдувает, они качаются, как единое целое. Галаго — те практичнее. Они отбирают дупла у дятлов и расширяют их. Умелые архитекторы. У каждого вида своя стратегия. Выживает не самый сильный, а самый адаптивный.
Он говорил с нескрываемым уважением к этим маленьким существам, и это была редкая, неприкрытая часть его натуры.
Сериз слушала, завороженная, а затем ее взгляд стал хитрым. Она поймала ниточку.
— Стратегия... — повторила она задумчиво. — А у нас какая стратегия, Рейм? Сидеть в самой крепкой норе и не подавать признаков жизни? — Она сделала паузу, играя с краем пледа. — Но даже у самых осторожных зверей есть... сигналы. Для своих. Чтобы знать, что сородич жив.
Она посмотрела на него прямо.
— Мы можем... позвонить Кермену? — выдохнула она, как будто это спонтанная идея. — Только ему. Он же твой. Он же партнер. Он не предаст. Я... я просто услышу другой голос. Узнаю, что там, в мире, все еще есть люди. Это же безопасно, да? Он же и так в курсе всего?
Ее логика была безупречной и крайне опасной. Она проверяла границы, используя его же аргументы против него.
Рейм замер. Внутри него все сжалось. Он ведь *только что* висел на телефоне с Керменом, ночами напролет «ноя» ему о ней. Мысль о том, чтобы свести их, чтобы его друг услышал *ее* голос, чтобы между ними возникла прямая связь... это было одновременно страстно желанно и чудовищно рискованно.
Он видел ее умный, изучающий взгляд. Она не просто просила. Она тестировала его. Играла в его же игру на выявление слабостей.
— Нет, — его голос прозвучал резко, почти по-звериному, и он тут же взял себя в руки, смягчив тон. — Кермен — точка входа. Канал, который я использую. Единственный. Если я подключу к нему тебя, он превратится в уязвимость. Для тебя. Для него. Митчел знает о нашей дружбе. Он будет мониторить его вдвойне. Любой исходящий от него сигнал, любой входящий к нему звонок... это ловушка. — Он посмотрел на нее с безжалостной прямотой. — Мое общение с ним — необходимость. Твое — роскошь, которую мы не можем себе позволить. Пока.
Он солгал. Вернее, сказал полуправду. Его звонки Кермену были не только необходимостью. Они были потребностью, слабостью, исповедью. И мысль о том, чтобы делиться ею даже с ним, была невыносима. Кермен был *его* убежищем. Его личным галаго. И он не был готов впускать туда никого, даже ее.