Х
Рейм шагнул в комнату, его глаза, темные и непроницаемые, остановились на ней. Он проигнорировал Зиту, которая демонстративно повернулась к нему боком, продолжая шипеть – глухое, протяжное рычание, как из-под земли. В его взгляде она видела не мрачность, но ледяное, пылкое** предвкушение. Он не говорил. Его взгляд скользнул по её расслабленной фигуре на ковре, затем вернулся к её глазам. Там, в этом взгляде, она видела безмолвный приказ.
Медленно, с той величественной грацией, которая выдавала его внутреннюю жесткость, он опустился на одно колено прямо перед ней. Трость, словно продолжение его воли, мягко стукнула о паркет рядом. Он не просто подготавливал «инструмент», он *переключал ее* в режим «объекта».
Его рука потянулась не к ней, а к лежащим рядом предметам. Шелковое мини-платье цвета полуночного неба, парик холодного блонда с мягкими волнами, каблуки оттенка гнилой вишни – Рейм подхватил их, небрежно, но с точностью, разложил перед ней на ковре, как художник раскладывает краски перед чистым холстом.
Затем он поднял глаза на неё. В его темных омутах уже не было мрака, а скорее этот самый пылкий огонь. Он не произнес ни слова. Его правая рука, медленно, почти ласково, но с недвусмысленной властностью, скользнула к её талии, слегка сжала её, а затем потянула вверх, поднимая Сериз с ковра. Ее собственные руки легли ему на плечи, не сопротивляясь. Она чувствовала, как её сердцебиение ускоряется, не от страха, а от осознания того, что начинается их игра. Та игра, в которой он — дирижер, а она — его инструмент, его шедевр.
«Сегодня ночью, Сериз, ты станешь моей королевой. Той, которая принадлежит только мне», – его голос был низким, почти шепотом, но каждое слово прозвучало как высеченное в камне. Это был не вопрос, а констатация. И ей это нравилось. Нравилось чувствовать себя этой королевой из его мира, его тенью, его воплощением.
Он начал с её волос. Его пальцы, холодные и точные, распустили заколки, которыми была собрана часть её голубых прядей. Сериз закрыла глаза, чувствуя, как его прикосновения скользят по её коже, как освобожденные локоны падают на спину. От каждого его касания по её телу пробегал электрический разряд, смешивая трепет подчинения с предвкушением наслаждения. Он не проявлял поспешности, каждый жест был продуман, каждый взгляд — приказом.
Стянув с неё домашнюю, небрежную одежду, Рейм отбросил её в сторону, не удостоив и взглядом. Перед ним теперь стояла её хрупкая фигура, голая, уязвимая, но при этом излучающая странное спокойствие и готовность.
На голое тело он надел ей корсет. Черный, атласный, с жесткими кордовыми вставками, он плотно обхватывал её талию. Сериз втянула живот, подчиняясь безмолвному требованию. Рейм методично затягивал шнуровку, его пальцы скользили по её спине, туго стягивая ткань, пока её грудь не оказалась приподнята, а талия не приобрела невозможную, осиную форму. Дышать стало тяжелее, но она не жаловалась. Это ощущение давления на её тело было еще одним напоминанием о его власти.
За затемненными стеклами прихожей мелькнул неоновый отсвет уличного фонаря. Рейм не обращал на это внимания. Его движения были сосредоточены, его взгляд – на ней одной. Когда корсет был затянут, он словно оценил свое творение, проведя рукой по гладкому материалу.
Настал черёд пояса верности. Холодный металл коснулся её кожи. Рейм ловко, с опытом, закрепил кожаные ремни вокруг её бедер, пропустил их между ног. Втулки – одна анальная, другая вагинальная – заняли свое место. Сериз вздрогнула от непривычного ощущения и легкой боли. Он затянул их туже, чем обычно, чем *для начала*. Он наблюдал, как она чуть слышно выдохнула – реакция, которую он искал и находил, каждый раз убеждаясь в своей власти над её телом, над её ощущениями. Это было послание: *даже в самый ответственный момент, когда мы бежим, ты полностью моя, и мои правила действуют*.
Затем он поднял парик. Серебристый блонд, с легкими волнами, выглядел непривычно
на фоне её естественных голубых прядей, что теперь были тщательно собраны и спрятаны под тонкой сеткой. Рейм надел его на Сериз, разгладил волосы, скользнул пальцами по её вискам, заправил непослушные пряди. В отражении большого зеркала, стоявшего в углу, она увидела незнакомку. Хрупкую, блондинку с огромными глазами, втянувшуюся в невозможный корсет, с металлическими оковами меж ног. Это была не Сериз-писательница. Это была Сериз-королева, Сериз-собственность.
Он закончил, протянув ей платье и каблуки. "Одевайся. У нас мало времени." Голос его был всё так же низок, но теперь в нем прозвучала нотка неотложности. Она понимала. Это был не просто вечер, это было начало чего-то, чего-то большого, опасного, и их ритуал был подготовкой к этому неизбежному хаосу.
Зита, успокоившись, наблюдала за происходящим из-под дивана, её голубые глаза сверкали в полутьме, словно два светлячка. Она не шипела. Она ждала, как и Сериз.
Он протянул ей платье. Сериз взяла его, чувствуя холод шелка, но её большие глаза, полные, быть может, немого вопроса, не отрывались от его лица. "Рейм..." – её голос был чуть хриплым, едва слышным. "Что ты задумал?"
Вместо ответа Рейм взял платье из её рук. Его движения были точны, уверенны. Он сам надел на неё шелковое мини, аккуратно расправив ткань по её телу. Ткань ласкала кожу, скользя по изгибам, подчеркнутым корсетом. Платье было идеально по размеру, словно сшито для этого момента.
Когда платье легло, он опустился на одно колено, чтобы надеть каблуки. Сериз наблюдала за ним сверху вниз, за его темными, взъерошенными волосами, за острым профилем.
"Митчел вернулся", – произнес он негромко, застегивая ремешок на её лодыжке. Голос его был ровен, без эмоций, словно он говорил о погоде, но Сериз почувствовала, как по её спине пробежал холод. Упоминание этого имени всегда было подобно удару молнии. "Он снова объявился. Его подручные были замечены возле клуба, возле твоего издательства. Сегодня вечером." Рейм поднял на неё взгляд – темный, но теперь в нём проскользнула молния. "Они ищут тебя."
Он выпрямился, оглядел её с головы до ног, словно оценивая свое творение. В его глазах читалось не просто восхищение, но и странная смесь удовлетворения и глубокой, собственнической тревоги. "У нас нет выбора, Сериз. Мы улетаем на рассвете. На остров." Голос стал жестче, отсекая любые возможные возражения. "Это единственный путь. И ты должна быть готова. Такой, какой я хочу видеть тебя в этом побеге. Чтобы тебе некуда было от меня деться, чтобы ты помнила, кому ты принадлежишь, даже когда мы будем окружены хаосом."
«Ты... ты хочешь, чтобы я была неузнаваемой?» – тихо спросила Сериз, пытаясь распутать клубок его мотивов. В её голосе звучало не негодование, а скорее попытка понять.
Рейм кивнул, его взгляд стал жестче. "Отчасти. Но главное – ты должна чувствовать меня. Каждую секунду. Чтобы никто, даже твои собственные страхи, не могли отвлечь тебя от меня. Чтобы ты была сосредоточена только на нашем выживании. Нас двоих. И чтобы *ты принадлежала только мне*, Сериз. Во всем." Его глаза остекленели, и она поняла, что за этим фасадом хладнокровия бурлит целый океан ярости и собственничества, направленной на Митчела и, ironically, на неё саму.
Он протянул ей руку. "Пора. Кермен ждёт."
Рейм шагнул в комнату, его глаза, темные и непроницаемые, остановились на ней. Он проигнорировал Зиту, которая демонстративно повернулась к нему боком, продолжая шипеть – глухое, протяжное рычание, как из-под земли. В его взгляде она видела не мрачность, но ледяное, пылкое** предвкушение. Он не говорил. Его взгляд скользнул по её расслабленной фигуре на ковре, затем вернулся к её глазам. Там, в этом взгляде, она видела безмолвный приказ.
Медленно, с той величественной грацией, которая выдавала его внутреннюю жесткость, он опустился на одно колено прямо перед ней. Трость, словно продолжение его воли, мягко стукнула о паркет рядом. Он не просто подготавливал «инструмент», он *переключал ее* в режим «объекта».
Его рука потянулась не к ней, а к лежащим рядом предметам. Красное мини-платье из шелка, парик холодного блонда с мягкими волнами, каблуки оттенка гнилой вишни – Рейм подхватил их, небрежно, но с точностью, разложил перед ней на ковре, как художник раскладывает краски перед чистым холстом.
Затем он поднял глаза на неё. В его темных омутах уже не было мрака, а скорее этот самый пылкий огонь. Он не произнес ни слова. Его правая рука, медленно, почти ласково, но с недвусмысленной властностью, скользнула к её талии, слегка сжала её, а затем потянула вверх, поднимая Сериз с ковра. Ее собственные руки легли ему на плечи, не сопротивляясь. Она чувствовала, как её сердцебиение ускоряется, не от страха, а от осознания того, что начинается их игра. Та игра, в которой он — дирижер, а она — его инструмент, его шедевр.
«Сегодня ночью, Сериз, ты станешь моей королевой. Той, которая принадлежит только мне», – его голос был низким, почти шепотом, но каждое слово прозвучало как высеченное в камне. Это был не вопрос, а констатация. И ей это нравилось. Нравилось чувствовать себя этой королевой из его мира, его тенью, его воплощением.
Он начал с её волос. Его пальцы, холодные и точные, распустили заколки, которыми была собрана часть её голубых прядей. Сериз закрыла глаза, чувствуя, как его прикосновения скользят по её коже, как освобожденные локоны падают на спину. От каждого его касания по её телу пробегал электрический разряд, смешивая трепет подчинения с предвкушением наслаждения. Он не проявлял поспешности, каждый жест был продуман, каждый взгляд — приказом.
Стянув с неё домашнюю, небрежную одежду, Рейм отбросил её в сторону, не удостоив и взглядом. Перед ним теперь стояла её хрупкая фигура, голая, уязвимая, но при этом излучающая странное спокойствие и готовность.
На голое тело он надел ей корсет. Черный, атласный, с жесткими кордовыми вставками, он плотно обхватывал её талию. Сериз втянула живот, подчиняясь безмолвному требованию. Рейм методично затягивал шнуровку, его пальцы скользили по её спине, туго стягивая ткань, пока её грудь не оказалась приподнята, а талия не приобрела невозможную, осиную форму. Дышать стало тяжелее, но она не жаловалась. Это ощущение давления на её тело было еще одним напоминанием о его власти.
Затем настал черёд пояса верности. Холодный металл коснулся её кожи. Рейм ловко, с опытом, закрепил кожаные ремни вокруг её бедер, пропустил их между ног. Втулки – одна анальная, другая вагинальная – заняли свое место. Сериз вздрогнула от непривычного ощущения и легкой боли. Он затянул их туже, чем обычно, чем *для начала*. Он наблюдал, как она чуть слышно выдохнула – реакция, которую он искал и находил, каждый раз убеждаясь в своей власти над её телом, над её ощущениями. Это было послание: *даже в самый ответственный момент, когда мы бежим, ты полностью моя, и мои правила действуют*.
Он протянул ей красное платье. Сериз взяла его, чувствуя холод шелка, но её большие глаза, полные, быть может, немого вопроса, не отрывались от его лица. "Рейм..." – её голос был чуть хрип
лым, едва слышным. "Что ты задумал?"
Вместо ответа Рейм взял платье из её рук. Его движения были точны, уверенны. Он сам надел на неё шелковое мини, аккуратно расправив ткань по её телу. Ткань ласкала кожу, скользя по изгибам, подчеркнутым корсетом. Платье было идеально по размеру, словно сшито для этого момента. Его пальцы прошлись по её спине, застегивая потайную молнию. Красный шелк обволакивал её, превращая в пылающий мак.
Когда платье легло, он опустился на одно колено, чтобы надеть каблуки. Сериз наблюдала за ним сверху вниз, за его темными, взъерошенными волосами, за острым профилем.
Он выпрямился и мягко подтолкнул её к уютному пуфу, стоящему перед большим зеркалом в углу комнаты. Сериз послушно опустилась на него, чувствуя, как мягкая обивка обнимает её ягодицы. Рейм встал позади неё, его руки легли на её плечи. Он наклонился, и её щеки тут же коснулось его дыхание, горячее и властное.
«Ты прекрасна, Сериз, – прошептал он, и в его голосе прозвучали нотки удивительной нежности, которые редко дарил кому-либо, кроме неё. – Моя прекрасная, мудрая девочка.» Его пальцы гладили её лицо, кончиками касаясь скул, очерчивая губы, затем снова поднимались к её волосам.
Он взял парик. Серебристый блонд, с легкими волнами, выглядел непривычно на фоне её естественных голубых прядей, что теперь были тщательно собраны и спрятаны под тонкой сеткой. Рейм надел его на Сериз, разгладил волосы, скользнул пальцами по её вискам, заправил непослушные пряди. В отражении большого зеркала она увидела незнакомку. Хрупкую, блондинку с огромными глазами, втянувшуюся в невозможный корсет, с металлическими оковами меж ног, теперь горящую в алом шелке. Это была не Сериз-писательница. Это была Сериз-королева, Сериз-собственность.
Он отстранился, его взгляд остановился на её отражении.
"Митчел вернулся", – произнес он негромко, его тон внезапно стал жестче, отбирая всю нежность. Упоминание этого имени всегда было подобно удару молнии. "Он снова объявился. Его подручные были замечены возле клуба, возле твоего издательства. Сегодня вечером." Рейм поднял на неё взгляд – темный, но теперь в нём проскользнула молния. "Они ищут тебя."
Сериз вздрогнула на пуфе, алое платье вспыхнуло под ней.
«Ты... ты хочешь, чтобы я была неузнаваемой?» – тихо спросила она, не снимая взгляда с его отражения.
Рейм кивнул, его взгляд стал жестче, но потом смягчился, словно он снова вернулся к её преображению. Он снова наклонился к ней.
"Это... часть маскировки, да. Этот образ, Сериз, он для того, чтобы ты была *самой заметной*, но *неузнаваемой*. Он для того, чтобы ты чувствовала себя *новой*. Но есть и правила. Ты должна помнить: корсет и пояс ты не снимешь сама. Только я." Его пальцы снова гладили её лицо, но на этот раз они были твердыми, не допускающими возражений. "Это значит, что ты всегда моя. И этот образ – он тоже про это. Про то, что ты принадлежишь мне во всём. Остальное ты узнаешь позднее."
Его руки опустились с её лица на её плечи, успокаивающе сжали. Сериз на мгновение прикрыла глаза, принимая его слова, его правила. Затем открыла их и встретилась взглядом с его отражением.
"А Зита?" – спросила она, её голос дрогнул. "Мы возьмеём Зиту?"
Рейм на секунду задержал на ней взгляд. В его глазах промелькнуло что-то похожее на колебание, но тут же исчезло. Он снова наклонился к ней, снова ощущая тепло её щеки под своей ладонью.
"Конечно, детка. Зита поедет с нами. Моя королева не может расстаться со своей тенью." Это было нежным согласием, облеченным в свои собственные, жесткие формулировки.
Рассвет только-только начинал пробиваться сквозь городскую дымку, окрашивая небо в грязно-серые тона. В квартире Рейма царила напряженная тишина, нарушаемая лишь редким шорохом ткани, когда Сериз, уже в полном "боевом" наряде – алое шелковое платье, блонд-парик, корсет и пояс верности – пыталась привыкнуть к новым ощущениям. Рейм стоял у окна, его фигура была напряжена, взгляд устремлен куда-то в темноту.
В дверь раздался тихий, условный стук.
Рейм кивнул Сериз, и она пошла открывать – каждое движение давалось ей с трудом из-за туго затянутого корсета и втулок. За порогом стоял Кермен. Он был, как всегда, безупречен, несмотря на столь ранний час – чуть худоватый блондин, его серые глаза с легким прищуром оценивали ситуацию, а красный висок выделялся, словно яркий акцент на бледном лице. В руках он держал пару невзрачных дорожных сумок и переноску для животных.
"Всё чисто. Маршрут подтвержден. Самолет чартерный, вылет через час", – произнес Кермен, его голос был низким, без малейших эмоций. Он встретился взглядом с Сериз, и на мгновение в его глазах промелькнуло что-то... не то сочувствие, не то беспокойство, прежде чем он снова переключился на Рейма. "Там ждут. Как всегда, всё под контролем."
Рейм отвернулся от окна. "Отлично." Он кивнул на Зиту, которая сидела поодаль, нахохлившись. Кермен, не задавая вопросов, подошел к кошке, ловко подхватил её и осторожно посадил в переноску. Зита, к удивлению Сериз, лишь тихо мяукнула, но не шипела. Кермен даже *погладил её*. Сериз была искренне рада, что её маленькая тень пошла на контакт с хладнокровным Керменом. Это было маленьким, но важным утешением в этот тревожный час.
Кермен бросил взгляд на ярко-красное платье Сериз, на непривычный парик, на её тонкую фигуру, заключенную в корсет. "Ты уверен в этом, Рейм? Это... привлекает внимание. В таком виде..."
Рейм лишь отмахнулся, его взгляд был холоден как лед. "Она должна чувствовать меня. Каждую секунду. Это часть плана. Она моя, Кермен. И Митчел должен это понять." Он подошел к Сериз, его рука легла на её плечо, почти успокаивающе. "Готова, моя королева?"
Сериз лишь кивнула, её большие глаза были полны смешанных чувств – тревоги, предвкушения, полного принятия.
**Теперь детали про Кермена и самолет:**
Рейм взял одну из сумок, Кермен подхватил оставшиеся и переноску с Зитой. Втроем они спустились на лифте в подземный паркинг. Возле черного, бронированного внедорожника их ждал водитель – еще один безмолвный человек из окружения Рейма.
"На связи", – бросил Рейм Кермену, когда тот открыл заднюю дверь машины для Сериз, помогая ей забраться в салон, учитывая высоту каблуков и скованность корсета.
"Буду информировать по барам", – откликнулся Кермен, его серые глаза на мгновение задержались на Сериз. В них мелькнуло что-то, что можно было бы принять за сочувствие, но тут же он принял свою обычную маску непроницаемости.
Машина тронулась. Кермен остался стоять на парковке, его фигура таяла в тени колонн, словно он был частью самой темноты, что предшествовала рассвету.
Путь до частного аэродрома прошел в молчании. Городские огни постепенно сменялись пустошами, а затем и огоньками взлетной полосы. Сериз никогда раньше не летала. Она, которая всегда была увлечена миром слов и историй, ощущала себя героиней чужого романа, выброшенной в неизведанную реальность. Привыкать к корсету и втулкам было сложно, но она старалась не подавать виду, не дать Рейму повода сомневаться в её готовности. Каждое движение каблуков по асфальту отдавало легкой болью в спине, но она держалась прямо.
Возле небольшого, но роскошного бизнес-джета их ждал пилот – еще один профессионал, не задающий лишних вопросов. Трап уже был опущен.
Рейм подал ей руку, помогая подняться по ступеням. "Добро пожаловать на борт, моя королева", – прошептал он, и в этом был и вызов, и торжество.
**Они "заселяются":**
Внутри самолет был скорее роскошной квартирой, чем воздушным судном. Мягкие кожаные кресла, небольшой бар, даже компактная спальня. Рейм провел её в салон. На одном из кресел уже лежали их личные вещи и, что самое главное, плед для Зиты и её миска.
"Располагайся", – кивнул Рейм, указывая на кресло у иллюминатора. Он сам аккуратно поставил переноску рядом с пледом. Зита, выглянув из переноски, осмотрелась, но не проявила беспокойства.
Пока Рейм говорил с пилотом о каких-то последних деталях, Сериз подошла к иллюминатору. Земля внизу была еще спящей, темной, но на горизонте уже вовсю разгорались огненные всполохи рассвета.
*Всё, что было "до", осталось там, в меркнущей ночи.* Теперь начиналась другая жизнь. На ней был красный шелк, на голове – чужие волосы, а тело было оковано его волей. И она летела навстречу неизвестности.
Самолет оторвался от земли с еле слышным шорохом, плавно набирая высоту. Сериз, прильнув к иллюминатору, наблюдала, как знакомые очертания города тают в предрассветной дымке, унося в прошлое всю её прежнюю жизнь. Ощущение непривычной высоты и нарастающего давления в ушах смешивалось с внутренним трепетом. Корсет туго сдавливал грудную клетку, не давая вздохнуть полной грудью, а втулки напоминали о присутствии Рейма, о его абсолютном владении.
Бизнес-джет гудел едва слышно, словно ленивый зверь. Персонал – молодая, безупречно вежливая стюардесса с деликатной улыбкой и сдержанный пилот – двигался бесшумно и незаметно, готовый выполнить любой каприз. Для Сериз, писательницы, чьим миром были книги и чьи желания никогда не простирались дальше чашки хорошего кофе и нового блокнота, этот уровень роскоши был чем-то совершенно чужеродным. Она никогда не видела такого. Даже живя с Реймом, человеком баснословно богатым, она никогда не просила ничего подобного, не стремилась к этому блеску. Ее ценности были иными, более... земными.
Рейм сидел напротив, его взгляд, темный и пронзительный, не отрывался от неё. Он не говорил, лишь наблюдал, словно изучая редкий, драгоценный артефакт. Он видел её удивление, её непривычку. И видел, как на неё смотрит молодая стюардесса, предлагая напитки, – с легким любопытством, может быть, даже с восхищением её необычным образом: это алое платье, эти искусственные волосы, эти огромные, глубокие глаза.
И тут Рейм почувствовал, как внутри него поднимается знакомый, жгучий огонь. Ревность.
Это было иррационально. Стюардесса была всего лишь девушкой, выполняющей свою работу, едва ли старше пары студентов, которых Рейм встречал в своих барах. Но Сериз... Сериз была для него исключительна. Она была его королевой, его музой, его одержимостью, его единственной слабостью. Она была ценнее всего, что он имел, и даже взгляд постороннего человека, скользнувший по ней с долей любопытства, вызывал в нём животную реакцию. Неважно, что это была хрупкая девушка, а не очередной Митчел. Рейм не привык делить Сериз ни с кем, даже с такими "студентами".
«Мэри, – голос Рейма был низким, бархатным, но с такой стальной ноткой, что стюардесса слегка вздрогнула, обернувшись на него. – Думаю, госпоже Сериз нужен покой. Можешь отнести кошку в задний отсек, там есть специальный контейнер для животных, и убедиться, что ей комфортно. А затем... оставь нас, пожалуйста. Довольно долго.»
Стюардесса, проглотив что-то, поспешно кивнула. "Как скажете, сэр." Она взяла переноску с Зитой, бросив последний, смущенный взгляд на Сериз.
Зита, казалось, понимала, что происходит. Она выпустила тихий, жалобный мяук, когда Мэри унесла её.
Сериз почувствовала, как Рейм поймал её взгляд. В его глазах полыхнул тот самый пылкий огонь, который она знала и который одновременно пугал и завораживал её.
"Зита будет в порядке", – произнес он, но его слова звучали скорее как приказ, отсекающий её переживания. – "Зачем отвлекаться на мелочи, когда мы вдвоем, Сериз?"
Его рука медленно поднялась, его большой палец нежно погладил её скулу, затем опустился на её подбородок, слегка приподнимая его, заставляя смотреть только на него. "Ты ценна для меня, моя королева. Помни об этом. И не давай никому повода забыть." В его словах прозвучало и предупреждение, и признание в своей болезненной, всепоглощающей страсти.
Самолет оторвался от земли с еле слышным шорохом, плавно набирая высоту. Сериз, прильнув к иллюминатору, наблюдала, как знакомые очертания города тают в предрассветной дымке, унося в прошлое всю её прежнюю жизнь. Ощущение непривычной высоты и нарастающего давления в ушах смешивалось с внутренним трепетом. Корсет туго сдавливал грудную клетку, не давая вздохнуть полной грудью, а втулки напоминали о присутствии Рейма, о его абсолютном владении.
Бизнес-джет гудел едва слышно, словно ленивый зверь. Персонал – молодая, безупречно вежливая стюардесса с деликатной улыбкой и сдержанный пилот – двигался бесшумно и незаметно, готовый выполнить любой каприз. Для Сериз, писательницы, чьим миром были книги и чьи желания никогда не простирались дальше чашки хорошего кофе и нового блокнота, этот уровень роскоши был чем-то совершенно чужеродным. Она никогда не видела такого. Даже живя с Реймом, человеком баснословно богатым, она никогда не просила ничего подобного, не стремилась к этому блеску. Ее ценности были иными, более... земными.
Рейм сидел напротив, его взгляд, темный и пронзительный, не отрывался от неё. Он не говорил, лишь наблюдал, словно изучая редкий, драгоценный артефакт. Он видел её удивление, её непривычку. И видел, как на неё смотрит молодая стюардесса, предлагая напитки, – с легким любопытством, может быть, даже с восхищением её необычным образом: это алое платье, эти искусственные волосы, эти огромные, глубокие глаза.
И тут Рейм почувствовал, как внутри него поднимается знакомый, жгучий огонь. Ревность.
«Мэри, – голос Рейма был низким, бархатным, но с такой стальной ноткой, что стюардесса слегка вздрогнула, обернувшись на него. – Думаю, госпоже Сериз нужен покой. Можешь отнести кошку в задний отсек, там есть специальный контейнер для животных, и убедиться, что ей комфортно. А затем... оставь нас, пожалуйста. Довольно долго.»
Стюардесса, проглотив что-то, поспешно кивнула. "Как скажете, сэр." Она взяла переноску с Зитой, бросив последний, смущенный взгляд на Сериз.
Зита, казалось, понимала, что происходит. Она выпустила тихий, жалобный мяук, когда Мэри унесла её.
Сериз почувствовала, как Рейм поймал её взгляд. В его глазах полыхнул тот самый пылкий огонь, который она знала и который одновременно пугал и завораживал её.
"Зита будет в порядке", – произнес он, но его слова звучали скорее как приказ, отсекающий её переживания. – "Зачем отвлекаться на мелочи, когда мы вдвоем, Сериз?"
Его рука медленно поднялась, его большой палец нежно погладил её скулу, затем опустился на её подбородок, слегка приподнимая его, заставляя смотреть только на него. "Ты ценна для меня, моя королева. Помни об этом. И не давай никому повода забыть." В его словах прозвучало и предупреждение, и признание в своей болезненной, всепоглощающей страсти.
Наконец, Сериз нашла в себе силы заговорить, хотя каждое слово давалось с трудом под давлением корсета. "Рейм... куда мы летим? Нам нужно куда-то конкретно?" В её голосе звучала неподдельная тревога – писательница ищет ясности, ищет логики в сюжете, в который её погрузили.
Рейм лишь усмехнулся, его губы изогнулись в кривой полуулыбке. В ней было и снисхождение, и вызов. Его палец соскользнул с её подбородка, огладил воротник красного платья. "Куда мы летим, моя королева... это не имеет сейчас значения. Ты получишь инструкции постепенно. По мере того, как они будут нужны."
Он откинулся на спинку кресла, но его взгляд не отрывался от Сериз. "Эта игра, Сериз, гораздо сложнее, чем могла бы быть. Митчел не просто ищет пути к тебе. Он ищет пути, чтобы разрушить меня. Каждый шаг, каждое наше движение должно быть непредсказуемым. Даже для тебя."
"Так что... я не должна знать?" – в её глазах мелькнуло удивление, смешанное с привычным ей принятием его правил.
"Ты узнаешь. Когда наступит время," – ответил Рейм, его голос стал чуть мягче, но сталь в нём всё равно чувствовалась. "А пока, доверься мне. Как всегда." Он протянул руку и взял её ладонь, его пальцы слегка сжали её. В этом сжатии было больше, чем просто прикосновение – это было обещание защиты, переплетенное с оковами контроля. "Наш побег – это не просто смена локации. Это наше... новое начало. И я хочу убедиться, что ты полностью моя в этом новом мире."
Сериз кивнула. Она знала, что бесполезно спорить. Попытки выбить из Рейма хоть какую-то конкретику всегда заканчивались тем же – его абсолютной властью и её покорностью. Но в глубине души, она понимала. В его безумии, в его желании контролировать каждый аспект её жизни, была доля безусловной любви. И мудрая Сериз принимала это, потому что такова была их связь.
Наконец, Сериз нашла в себе силы заговорить, хотя каждое слово давалось с трудом под давлением корсета. "Рейм... куда мы летим? Нам нужно куда-то конкретно?" В её голосе звучала неподдельная тревога – писательница ищет ясности, ищет логики в сюжете, в который её погрузили.
Рейм лишь усмехнулся, его губы изогнулись в кривой полуулыбке. В ней было и снисхождение, и вызов. Его палец соскользнул с её подбородка, огладил воротник красного платья. "Куда мы летим, моя королева... это не имеет сейчас значения. Ты получишь инструкции постепенно. По мере того, как они будут нужны."
Он откинулся на спинку кресла, но его взгляд не отрывался от Сериз. "Эта игра, Сериз, гораздо сложнее, чем могла бы быть. Митчел не просто ищет пути к тебе. Он ищет пути, чтобы разрушить меня. Каждый шаг, каждое наше движение должно быть непредсказуемым. Даже для тебя."
"Так что... я не должна знать?" – в её глазах мелькнуло удивление, смешанное с привычным ей принятием его правил.
"Ты узнаешь. Когда наступит время," – ответил Рейм, его голос стал чуть мягче, но сталь в нём всё равно чувствовалась. "А пока, доверься мне. Как всегда." Он протянул руку и взял её ладонь, его пальцы слегка сжали её. В этом сжатии было больше, чем просто прикосновение – это было обещание защиты, переплетенное с оковами контроля. "Наш побег – это не просто смена локации. Это наше... новое начало. И я хочу убедиться, что ты полностью моя в этом новом мире."
Сериз кивнула. Она знала, что бесполезно спорить. Но её мудрый ум не мог игнорировать реальность.
"Твой бизнес... бары? Кермен? Что с ними? А наши семьи... они что, так и остались в неведении?" – Её взгляд скользнул по иллюминатору, где внизу простирались облака, словно безмятежное море. Оторваться от всего было одно, но Рейм был владельцем целой сети баров, а Кермен – его правой рукой. И их семьи...
Рейм оторвал взгляд от неё, впервые от момента отрыва от земли, посмотрел в сторону, словно обдумывая, сколько правды можно ей открыть, чтобы не нарушить свои правила игры.
"О моем бизнесе не тревожься, Сериз. Он работает как часы. Для этого у меня есть Кермен. Он не просто друг, он мой напарник. И его задача сейчас – держать всё под контролем и мониторить ситуацию с Митчелом. Он будет информировать меня, мы в постоянной связи. Нас не достать." В его голосе прозвучало удовлетворение собственным предвидением. "Я продумываю всё на десять шагов вперед. Он – это мой якорь в том мире. Мой голос и мои глаза."
Он снова повернулся к ней, его темные глаза изучали её лицо, ловя каждую мимолетную эмоцию, которую выдавал её взгляд. "А семьи... что наши семьи? Ты думаешь, Митчел стал бы утруждать себя игрой с нашими близкими? Нет. Ему нужна *ты*, Сериз. И ему нужен *я*, чтобы растоптать. Наши семьи в безопасности, они ничего не знают. И это лучшее, что мы можем для них сделать." В его голосе прозвучала нотка холодной, но прагматичной заботы. "Чем меньше они знают, тем меньше угрозы для них. Представь, что мы просто исчезли. На время. Так безопаснее для всех."
Сериз задумалась. В его словах была своя логика, пусть и жестокая. Рейм всегда был таким – расчетливым и оберегающим, но по-своему, через контроль и ограничение. Он создал вокруг них невидимый кокон из собственной власти, в котором, как он верил, они будут в безопасности. И этот кокон, несмотря на все его ограничения, был одновременно и её тюрьмой, и её убежищем. Она почувствовала, как внутреннее напряжение чуть ослабло. Возможно, она была всего лишь пешкой в его большой игре, но пешкой, которую он ценил превыше всего.
Сериз кивнула. Она знала, что бесполезно спорить. Но её мудрый ум не мог игнорировать реальность.
"Твой бизнес... бары? Кермен? Что с ними? А наши семьи... они что, так и остались в неведении?" – Её взгляд скользнул по иллюминатору, где внизу простирались облака, словно безмятежное море. Оторваться от всего было одно, но Рейм был владельцем целой сети баров, а Кермен – его правой рукой. И их семьи...
Рейм оторвал взгляд от неё, впервые от момента отрыва от земли, посмотрел в сторону, словно обдумывая, сколько правды можно ей открыть, чтобы не нарушить свои правила игры.
"О моем бизнесе не тревожься, Сериз. Он работает как часы. Для этого у меня есть Кермен. Он не просто друг, он мой напарник. И его задача сейчас – держать всё под контролем и мониторить ситуацию с Митчелом. Он будет информировать меня, мы в постоянной связи. Нас не достать." В его голосе прозвучало удовлетворение собственным предвидением. "Я продумываю всё на десять шагов вперед. Он – это мой якорь в том мире. Мой голос и мои глаза."
Он снова повернулся к ней, его темные глаза изучали её лицо, ловя каждую мимолетную эмоцию, которую выдавал её взгляд. "А семьи... что наши семьи? Ты думаешь, Митчел стал бы утруждать себя игрой с нашими близкими? Нет. Ему нужна *ты*, Сериз. И ему нужен *я*, чтобы растоптать. Наши семьи в безопасности, они ничего не знают. И это лучшее, что мы можем для них сделать." В его голосе прозвучала нотка холодной, но прагматичной заботы. "Чем меньше они знают, тем меньше угрозы для них. Представь, что мы просто исчезли. На время. Так безопаснее для всех."
Сериз задумалась. В его словах была своя логика, пусть и жестокая. Рейм всегда был таким – расчетливым и оберегающим, но по-своему, через контроль и ограничение. Он создал вокруг них невидимый кокон из собственной власти, в котором, как он верил, они будут в безопасности. И этот кокон, несмотря на все его ограничения, был одновременно и её тюрьмой, и её убежищем. Она почувствовала, как внутреннее напряжение чуть ослабло. Возможно, она была всего лишь пешкой в его большой игре, но пешкой, которую он ценил превыше всего.
От природы любопытная, Сериз не могла успокоиться так просто. Ее писательский ум искал зацепки, детали, чтобы собрать полную картину. "Хорошо", – начала она, стараясь говорить спокойно, чтобы не нарушить хрупкий мир их диалога. – "Там... куда мы летим... там будут люди? Местные? Или... мы будем одни?"
Рейм снова издал тот самый, едва уловимый, усмехающийся звук, который она так хорошо знала. В нём было что-то хищное, что-то, что всегда держало её в напряжении. Он вытянул ногу, прислонив трость к креслу, и повернулся к ней всем корпусом. Его темные глаза пронзительно смотрели ей прямо в душу.
"Люди, Сериз? А зачем нам люди?" – Его голос был низким, вкрадчивым, словно плел невидимую сеть. – "Там, куда мы летим, есть *всё*, что нам нужно. Тихо. Уединённо. Никто не будет нас искать. Никто не будет знать, что мы там. И главное, никто не будет мешать нам." Он сделал паузу, его взгляд пробежался по её лицу, по алым губам, по выбившимся бровкам из-под парика. "Это наш мир, Сериз. Только наш. Без лишних глаз. Без лишних ушей."
Он явно не хотел раскрывать всех секретов. И Сериз догадывалась почему. Там, в этом уклончивом ответе, в его слишком спокойном тоне, таилась какая-то новая ловушка. Или новое правило. Место, где нет других людей, идеально подходило для его всеобъемлющего контроля, для их *особых* отношений, которые теперь будут протекать без единого внешнего раздражителя, наедине.
"А как... как мы будем жить там?" – Её голос был чуть громче, чем следовало бы, но любопытство взяло верх над осторожностью. – "Что мы будем делать?"
Рейм снова слегка улыбнулся. "Жить? Мы будем *жить*. По-нашему. Ты будешь писать. Я буду... заботиться о тебе. Обо всем остальном. А о "что делать" не беспокойся. Инструкции будут, милая. Шаг за шагом. Ты же знаешь, что я люблю удивлять." И в его глазах блеснул тот самый огонь, который обещал многое, но раскрывал лишь крупицы. Тайна их будущего была для него очередной нитью, которой он крепко держал её.
Он наклонился ближе, его взгляд стал мягче, почти ласковым, но в глубине зрачков всё равно горел тот собственнический огонь. Пальцы Рейма осторожно коснулись локонов парика, что лежали на её плече, нежно поправляя их, словно это были её собственные, драгоценные волосы. Он гладил их, медленно, с таким вниманием, будто перед ним была хрупкая фарфоровая кукла.
"Ты такая загадочная, Сериз", – прошептал он, его голос был бархатным, от него по коже пробегали мурашки. – "Вот эти новые волосы... они тебе к лицу. Новый образ для нового мира. Для нашей с тобой маленькой вселенной. Там ты будешь... моей особенной звездой. Недоступной никому, кроме меня." Его большой палец невесомо коснулся её щеки, затем огладил линию подбородка, задерживаясь на кончике – жест, который был одновременно и лаской, и обладанием.
Она чувствовала его дыхание, тепло его тела, запах его парфюма – дорогого, терпкого, с ноткой дыма. Это сочетание нежности и абсолютного контроля было для Сериз таким же привычным, как и её собственное дыхание. Оно успокаивало её, парадоксальным образом давая ощущение безопасности. В его руках, в его власти, она знала, что ей нечего бояться – по крайней мере, от него.
"Там будет... спокойно?" – спросила она, её голос был едва слышен, на грани шепота. Тяжесть корсета и пояса верности, постоянное напоминание о его власти, теперь уже не казались такими давящими под его ласковыми касаниями.
Рейм улыбнулся. Улыбка была настоящей, от неё в уголках его глаз появились тонкие морщинки. "Тишина. Море. Солнце. И мы вдвоем. Что может быть спокойнее?" Он откинулся на спинку кресла, но его взгляд продолжал ласкать её. "Я позаботился обо всем, моя королева. Ты будешь вдохновлена. Ты будешь писать. И ты будешь... только моей. Без лишних мыслей, без лишних забот. Только я. И ты.
На нашем острове."
Помолчав, он добавил, его голос снова стал чуть глубже, но все так же нежен: "Ты же знаешь, я люблю, когда ты пишешь. Я люблю, когда твои мысли принадлежат мне. Когда ты рассказываешь мне свои истории. Там будет время для всего. Для нас. Для того, чтобы ты раскрыла всю свою глубину."
Сериз кивнула. Она знала, что за всей этой нежностью и обещаниями спокойствия кроется жесткая, продуманная им реальность. Но сейчас, под его взглядом, под его ласковыми касаниями, она позволяла себе погрузиться в эту иллюзию. В конце концов, это была часть их игры. Игра, которую она, к своему собственному удивлению, тоже научилась любить.